Ты - мое настоящее!
Анна возносилась в бездну.
Она раскинула руки и покачивалась на потоках времени, дыша сдержанно и неглубоко, подчинив всю себя неотвратимости неизведанного, и оттого пугающего,происходящего с ней. Большая жизнь прозвенела противным и резким, но уже плохо слышимым сигналом поезда где-то внизу, а может сзади, ориентиры сбились, и ей вовсе даже и не хотелось определяться с местоположением этого поезда.
Сначала поезд, потом чувства, вызванные ассоциациями, связанными с этим поездом. потом.. да Бог знает что еще потом. Все это тянуло бы ее на твердую почву, от которой она и так оторвалась большим трудом.
Анна всей душой бы желала безаффектного финала. Без насилия в любой форме. Ее разящим мечом должна была стать сама мысль, желание и вера в освобождение от жизни, даже вера в собственую избранность, в знании своего срока завершения, своего конца.
Она исчерпалась? Так она решила и подумала, что имеет право на такой финал. Вероятно, всего произошедшего с нею было довольно:она взобралась на вершину,на свою вершину, самую высокую из ей доступных, и дальше не было уже ничего, кроме неба.Смотреть вниз не хотелось. Было не страшно, просто не хотелось.
"Ты - мое настоящее!"- сказала она радостно, надвигающемуся на нее массивному и жаркому чему-то.
Будущее было неожидаемо,и мысль о нем была неприятна, как о чем-то чужом, совершенно не имеющем к ней отношения, холодном, казенном и вульгарном. Оно не прельщало мечтами и их предвкушением.
Из всех известных ей чувств дольше всех оставалась жалость.
Она могла бы соврать, что, мол, нет, не к самой себе, к другим, кому она возможно была небезразлична, и кто, возможно, жалел бы о ней. Но она не стала -перед бездной вранье было совершенно бессмысленным: то была острая жалость к себе, как к уникальному, без возможности повторения созданию.
Жалость саднила как окорябанная в дестве коленка, и долго не отпускала ее.
Жалость она убаюкивала пением. Она пела, что бы не плакать. И она возносилась в бездну.
Казалось, она раздвоилась.На самом же деле, инерция существования ее физического тела, и парение души в этом незаметном других полете , и составляли целое,бывшее ею.
"Ты - мое настоящее!"- сказала она,предчувствуя свою минуту.
За эту минуту вся ее жизнь, весь процесс жизни, показался ей во всей неприглядности: словно накатила на каменистый берег щедрая пенная волна и .. тут же отползла, пугливой безпородной дворняжкой, обнажив серые блестящие камешки, неровные и мокрые.
Она настолько привыкла к поражению и чувству вины перед кем-то, кто на нее надеялся, и за что-то, что вероятно от нее ожидали, а она надежд и ожиданий не оправдала, что такой простой вывод о происходящим с ней, дался ей легко.
***
И что за странное желание всему определить свое место? Откуда такая страсть к упорядоченности в собственной голове?
... Когда это было? Она уже произносила эти слова, там, в огромном и, как ей казалось ,пустом доме, когда через мгновение после ухода его, уже нетерпеливо дожидалась возвращения его, и скучала по нему - отчего-то сама стеснясь этого.
Он сказал: " Ты- мое настоящее", что в этом такого? Она повторила это вслух,словно желая попробовать на вкус эти слова, может быть понять, приноровиться к их смыслу.Настоящего! Не будущего!
Разве это плохо? Мало? Стоило ли требовать большего? Не стоило ли принять это, вместо того, что бы быть осыпаемой упреками в несовременности атавистического желания быть самкой, вить гнездо, и заводить потомство? Стоило ли дерзать большего, вместо того, что бы радоваться этому самому настощему.
Она повторила эти слова несколько раз. Потом рассмеялась. Потом заплакала. Потом, толи стала напевать какую-то песенку,толи стонать на какой-то высокой ноте. Потом опять рассмеялась тихонько,прислушиваясь словно к чему-то бывшему у нее сейчас глубоко внутри, видимому и чувствованному только ею...
Будущее, которое она может пыталась раздразнить этими словами, вызвать его образ наперекор внутреннему убеждению в его отсутствии, увы, не показывалось. Оно не давало знать о себе никаким способом. Она не предчувствовала его.
Потом она еще долго сидела в кресле, обняв себя руками , не двигаясь, и даже не шевелясь, боясь спугнуть слабый сигнал от него, пропустить этот момент. Лучи закатного скупого весеннего солнца, просачивающиеся через большие стеклянные окна, торопливо уходили за горизонт и уступали ночи время слишком раннего предвечерья, скользя по ее фигуре равнодушно, как случайные посетители на панихиде, с лицами, приличиствующими случаю, спешащими выйти из мрачного склепа побыстрее в суетную, но такую манящую жизнь...
А Он...Она не ждала его сейчас. Сейчас он был бы лишним.
Его она не могла ни в чем упрекнуть. Он даже не обманул ее надежд, он просто извлек это слово из ее лексикона, заявив что раз в его лексиконе такого слова нет( он не может позволить себе иметь такую роскошь, как надежда) - значит и в ее, если она хочет быть с ним - не должно быть.
Если бы можно было просто закрыть глаза и поставить на этом точку. Сейчас она была совершенно к этому готова. Она и ощущала себя бестелесной. Даже жалость оставила ее. Она была готова. Отчего же это не происходило? Пусть это произойдет сейчас! Ей достаточно уже жизни, довольно! Пусть это произойдет!Она уже готова была взмолить об этом Бога, но остановилась, ужаснувшись.Молить о смерти, против воли Творца? Нет, вся ее христианская нравственность сопротивлялась этому.Она запуталась.
То, что еще минуту назад казалось ясным, теперь вдруг обросло сомнениями. Она хотела чистоты этого мгновения, его непорочности. Может,она хотела так очиститься от двусмысленого восприятия желанного ею? Одно она понимала отчетливо- бежать из этого огромного и пустого без него дома. Бежать, иначе...
***
Снег пошел. Перон тотчас сделался мокрым и грязным. Зима вредничала, не уступая весне. А может зима по-своему права. Она не хотела перемен,и связанных с переменами неудобств.Не лучше ли зимнее постоянство, так приходящееся на душу русском патриархальному укладу ума.Созерцание этой картинки отвлекло ее от ее внутренне самоназначенной ею самой себе миссии. На минуту, она и вовсе забыла о ней- увлекшись созерцанием снега, такого белого пушистого и свежего, который падая незамедлительно таял и превращался в грязь.Нет, возможно, она отложила эти мысли на потом, когда собиралась на вокзал, надеясь встретить здесь...Она никого не надеялась встретить здесь. Оставаться дома было невыносимо, и вокзальная суматоха должна была привести ее нервы в порядок,вежливые кивки и полупоклоны знакомых - дать иллюзию пребывания в обществе, где теперь ей не были рады.Здесь, на вокзале сама атмосфера блица жизни:коротеньких отрезков встреч и проводов, уравнивала разные сословия, и замашки светских салонов не могли быть импортированы сюда. Это создавала у нее иллюзию, что все возможно так, как было прежде и все ее страхи, мучения, раздумья и угнетения, которые они вызывали в ней- лишь плод ее воображения.
...Ей послышался его голос. Нет, этого просто не могло быть. Он не мог быть здесь, она ошиблась.Несколько мужских голосов, где-то сзади нее и в стороне. Их обладатели очевидно выходили из здания вокзала на перон, переговариваясь громко, смеялись:
- Нельзя друзей держать в неведении до последнего!Так ты женишься? Решено?А как же.. Анна? - донесся до нее густой мужской баритон.Обладателя голоса она не узнала.
- Похоже дольше всех в неведении оставался один я!- а вот этот голос знаком ей более чем хорошо.
Этот голос со всеми его оттенками и вариациями оттенков она знала, или нет, она чувствовала всем своим существом.Сейчас голос звучал весело и несколько развязно.
О чем они говорят? Она не могла, она не хотела понимать. Все это неважно, пустая болтовня. Он бы сказал ей. Он бы никогда не опустился бы до обмана. Он дал ей все, что мог дать такой человек в его положении, если бы он мог больше...Но он был честен:
" Ты - мое настоящее!"- сказал он и...перечеркнул ее будущее навсегда. Он оставил ее одну на покоренной вместе с ней вершине.Но он разделил с ней все, что мог разделить,- даже теперь она оправдывала его.
Анна резко обернулась.Он увидел ее и лицо его тотчас стало остраненно и холодно. Но и через эту холодность ей была видна его нерешительность: он колебался - подойти к ней , или занять внимание друзей, бывших с ним рядом, таким образом,не дав им обнаружить ее присутствие.
Отчего ей показался этот момент самым главным, определяющим?Все окружающее приобрело нереальную резкость. До рези в глазах.
"Сделай шаг ко мне",-билось в ее голове.-"Только шаг",- молило все ее существо.Мольба эта наткнулась на его предупреждающий взгляд.Взгляд призывал ее остановиться, замереть, сделать любое усилие над собой, дабы избежать скандала. Она не смогла выдержать этот его взгляд. Она отшатнулась от взгляда, как от удара, зажмурилась, и инстинутивно вскинула к лицу руки.
Резкий гудок паровоза сзади, заставил ее вздрогнуть.
"Еще не поздно открыть глаза и осознать свое поражение? Смириться, уступить, отойти от своих амбиций и отойти в сторону от края платформы? Увидеть жалость, снисхождение или даже презрение?",-...
Паровоз,как известно, выдающееся изобретение человеческого разума,представляющее из себя единый, без устали работающий, и оттого кажущийся радостным, механизм,совершающий механические действия, направленные на сугубо полезные цели движения вперед дюжины пассажирских вагонов, не оставил ей времени на раздумья и сомнения.
Паровозная радостная машина раскромсала тело Анны немилосердно, ибо у паровоза нет души и сострадание ему неведомо.