Мой братан решил жениться. Вернее, не он решил жениться, а так его чика захотела. Короче, сняли кафешку для попойки, купили бухла, наняли тамаду. Но всем этим занимался братан, так что получилось все из рук вон плохо.
Во-первых, в кафе «Милый мой Августин» за день до этого отмечали поминки, а работники забегаловки не успели прибраться к началу торжества. Когда молодые вошли в кафе, то братан первым делом от удивления уронил невесту. Невеста недолго материлась, потому что фотография с черной каймой на свадебном столе показалась ей зловещим знаком. Пока братан разбирался с официантками и убирал всю траурную мишуру из зала, невеста (тьфу! уже жена!) заперлась в туалете и громко вопила:
- Он меня бросит! Он меня бросит!
- Если ты не выйдешь, он тебя точно бросит! – шипела ей в замочную скважину мать и по совместительству теща Татьяна Генриховна, которую за стервозный характер все, включая ее мужа Адольфа, называли Татьяной Гитлеровной.
Во-вторых, бухло оказалось дагестанским и паленым. Татьяна Гитлеровна нажралась до полной и безоговорочной капитуляции и в том же самом туалете, где за час до этого заходилась в истерике ее дочь, своей рвотой написала новую редакцию пакта Молотова-Риббентропа.
В-третьих, тамада тоже оказалось несвежей. Она, как выяснилась, в первый раз руководила свадьбой, поэтому нервничала, постоянно путала имена, фамилии и отчества родственников жениха и невесты, чем заслужила от всех прозвище Та Манда.
Однако все это меркло по сравнению с тем, что произошло в самый разгар свадьбы.
Примерно после двух часов потребления горькой и выкрикивания «Горько!», Та Манда решила организовать кражу невесты. Приходит так ко мне и говорит:
- Слушай, деверь свежеиспеченный, давай невесту похитим и выкуп попросим.
- Давай, - отвечаю, - Только чур – деньги пополам!
Та Манда, услышав ответ, скривилась и ушла жаловаться Татьяне Гитлеровне.
Я же подхожу к столу молодых и на ухе шепчу невесте:
- Ольга, давай вместе выйдем покурить, - а сам глазками подмигиваю.
Она на меня смотрит, кивает, и тоже подмигивает.
- Еще один танец станцуй, и живо на улицу! – говорю ей.
- Зачем на улице? Давай лучше в кладовке через пятнадцать минут, - говорит она.
«Какая кладовка?» - думал я. Но не успел додумать. Тут приходит братан и мне шепчет:
- Слушай, такая тема. Есть старое поверье: чтобы брак был вечным надо, чтобы свидетель свидетельницу … того …, - тут он постучал кулаком правой руки по ладони левой.
- Свидетельницу? – переспрашиваю я. - А кто она?
- Да, так… Сестра Той Манды…
- Ой, б…ь! – ругнулся я.
- Вот-вот, б…ь, да еще какая! Она работает в столовке на заводе и в день получки четыре зарплаты домой приносит! – отвечает брат. – Короче, я уже договорился! Живо дуй в кладовку, она там разделась и раком стоит!
Ну, значит, иду я к кладовке (она в конце зала была, туда братан всю траурную мутотень уносил), а сам ширинку расстегиваю. Открываю дверь, захожу, дверь прикрываю, а там – темно, как в жопе у полярного медведя в полярную же ночь. Выключатель нащупал, а он, зараза, не работает. Ну, значит, в темноте, да не в обиде. Руки выставил, на ощупь иду, тут нащупал ее – мягкая, пахнет духами и водкой.
- Ну, отвечай, как будем – в перед или в зад? – спрашиваю ее, а сам штаны стягиваю.
А она молчит, только что-то мычит непонятное.
- Ну, раз рот занят, давай-ка в зад!
Поворачиваю ее задом, вставляю и начинаю елозить. Поелозил так раз пятнадцать, спрашиваю:
- Быстрее или медленнее?
А она опять мычит.
- Ну, значит быстрее.
Еще через минуту опять спрашиваю:
- Быстрее? – она мычит.
Удвоил я темп, чувствую, скоро Белку со Стрелкой на орбиту выведу. И тут, в самый момент торжества космической мысли распахивается дверь, и я слышу:
- Ой, мамочка! Что ты делаешь!!!
Далее была немая сцена. Свет из зала падает на мою Белку и Стрелку, и я понимаю, что сам скоро на орбиту полечу. Передо мной стоит пьяная в усмерть Татьяна Гитлеровна, которая делает минет официанту. В дверях же стоит невеста (тьфу ты! жена!!!) вместе со свидетельницей и громко плачет.
Я, значит, вытаскиваю свою стартовую ступень, хватаю за руки телочек, затаскиваю их внутрь и закрываю дверь.
Короче, чтобы не допустить скандала, пришлось нам всем пятерым взять обет вечного молчания. И чтобы скрепить, так сказать, узы нашего тайного братства, решили всем пятерым заняться групповым шейпингом. И все бы ничего, но через минуту зашел брат, который никак не мог найти свою жену.
Что было дальше, и так понятно: брат жену бросил, Татьяна Гитлеровна бросила своего Адольфа. За то, что я сломал жизнь брату, брат мне сломал нос и «бэху». А кто в этом виноват? Одни говорят, что во всем виновата не убранная фотография покойника. Другие говорят, что виновата дагестанская водка. И лишь один я знаю, что было виной всему – глупые суеверия и предрассудки.