"У меня плохое предчувствие"
Из Википедии: Байка — поучительный или юмористический рассказ, иногда, основанный на реальных событиях. Достоверность байки несколько выше, чем анекдота, но это не исключает прямого вымысла или литературных приёмов, с помощью которых рассказчик «подаёт» байку.
В жизни термин «байка» часто заменяется на термин «история».
Ничего юмористичного в моих байках, увы, нет. И, хотя мне самой больше импонируют легкие, улыбчивые истории, но так не бывает, чтобы в жизни все было гладко и пушисто. Верить или нет моим историям – ваше право. Историям – я не зря делаю акцент на этом слове…
Ну, так вот.
Я не стану рассказывать о массе мелких событий, которые происходят со мной практически ежедневно и, когда, руководствуясь интуицией, я принимаю решение, в итоге оказывающееся единственно верным. Приведу примеры лишь серьезных событий, когда мне напрямую пришлось столкнуться с понятием "хрупкости человеческой жизни".
Шел апрель 1997 года. Тогда я еще жила в Сибири, в Междуреченске. По некоторым причинам доча моя в это время жила у бабушки.
Накануне выходных брат сказал, что утром мы поедем к маме: они с Янкой очень соскучились и ждут нас. В любой другой день я бы с радостью согласилась, хотя бы из-за того, чтобы самой не вести машину по горным перевалам. Да, в Сибири бывает и так: сейчас ты едешь на машине по красивому городу с современными многоэтажками и развитой инфраструктурой, а, выехав за пределы населенного пункта, через 20 минут оказываешься на высокогорной дороге, окруженной густым красивым лесом, перемежающимся с глубокими обрывами крутых перевалов.
Вспоминая сейчас, как я одна моталась на машине к матери, прихожу к мысли, что теперь ни за какие коврижки не согласилась повторить хотя бы раз то, что делала практически каждую неделю. Честно признаюсь: мне страшно.
Но, повторюсь, тогда я не боялась леса и пропастей. И, тем не менее, сказала брату, что никуда не хочу ехать: у меня нехорошее предчувствие!
Со свойственным большинству мужчин скептицизмом, Жека отмахнулся от моих слов, заявив, что все это бабские бредни, и вопрос не подлежит обсуждению. У меня не было ни сил, ни желания спорить с ним. Тем более, чувства, как говорится, к делу не пришьешь, и потому на следующий день мы втроем – я, мой брат и его жена Светлана – уселись в служебную «Волгу» брата и поехали к маме.
Через несколько минут мы выехали за пределы города. Перед нами шел КамАЗ, груженый углем. Гору «черного золота» надежно сковывало прочное брезентовое полотно, закрепленное по периметру со всех сторон кузова. Брат попытался было обогнать грузовик, но встречные машины не позволили совершить маневр.
Наша «Волга» и тот КамАЗ ехали, в общем-то, с небольшой скоростью – максимум 40 км/ч. Неожиданно левый угол брезента взметнулся вверх (наверное, порвался крепеж), и я увидела, что в лобовое стекло нашей машины летит камень диаметром около 1 м. Зрелище, скажу я вам, - не для слабонервных. Жека, естественно, тут же дал по тормозам, но это все равно не спасло нас от удара. Со всей дури огромный черный кусок угля рухнул на капот, одной из своих блестящих граней задев лобовое стекло, моментально превратив его в стеклянную сетку.
Опущу подробности «живого» разговора брата с водителем КамАЗа, скажу лишь, что мой упертый братец на этом не остановился. Чтобы видеть дорогу, он осторожно сделал в стекле маленькую дырочку, и мы вернулись в гараж. Но там был его напарник, который тут же предложил взять его машину, пообещав, что к понедельнику он приведет Жекину «Волгу» в порядок.
Я пыталась было воззвать к мужскому разуму, но брат ничего не желал слышать: поставил задачу, значит надо ее выполнить. И вот мы вторично выехали из города.
Брат с женой постепенно успокоились, стали говорить о каких-то пустяках, но я не могла заставить себя поддерживать беседу – беспокойство никак не хотело меня отпускать. Еще через полчаса Светлана, зевая, сказала, что она поспит сзади, пока мы едем, и отключилась. Я старалась думать о каких-то посторонних вещах, но мысли неизменно возвращались к образу камня, летящего прямо на нас.
Прошло еще около часа. Мы ехали довольно медленно, потому что весной дорога в горах скользкая – снег тает медленно, постоянно поддерживая влагу в почве.
Когда до конца нашего пути оставался один перевал и не больше 30 км дороги, произошло следующее.
Мой брат – водитель-профессионал, так называемый «личник». Машину он водит исключительно и никогда не станет рисковать, тем более, когда в его машине находятся две самые близкие женщины. Начав спуск с последнего перевала, учитывая, что дорога скользкая и петляет как заяц, Жека максимально сбросил скорость до 10-15 км/ч.
И вдруг, на одном из крутых поворотов я вижу, что машина не поддается управлению – брат крутит руль вправо, намереваясь обогнуть выступ скалы, а «Волга», не вписываясь в поворот, упрямо ползет вперед. Прямо к обрыву. Жека пытался тормозить, но именно на этом повороте дорога была похожа на мягкое сливочное масло – мокрая глина не давала машине возможности остановиться, и громоздкая «Волга» продолжала движение к пропасти.
Ничего не подозревающая Светка дрыхла на заднем сиденье, а мы с братом, понимая, что через 7-10 метров просто сорвемся вниз, молчали, не в силах повлиять на ситуацию.
Думаю, нет необходимости объяснять, что мы чувствовали в те несколько секунд, пока машина приближалась к краю обрыва…
…Каждый раз, вспоминая эту историю, я пытаюсь найти хоть какое-то объяснение дальнейшему развитию событий и…не нахожу.
Когда передние колеса машины уже наполовину висели над обрывом, «Волга» неожиданно остановилась. Я не знаю почему! Не понимаю, по какой причине нас не утянуло вниз, ведь дорога шла под сильным уклоном и, как я говорила, сплошь была покрыта мокрой глиной. Но факт остается фактом: мы остановились!
Я посмотрела на брата – его лицо было не то что белым, он вообще не был похож на себя. Хорошо помню только, что контуров его лица, как такового, я не видела. Видела только огромные черные глаза, которые почему-то провалились куда-то вглубь, а вокруг – одно белое пятно.
Оба понимали: что-то нужно делать.
«Жень, ты, давай, выползай потихоньку, - прошептала я, чтобы не разбудить Светлану. – Я все-таки полегче буду». Жека моментально сообразил, при чем здесь разница в нашем весе, и осторожно открыл свою дверь. Так же медленно он вышел из машины, после чего, буквально одним прыжком переметнулся к багажнику и навалился на него всем телом. После этого я бесшумно выскользнула наружу.
В машине оставалась спящая Светлана, и нужно было как можно быстрее, но, не дав ей запаниковать спросонья, вытащить ее оттуда. В полной тишине мы обменялись этой мыслью с братом, и я открыла заднюю пассажирскую дверь справа. Жека продолжал давить на багажник, а я, стараясь придать голосу ласковые интонации, потянулась к левой руке Светланы, спящей на боку: «Светуля, просыпайся, моя хорошая. Пора выходить».
Как сейчас помню, произнеся эту фразу, я просто не узнала своего голоса! Какие там ласковые интонации! У меня создалось стойкое ощущение, что я – дерево, которое вдруг решило заговорить человеческим голосом. Горло было абсолютно сухим! Настолько глубоко сухим, что мне казалось, будто я вижу эту сухость внутри себя, вижу абсолютно сухой пищевод и даже желудок! Но размышлять на эту тему было некогда. Я уже крепко держала Светлану за левую руку, а та, еще не до конца проснувшись, задала резонный вопрос: «А что, мы уже приехали?».
Увидев, что она приподнимается на локте, не обращая пока внимания, что я крепко держу ее за кисть левой руки, поняла, что нужно действовать очень быстро, пока Светлана не обернулась и не поняла, что происходит на самом деле. Я со всей силы дернула ее за руку – как не выдернула ей кисть, ума не приложу. Лежа на боку, миниатюрная Светка проскользила всем телом по сиденью и вылетела из салона, как пробка, умудрившись встать на землю разом обеими ногами.
Если бы не трагичность нашей ситуации, мы, пожалуй, все вместе посмеялись бы над этой сценой. Но тогда нам было не до смеха – каким-то чудом мы только что избежали смерти…
А через несколько минут на дороге показался грузовик, двигавшийся в попутном направлении. Водитель долго недоуменно цокал языком, разглядывая нашу машину, стоящую на краю пропасти, потом взял на жесткую сцепку нашу «Волгу», и оставшийся путь до маминого дома мы проделали без приключений.
Как выяснилось позднее, колеса перестали слушаться руля, потому что сломался металлический стержень, скрепляющий оси, который водители называют «пальцем». Но, как мог сломаться пополам металлический штырь толщиной почти в 3 см, остается только гадать: «Волга» была новой, мы не устраивали ралли по горам, никакие булыжники не попадали под днище автомобиля…
Мне этого не понять. Так же, как не понять, кто или что остановило машину, не дав нам погибнуть. Но после этого случая брат больше никогда не смеется надо мной, когда слышит из моих уст фразу: «У меня нехорошее предчувствие…»