ВОЖДЬ ЗОЛОТОНОСНЫХ МИКЕН
МИРОМ ПРАВЯТ СТРАСТИ РОКОВЫЕ
Глава 1 Предсказание Сивиллы
И пала ночь на дивные Микены,
Наследника ждал яростный Атрей,
Когда Сивиллы зло и вдохновенно,
Вдруг появились в граде средь людей.
Они, как тени молнии, мелькали
То там, то тут и не могли понять,
Какую радость в облаке печали
Несут Микенам яростно опять….
Царь пировал в кругу своих вассалов,
Когда пришла из мира грез она,
И пред мужами снова засияла
Елена, как прекрасна и вольна,
Мужей сметать, в сражение толкая,
При чем здесь дочка Зевса? А при том,
Что грозный Агамемнон, умирая,
Твердит о ней, оставив мир и дом…
- Уйди, Елена, вечная измена,-
Твердил Атрей, и сам бросался прочь,
И в мире потрясенном –перемены,
Наследника несут ему, и ночь
Обнимет Агамемнона украдкой,
Любимый, но не любящий навек,
Он за Еленой по дороге шаткой
Ведет войска на Трою целый век…
Но это все потом, пока во мраке,
И в темном гуле людных площадей
Метались тени, и рождались драмы,
И пил устало во дворце Атрей.
Когда Сивиллы зло и вдохновенно,
Вдруг появились в граде средь людей,
И пала ночь на дивные Микены,
Наследника над головой поднял Атрей,
В то лето стояла изнурительная жара.
- Микены, Микены, - на разные лады повторяли и духи и люди это слово, словно старались зачаровать загадочный мир.
Хотя последние не ведали, что же такое должно было произойти в Микенах на этот раз.
Самый знаменитый и шумный град в этом мире всегда привлекал внимание многих не только своими богатствами, но и бесконечными интригами, которые там творились.
Нет, конечно, везде сражались тайно или явно, изгоняли кого-то, кого-то приветствовали яростно и ласково, чтобы завтра так же бросить в пучину ненависти и забвения. Так было везде.
Но Микены в этом отношении были впереди Греции всей.
На этот раз волнения оказались более радостными и не такими трагическими, как прежде, скорее даже наоборот.
Грозный, гордый и беспощадный царь Микен Атрей, который еще не раз заставит поволноваться и врагов своих и родственников, а последние часто страшнее любых врагов будут, так вот, тот самый царь Атрей ждал своего первенца и наследника.
В том, что родится мальчик, он не сомневался ни минуты, пусть бы попробовал не родиться, тогда и небеса и бездна, обманувшие ожидание царя узнают его настоящий гнев.
Но ни Аид, ни Зевс могли не волноваться ( словно им было дело до грозного царя)– родится мальчик, сивиллы тоже в этом не сомневались, потому царь мог быть спокоен на этот раз.
Только почему же все эти грозные девы устремились в Микены, опережая одна другую, мало ли мальчиков рождалось даже в царских семьях, только никуда они так не стремились все сразу, направляли какую-нибудь одну в порядке очередности, чтобы взглянуть на царственного ребенка и достаточно.
Но в Микенах все было иначе, каждая стремилась там оказаться первой
Так еще до явления на свет вождь златоносных Микен наделал на небесах столько шума, что внезапно начался настоящий переполох.
№№№№№№
Переполох в тот день был не только на земле, но и на небесах на Олимпе.
Зевс взглянул на Геру. Та с недоверием посмотрела на своего беспокойного и вечно неверного мужа, словно прикидывая, его это ребенок или не его и что с этим делать ей теперь?
На этот раз Зевс был спокоен, хотя и сожалел о том, что такого героя породил не он, а кто-то совсем другой.
- Спокоен, - отметила про себя Гера, - но он не сможет меня обмануть.
Чтобы отвлечь женушку от грустных мыслей, а то и нового скандала, Зевс произнес, загадочно подмигнув:
- Все Сивиллы там, в последний раз такое было, когда в Трезене родился Тезей, - напомнил он.
О Тезее можно говорить спокойно, Посейдон признал его своим сыном, и его Амфитрита даже не упрекнула владыку морей на это, тут Гере не в чем было упрекнуть мужа.
И все-таки Зевс понимал, что она может заподозрить что-то и снова начать скандалить, угрожать, мстить всем, кто прав и виноват и просто окажется у нее на пути. Это неистребимо. Гера – его наказание на всю оставшуюся жизнь, от нее никогда не избавиться.
Громовержец обратил свой взор к Микенам, чтобы послушать Сивилл – ему важно было узнать самое главное о новорожденном..
И он узнал, забыв даже о любимой жене, погруженной в свои невеселые думы.
№№№№№№№№№
Сивиллы разглядывали ребенка и переглядывались, словно желая понять, какой из них подробнее и лучше открылась его судьба.
Пять берегинь и волшебниц, наверное, в первый раз были вместе так близко. Нашествие сивилл – так можно было сказать об этом чуде…
Каждой из них было что сказать, но сначала они хотели услышать друг друга, потому и молчали слишком долго.
- Война, страшная война, - первой заговорила Кумская
- Неразделенная страсть, пленник страсти, - заговорила Дельфийская.
- Смерть в своем дворце, какая страшная гибель, - отмечала Ливийская.
- Месть совершилась, но слишком мало за мой разрушенный мир, - негодовала Троянская…
- Ах, как он любил, я завидую Елене, - мечтательно говорила Эрифейская.
Эти реплики слышали многие в Микенах, дворец был наполнен людьми, каким-то чудом до них доносились голоса Сивилл.
Но кто из них хоть что-то мог понять из сказанного?
Хотя Зевсу, все слышавшему на небесах, многое было понятно.
- Война- Страсть – Елена- Месть- Смерть, - если все это связать в единый узел, то это и окажется судьба только что появившегося на свет героя.
Вроде бы ничего особенного, все как у всех, если бы Елена не была его любимой дочерью, а война не была бы Троянской, то ничего особенного не было в судьбе этого героя.
Гера встрепенулась. Он сам заговорил об этой проклятой девчонке, которой пока еще на свете не было, но ведь будет. Сивиллы заранее везде ее толкали, ни один из героев не мог без нее обойтись, сколько не старайся.
Ее любимый муж уже был в объятьях проклятой Леды, оборотившись белым лебедем. Она не видела этого, но те же Сивиллы все уши прожужжали в ожидании появления на свет Елены
Афродита ей намекнула на то, что скоро появится прекраснейшая из женщин, и попросила угадать, кто ее породит на свет.
- Не Посейдон, дорогая, а если учесть, что Аид бесплоден, то остается только один из братьев…
Гера обрушилась не на Афродиту, а на всех, кто был тогда рядом. Скандалить с богиней любви не решилась даже она – знала, что будет еще хуже, а вот остальным досталось и за себя и за Афродиту.
Теперь о той самой Елене заговорили Сивиллы, глядя на могучего младенца, все сходится, все дороги ведут к Олимпу и конечно к Зевсу.
Плач младенца сотрясал весь мир… И это было только начало…
ГЛАВА 2 ЦАРСКИЙ ПИР
Во дворце царя Микен Атрея пировали уже вторую неделю.
Приезжали все новые гости, чтобы своими глазами увидеть наследника. Они знали, что лучше один раз увидеть, чем слышать всякие небылицы и предположения.
Царь хмурился, когда видел то одних, то других своих незваных гостей.
Они возбуждали порой странные и печальные воспоминания.
Царь Атрей всегда помнил о бурной своей юности, да и потом ничто не утихомирилось, до последнего часа, до удара в спину на морском берегу покой ему только снился.
И тень убиенного сводного брата Хрисиппа – сына нимфы и его отца- все время стояла перед глазами, оставалась для него немым упреком. Он словно хотел о чем-то предупредить.
Тогда они действовали еще заодно с родным братом Фиестом – нужно было только одно – убрать соперника. А уж за ценой они не постояли.
Только и брат его был таким же соперником, хотя, наверное, не верил в то, что Атрей так же расправится и с ним самим.
А что ему оставалось делать, когда чувствовал, что власть ускользает у него из рук, как песок просыпается, и кажется, что уже ничего больше не остается.
Гнев отца был страшен. Когда Пелоп нашел тело младшего любимого сына, им пришлось оставить свой мир и бежать в Микены.
Справиться с трусливым и ничтожным царем Эрисфеем, вечный врагом Геракла, не составило труда, многие говорили, что он умер сам, даже наследников не оставил.
Как там было на самом деле, никто точно не знает, да и знать не желает. А все узнали о том, что на трон уселся Атрей…
Вот тут и нужно было вспомнить об убитом брате.
Когда Атрей смотрел на Фиеста, только о том и думал, а уж что думал младший, можно себе представить.
Напряжение в Микенах накалилось, а тут еще все говорили о каких-то жутких призраках, блуждавших по городеу
Новый царь догадывался, чей это может быть призрак, но только молчал в ярости. Ясно было одно – пора кончать и с живыми и мертвыми.
Братец виноват сам, это он похитил златорунного барана, только чудесное животное, которое приносило власть, богатство и удачу его обладателю, ему не помогло, ему уже ничего не могло помочь. И снова, как когда-то они бежали в Микены, теперь он один бежал без оглядки из славного града.
Только мог ли Атрей перевести дыхание и успокоиться, пока тот был жив?
Царь не сомневался, что это был не финал, а только начало кошмара.
Когда исчез бесследно его сын Плисфен, Атрей знал, где его следует искать, но почему-то не сделал ничего для того, чтобы вернуть ребенка домой.
За это бездействие позднее ему пришлось дорого заплатить, потому что парень вернулся позднее, пылавший ненавистью и неузнанный собственным отцом. Братец сотворил из наследника лютого врага для родного отца.
Да и как он мог во взрослом мужчине узнать того малыша, которого не особенно внимательно и рассмотрел перед его исчезновением.
№№№№№№№№
С самого детства царь Атрей умел защищаться, хотя нападали на него неожиданно, но он оказывался победителем, вероятно, поэтому и восседал сейчас в Микенах.
Когда незнакомый воин на него обрушился, он защищался так, что тот рухнул замертво.
- Отец, - бормотал он то в ярости, то в нежности.
Царица, когда увидела убитого, подтвердила, что это их сын.
- Как же так, он вернулся домой, чтобы быть убитым.
- Он вернулся, чтобы убить меня, но у него ничего не вышло, - бросил ей в ответ царь.
Атрей понимал, что на его руках кровь брата и сына. Но разве он был в чем-то виноват? А тот , кто виноват в этой смерти обязательно ответит.
Аэропа же была так потрясена горем, что тут же и рассказала ему, кто главный виновник всех из бед.
- Фиест, - прохрипел Атрей, выслушав все ее признания.
Давно уже не произносил он имени своего брата, казалось, что навсегда избавился от него, но вот как оно обернулось.
На этот раз царь решил не уходить от мести, с этим надо было покончить раз и навсегда. Он не нападал, он только защищался.
Гонцы полетели к Фиесту с лживыми уверениями в том, что царь решил примириться, и пора бы им встретиться и заключить мирное соглашение. Они натворили много бед, но надо остановить этот кошмар и жить в мире и дружбе со всеми, иначе нельзя.
Много еще очень красивых и убедительных слов произносил посланник Атрея, и младший брат рано или поздно поверил ему, вероятно, этот воин умел убеждать…
№№№№№№№№
И был пир, самый жуткий из всех пиров в этом мире. Фиест отведал главное блюдо, о котором и потом говорили только шепотом и с диким ужасом, все, кто знал хотя бы что-то из этой истории мести…
Вероятно, Атрей преступил все мыслимые и немыслимые законы. Фиест бежал, и не обошлось без помощи богов. Но они его спасли, потому что по их разумению такого не заслужил даже он сам.
А голод и мор должен был преследовать царство Микен до тех пор, пока не вернется туда Фиест.
Так и казала Сивилла, к которой обратился царь, чтобы как-то уберечь свой мир от жуткого вымирания. Видя, что ничего ему не помогает, дела идут все хуже, он и обратился к Сивилле.
Царю пришлось примириться с таким решением, но и здесь он нашел лазейку для себя – Фиест может вернуться в город пленником, но все-таки вернулся. Тогда и кончатся все их беды, крушение и упадок можно будет остановить.
Хотя это случилось значительно позднее, уже в бытность Агамемнона…
А пока мы только видели новорожденного младенца, который должен был потрясти этот мир своими страстями, славой и страшной смертью.
Об этом переговаривались гости на пиру, который длился уже неделю.
За это время царь Атрей мог вспомнить все, что с ним уже успело случиться за эти годы…
Оттого и был он печален, как никогда прежде…
ГЛАВА 3 Поди туда, не знаю куда
Юный Агамемнон рос и мужал не по дням, а по часам, как и положено такому герою.
Царский дворец был его родным домом, и с самого первого шага он чувствовал себя царем в этом чудесном мире. Но радости от этого юноша испытывал не так много, как казалось со стороны. Его то и дела настигали жуткие истории о насилии и расправе над близкими.
Где-то оставался жив и невредим дядюшка, из-за которого в его мире( а Микены Агамемнон считал своими миром раз и навсегда). Но в мире его был мор и голод из-за того, что дядюшка заставил отца убить своего сына, а потом и его сыновей.
Вот о последнем царевич знал мало, только какие-то жуткие намеки, но то, что дети и подростки были убиты, сомнений у него не вызывало.
Отец даже имени своего брата слушать не хотел, и расправился бы с любым, даже со своим наследником, если тот его произнесет.
Но рядом с ним и Менелаем, уже подрастал и его собственный брат, в это время рос и воспитывался и сын ненавистного Фиест – Эгисф.
Вероятно, только это позволяло Атрею и его царству как –то выжить в эти лихие годы.
Когда Агамемнон достаточно возмужал, царь вызвал его к себе и потребовал от него отправится в путешествие.
В этом не было ничего особенного – царевичи всегда отправлялись на мир посмотреть и себя показать, кроме одного приказа – найти, из-под земли достать Фиеста, и доставить его в Микены.
Агамемнон знал, для чего отцу это нужно, он готов был спасти свой мир ради того, чтобы Микены процветали, дядюшка, натворивший столько бед, может побыть и в плену.
Так он по дороге объяснял все происходящее Менелаю, привыкшему слушаться во всем старшего брата и верить ему, как самому себе парень никогда не верил.
Сколько царств и земель пришлось пройти путешественникам и сказать трудно, дядюшка, словно сквозь землю провалился. Агамемнону даже пришла идея отправиться в Аид, и там найти его или узнать, где он может находиться.
Ведь он прекрасно помнил наказ отца о том, что живым или мертвым он должен был к ним доставить Фиеста.
На многое готов был юный царевич, только не пришлось ему тогда бродить по лабиринтам Аида, наталкиваясь на тени своих предков, спасаясь от чудовищ.
В последний момент от какого-то странника ( а под этой личиной скрывался, как обычно сам Гермес, кто бы еще поспешил ему на помощь) царевич узнал, что дядюшка скрывается в Эпире.
- Эпир, - пробормотал юноша, - Эпир, - словно боялся забыть название этого царства, и рванулся туда, куда указал ему Странник.
Гермес стоял посреди дороги и качал головой.
- Вот и помогай им, даже благодарности не дождешься,- говорил он какой-то Нимфе, рядом с которой оказался в тот миг.
- Что теперь будет? –спросила та.
- Ничего особенного, только то, что и должно быть, - отвечал Гермес, - все давно определено, пусть они волокут этого парня в Микены, а там видно будет, что и как делать…
Но царевичи этих слов уже слышать не могли, они направлялись в Эпир…
ГЛАВА 4 ПЛЕННИК
- С такими родственниками и врагов не надо, - кажется последнее, что говорил Гермес, глядя вслед наследникам Атрита.
Фиест и на самом деле все это время жил и не тужил в далеком, забытом богами Эпире, в гостях у царя Феспрота
Дожил бы там брат царя Микен до глубокой старости и смерти, если бы не пожаловали его родственники, с которыми врагов не надо.
Впрочем, ни сам царь Феспрот, ни Фиест понятия не имели о том, кто они такие, а назвались наши герои каким-то совсем иными именами, никаких подозрений не возникло у хозяев.
Вот что бывает, когда своих близких родственников не знаешь в лицо и скрываешься от своих среди чужих.
Правда, какие-то подозрения у царя возникали, уж больно парни были с характером, и совсем не похожи на простых смертных.
Но мало ли царевичей и знатных людей бродит по чужим мирам, и находит где-то пристанище. Вот хотя бы взять самого Фиеста. Потом они возвращаются, и никогда не забывают добра, для них сотворенного…
Только на этот раз все пошло не так, как размышлял царь. На следующее утро ему доложили слуги верные, что гости внезапно исчезли, словно их корова языком слизала, - умчались, даже не попрощались. Но что еще более удивительно – исчез и сам Фиест.
Зачем он им понадобился? Кто-то вспомнил, что странники уводили его насильно, а то и связанного, этого гостеприимный царь понять никак не мог.
Оставалось только гадать и ждать вестей, вряд ли они окажутся радостными.
№№№№№№№№
Не ошиблись случайные свидетели.
В какой-то момент, понимая, что их никто не станет преследовать, сыновья Атрида поспешно на ночь глядя, собрались в дорогу. Покидали они город тайно, но до этого вторглись в покои дядюшки, который ни сном, ни духом не ведал о том, что его в такой поздний час могут похитить.
Вместе с ним, под покровом ночи они и покинули гостеприимное царство.
Теперь, в пути можно было познакомиться с дядюшкой поближе.
Кажется, он еще и не догадывался, в чьих руках оказался, но скоро, очень скоро тайное станет явным.
Фиест готов был лишиться сознания, как только услышал, кто они такие и куда направляются. Братьям пришлось быть очень осторожными и не потерять по дороге того, кого они с таким трудом отыскали.
Но все обошлось. Они уже не выпустили из рук своей добычи.
В третий раз пришлось в ненавистные Микены возвращаться несчастному брату царя, на этот раз плененным.
Он с ужасом взглянул в глаза своему брату, который долго не разговаривал, тут же заставил бросить его в темницу.
Теперь пробил час Энисфа – сын должен бы прикончить своего отца, хотя парень вовсе не был так отважен, как юный Агамемнон, но от того не требовалось пока кого-то убивать своими руками.
Спорить с Атридом не попытался бы даже его сын, настолько непреклонным и зловещим он казался.
Юноше осталось только поскорее исполнить это приказание и забыть как о страшном сне, обо всем, что случилось с ними и с ними со всеми, если его братец все-таки разыскал этого человека ( он еще и не ведал, что не царь, а тот его настоящий отец), то им нужно избавиться от него, чтобы больше не было в Микенах голода и мора.
- Он виноват, если бы не был виноват, то не оказался бы в темнице, - это все, о чем и мог сказать себе брошенный вслед за пленником юный палач
ГЛАВА 5 ВСТРЕЧА В ТЕМНИЦЕ
Был вечер, во дворце, как и всегда в это время начался пир.
Но царь прислушивался и приглядывался к тому, что происходило за стенами залы, где развернулось пиршество.
Атрид и допустить не мог того, что Эгисф ослушается и не исполнит его приказа. Уж если даже Агамемнон готов сделать все, что от него требуется, то этот и подавно.
А между тем парень шагнул в клетку к злодею, чтобы провести с ним какой-то срок, и доложить царю о том, что его враг мертв.
Пленник метнулся к нему, да так яростно и прытко, что парень решил, что ему придется защищаться, но тогда еще проще, он убьет его, обороняясь, а за это и вовсе ему ничего не будет. Тут даже богини мести перед ним отступят.
И вдруг он сам отшатнулся.
- Сынок, - прохрипел Фиест, - ты мой сын.
- Мой отец царь Атрид, - гордо заявил Эгисф.
- У царя только два сына и эти негодяи похитили и пленили меня, когда я был в полной безопасности, а ты мой сын, это он выкрал тебя младенцем, это он погубил твоих братьев.
Так слово за слово, пленник и рассказал историю двух братьев от начала и до конца.
И постепенно все стало ясно.
- И после этого ты все еще хочешь меня убить и служить моему злодею братцу, да нет в мире преступления, в котором его нельзя обвинить, и это только то, что нам известно, а чего мы еще не ведаем.
№№№№№№
Пир между тем продолжался, но царь все больше беспокоился.
Не появились не слуги его верные, ни сам его племянник с докладом о том, что пленник мертв, Что же за это время могло происходить в темнице? Что вообще творится во всем остальном мире?
Он уже хотел все бросить и броситься туда, чтобы самому убедиться в том, что приказ исполнен.
Но в это время появился Эгифс, он был отрешен и бледен, словно бы встретился с привидением.
Царские темницы не располагают к радости, но воину нечего особенно бояться, ему и не с таким придется еще столкнуться.
- И что? – спросил насмешливо царь.
- Твое поручение исполнено, пленник мертв, он погиб, потому что начал сопротивляться, мне ничего не оставалось, лишь защищаться.
- Хорошо, - отстранился от него царь.
Они беседовали тихо. То, о чем они говорили не должно предназначаться для посторонних ушей.
- Пошли со мной, - потребовал царь.
Юноша удивленно поднял брови. Ему показалось, что им снова придется спуститься в темницу, и тогда царь узрит все своими глазами.
- На берег моря, - говорил задумчиво Атрид, - надо принести жертвы нашим богам и покончить наконец с этой проклятой местью, теперь мы будем жить долго и счастливо…
Сколько спокойствия и радости было в его голосе, будто только что он не услышал весть о гибели своего родного брата. Интересно, как он собрался жить со всем с этим.
Царевич смотрел на того, кого до недавних пор он считал своим родным отцом, и все меньше понимал этого властелина.
Как он вообще может быть таким, возможно ли это? Чудовище в царской мантии, тот, кто верит, что мир в его руках, и он будет править этим миром вечно, не подозревая, что не только дни, но и часы его сочтены.
Отец прав, его надо остановить, немедленно, так не может продолжаться долго. Он больше не станет обманываться. Он исполнит то, чего от него и ждут.
ГЛАВА 6 ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
Царь Атрид и его палач, его родной племянник отправились на берег моря. Он даже не проверил, исполнил ли юноша его приказ или он нагло лжет.
Из-за доверия к другому и излишней самоуверенности в себе и совершаются самые большие ошибки и промахи.
- С ним покончено, с местью покончено, - шептал Атрей, когда приносил щедрые жертвы богам.
Ему хотелось убедиться в том, что боги приняли его жертвы, и он запрокинул голову вверх, чтобы разглядеть Олимп и кого-то из богов.
Кажется, стрела пронзила спину грозного царя, неужели это Зевс метнул в него свою молнию. Но он не слышал раската грома и не видел блеска молнии, что же тогда произошло.
Подумать даже о том, что это его спутник, царевич Эгисф пронзил его тем мечом, который предназначался для его брата, он не мог. Нет, не успел царь об этом подумать.
Пусть Атрид умрет, уверенный, что это боги расправились с ним, не принимая его жертвы, так ему будет легче и проще умереть.
Не выдержав всего случившегося, Эгисф ушел в тень, а потом незаметно скрылся с морского берега. Кажется, его не заметила ни одна живая душа. Никто не сможет обвинить его в убийстве дядюшки.
На самом же деле Менелай случайно оказался на морском берегу в объятьях какой-то служанки, он набирался первого опыта общения с женщиной, когда на берегу появился отец.
Влюбленные спрятались под перевернутую лодку, не желая показываться на глаза грозному царю, да еще в момент, когда приносились жертвы богам.
Но там, под той самой лодкой, они все видели и слышали, а выбрались только тогда, когда царь испустил дух, а Эгифс и вовсе исчез. Забыв о девице и о страсти, младший брат бросился в город, чтобы предупредить Агамемнона о том, что произошло с ними со всеми.
№№№№№№№№
Но Менелай опоздал. Эгифс уже успел выпустить из темницы своего проклятого отца. Тот растолкал заснувших после пира вассалов и объявил себя царем, а своего сына –единственным наследником.
Он понимал, что убивший его брата, может расправиться и с ним, но пока ему нужен был родной сын, других у него все равно не оставалось.
Фиест понимал, что он мог быть уже мертв, если бы Эгифс был расторопнее или не поверил бы его рассказу. Потому пока у него не было причины для того, чтобы расправляться с сыном, подарившим ему жизнь и царство « обильных золотом Микен».
Только после всего этого он вспомнил о сыновьях Атрида. Их нужно было схватить немедленно и пока бросить в ту самую темницу, где только что был он сам. Они слишком опасны на свободе, царь успел уже в том убедиться. Они опасны и в темницы, у них наверняка найдутся сторонники.
Вот в полночь туда к ним отправится Эгисф с еще парочкой надежных воинов, и тогда можно будет спать спокойно.
№№№№№№№№
Менелай разбудил брата и заставил рвануться вперед.
Он твердил только об одном, если они замешкаются, то погибнут, так же как и отец.
- О чем ты говоришь? – тряс его Агамемнон, он не понимал, почему должен бежать из собственного дворца, приснилось ли брату то, что их отец погиб, ведь ничего особенного за стенами его покоев вроде не происходило.
Тогда тот потащил его к берегу моря, где еще никого не было, кроме тела человека, в котором Агамемнон сразу узнал отца, а когда луна осветила его, то последние сомнения рассеялись
- Теперь ты веришь мне, это не страшный сон, отец мертв, а его братец во дворце. Я был вон под той лодкой, - он указал во тьму, -когда все это происходило.
- Кто убил его?
- Эгисф, мне никогда не забыть этого, хотя было темно, но я все видел и слышал.
Вдалеке послышались голоса людей, наверное, они шли за телом царя, чтобы убедиться в том, что он был убит.
И тогда, не раздумывая больше ни о чем, царевичи растворились в тумане, словно бы их и не было.
№№№№№№№№
Новоиспеченный царь метался по дворцу. Ему принесли тело брата его, и он мог не сомневаться в том, что тот мертв, но опасность не стала меньше, если вспомнить, что нигде не могут найти двух его сыновей. А ведь старший из них был страшнее самого царя. И пока он жив, не будет ни дня, ни ночи покоя.
Да что же это за жизнь такая пошла?
Он обрушился на Эгисфа за то, что тот упустил братьев, но гнев этот только изматывал его и сжирал все его силы.
Царь Фиест понимал, что должен успокоиться и насладиться властью, которую он ждал целую жизнь. А потом хоть потоп, нечего думать о том, что может случиться.
Надо жить тем, что у него есть, и тогда он будет счастлив.
Блажен, кто верует, легко ему на свете.