Табу

Владимир Задра
               

     Сколько себя помню, столько играю в нарды, в длинные нарды. Это чисто восточная игра. И здесь дело не только в тех колоссальных возможностях, которые заключены в самой игре, но и в воле случая. Почувствовать, как совместить эти несовместимые понятия, можно только на Востоке. Я родился на Востоке, поэтому эта игра так близка мне. В России, например, где я живу на Крайнем Севере, играют по-другому. Ты можешь, например, кого-то обыгрывать со счётом 10:0, но если тебе поставили домашний марс – ты слабак. И вся концепция игры, стратегия, тактика строится с целью поставить домашний марс. Я знаю, что это международная игра, есть свои жёсткие правила, этические нормы, но, как говорится, со своим молитвенником в чужой монастырь не ходят.
     Иногда мне кажется, что, когда берёшь в руки зары и начинаешь играть, начинаешь исповедоваться. Нарды - твоя исповедь перед Богом: как ты жил, грешил или нет. И если жил правильно, то и камни будут выпадать правильные, как в жизни: белая полоса, чёрная полоса. Наверное, я грешник, я не знаю в чём так сильно нагрешил, но зары закрыты для меня. В игре, кроме два-один, три-один, четыре-один, я другого выкинуть не могу, а шесть-шесть так редко выпадает, что трудно вспомнить. Зная эту свою удивительную способность бросать отвратительные камни, я на военных сборах после четвёртого курса Политеха говорю своему другу-однокурснику Рустаму: "Давай играть с другими, ты бросаешь, а я играю." Рустамчик долго не думал, ребята мы молодые. Стали мы играть и... разнесли весь военный сбор двести человек, стали его проходить по второму разу. Тут уже ребята стали обижаться, придираться: ведь выиграть хотят все. Осложнения никому не нужны, и мы с Рустамчиком решили: пошалили и хватит. Я, конечно, обо всём забыл и стал играть в секу, один раз, два раза… и вот мне на руки приходят три шестёрки… Откуда мне было знать, что у соперника три туза. При таких раскладах проигрывают машину, дом… но у меня было всего семнадцать рублей пятьдесят копеек, и они автоматически оказались у другого. Я понял всё. Я нарушил табу. Я виноват. Но почему так жестоко?! Семнадцать рублей пятьдесят копеек – это были оставшиеся деньги на весь период сборов.
     Единственное, что меня спасало в спорте или в принципиальной игре, что там, наверху, наверное, на многое закрывают глаза. Этим я и пользуюсь.
     Помню, когда я работал на заводе “Азон”, а это пятитысячный завод, то выступал за него во всех спортивных мероприятиях города. Я играл в шахматы и в настольный теннис в этих соревнованиях. Тогда и познакомился с Бахтияром, который выступал за завод по нардам:
     - Бахтияр, давай сыграем.
     Бахтияр снисходительно на меня посмотрел:
     - Я играю червонец тасс.
     Тогда это были нормальные деньги и для семейного человека это было ощутимо.
     - Давай.
     Начали играть. Первый кон я проигрываю, причём, как проигрываю, не могу понять. Зары  выпадают одинаково, а я вдруг начинаю  "рассыпаться". Второй кон я тоже проигрываю, но уже что-то начинает вырисовываться и это "что-то" связано с единицей. Третий кон я тоже проигрываю, но всё стало на свои места - я не могу сыграть единицу при её выпадении. Я даю Бахтияру червонец. Он хитро спрашивает:
     - Ещё?
     - Да.
     Теперь просто не даю применить ему свою систему, а в одном из конов применил его же систему против него. Я забираю свой червонец, и теперь уже сам хитро спрашиваю:
     - Ещё?
     - Нет, сейчас много работы, надо заканчивать…
     Но самый непримиримый для меня игрок – это Саида, жена моего брата. Она начальник компьютерного отдела одного из филиалов Сбербанка России. Ей, например, разложить Паука из Windows по четырём мастям ничего не стоит. Она на моих глазах его разложила за сто пятьдесят шесть ходов. Попробуйте разложить Паука хотя бы по двум мастям. И, главное, она бакинка, попробуйте сыграть с ней в нарды! Играем мы с ней уже лет тридцать. К сожалению, очень редко видимся. Но, когда мы с ней берём в руки зары, всё отходит на второй план. Это не просто игра в нарды – это твоя жизненная позиция, твой образ мышления, твоё право на существование. Никто никогда не бывает всегда один прав. Правда – всегда где-то посередине. Может поэтому, если кто и выигрывает из нас, то только с минимальным преимуществом.
     И вот я в Баку, опять ко мне приходит Ирка, врач скорой помощи. Приходит уже много лет, чтобы сыграть со мной в нарды, чтобы наказать меня. Начали игру. Влепила она мне подряд один марс, второй, третий. Так не бывает, чтобы подряд в трёх розыгрышах по пятнадцать-двадцать раз выпадало у одного человека пять-пять. Может, у компьютера так и бывает, но в жизни такого не бывает! Я понял в чём дело. Предпринимать что-нибудь бесполезно. Упорно продолжаю выбрасывать пять-пять. Получаю четвёртый марс подряд. Ирке, которая поначалу просто издевалась надо мной, после четвёртого марса стало жаль меня, она и говорит:
     - Давай перекурим.
     Вышли мы на балкон, и я обращаюсь наверх:
     - Я не виноват. Она сама пришла играть. У меня к ней нет ничего личного. Я не могу отказаться играть, что она тогда обо мне подумает. Она сама пришла!
     Я стал потихоньку успокаиваться и понял, что там, наверху, рано или поздно надоест смотреть вниз – есть там дела и поважней. Перекурили мы с Иркой. Сели играть. Два тасса я сходу отыгрываю со счётом 6:0. Общий счёт по тассам теперь 2:2. Ирка знает, что  на длинные дистанции она мне не соперник, и говорит:
     - Кто третий тасс выиграет, тот и победил. Тот чемпион.
     - Хорошо.
     Ирку уже ничего не могло спасти и даже то, что она сходу поставила мне марс.
     А может,  там наверху, сказали:
     - Играй. Но немного!!