Без стука, как положено у ненцев в тундре и посёлке, Нетта вошла в дом Анны, тихо присела у двери и ждала, когда кто-нибудь из хозяев выйдет на кухню. Наконец, появилась хозяйка и спросила:
– Как живёшь, что-то давно не видно тебя в посёлке?
Нетта, полная пожилая женщина с седыми волосами, большими карими глазами, курносая, одетая в изношенную летнюю суконную ягушку (ной паны), подпоясанная верёвкой и обутая в болотные сапоги большого размера, рылась в своём мешке в поисках табакерки. Но в мешке было что-то большое, похожее на коробку.
– Патарейка тара (батарейки надо), – негромко проговорила Нетта.
– Зачем тебе батарейки в чуме? – удивилась Анна.
– Надо... Сын Семён велел перед отъездом, – горько произнесла старая женщина.
– У нас их нет, может, в магазине валяются, – равнодушно ответила Анна.
– Я бы купила, если бы они были там. Тогда пидисам пойду, может, у них есть, – сказала Нетта и быстро вышла на улицу.
«Пидис» – так местные ненцы называют экспедицию и посёлок в двух километрах, где она когда-то находилась.
Вечером, как из-под земли, она снова выросла на пороге дома Аннушки:
– У пидисов тоже нет, я даже нохо (песца) предлагала за четыре патарейки.
Нетта устало опустилась на пол и села, вытянув ноги.
– А что такое тяжёлое таскаешь в мешке? – поинтересовалась Анна.
– Питола. Семён ещё в прошлый приезд оставил мне.
– Спидола? Зачем она тебе, ведь ты по-русски-то не понимаешь?
– Патарейка тара, может, ты закажешь в Салехард, если кто-нибудь на «Калашникове» поедет?
– Сейчас никто туда не едет. Но почему так срочно понадобились батарейки? – недоумевала Анна.
– Скажу, – с грустью произнесла Нетта и поведала Анне свою тайну:
– Как быстро пролетела жизнь... Недавно, будто вчера, мой Семён был маленьким. Мы с мужем сильно любили его, баловали. Потом умер муж, а Семён продолжал учиться, хотя я просила его бросить школу и помогать мне ловить рыбу и сдавать в рыбкооп. Тогда я жила на той стороне Тазовской Губы, на мысе Поворотном. Как я радовалась, когда увозила Семёна на каникулы в свой чум на собаках, оленей-то у нас давно уже нет... Семён рос хорошим сыном, помогал добывать дрова и воду в короткие дни каникул. Потом его забрали в армию, оттуда редко писал, но я всё ещё надеялась, что он останется со мной после армии, женится, внучат дождусь... Сколько радости было у меня, когда мой сын приехал домой такой возмужавший и красивый. Я уже к девушкам стала приглядываться, мечтала женить по-ненецки. К тому времени малицу и пару кисов сшила для него, новый соок готовила на зиму. Побыл у меня Семен несколько дней, потом стал каким-то угрюмым и молчаливым, часто уходил в поселок и возвращался поздно. А однажды и вовсе не вернулся в чум. Напрасно я ждала его на том берегу реки... Потом узнала, что Семеё уехал в Халмер-Седе (Тазовский) и там женился. Даже письма не напишет, не знаю, кто его жена...
«Вот тебе питола, а когда перестанет работать, патарейки найди в посёлке», – сказал Семён, когда в последний раз был в чуме.
– Скоро река начнёт замерзать, долго не приеду в посёлок. Надо ещё хлебом запастись, но сейчас мне очень нужны патарейки, – продолжала Нетта. – А знаешь, зачем они мне нужны?
Вечера-то тёмные, длинные... Скоро месяц малой и месяц большой темноты настанут. Вот тогда я и крутану большую ручку, как показал Семён, и как-никак скоротаю вечер... Люди днём, а особенно вечером, в тёмное время, любят ходить на забойку, а дорога туда проходит рядом с моим чумом. Других чумов там давно уже нет, поумирали старики... Многие бывают пьяными, я боюсь одна, и потому пусть они думают, что у меня народ, ведь голосов и разговоров будет много. Пусть думают, что Семён мой вернулся! Я пойду зайду в райпорт (аэропорт), там у них много всяких ящиков, звуков, огней, наверное, и патарейки есть...
Нетта встала, поправила свою истрёпанную старую ягушку и бесшумно вышла за дверь...
г. Надым, декабрь 2000 г.