Эту историю мне рассказал Николай Константинович Рыжков, который в ту пору служил на Тихоокеанском флоте.
Подводная лодка проекта 667А принимала на борт баллистические ракеты. Как обычно, перед началом работ место погрузки огородили, выставили оцепление. Командир подводной лодки после инструктажа расположился на верхней палубе. Он сидел рядом с ограждением рубки на раскладном стульчике. Одет был командир серьёзно, по-зимнему, и, если поглядеть на него со стороны - ну прямо, дед Мазай или деревенский сторож.
Вот уже боевая ракета повисла над открытой шахтой № 1. Казалось, всё идёт, как положено, как всегда - но тут вдруг вмешалась коварная длинная тихоокеанская волна. До этого момента пирс, плавкран и подводная лодка покачивались на ней почти синхронно, но внезапно они пошли враздрай. Ракета, всё сильнее ускоряясь, двинулась в сторону ограждения рубки. Это было страшно: весила она даже если не как танк, то уж точно, как тяжёлый грузовик. Хрупкий тонкостенный корпус ракеты был заполнен агрессивными и чрезвычайно ядовитыми компонентами топлива.
Вся ракетопогрузочная партия бросилась одерживать многотонное «изделие».
Лишь командир подводной лодки был внешне невозмутим и неподвижен, как статуя. Он видел, что в этой ситуации его вмешательство не даст ровным счётом ничего. Когда ракету всё-таки усмирили и умудрились загрузить в шахту, командир встал, сложил свой стульчик и спокойно произнёс:
- Погрузку запрещаю!
Лишь только успели дать команду на снятие оцепления и сворачивание всех обеспечивающих сил, как на пирсе, вблизи лодки, появился щегольски одетый мичман. Чистая и аккуратно отглаженная военно-морская форма ладно сидела на нём. Бравого военного вполне можно было фотографировать для рекламного плаката, призывающего молодёжь идти служить на флот.
Командир глянул на мичмана и остановился, а через секунду начал кричать. Он прошёлся по всему обмундированию парня, начиная от аккуратной фуражки и заканчивая сияющими ботинками, а потом перешёл и на самого их обладателя: кто он, собственно говоря, такой и какого лешего он шляется там, где проводятся потенциально-опасные работы.
Выговорившись, командир невозмутимо спустился вниз, а мичман так и остался стоять «во всём этом». Он так и не понял, за что ему попало. Не мог он предвидеть, что окажется громоотводом, через который кто-то разрядит все накопившиеся эмоции…