Сейчас я расскажу Вам о детях, возможно и о Ваших детях, в том числе… Кто знает…
- А кто этот мальчик? Вот тот, на велосипеде? – спросила я бабушку, которая была моей самой любимой, потому что внука своего сопровождала во всех его играх и забавах: она с ним и с металлической горки съезжала, и в песочнице куличики делала, и радовалась всему, так же забавно как ее, рыжий, солнечный двухлетний внук. На нашей детской площадке я знала всех детей по именам, знала их особенности, во что они любят играть, знала их мам и бабушек. Пап и дедушек там не было. Ни разу. Не осуждаю, нет. Возможно, они были на своих работах, и знали, что их дети в надежных руках…Просто констатирую факт, только и всего.
- Этого мальчика его непутевая мамаша подбросила своей подруге, Тане из Вашего дома. Таня нам сказала, что на один месяц, его мамаша поехала в Турцию на заработки, ребенка некому пристроить – перебивая друг друга, рассказали мне моя любимая бабушка и мамы, сидевшие рядом с ней.
Хочу заметить, что каждое лето я проводила вечер за вечером на детской площадке во дворе своего дома, где я могла быть сама собой, забывая, наконец, о жутко напряженной и ответственной работе. Ответственность просто давила тяжелым камнем…
Просила своего водителя везти меня не к моему подъезду, а прямо на детскую площадку, где с няней гулял мой малыш. Я ее сменяла, и у меня был целый час общения со всей оравой. Я всегда любила детей, я их чувствовала своим материнским нутром, и они ко мне тянулись, и тоже любили меня.
Потерпите чуть-чуть, мне хочется рассказать не только о детях, еще должна рассказать о мамах. Они с детьми не играли: группками рассаживались на скамейках и беседовали о своем, о женском, пили пиво, грызли семечки, то есть там были клубы по разным интересам. Нет, детей они из виду не выпускали, если чей-то ребенок начинал плакать, тут же к нему направлялась его мама, ребенок успокаивался, и мама возвращалась в «клуб».
Площадка нашего двора была напичкана всеми прелестями и на нее приводили детей со всей округи, сюда же приходили и школьники со своими младшими братиками и сестричками. Я придумала игру, которую назвала «Школа», мне хотелось ею объединить всех детей, независимо от возраста и национальности. Наш район не элитный, и в окрестных домах живет много семей гастербайтеров.
Выстроив всех в шеренгу и назначив себя учителем, я задавала разные вопросы: малышей спрашивала о живом, неживом, о животных, временах года, какое мороженное они любят больше всего, какие цвета они знают, просила их сосчитать до 5, спрашивала, как называются дети утки, кошки, курицы, и еще десятки разных вопросов. Школьников просила назвать столицу России, главную площадь и главные часы нашей страны, спрашивала каким другим словом можно назвать жителей Москвы, кто президент России, кто такой Пушкин, Некрасов,что за праздник - День Победы и море других вопросов. Если ребенок отвечал правильно, он делал шаг вперед, ко мне, к учителю. Побеждал тот, кто первым ко мне приходил. Постепенно я научила их придумывать вопросы самостоятельно, и победители становились вместо меня учителями.
Через неделю другую, к нам присоединились ребята старших классов, гонявшие в футбол, на площадке, в двадцати шагах от места нашей игры.
Сначала они прикалывались, когда я преднамеренно, чтобы их не спугнуть проверяла легкими вопросами их кругозор, а затем некоторые из них покинули нас, а другие стали постоянными учениками или учителями Школы.
Ой, чуть не забыла, это так важно Вам послушать, ну мне кажется, что очень важно. После Школы мы играли в подвижную игру для дошколят Гуси-лебеди. Меня попросили об этом старшие дети, чем немало меня удивили. Дело в том, что многие мои ученицы выглядели настолько зрелыми девушками, что едва не дотягивали своими прелестями до моих неслабых пышностей, а у ребят наметились усики. Если бы видели, как они бегали, как смеялись, как старались… Они мне дарили радость и грусть…
Почему грусть? Потому, что я поняла, насколько наши дети обделены вниманием… И, простите меня, никого не хочу обидеть – им не хватает любви , нашей с Вами любви… особенно отцовской.
А вот теперь о новичке. На вид незнакомому мальчику было лет шесть. Он был худенький, абсолютно неухоженный: старенькая растянутая видавшая виды когда-то белая майка, вытянутые треники и драные, не по размеру кроссовки. Но мое внимание он привлек не из-за внешнего вида. Он производил впечатление запуганного, и потому агрессивного зверька. Гулял свободным котенком, сам по себе, его никто не сопровождал, никакая тетя Таня на площадке не была ни разу. Присматривали за ним мамы из тети Таниного подъезда, они же его по вечерам тащили к ней, потому что он, как все дети, и мой в том числе, домой идти не хотели. Дай волю – остались бы и ночевать… - дети.
Он лихо мотался на старом велосипеде вокруг дома среди приезжавших и отъезжавших машин, а иногда влетал на площадку, и резко тормозя перед песочницей, обдавал размельченным ракушечником малышню вместе с их куличиками. На него кричали, он уезжал и возвращался, проделывая свой любимый трюк снова и снова.
- Мальчик, как тебя зовут? – спросила я, ухватив за руль велосипеда.
- Никак – буркнул и начал вырываться.
- Я очень тебя прошу, не пыли на малышей, посмотри какие они маленькие совсем, смешные, ты–то уже большой. Зачем тебе малышня? – попросила и отпустила.
Он уехал ненадолго, а затем все повторилось снова. Все взрослые смотрели на меня. Смотрел на меня, причем вызывающе, и мальчик. Снова подошла к нему, он даже и не думал никуда уезжать. Смотрел на меня и ухмылялся.
- Мне так нужно знать, как тебя зовут, ты даже не представляешь, как мне это необходимо – неуверенно начала я.
- А зачем Вам? Моей матери здесь нет. Моя мать – шалава в Турцию на бл…-ки поехала. Вам некому на меня жаловаться.
- Понимаешь, я знаю имена всех ребят, а твоего имени не знаю, мне кажется это несправедливо. Поверь мне, я, правда, хочу знать твое имя.
- Женя. А Вас я знаю, как зовут, вас и взрослые, и дети ждали.
- Хочешь с нами поиграть?
- Не-а
- А почему?
- Я на велике люблю гонять, мне его тетя Таня со своей работы принесла.
- Жень, гоняй, только будь внимательным, у нас тут полно машин, и я очень напрягаюсь, глядя на то, как ты неосторожно ездишь на велике. Обещай мне, что ты будешь внимательным. Я о тебе беспокоюсь.
-Ладно, буду – сказал и снова умчался. Нарезал круги, подъезжал ко мне и спрашивал: нормально?
- Супер. Ты – молодец. Я рада. И малыши тоже рады, что ты их не обижаешь.
Уже через пару дней и взрослые, и дети, если хотели мне о моем новом знакомом мальчике что-то сообщить, называли его « Ваш Женя».
Ко мне Женя, хоть и знал мое имя и отчество, обращался со словами: посмотри, расскажи, слушай и т.д. Меня это вполне устраивало – я боялась даже элементарной просьбой называть меня как все, разорвать наши с ним, как тоненькие ниточки, отношения.
На площадке все шло своим чередом… Мы играли в Школу, в Гуси-лебеди.
Женя катался на велике, часто ко мне подъезжал, всем видом показывая, что он гуляет не один как раньше, а со мной. С детьми он не играл, не смотря на все мои попытки вовлечь его в общую игру. Он любил беседовать со мной с глазу на глаз, когда учителем Школы становился победитель игры, и я могла передохнуть. Он подъезжал ко мне, и мы с ним беседовали обо всем. Он мог задать мне любой вопрос, и я обещала честно ему ответить. О чем он меня спрашивал, я никому не расскажу, я обещала и дала ему честное слово, что это наша с ним тайна.
К девяти вечера на площадке оставалось мало детей, они окружали меня, и я рассказывала им о дальних странах, в которых довелось побывать… Я пыталась рассказать им так, как ни в школе, ни дома, нигде и никто им не рассказывал. Особенно им нравилось слушать об айсбергах, Ниагарском водопаде, Фудзияме, китайском детском саде, о морях и океанах, о необыкновенных самолетах и кораблях… Каждый раз я старалась сделать так, чтобы рядом со мной сидели не одни и те же дети, включая моего малыша, а разные, по справедливости, скажем так, исключением был Женя. И дети ни разу меня не спросили, почему ему можно со мной сидеть рядом всегда.
Однажды, после всех игр и занятий с ребятами, площадка опустела, сама не зная почему, я спросила Женю: хочешь, я возьму тебя на руки и спою тебе колыбельную песню?
- А что это за песня? Я такой не знаю.
- Это такая песенка, которую поют детям перед сном …
- Хочу, мне никто еще не пел…
Я взяла его на руки, он меня обнял за шею, прижался ко мне своими косточками и я тихо запела:
Серенькая кошечка села на окошечко, хвостиком махала, деток поджидала…
Где мои котятки, милые ребятки, спать пора котяткам, маленьким ребяткам
Мяу, мяу, мяу…
Я пела эту песенку, а он меня не отпускал, я пела снова и снова…
На следующий день я, в составе правительственной делегации Москвы, срочно улетела в Китай на пять дней. Вернулась вечерним рейсом, дома муж устроил вкусный ужин, на площадку решила не ходить, и няня привела малыша домой.
- Ваш Женя не приходил на площадку, а ждал Вас на скамье у Вашего подъезда. Я сказала ему, что Вы улетели в командировку и скоро вернетесь. Мы звали Женю, а он так и просидел все дни и 0 вечера …
- Но Вы сказали ему сегодня, что я завтра обязательно приду на площадку?
- Нет, его Таня отвезла к каким-то своим родственникам. В деревню. Его мать из Турции не вернулась…
Почти две недели я не могла приходить на площадку. Там не было Жени.
Я испытывала такое глубокое чувство вины перед этим ребенком, что меня не несли туда ноги, и я предпочитала задерживаться на работе допоздна, чтобы хоть как-то успокоиться, благо работы у меня всегда было море.
Вот и весь мой рассказ. О детях. О Жене. И … о себе