Карина
Христина Либенсон
Очень маленькая. Машина – «ми», мороженое «мо». Меня и Линку называла одинаково - «бабуля». Гневалась, если не понимали, к кому обращается. Успела хлебнуть горя, умела ему противостоять.
Около глазика появилась шишка - дали направление на операцию. Выкинула его в окно вместе с пультом от телевизора.
Операция не помогла, шишка опять стала расти. Назначили повторную. Я приехала в больницу, чтобы сидеть под дверью. Встретила меня возмущенно:
-Я пришла к хорошей тете-доктору, чтобы забрала шишку, а меня не пускают! – направление дома забыли.
Очень хотела выздороветь. Просила:
-Бабуля, спаси меня.
Сделали операцию. Швы дала снять беззвучно.
Глядя на лежащую на столе запонку:
-У меня в больнице была такая. Тетя-доктор сказала: «Когда весь песок высыпется, я приду», - но она раньше пришла, песок еще не высыпался.
(Запонка похожа на песочные часы.)
Самозабвенно любила животных, больше всего лошадей. Забирала всю одежду у куклы Барби, наряжала свою любимую «вошадку» и укладывала в кукольную постель. Счастье -увидеть живую лошадь.
По ночам снились яркие сны, иногда их рассказывала. Однажды снилось, что плавает с лебедями и поет.
Шишка появилась на том же месте.
Мое крещение. Поездка в пустыньку.
Богородичное правило.
26-го июня. Сон наяву: «Стою в толпе перед газовой камерой. Знаю, что всех без креста сожгут. Вижу ее. Почему-то без креста. Надеваю на нее свой крест.»
Приводят ее.
Глаза мертвые. Не шевелится. Не отвечает.
Наконец берется ручонкой за воротник: «У меня сегодня нет Боженьки.» (Забыли после мытья крест надеть.)
Снимаю с шеи свой крестильный крест, надеваю на ее шейку.
Смеется:
-Ты мне Боженьку в рот положила.
Без креста мне сразу становится страшно. Надо бежать и купить новый. Липкая мысль: «У него уже не будет той силы…»
Снимает крест с шейки и возвращает мне:
-На, ты теперь совсем без Боженьки осталась, а у меня дома есть Боженька.
Уговариваю ее взять. Обещаю купить себе такой же, чтобы у нас одинаковые были. Соглашается.
Возвращаюсь с крестом. Требует предъявить. Сравнивает:
-Одинаковые! – ожившая.
Борется с дедом, побеждает, он изумляется: «Как ты меня победила?»
Обычно отвечает: «Потому что я сильная!» – и демонстрирует мускулы, а сегодня:
-Потому что у меня есть Боженька!
Моется в ванне, впервые не снимая креста:
-Дай мыла, я своего Боженьку мылом помою.
-Не надо, Боженька всегда чистый.
Понимает. Соглашается.
Впервые долго и сладко спит. Обычно спит мало и плохо. («Я знаю, что мне надо спать, но я очень хочу увидеть солнышко.»)
26-го июня ст.ст. (9 июля). Тихвинская. Ночью шишка исчезла.
МОЛИТВА
Я лежала в постели и вычитывала по книжке вечерние молитвы. Дверь открылась, и в комнате появилась четырехлетняя барышня в пижамке – ее укладывали спать, но ей удалось удрать.
Довольная мордаха засияла на меня дружелюбными глазами:
-Ты спишь? И я с тобой!
Теплый комочек удобно устроился на моем диване, заняв его целиком:
-Ты что делаешь?
-Молитвы читаю.
-Я тоже буду. Подожди! – шустро выкарабкивается из постели, шмыгает за дверь, возвращается с картонной книжкой Барто. Опять удобно устраивается:
-Теперь читай свои молитвы. – Читаю вслух с того места, где остановилась. Слушает внимательно, но недолго:
-Хватит! Теперь я.
Открывает книжку и глядя на картинку шпарит наизусть: «Наша Таня горько плачет...» Закончив стишок:
-Теперь ты!
Так и читаем по очереди по ее команде. Ее книжка кончается раньше. Собирается идти за новой, но вдруг передумывает:
-Я тоже молиться буду.
Начинает плаксивым бабьим голосом, явно кому-то подражая:
-Господи, мы такие бедные! такие несчастные! У нас ничего нет! Дай же нам хоть что-нибудь! помоги нам!
Вдруг ее голос меняется, появляется молитва:
-Господи, помоги моим маме и папе... и моему другу Виталику... старенькой больной бабушке... и другой старенькой бабушке... помоги деду и бабуле... и другой бабуле... – старательно вспоминает всех близких, всех, у кого нужда и горе. Заканчивает так:
-Господи, помоги всем людям, всей планете, всем зверям, птицам и насекомым, помоги всем-всем-всем, даже микробам и крокодилам. Потому что мы Тебя любим и Ты все о нас знаешь.
С тех пор прошло десять лет. И все эти годы я знаю, что молиться надо именно так «помоги всем-всем-всем, даже микробам и крокодилам», а получается у меня что-то вроде «мы такие бедные, такие несчастные».
Помоги мне, Господи!