Хвост войны
Владислав Гусаров
Хвост войны
(рассказ) 1.
С приходом немцев на Украину старшая сестра Владимира Закопайко вышла замуж за полицая, а мать развернула в Виннице бойкую торговлю награбленным у евреев и «кацапов» добром. Не обходил стороною бойкий зять и украинских хат. Полицаи гуляли у них в доме, а Владимира заставляли играть на скрипке. Когда он сбивался с такта, раскрасневшаяся, возбуждённая гулянкой, нарядно одетая сестра зло щипала его, а муж её и остальные полицаи одобрительно хохотали.
Сверстники Владимира на улице швыряли в него камнями, вечером подстерегали и колотили жестоко, но он ни разу не пожаловался на них сестре, матери или свояку
Так тянулись годы.
Они исчезли из Винницы – и мать, и сестра, и свояк, - с приближением к городу Красной Армии. Свояк оказался расторопным малым: они даже успели вывезти с собою б*ольшую часть добра. Но они не увезли Владимира: он ушёл из города накануне всеобщей паники и повального бегства, когда через Винницу уже тронул-
ся на запад второй эшелон германских войск.
Скрипка помогла не пропасть. Его, тринадцатилетнего парнишку, ещё долго подкармливали по сёлам, пока в один из дней он не оказался в интернате. Потяну –
лись спокойные и относительно сытные годы, но никак невозможно было забыть жадные руки матери, складывающие в пачки оккупационные марки, при постороннем шуме быстро накрывающие платком рассыпанные на столе золотые серьги и кольца; невозможно было забыть красивое и злое лицо сестры, её нарядные блузки и платья, принесённые из чужих гардеробов; в ушах его ещё долго стоял пьяный гогот и громкий стук каблуков пляшущих полицаев; и он долго видел себя играющим на скрипке – придавленного позором и всеобщей ненавистью, хотя и ни в чём не виноватого мальчишку.
Он никогда не думал, что через восемь лет трагические события вновь ударят по нему беспощадно. Его вызвали и долго, подробно расспрашивали обо всём. Его заставляли подписывать протоколы. Сомневались в его показаниях. Вновь заставля-
ли вспоминать. Он думал, что сойдёт от всего этого с ума. Наконец, его отпустили. Наверное, он мог бы остаться, продолжить обучение в консерватории. Но для этого нужно было забыть всё, что так живо стояло перед глазами; нужно было смириться с позором и при встречах с людьми не замечать той самой ненависти, которая пре-
следовала его во времена расстрелянного матерью и сестрою детства.
Он уехал на Дальний Восток, где его никто не знал. Он увозил с собою в сердце неверие и черноту. Флот понравился Закопайко. Здесь никто не лез ему в душу. А
старший и второй механики парохода «Невастрой» нахвалиться не могут на машиниста первого класса Владимира Ефимовича Закопайко.
2.
Наверное, до конца дней не оставит его в покое война. Ведь прошло столько лет, и ему самому уже тридцать два. А от Винницы до Владивостока тысячи километров
И вдруг – аукнулось.
Месяц назад его снова вызывали ( у него хватило ума не рассказать об этом на судне никому). Да, вызывали Но не за тем, чтобы ворошить прошлое. С ним говори-
ли вежливо и уважительно. Но от этого земля не перестала колебаться под ногами.
Его мать и сестра, оказывается, живы и сейчас находятся в Австралии! Там и свояк-полицай, избежавший-таки расстрела. Только об этом в письме любящих мамаши и сестры не говорилось, сказали об этом знающие люди в том учреждении, где проходила беседа с машинистом Дальневосточного пароходства Владимиром Закопайко. А любящие мамаша и сестра лишь просили компетентные органы оты-
скать их сыночка и братика или хотя бы указать место, где находится его могилка.
Буде же так случится, что В.Закопайко, год рождения… место рождения… жив и здоров, то они, две любящие души, просят его приехать к ним в Австралию в гости, а если В.Закопайко того пожелает – навсегда.
- Можете им написать, товарищ Закопайко. Вот адрес.
- Если можно, передайте им, что я не желаю писать.
- Так не годится. Нам не поверят.
И тогда Владимир Закопайко написал. Он им обо всём написал! И если «любящие мамаша и сестра» после получения письма до сих пор вздыхают и охают, он этому только рад! Он им высказал всё, что думал о них эти годы. И свояку пере-
дал «привет». Он написал, что если В.Закопайко когда-нибудь откроют допуск к загранплаванию, он специально станет просится в рейс на Австралию, чтобы повидаться со свояком. Потому что ему очень хочется сыграть свояку на скрипке и посмотреть, как тот пляшет. Только пусть свояк не забудет, что В.Закопайко уже тридцать два, а не тринадцать, как в сорок втором году!
Четыре часа утра ровно. Машинист Владимир Закопайко принял ходовую вахту и делает обход машинного отделения. Он поднимается на средние решётки, промазывает движущиеся детали паровой машины. Мысли бегут. После того, как отправил письмо матери и сестре, наступило некоторое успокоение. Он как бы выплеснул б*ольшую часть накопившейся в нём ненависти. Стало легче дышать.Те-
перь он регулярно станет им писать. Пришёл его час! Он не даст им спокойно жить там, в Австралии. Он ещё не всё сказал!
А может… Владимир остановился. Может, оставить всё как есть и не разогревать свою ненависть? Пусть живут, как хотят, в той Австралии, мать и сестра. Но свояк!.. Нет, пока жив свояк, Владимиру Закопайко под этим небом не найти покоя! Умница Никита Михалков, хороший режиссёр кино, как-то произнёс с телеэкрана: «Хвост войны намного страшнее её клыков».
Увидеться бы и пожать ему руку.
Март 2007г
Владивосток