Панорама города, открывающееся с пятнадцатого этажа отеля Амари Атриум, можно назвать ошеломляющей.
Именно так, наверное, будет выглядеть будущее, так представляют его, голливудские компьютерщики.
Мне всё время казалось, что, как только я отвернусь, то пропущу тот момент, когда между задрапированными огнями небоскрёбами, пролетит воздушное такси, то самое, на котором «бомбил» простым водилой Брюс Уиллис, из «пятого элемента»
В принципе, всё верно. Бангкок, вытягивается вверх, словно упрямое тропическое древо, незнающие ничего ни об осенних заморозках, ни о садовниках-молдаванах.
Вот значит, время от времени, я возвращаюсь к огромному гостиничному окошку, как к киноэкрану и подолгу смотрю на город ангелов. Он почти закрывает собой небо и открывает, только свои горизонты, проглатывая меня, и мне остаётся лишь погрузиться в его жаркие объятья и раствориться в океане его огней.
В номере всё время что-то шуршит и перекатывается.
Мой сосед, упаковывает каплевидные манго в тонкие бесплатные пакеты, перекладывая и подбирая непослушных экзотов, разбегающихся по всей комнате.
Весь вечер, молодой провод утрамбовывает арбузы, пытаясь поплотнее уложить «круглых» так, что бы они стали, как можно квадратнее и занимали в чемодане меньше места. Кажется, у него получается, он задыхается от счастья, и от того, что нарушил правила школьной геометрии.
Я забираю свой ключ с прикроватного столика, спускаюсь вниз и выхожу из гостиницы, ужинать я буду в одиночестве и это замечательно.
За прошедший месяц, я несколько раз прилетал в Бангкок и провёл здесь, по крайней мере, 4-5 дней.
Это совершенно разные и почти одинаковые дни.
Копирка, подложенная под листы одного и того же сценария, чуть-чуть сместились и на нижних листах, всё немного иначе, не так чётко или совсем неразборчиво, по другому.
&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&&
Пару раз бригада, налетавшая на Сиам, была укомплектована, почти полностью пенсионерами от авиации. Эти пузатенькие дяденьки и бодрящиеся морщинистые тётеньки, надо признаться ещё совсем ничего себе, о-го-го можно сказать. И за дряблыми телами не обязательно рассыпан песок, что просыпался сквозь прорехи ненадёжного, увы, потрёпанного кожаного мешка, что зовется по привычке, человеческим телом. Каждый, кто по счастливой случайности дожил до обладания заветной корочки пенсионера знает, главное не внешняя форма, куда важнее внутреннее содержание, стержень.
А вот он у наших пенсов надёжный, арматура не так крепка, даром, что ли по двадцать лет с лишним истязаем свои организмы, то взлёт то посадка , сегодня здесь, понимаешь, а завтра , уже там, где нас с собаками не найдёшь.
Ветеранов, в таком деле, как наше, сами понимаете много быть не может. Подразумевается, что профессия бортпроводник, это стезя молодых и гиперсексуальных, а вот смотри же, умудряются оставаться на плаву и такие, как мы, старые и больные клячи. И поверьте, как рабочие тяговые лошадки, мы в гору идём резвее, чем длинноногие дурашки и кнута нам не надо и так ржем без нагайки и пьём с головой и от водички колодезной не дуреем.
Вот эдак пару тайских вечеров, накрыв стол нехитрой снедью и украсив его местным ромом и «Синьхой» (кто был в Таиланде, тому говорить не надо, что это такое), мы по-стариковски коротали времечко, начиная и заканчивая сакраментальными «А помните…», а что помним и позабылось, хрен всё перескажешь.
Так-с, здесь начинается «открытая вода», читатель сюда обычно не добирается (я имею виду свои нетленки) поэтому, без предисловий перехожу к основному содержанию моей белибердятены.
Времени в Бангкоке практически нет, так несколько часов, и эти в состоянии устойчивой усталости и хронического невысыпания. Бледные и слабовменяемые, провода тащатся на дешёвые барахолки, фруктовые базары, в близлежайшие магазины и массажные салоны. Я, что бы ни уснуть на пороге своего гостиничного рума, иду пешком к промтоварному Лотосу, что цветёт в получасе ходьбы от Атриума.
Итак, когда мои шустрые коллеги, уже упёрлись настырными лбами в крышу ЭмБиКэйка, я только-только выползаю из холодненького фойе отеля, на улицу. Сколько бы раз, не открывал передо мною двери, просто неутомимый по части лучезарных улыбок швейцар, выпуская меня и холодок в духоту тропиков, неизменно, в метрах тридцати от выхода меня, как, впрочем, и любого другого постояльца, встречает, такой неугомонный местный доброжелатель. Если вы пожелаете, он раздобудет для вас такси или тук-тук, да что угодно, хоть проституток даже ранним утром и в рабочий полдень, соглашаться и разговаривать с мистером услужливость не обязательно, он тут же удалиться в тенёк и будет дальше чесать пятки и язык с приятелями.
Я поворачиваю направо и через пару минут начинаю задыхаться от запаренного столичного воздуха и дойдя до круглосуточной автомойки, становлюсь совершенно мокрым, с пониманием поглядывая на намыленные машины, на открытой стоянке у дороги.
Дальше начинаются уличные забегаловки, первая рядом с магазинчиком «Семь-одиннадцать», и что бы пройти мимо, необходимо протиснуться между столиками, телефонными будками, высоким порогом магазина, а главное не наступить на собак, развалившихся там, где их свалила на асфальт, убойная тайская жарища.
Собаченции в Бангкоке жуткие. Эти обглоданные вшами и ленью чудища, разбросаны по всему городу (обычно рядом с помойками, что понятно), и когда встречаешь их на своём пути, каждый раз первая мысль, не-ет, это-то точно давно с дохшие и даже начавшиеся разлагаться собачьи трупики.
Ни фига себе! Голокожие (остатки шерсти, как остатки роскоши) монстры частенько оживают, но лишь для того, что бы яростно и резво, что странно для мёртвого, почесаться и может быть вяленько так гавкнуть, что-то типа глухого выдоха, незлобного, а скорее утробно-загробного, что, то же скажите, впечатляет.
Потом, я поднимаюсь над дорогой, двигаясь по надземному переходу, и спускаясь с него, оказываюсь напротив, сразу нескольких открытых ресторанов. Насколько я понимаю, это китайская кухня, ну кто ещё будет нарисовано на своих вывесках: « …кун-фу…Санья…», так далее. Забавно, что столы в заведения каменные, как и скамьи, может быть от того, что по центру каждого такого тяжелого столика, располагается жаровня с горящими углями.
Чем дальше идёшь, тем труднее быть беспечным бродягой. Ноги тяжелеют, одежда облипает тело, движешься по инерции, город плывёт мимо, сам по себе. Кондиционированные офисы мелких компаний, магазинчики, развороченная стройка вдоль дороги, пешеходные переходы с нависающими над ними виадуками, стоянки мототакси, публичные дома, торговые комплексы. Кому это, чёрт возьми, кроме меня интересно?
Панорама города, открывающиеся с пятнадцатого этажа…какая пошлятина, я и сам это прекрасно понимаю, только именно эта идиотская картинка и спасает меня, когда приходиться убегать, от пустых и однообразных разговоров, что так же медленно и бестолково текут в стаканы, как светлое пиво «Синьха». Город замирает, только для того, что бы им любовался я один. Опа, что там пролетело между вон теми громадинами, нет, похоже, показалось…надо ложиться, вставать в пять утра…ну, сколько можно шуршать своими чёртовыми дурианами….