Это была стандартная малосемейка, с гулкими бесконечными коридорами, ощетинившиеся рядами лоджей. Здание грязно, как физически, так и духовно.
Выбил один ноль один, на домофоне. Через какое-то время раздался женский голос –закасщица, я назвал своё имя, получил разрешение войти. Стены в подъезде были исписаны матерными словами, признаниями в любви, задрапированы ***ми и ****ами, грязные ступени пошатывались под ногами, лифт пропах ссаньём. Внешнее, лишь отражение внутреннего. Заказ - стандартная ситуация, жителей нехорошей квартиры, донимают сущности, недоющие секунды покоя. Иду по мрачному коридору, каждый мой шаг разносится эхом. Ищу один ноль один. Нашел. Звоню. Дверь открывает блондинистая женщина, всё её тело, такое ощущение, состоит из жира и межклеточной жижи, обтянутой бледной кожей, с голубыми прожилками. Вокруг глаз залегли темно – синие круги. Мне трудно определить её возраст, быть может, пятьдесят лет? Стоим в прихожей.
Она: - я так рада, что вы приехали;
Я: - радоваться будете, когда всё закончится
(входим в комнату)
Я: - расскажите по подробнее, что вас волнует?
Она: - понимаете, меня не покидает ощущение непрерывного присутствия.
Всё время кажется, что кто-то смотрит, следит за мной. Я так устала…
Когда я сплю, мне кажется, что кто-то скрывающийся в темноте, стоит надо мной, дышит мне в лицо, касается меня. Потом появились звуки: шуршания, постукивания, поскребывания.
Она была готова разрыдаться, пока это говорила. Измученная, истерзанная, на грани срыва. Я спросил, нет ли у неё на теле следов, отметин. Получив утвердительный ответ, заставил показать их мне. На правой ноге было несколько темных кругов – засосов, я называю их «гнилые поцелуйчики». Без сомнения, кто-то сосал её энергию.
Принимаюсь сканировать. Первое что я чувствую – стремление к наивысшему удовольствию (запах застарелый, давнишнее дело). Наивысшее удовольствие, это
знание. Наивысшее знание, это смерть, поэтому живущие так стремятся к ней.
Здесь кто-то жаждал смерти, жаждал сильней чего – либо на свете. Погружаясь глубже в прошлое. Вижу кровать. На кровати старик. Он очень болен, он страдает и хочет освобождения. Старик, это отец хозяйки. Его смерть была очень тяжёлой и выделила много энергии, открывшей портал. Продвигаюсь немного вперед во времени. Старика уже похоронили, осталась старуха – одиночество. Она не видит причин для жизни. Старуха вешается, опять очень тяжёлая смерть, опять много энергии. Портал стал более широким.
А теперь посмотрим кто наши лярвы. Вижу сущности: пятиголовые змеи, с ***ми вместо голов. Вижу существ с суставами, как у насекомых, покрытых мертвым хитином. У них
по двадцать членов и столько же рук, чтобы дрочить каждый из них. Некоторые существа вывернуты на изнанку, некоторые покрыты опарышевой кожей (у них очень беглый эпидермис). У кого телячья голова, у кого жабья. У некоторых вместо кожи крайняя плоть. Я слышу настойчивый шёпот «Ольга, Ольга». Прекращаю сканировать, эти гады подъели мою энергию. Заметил большое зеркало, накрытое простыней. Прошу хозяйку снять её, что она послушно выполняет. Вижу своё отражение и двух фантомов. Разглядываю себя в зеркале. Я всё ещё женщина, а это не может не радовать.
Первый фантом, это заказчица, ещё до того как, её стали жрать кровопийцы. Молодая, стройная, полнокровная, пылающая здоровьем и рвением к жизни. Фантом номер два – её дочь. Зеркало запомнило её маленькой, лет восьми. Сканирую.
У девочки явно есть экстрасенсорный дар. Ей нравятся могилы и кладбища. Она постоянно рисует кресты и черепа. Ей нравится представлять себя мертвой и остывшей.
Представлять, как скисают внутренние органы, как мертвый мозг сгнивает в зелень под заклятьем времени. Девочка первая замечает что-то неладное в квартире. Говорит об этом взрослым, но глупые взрослые, считающие себя умнее детей, отмахиваются от неё. Девочка грустит, уходит в себя и своей энергией, ненароком усиливает проход (портал).
Ей надо учиться, чтобы уметь контролировать свои силы.
Рассказываю хозяйке всё, что видел. Ольга, это имя её дочери, ей уже двадцать лет, живет в другом городе. Я говорю её матери, чтобы она вызвала О, мне не справиться без её помощи. Мамаша испуганно смотрит на меня, я уверяю её, что это никак не повредит О.
Позже у себя дома. Лёжа на кровати ласкаю себя, шурую пальцами в своей влажной дыре.
****а моя - голодная зверюга, с ненасытной беззубой пастью. Клитор – острый носик этой зверюшки. Или нет?! Моя терраинкогнето – раскрывшийся бутон, наполненный влагой и каждое движение моей руки, отзывается хлюпающим звуком. Я думаю об Ольге. О да, о да, ты будешь моей дрянная девчонка. Ведь только дрянных девчонок и стоит любить.
Воспоминания. Тогда я жил со своей семьей в большом загородном доме. В тот день был праздник. Праздник этот каким-то образом был связан со мной. Быть может мой день рождения или нет? Ах, да! Мы собирались отметить губернаторский грант, который я получил за успехи в учебе. Должно было приехать много родни и друзей семьи. Я стоял перед трюмо, на мне была дорогая белая рубашка. Я возился с галстуком, никак не мог завязать его, узел получался перекошенным. В комнату вошёл отец, он улыбнулся мне.
Подходит ко мне, забирает у меня галстук, разглаживает его. Набрасывает мне на шею словно ярмо, повязывает узел. Идеально. Берет зажим для галстука, присобачивает. Держит меня за плечи, смотрит мне в глаза.
- Мандражируешь, сынок?
Я ничего не ответил, лишь слегка кивнул головой
- Знаешь, я тоже – продолжал отец: - волноваться, значит гордиться. Я так горжусь тобой, сынок!
- Знаешь, пап, сегодня к нам приедет девочка, которая значит для меня всё, ради чего стоит жить.
- И кто она, если не секрет?
- Это моя кузина…
-Очень хорошо! Очень хорошо! – радостно восклицает отец, тряся меня за плечи.
-Сынок, у тебя отличный вкус!
Главный зал дома оброс гостями, которые словно пчелы подлетали к столам с закуской, наполнялись питьём и едой. Всюду звучали тосты в мою честь и поздравления, обращенные к моим родителям. Дескать, хорошо потрудились, правильно воспитали парня. Я же хотел остаться наедине со своей возлюбленной, но она все время ускользала от меня, от моего взгляда. Глаз, это тот же фаллос, превращая субъект в объект, стремится порабощать, выступая, как доминанта. Я ненавижу, когда на меня смотрят в упор.
Я решил спрятаться от этого шума в своей комнате. Проходя мимо отцовского кабинета, дверь которого была приоткрыта, я услышал голоса. Это был отец и любовь всей моей жизни. Я приблизился к двери и стал смотреть в зазор. Всё мой существо превратилось в слух и взгляд.
- О, как давно я об этом мечтал! Посмотри! Посмотри, я весь горю, я пламенею! –
говорил отец, тесно прижавшись к ней, бесцеремонно лапая её. Его жадные руки забрались к ней под юбки, ища то теплое, влажное место. Она силой отдернула его руки.
- Знаешь, я не меньше тебя ждала этого момента – заговорила она -, но ты уверен, что нас здесь никто не увидит?
- Доверься мне – сказал он, спуская с плеч бретельки её платья, оголяя её прекрасную грудь. Отец ласкал её руками, мял, сжимал, пробовал на зубок её соски. Любовь всей моей жизни закатывает глаза от удовольствия, перебирает пальцами волосы на его голове, еле слышно постанывает. Распаленный, жаждущий удовольствия, он жестко разворачивает её к себе спиной и толкает вперед, заставляя облокотиться на письменный стол красного дерева. Отец задирает юбки, оголяя её округлый зад, поглаживает его, вдыхает аромат, целует его. Растигнув молнию брюк, он достает свой свинячий, штопороподобный *** и жестко входит в её истекающую наслаждениями дыру.
Я не могу больше смотреть на это, я просто убегаю. Убежать, значит сдаться, сдаться, значит прекратить борьбу. Я брел в никуда, по пустынному городу, вылизанному дождем.
Лишь ночь была моим спутником. Ночь без звезд и луны – пустота.
Я был обманут женщиной, каково это, может понять лишь мужчина.
Я был обманут мужчиной, каково это, может понять лишь женщина.
Таким образом, я был наделен и мужскими и женскими половыми органами. Я стал мальчиком – ****ой. Я не смогу больше полюбить женщину как мужчина, но зато смогу так, как женщина любит другую женщину.
Было решено отправиться в горы. В горы, чтобы очиститься. Тысячи лет я был погружен в суровую аскезу. Тысячу лет я стоял на мысках. Тысячу лет медитировал в окружений четырех костров, под полящим солнцем. Тысячу лет потреблял в пищу лишь один древесный листок в день.
Однажды во время медитации из моей головы выскочила тигрица. Её зеленые глаза были налиты злобой, она металась из стороны в сторону, угрожающе рыча. Она была голодна, голодна до боли. Я не обращал на неё никакого внимания, продолжая свою аскезу.
Затем из моей головы вышла прекрасная девушка. Её кожа была гладкая без единого изъяна, нестерпимо белая, словно святящаяся изнутри.
Она, это я, я, это она.
Девушка оседлала тигрицу, тигрица – ненасытная манда. Я попросил, чтобы она закончила начатое, она ничего не ответила, только кивнула головой.
Тигр набросился на меня, вгрызаясь в мою плоть, разрывая её когтями. Кровь радостно заструилась из разорванных тканей. Так я стал вечно голодной ****ой, жадной до дрянных девчонок. Ведь только дрянных девчонок и стоит любить. Имя мне отныне Дэви Дурга.
Через несколько дней мой телефон разорвался звонком. Это была хозяйка нехорошей квартиры, она по моей просьбе вызвала свою дочь. Хорошо, очень хорошо. От этой новости у меня между ног все стало мокрым. Мы договорились встретиться завтра вечером. Положив трубку, я побежал в душ приласкать свою влажную дырочку.
Один ноль один, вдавливаю кнопку звонка, щелчок открывающегося замка. На пороге стоит Ольга, она превзошла все мои ожидания. Ультра черные волосы, подчеркивающие невероятную белизну её кожи. Острый нос с небольшой горбинкой. Руки, изящной танцовщицы, красноречивее любых слов. Она оценивающе, даже с недоверием смотрит на меня, но все же впускает. Проходим в комнату, там нас дожидается матушка. С последней нашей встречи она стала как будто более водянистой, разбухшей. Силы явно покидали её, да и атмосфера в комнате стала тяжелее.
Д.Д.: - Вы что, православного священника приглашали на чистку?
Матушка:- Да, да…пару дней было спокойно, а потом только хуже стало.
Д.Д.:- Они и их убогая религия, с её семитскими корнями ни на что не способна, кроме как делать людей пассивными и слабыми. Вместо того чтобы сражаться и побеждать, предлагает морду подставлять. Эти профаны только разозлили их, а это значит, что мне придется больше работать!
Начинаем приготовление, я достаю из своей сумки заготовленные предметы: кусок мела, веревку, около метра длиной, палку, длиной десять сантиметров. Привязываю один конец веревки к палке, второй к мелу. Ольга держит палку перпендикулярно полу, а я, натянув веревку, иду вокруг неё, оставляя след мелом. В получившемся круге, рисую фрактальные узоры и символы с таинственной семиотикой. По внешней стороне круга расставляем зажженные свечи. После недолгих, но напряженных переговоров, все же уговариваю Ольгу раздеться. Раздеваюсь сам. Специальной краской из хны рисую магические символы на её теле. На плечах, на ступнях, кистях рук, на её полнокровной груди. Окуриваю её и всё вокруг специальной смесью: два к одному, гашиш и ладан.
Взываю к вам о силы огня, воды, земли и воздуха. Взываю к вам о духи – хранители четырех ветров, к вам хозяева сторон света (говорю на самом деле, полнейшую ахинею, вся эта церемониальность нужна только профанам и непосвященным. Настоящему мастеру не нужно воздействовать, словом и жестом).
Укладываю О на пол и ложусь на неё сверху. Мои голодные губы касаются её губ. Она не отталкивает меня, она раскрывается мне на встречу, впускает меня. Наши языки страстно переплетаются. Мамаша хотела помешать нам, но тут же осадил её, сказав, чтобы не мешала сеансу, а наоборот усилила эффект, дроча свою манду, к чему она и приступила.
Я же спускался всё ниже и ниже по прекрасному телу О. Попробовал на вкус её идеальной формы грудь, скользнул языком по её плоскому животу. Добрался до той сказочной земли, дорогу к которой ищет каждый. Заглатываю её плотный мясистый клитор. Она начинает извиваться, судорожно дышать. Запихиваю палец в её потоёнку, что-то плотное кольцом окружает его. Девственная плева – нетронутая земля. Она жалуется, что ей больно. Не бойся, боль значит, что из тебя уходит страх. Пропихиваю ещё один палец и резким движением разрушаю этот храм чистоты. Этот металло-химический вкус влагалища. Мы ****ся в позе 69. Ей не пришлось объяснять, что делать, когда моя ****а опустилась на её губы. Мы лизали друг друга, мать дрочила себя. Я не знаю, сколько это продолжалось, к тому моменту, когда нас настиг всех одновременный оргазм. Сгустками полилась демоническая малофья, внешне похожая на ртуть. Они отдавали назад всю похищенную энергию. Ослабев, они убрались восвояси, проход закрыт, сеанс окончен.
© Нина Хард