…Борзини был предводителем разномастной собачьей стаи, проживающей на территории заповедника. Маленький, худющий. В его команду входили особи раза в два, а то и в три крупнее вожака. Но стая безропотно подчинялась именно ему.
Телок - громадный ротвейлер. Очень крупный и для своей немелкой породы, с добродушной мордой и характером. Из его миски безнаказанно мог таскать вкусные куски любой из членов отряда четвероногих пожарников. Беспредел быстро прекращал Борзини. Он садился рядом и наблюдал за порядком до тех пор, пока Телок аккуратно и степенно не доедал все до конца. Ротвейлер был силен и не труслив, но с великодушием сильной личности позволял себя опекать. На подворье Виктора он пришел сам, неизвестно откуда и по какой причине.
Борзини три года назад на входе в кафе нашел сын лесничего Олег. Он же дал ему имя. Объяснил просто: «Борзый потому что». На шее не щенка уже - молодого пса мотался обрывок засаленной веревки. Шкура под ним гноилась, клочья шерсти слиплись от сукровицы. Он сидел у входа и благосклонно собирал дань от щедрых курортников. На куски задеревеневшего шашлыка не бросался с жадностью, спокойно относил их на относительно чистую траву на газоне.
Олег присел рядом с псом. Пес замолотил пушистым хвостом, подвинул к нему носом недавно раздобытый кусок куриного рулета. Мол, угощайся, браток. Он был чистопородным "дворянином", с крупными ушами, лопухами нависавшими на золотисто-карие глаза и шелковистой рыже-коричневой шерстью, ростом с некрупного коккер-спаниэля.
Олег спросил пса: «Пойдешь со мной?» И они вместе вышли на тропу, стали подниматься. Заметив, что пес прихрамывает, он попытался взять его на руки. Тот отскочил в сторону, дружелюбно завилял хвостом, пошел сам.
Борзини оказался умным, веселым и талантливым псом. Уже через два месяца он уверенно шел на запах дыма, ловко подныривая под стволы упавших деревьев и огибая по склону скалистые участки. У него был характер лидера, и стая безоговорочно приняла это как должное. Над огромным Телком молодой взял шефство и не позволял никому его обижать.
У нас со сладкой парочкой сложились теплые отношения. Часто, когда у собак не было работы, уходили вместе в горы. Телок плюхался мне под ноги у бревна, на котором присаживалась, а Борзини мотался по лесу, взметая кучи прелой подсохшей листвы и облаивая затаившихся в листве ежей.
…Я не была в заповеднике два года. Села на ночной поезд и утром уже поднималась по лесной тропе к домику Виктора.
Он – бывший тренер, ушел из спорта при первом дуновении «нового ветра». О своих заслугах не говорит, медали и кубки держит в закрытом отделении шкафа. На это место его пристроил бывший воспитанник, что-то значительное изображающий сейчас в спорткомитете края. Виктору далеко за шестьдесят, но цеплять к его имени отчество он категорически запретил. На его участке охота запрещена. Запрет нарушают редко, недалеко Большая дача. Если выловят охранники – экстремалу охота может запомниться надолго.
Основная работа – присматривать за загулявшими курортниками, решившими погреться у костра. В этом Виктору помогают собаки, которые числятся на довольствии. Количество их превышает определенные каким-то там параграфом нормы, и Виктор большую часть немалой своей зарплаты тратит на обильный, но простой собачий корм.
Часто собак Виктору сдают бывшие хозяева, которые по какой-либо причине стараются избавиться от четвероногого члена семьи. Поначалу регулярно привозят корм своим питомцам. Со временем забывают об их существовании.
…Виктора дома нет. Меня встречает Олег. Спрашиваю: «Где мои мальчики? На задании?» И замолкаю...Бросаю сумку в доме, предварительно выудив из бокового кармана пачку сигарет, заботливо упакованную в теплый носок. И мятную жвачку. Виктор запрещает курить на подворье. Мы с Олегом уходим в лес, по-мальчишески прячем сигареты в рукав, заедаем запах табачища мятной отравой.
Олег вообще говорит мало и только по делу. Приезжает к отцу раз в полгода, завозит продукты, ремонтирует обветшавшие строения, вольеры, заготавливает дрова для баньки. Уходит надолго в горы с фотоаппаратом-зеркалкой. Выстрелов не терпит, морщится, когда их звуки доносятся в сыром весеннем воздухе со стороны блатного охотхозяйства. Работает в Москве тренером российской команды стрелков.
В лесу холодно и промозгло. Пахнет оттаявшей палой листвой, мокрой землей и немного – прошлогодними человеческими «подарками», растекшимися желтоватыми лужицами из-под сошедшего почти снега. Ветер сильный, порывистый, гонит неаккуратные рваные облака по серому, насупившемуся небу.
Олег молча курит. Торопить его не рекомендуется. Можно нарваться на: «Не гони, не запрягла». Наконец, начинает рассказывать.
…Летом Виктор и собачья команда спали по три-четыре часа в сутки. Готовить каши и фарши было некогда, обходились сухим кормом. И собаки, и Виктор, перешедший на наскоро приготовленные бутерброды и супы «Доширак». Курортники со всей измученной духотой и смогом России хлынули потоком к дающему временное облегчение морю. То здесь, то там возникали локальные пожары. Борзини похудел еще больше, закоптился и находился постоянно в возбужденном состоянии. Здорово уменьшился в размерах и Телок.
Ночью Виктор, ненадолго забывшийся коротким тревожным сном, был разбужен разноголосым заполошным лаем. Он доносился от вольера, где жило семейство енотов.
Возле изгороди стояли два навороченных байка, в предутреннем белесом тумане виднелись человеческие силуэты. Виктор бросился в ту сторону.
Их было трое. Молодой мальчишка с тонким девичьим лицом и спускавшимся ниже плеч белокурым хвостом. Весь упакованный в кожу с металлическими нашлепками бородатый тридцатилетний мужик. И тоненькая девчушка с наверченными на голове белоснежными африканскими косичками, в джинсах со стразами и крошечной майке.
В руках мужика был самодельный факел, который он пытался просунуть в щель изгороди. Виктор пожалел, что не успел захватить свой «Зауэр». Выстрел в воздух мог отрезвить потерявших страх незваных гостей. Он резко ударил по руке заезжего придурка.
Байкер удивленно повернул голову, с недоумением посмотрел на старика в потрепанных джинсах, босого.
- Ты, чего, дед. Совсем трахнутый. Девочке посмотреть охота. А то, чего, еноты есть, а не видать их. Посмотрим, да поедем, Мы же не воровать, или там чего. А тебе, на вот, собакам на пропитание.
Мужик протянул Виктору две серые бумажки.
Всегда спокойный и дружелюбный Борзини вдруг взвился винтом и вцепился в протянутую руку. Девица заверещала. Белокурый мальчик поднял с земли валявшийся сук и со всех своих силенок опустил его на хребет маленького рыжего пса.
Борзини хрипло всхлипнул, разжал молодые острые зубы и свалился на кучу скошенной пожелтевшей травы, почти слившись с нею. Тело, неестественно переломившись, дернулось несколько раз в судороге и застыло. Большое мягкое ухо прикрыло мутнеющий глаз.
Виктор склонился над обмякшей тряпочкой, недавно бывшей отважным четвероногим пожарным, хотел взять на руки, но обернулся на дикий женский визг. За его спиной стоял Телок. Он был страшен. Холка вздыбилась, глаза горели нехорошим огнем. Верхняя губа приподнялась в оскале, обнажив крупные желтоватые зубы. Мимо не успевшего подняться Виктора он проскочил к застывшему в ужасе модельному мальчику и вцепился в верхнюю часть ноги. Туда, где должны были находиться причиндалы, отличающие грозного бойца от орущей белокурой девицы.
Виктора долго таскали по прокуратурам и следственным отделам. Завели уголовное дело. Мальчик предоставил справку о причинении тяжкого вреда здоровью.
...Телок перестал есть. Он часами лежал на куче смятой травы.
Виктор привез ветеринара. Тот поставил два укола, отвел хозяина в сторону, будто пес мог понять их разговор.
- Бесполезно. Я ничего не смогу сделать. Это характер.
Через неделю после гибели друга ночью Телок ушел. Искать умирающую собаку в летнем предгорном лесу – дело бесперспективное. Борзини бы нашел...