Глава двенадцатая
ЗЛЫЕ И ДОБРЫЕ ВСХОДЫ АСМАРЫ
Босоногий парень лет семнадцати охотно прошёл со мной метров десять до ближайшего поворота и указал на вывеску «Ресторан Святого Георгия». Такого сочетания слов я ещё не встречал!
В меню было сказано, что это заведение, похожее по внутреннему убранству на нашу обычную столовку, находится ещё и «под покровительством американских и английских граждан», которые, судя по набору блюд, здесь любят итальянскую кухню.
Трапезничал я в одиночестве, так как время, отпущенное для ленча, давно прошло. После рыбных дней в Массауа хотелось по-настоящему разговеться: я заказал спагетти с мясным соусом, а затем и рагу ди монтоне (из баранины). Запивал водой из Донголло: отличная минералка, «бактериологически чистая» и «радиоактивная», как написано на этикетке.
- Нравится? – спросил официант. – А в городе с питьевой водой туговато… Частая засуха, - пояснил он. – Цена воды из городского водопровода выросла вдвое, а пользоваться частными колодцами врачи не рекомендуют. Недавно приезжал император, это перед началом праздников в Массауа, так он специально ездил в Май-Нефас, чтобы ускорить там строительство нового водохранилища.
Выйдя из ресторана, я снова увидел своего босоногого. Он сидел на тротуаре и, оказывается, всё время ждал меня, чтобы потребовать доллар. «За что?» - «Я показывал Вам дорогу, signore!».
Таких гидов-босяков в Асмаре хоть отбавляй. Вместе со своими сверстниками – чистильщиками обуви и продавцами жевательной резинки – они осаждают приезжего на каждом шагу, предлагая показать лучшие бары города и их соблазнительных гёрлз.
Живые и мёртвые
Отель «Уайт», где я остановился, - довольно уютное и непритязательное заведение в центре города. Собственно, это - расположенные на пригорке в конце переулка три одноэтажных флигеля, окружённые каменным забором, за которым с одной стороны – административные здания губернаторства, с другой – четырёхэтажное общежитие для приезжих… американских военнослужащих.
Хозяйка отеля – худощавая пожилая женщина с известной в Асмаре фамилией Мингетти. Этой итальянской семье принадлежит комфортабельная старинная гостиница «Альберго Италиа», которая находится в том же переулке.
Оправившись после очередного приступа астматического кашля, синьора Мингетти подвела меня к висевшей в коридоре карте города и показала месторасположение моей временной обители, а также других «достопримечательностей» Асмары. Об одной из них можно было даже не упоминать, она и так бросалась в глаза: два затемнённых пятна, на которых стояла надпись «US Army».
С высокого холма, на котором стоит коптская церковь Св. Михаила, открывается вид на город с десятиэтажным отелем «Ньяла», с госпиталем имени принцессы Менен, с хорошо просматриваемым через бинокль компаундом школы имени Хайле Селассие I - одного из 4-х государственных средних учебных заведений. Вдали виднеется и 4-этажное здание университета. В этом частном вузе учится более 1300 студентов. Ежегодно 25-ти абитуриентам, отличившимся при сдаче вступительных экзаменов, предоставляется бесплатное обучение, общежитие и даже стипендия.
Фасад церкви обращён в сторону итальянского кладбища, обнесённого добротной каменной стеной. Когда идёшь по его тенистым аллеям, то кажется, будто попал в музей под открытым небом: на многих могилах высятся скульптуры из мрамора и гранита. На одном из памятников я увидел – любопытную надпись:
Тридцать лет он трудился
на благо Италии.
Спи спокойно в земле,
которая была тебе так дорога.
Да, Эритрея была лакомым кусочком для итальянцев. Вот что писал 73 года назад Генеральный консул России в Палермо А.Троянский в докладе Русскому Географическому Обществу:
«Асмара, главный город, или, точнее сказать, главное село бывшей абиссинской провинции Амасен (в Тигре), находится в 86 км от Массауа в юго-западном направлении, лежит на высоте 2327 метров и благодаря своему топографическому положению и сооружённому итальянцами укреплению Беш-Мека, господствует над путями, ведущими в Адую, столицу Тигре, долженствуя таким образом служить базисом военных действий против Абиссинии…»
Более семидесяти лет Эритрея служила итальянцам «базисом» для осуществления колониальных захватов в Эфиопии – тщетно!
А вот и символическое соседство: недалеко от этого старого кладбища – современная американская база «Kanew Station».
На мрачные мысли наводит вид её высоких каменных стен с колючей проволокой, за которой видны какие-то строения, башни, мачты, антенны… Говорят, что невидимые обитатели этого «города в городе» расширили свои владения за счёт подземных сооружений.
Существование американской базы в Асмаре уже давно не секрет. Ещё в 1942 году, когда в Эритрее хозяйничали английские оккупационные войска, США построили в городе радиостанцию «Radio Marina», которая, по мнению Джона Хантера, автора книги «Внутри Африки», явилась «полезным окном для американских деятелей, следящих за событиями в Африке». Однако уже тогда «Радио Марина» могла принимать сигналы со всех концов света.
Положение американцев в Асмаре особенно утвердилось после того, как в 1953 году между Эфиопией и США было заключено соглашение о «взаимной обороне», которое американская сторона с самого начала, видимо, поняла по-своему.
Что касается Асмары, теперь она, по мнению американцев, должна служить «базисом военных действий против…» Впрочем, пусть они сами выскажутся. Вот как, например, рассуждала американская газета «Стар»: «Хотя Эфиопия находится на расстоянии 2 тыс. миль от СССР, к тому времени, когда можно будет построить там (то есть в Эфиопии) базу, радиус действия американских бомбардировщиков или управляемых снарядов очевидно удлинится».
Сегодня, по данным итальянской газеты «Стампа», на территории базы «Кэнью Стейшен» расположен гарнизон в 2 тысячи солдат. Интересно, как долго им суждено «трудиться» на эфиопской земле во благо Соединённых Штатов?
Джинни – «стрит-бой»
- Хау ду ю ду, сэр! Как Вам нравится Асмара? – вежливо обратился ко мне молодой человек лет двадцати в темно-синих аккуратно выглаженных брюках и в белом полотняном пиджаке с грязными лацканами. Он пристроился справа от меня, загораживая ярко освещенные витрины, которые я разглядывал, шагая по бывшему проспекту Муссолини, ныне авеню Хайле Селассие I.
- Хотите, я покажу вам интересное местечко? – предложил он, вкрадчиво заглядывая мне в лицо и многозначительно улыбаясь. В его внешности было что-то от «бродяги» Раджа Капура. Усики те же!
- Кто ты?
- Меня зовут Джинни. Мой отец итальянец. Мать – эфиопка, служила у него… А я работаю в семье американского майора. У мистера Бабба. Хаус-боем, слугой… Девяносто долларов в месяц. Живу в доме для прислуги недалеко от американской базы. Днём работаю, вечером гуляю. Не люблю сидеть дома. У Джинни нет уже никого. Джинни может делать всё, что захочет.
Мы зашли в боулинг-клаб. В зале с тремя кегельбанами сбивали свой жирок любители макарон. Кое-кто в одиночестве играл в пин-бол.
Мой спутник поспешно увлёк меня на антресоли к стойке бара, где недвусмысленно дал понять, что хочет выпить. Я купил ему бутылочку пива «Мелотти». «Итальянского происхождения!» - не без гордости сообщил он.
Вспомнив английскую пословицу о том, что жизнь – это не только пиво и кегли, я решил изменить место своего времяпрепровождения: пойти в cinema, что ли? Джинни тотчас же вызвался в провожатые.
- Я знаю одно прекрасное местечко, - начал он уже развязным тоном. – Получше любого фильма!
По дороге до «Одеона» (один из шести кинотеатров города) Джинни возбуждённо рекламировал ночные бары. Но когда наконец понял, что его агитация бесполезна, прямо заявил:
- Ол райт, сэр! Дайте мне пять долларов. Джинни хочет сегодня повеселиться.
Я уже давно понял, что имею дело с типичным стрит-боем, «рыцарем» ночных улиц, любителем лёгкой наживы. Чтобы отвязаться, я дал ему то, что он просил. Но тут же услышал:
- Дайте ещё хоть пару сигарет…
Фильм с участием известного Кристофера Ли начинался с показа ночного кладбища. Под завывание осеннего ветра трое раскапывали могилу. Когда обнажился скелет, один из них лопатой отрубил череп. И далее на протяжении всего фильма зрители «наслаждались» похождениями черепа самого Маркиза де Сад, пустые глазницы которого по ночам излучали свет, доводивший героев фильма до безумных поступков.
Вспомнилась информация в «Эфиопиэн геральд» о том, что в Асмару прибыла группа деятелей американской кинокомпании «Туэнтис Сенчуэри Фокс», чтобы изучить местный рынок для своей продукции. Если это будет такая же «продукция», как «Череп»… В огромном зале «Одеона» на сеансе присутствовало вместе со мной человек десять, не больше.
После двухчасовой порции цветных садистских сцен я вышел из кинотеатра в удручённом состоянии. Глядя на людей, казалось, будто у них на плечах не головы, а коварно улыбающиеся черепа. Один из них мне показался знакомым. Ну, конечно же, это череп бродяги Джинни!
Он подошёл как ни в чём не бывало. Прикурил.
- Вам понравился фильм, сэр?..
На главной улице днём обычно масса такси. Четырёхколёсные (Фиаты), трёхколёсные (моторикши). Но в этот поздний час по пустынному асфальту раздавался лишь цокот копыт. «Водители» двухколёсных такси-гарри, подстёгивая вожжами своих низкорослых кобылок, подбирали последних пассажиров.
- Тебе что, Джинни?
Это был явно риторический вопрос.
- Разве Вы не хотите повеселиться в «Мокамбо»?.. Тогда дайте мне ещё доллар… А лучше – пять.
Джинни хотелось снова увидеть чужой кошелёк, который приглянулся ему ещё в боулинг-клабе. Но он не дождался счастливого момента. Садясь в подъехавшую, как нельзя, кстати, двуколку, я послал ему на прощанье тираду из смеси английских и русских (выразительных) слов.
Старик-извозчик в армейской шинели, да ещё укутанный с головой и плечами белым платком, тотчас дёрнул за вожжи и сказал: «This boy is not good».
Джинни остался на углу, глядя в пустую улицу с отключёнными на ночь фонарями.
Манеры синьора Маньеры
- Buon giorno, signore! Добрый день, синьор!
Это был толстый лысый итальянец в белой безрукавке и с манерами самого что ни на есть джентльмена. Не переставая рекламировать свою технику, он как бы невзначай подсунул мне на подпись контракт на аренду автомашины.
- Mille grazie! Mille grazie, signore! Buon viaggio! Премного благодарен, синьор! Приятного путешествия! – крикнул мне вслед владелец Фиата, помахав на прощанье сразу двумя руками. «Какое великолепное обслуживание! – подумал я. – Так умеют наверное только итальянцы».
После освобождения Эритреи и её воссоединения с Эфиопией итальянское население Асмары стало резко сокращаться. В наши дни здесь осталось не более шести тысячи наследников Древнего Рима, которые до сих пор дорожат своим итальянским гражданством и по-прежнему держат в своих руках многие крупные промышленные предприятия, почти всю торговлю и сферу обслуживания. Например, из 45 гостиниц Асмары более 10, самых лучших, принадлежат итальянцам.
Во второй половине дня, проезжая мимо владений синьора Маньеры, я решил заглянуть к нему и поделиться огорчающими известиями. Во-первых, тормоза его старенького Фиата-600 были явно ненадёжны. И, во-вторых, вчера эту машину, припаркованную мной к тротуару, как нарочно, задел лихой извозчик-гарри, оставив царапину.
Синьор Маньера принял самое горячее участие в моих переживаниях. Он тотчас предложил проехаться с ним в соседний гараж, где нас встретил его соотечественник в синей спецовке. Но тот на машину даже не взглянул. Зато окинул меня оценивающим взглядом и произнёс, нагловато улыбаясь: «Ремонт займёт три дня».
Только в офисе синьора Маньеры я узнал, что кроется за этими четырьмя словами: мне придётся заплатить 10 долларов за ликвидацию царапины и 45 – за три дня простоя машины.
По наивности я предложил заехать в другой гараж, где, возможно, более оперативные ремонтники. Но в ответ услышал решительное «Impossibile!» («Невозможно!»), ибо машины синьора Маньеры обслуживаются только там, где мы были. А если я не хочу… судиться, то немедленно должен выложить 55 долларов и – баста! Я невольно усмехнулся, не вслух, конечно: вот они – законы свободного предпринимательства! Синьор Маньера в те минуты напомнил мне Джинни. Только человек с манерами джентльмена был вымогателем более высокого класса.
- Mille grazie! Большое спасибо! – снова ласковым тоном заговорил он, пряча в карман «причитающуюся ему» сумму. – Возьмите наш календарик на память…
И помахал на прощанье обеими ладошками.
В ночном баре
- И всё-таки Вы не знаете ночной Асмары, - сказал мне мой коллега, местный журналист. – Что если я покажу Вам такое место, - продолжал он с загадочной улыбкой, - куда без опытного гида ходить не рекомендуется?..
Наш Фольксваген остановился в каком-то тёмном переулке. С одной стороны, словно тюремная изгородь, протянулся мрачный каменный забор с колючей проволокой. С другой – полная противоположность: из настежь раскрытых дверей лился поток яркого света и оглушительный джазовый ритм.
- Да, Вы узнали этот забор, - согласился Амаре. – За ним действительно прячется американская база. А увеселительное заведение - для её обитателей.
В переднем зале бара за двумя пустыми столиками сидели девицы – человек десять – в декольте и мини-юбках.
Кстати, о «мини». Согласно сообщению Эфиопского агентства новостей, полиция Асмары запретила «бар-гёрлз» появляться в подобном наряде. На следующий же день после этого распоряжения 300 женщин посетило полицейское управление. Нет, не для того, чтобы выразить протест. Наоборот: они торжественно пообещали навсегда отказаться от мини-юбок. Любопытно ещё одно асмарское нововведение: полиция, видимо, заботясь о безопасности мужчин, запретила лицам женского пола и особенно «бар-гёрлз» по ночам разгуливать по улицам.
Вот они и сидят в баре, покуривают, о чём-то спорят, смеются… И только заметив нас, они как будто притихли и замерли в ожидании. Зато магнитофон заорал ещё громче, зазывая гостей из-за колючей проволоки.
Мы прошли во второй зал. Здесь было потише и меньше света. За низким столиком, вроде журнального, на диванчике, в окружении двух девиц сидел молодой американец в очках и в белой тенниске. Они молча пили виски. И вид у них был такой, будто они давным-давно надоели друг другу.
Мы присели в противоположной стороне зала и заказали пива. Две бутылки «Мелотти» нам были доставлены двумя девушками, которым, к их огорчению, мы дали понять, что хотим остаться в одиночестве.
- Хозяйка бара платит им по сто пятьдесят долларов в месяц. Это больше, чем получает, например, шофёр, - подчеркнул Амаре. – Они обязаны заманивать посетителей и уж если оказались за вашим столом, то, поверьте, сумеют разорить вас не только на пиво. От продажи крепких напитков хозяйка имеет немалый доход. Кроме того, у неё здесь, при баре, имеется нечто вроде гостиницы. И там, в номерах, девушки тоже помогают ей «делать деньги».
Наш зал заметно оживился: вошли сразу трое шумных американцев в сопровождении трёх «бар-гёрлз». Они подсели к своему очкастому сослуживцу, как и он, одетые по-граждански.
- Начинается! – усмехнулся Амаре. – Днём город принадлежит итальянцам, а эти выходят на добычу только ночью, как гиены. В те места, где бывают янки, мы стараемся не ходить. Уж очень часто они напиваются, до драк… А видели бы вы, как носятся по ночным улицам их джипы! Единственное, кого они, пожалуй, признают, так это свою собственную военную полицию.
Амаре вдруг заволновался, залпом осушил кружку и тотчас предложил уйти.
- Я Вам всё объясню… Одну из этих девушек я хорошо знаю…
Выходя из зала, я постарался её рассмотреть: рослая, темнокожая, с чёрными волосами до плеч. Чёлка на лбу придавала её красивому лицу наивное детское выражение.
- Если бы не Вы… Один, я ни за что не пошёл бы в этот бар, - признался Амаре, провожая меня до гостиницы. – Я знал, что она здесь… Её зовут Розария. Она жила по соседству со мной. Шестнадцати лет вышла замуж, а через год осталась вдовой: её муж, шофёр, погиб в автомобильной аварии. Потом она поступила работать в бар. Помню, как её брат – он водит грузовик в Аддис и обратно – избил Розарию до полусмерти, когда узнал о её новой профессии. С тех пор он никогда не показывался в доме своей сестры. Вскоре у Розарии появился дружок – американский сержант. Целый год он ходил к ней. Новый дом для неё снял. А потом исчез. Говорят, уехал во Вьетнам. Вот уже целый год никаких вестей, а она всё ждёт его. Сына от него родила…Розария мне однажды призналась, что, как только выкупит дом, сразу же бросит работу в баре…
Я спросил Амаре, откуда все эти подробности.
- Когда-то я любил её, - ответил он. – До появления этого американца…
Асмара при свете дня
Чтобы избежать встреч с назойливыми стрит-боями, я обратился за помощью к Ато Тесфайе, подписчику моего журнала; он же – директор одной из начальных школ. Его ученик, высокий стройный паренёк по имени Йоханныс, стал моим гидом.
Целый день мы бродили по чистым солнечным улицам города с бело-стенными зданиями в окружении цветущих тропических насаждений.
Надо признать, итальянцы немало потрудились над благоустройством и украшением столицы своей бывшей колонии. Лет десять назад Асмара считалась самым красивым городом на территории Африканского Рога. Уступив пальму первенства Аддис-Абебе в темпах индустриального и жилищного строительства, эритрейская столица с её 180-тысячным населением по-прежнему лидирует в производстве мясных и молочных продуктов, вина и пива, а также изделий из ткани, кожи, меха и драгоценных металлов.
И всё-таки авеню Хайле Селассие с его магазинами поражает не богатыми витринами, а пальмами, в тени которых можно посидеть за чашечкой маккьято или каппуччино - напитками из ароматного эфиопского кофе.
Над центром города доминирует колокольня католического кафедрального собора, построенного в 1922 году по проекту итальянского архитектора Сканавини из красного кирпича, как и другие строения за соборной оградой - начальная школа, библиотека и монастырь капуцинов.
Над массивным кафедральным куполом возвышается статуя Святого Джузеппе, вылитая из бронзы австрийских пушек времён Первой мировой войны.
Коллега и соотечественник синьора Сканавини – некто Феррадза тоже увековечил своё имя в Асмаре, построив в 1937 году Большую мечеть, купол которой сделан из сверкающих на солнце стеклянных дисков, льющих матовый свет в интерьер храма.
Самобытность зодчего сказалась и на минарете: его нижняя часть имеет вид романской колонны с каннелюрами.
У монофизитов тоже свой храм – соборная церковь Святой Марии - белокаменное строение прямоугольной формы с двумя отдельно стоящими по бокам колокольнями. Его фасад выкрашен в ярко-красный цвет и выложен разноцветной мозаикой с ликами святых (работа известного в Асмаре художника Сангуинети).
Недалеко от паперти этой коптской церкви – сооружение, похожее на футбольные мини-ворота. К их горизонтальной перекладине подвешены на верёвках большие куски какой-то каменной породы. При ударе по ним рядом лежащими на земле булыжниками раздаётся металлический звук. Камни поют в буквальном смысле этого слова, поют, причём звучно и на разные голоса. Этот фонолит используют во время религиозных праздников наряду с барабанами, под ритмы которых совершают ритуальные танцы.
Побывали мы и на одном из асмарских рынков, где мелкие ремесленники и крестьяне соседних селений торгуют продуктами своего труда.
Молодая красивая эфиопка, сидевшая в окружении высоких мешков с горохом, сама одетая в мешковину, по-светски смутилась, заметив, что мы наблюдаем за ней. Как искусно работают её пальцы, не по-крестьянски тонкие и длинные, сортируя горошины, рассыпанные на подоле её «платья» – не терять же ей времени в ожидании покупателя!..
А вот завёрнутый в шамму темнокожий старик с чертами лица «кавказского происхождения». На вопрос, сколько стоит его товар, то бишь консервная банка с какими-то кристаллами грязно-рыжего цвета, он пробурчал: «Двадцать пять центов» - и тотчас демонстративно отвернулся: его товар (неочищенная соль) – не для «ференджей»…
Во второй половине дня мой гид предложил мне зайти в его школу. «Мне нужно забрать свои тетради, - сказал он. – Завтра воскресенье, лучшее время для домашних занятий».
Школа, где учится Йоханныс, расположена в районе, населённом исключительно эфиопами. Это одна из 19 начальных школ Асмары, почти все они - платные. В центре компаунда одноэтажное здание, где размещается учительская, кабинет директора и зал для собраний. Слева и справа два флигеля с классными комнатами, оборудованными по всем правилам школьной техники.
- Вот здесь сижу я, - горделиво сказал Йоханныс и указал на переднюю парту. Затем подошёл к географической карте и пальцем обвёл территорию СССР.
- Я знаю, что ваша страна – самое справедливое государство в мире. Наш учитель рассказывал нам и о Ленине…
Признаться, было приятно услышать эти слова из уст паренька, родившегося в бедной крестьянской семье где-то за тридевять земель от «самого справедливого государства». Не зря трудимся!
- Мне было одиннадцать лет, - вспоминает он, - когда в нашей деревне начался голод. В тот год была страшная засуха. После смерти отца я сказал матери, что уйду в город и поищу там работу. Я поселился у двоюродного дяди. Он служит продавцом у хозяина овощного магазина. Жаль, что выпить любит, и потому его большая семья постоянно бедствует… Сначала я зарабатывал тем, что покупал в магазине жевательную резинку по двадцать центов за пачку, а продавал за двадцать пять на улице возле баров, кинотеатров, на рынке… Как-то случайно я подрядился сделать уборку в школе. Ато Тесфайе заметил меня и разрешил учиться бесплатно. Дал и работу – уборщиком, иногда подменяю сторожа. Теперь я никому не в тягость.
Во время наших «прогулок» по городу Йоханныс частенько здоровался со своими сверстниками – разносчиками газет, чистильщиками обуви, продавцами жевательной резинки…
Я слышал, как они спрашивали его, кто я. Американец?.. Узнав. что я «москоб», то есть русский, начинали оглядывать меня с ног до головы, пытаясь сообразить, хорошо это или плохо для их товарища, щедрый ли он – «москоб»?..
Мы расстались с Йоханнысом далеко после захода солнца, предварительно пообедали в небольшом ресторанчике, где на кисловатую инжэру каждому положили по доброй порции вота – тушёного мяса в острой подливе из красного и зелёного перца.
При расставании я, по рекомендации его учителя, вручил Йоханнысу 10 долларов; этих денег ему хватит на двухмесячную
оплату комнаты, которую он снимает вместе с двумя своими однокашниками где-то на пыльной окраине города.
Прощаясь, Йоханныс поделился планами на будущее:
- Через два года я попробую поступить в среднюю школу имени Хайле Селассие. Там тоже лучших учеников обучают бесплатно.
У продавца особого товара
Он встретил меня без особого энтузиазма, ведь я не из числа его выгодных поставщиков. Тем более, мой «товар» - особого качества: журнал «Soviet Reality», который издаётся в Аддис-Абебе. Но бизнес есть бизнес: коль товар идёт, его надо продавать; и это главная забота Мехари Тедла. На полках его магазина множество книг и журналов, преимущественно на итальянском.
У «Советской действительности» свой покупатель. Жители Эритреи, как и других провинций, хотят больше знать о жизни советских людей, о том, как развиваются традиционные русско-эфиопские отношения, как себя чувствуют студенты-эфиопы «под небом сумрачной России».
У Мехари Тедла, типичного представителя торговой касты, есть свои особые вопросы относительно советской действительности.
- Если у вас все люди равны, то как же с теми, кто более предприимчив, умнее и опытней? – спрашивает он у меня в гостинице, потягивая через соломинку джин с тоником. Мы только что продлили наш договор о сотрудничестве.
С малых лет Мехари знает, что такое бизнес. Сначала был на побегушках у хозяина-итальянца. Потом много лет стоял за его прилавком, торгуя сигаретами, а заодно и периодикой. После смерти хозяина он, благодаря денежной помощи родственников, стал владельцем табачной лавки, которую постепенно превратил в книжную: Мехари с детства любил читать. Да, он оказался удачливее многих сверстников, начинавших свой «бизнес» продажей сигарет в розницу, но был ли он «предприимчивее, умнее и опытнее» их? Может быть, решающую роль в его судьбе сыграли всё-таки деньги родственников?
Сейчас Мехари Тедла 36 лет. У него семья, собственный дом, машина, но главное – собственное дело, которому он, как и в молодые годы, отдаёт всю свою волю, энергию и время. С самого раннего утра до позднего вечера, почти не зная свободных дней, он стоит за прилавком.
- Che desidera, signora? Per piacere… Что желаете, синьора? Пожалуйста... (Среди его постоянных покупателей много местных итальянцев, их язык стал для него почти родным).
- Вам советский журнал?.. Пожалуйста, геточ, вот несколько последних номеров, - как всегда вежливо говорит он покупателю уже на амхарском.
Спасибо Вам, Мехари Тедла, за Вашу предприимчивость, за то, что Вы были первым жителем Эритреи, взявшим на себя добрую миссию продавать товар особого качества: журнал, цель которого – советско-эфиопская дружба.
Спасибо и вам, асмарские парни, школьники и уличные продавцы всякой всячины, за вашу сообразительность, за то, что так ловко оклеили весь город нашими, АПНовскими фотоплакатами, рассказывающими о конкретных проявлениях советско-эфиопской дружбы и сотрудничества. Эти фотоплакаты появились даже на заборе американской военной базы. Ох, уж эти асмарские мальчишки!..
Покидая «Уайт Хоутэл», я спросил у синьоры Мингетти, не знает ли она случайно, что означает слово «Асмара»?
Хозяйка гостиницы недоуменно посмотрела на меня: не подшучиваю ли я над ней. Демонстративно кашлянула, а затем, улыбаясь, ответила:
- Я думаю, оно означает «место, где трудно дышать». Потому что правильнее называть этот город «Астмарой», от слова «астма».
Провожавший меня Амаре, местный журналист, по достоинству оценив неожиданный юмор синьоры Мингетти, всё-таки решил внести ясность:
- По-моему, слово «асмара» правильнее было бы перевести как «семена, готовые к посеву»… А нам, - подчеркнул мой коллега, - дышится в этом городе хорошо, очень хорошо!
(Продолжение – «Аксум – стольный град Царицы Савской». Гл.13)