Война разрушила все планы.
Завод перешел на 12-ти часовой график работы. Папа и мама уходили рано утром на работу, а возвращались поздно вечером. Мама оставляла мне обед и ещё вкладывала в сумку противогаза бутерброды.
При объявлении воздушной тревоги я хватал сумку с противогазом и бежал вместе со всеми в бомбоубежище – погреба расположенные за домами на противоположной стороне улицы. Все вещи из погребов были выброшены на улицу, а внутри сделали нары. Конечно, это убежище могло защитить только от осколков снарядов наших зенитных пушек, которые были установлены на полуторки (полуторатонный грузовик ГАЗ-ММ) и разъезжали по нашей улице.
Зенитчицы, молодые девчата, постреливали из этих пушечек, но мы ни разу не видели сбитый самолет, а осколки от снарядов, еще тепленькие, подбирали. Однажды мы играли в цурки[1] и вдруг на бреющем полете (нам, от страха, показалось, что он летел над нашими головами) пролетел немецкий самолет, а со стены дома на нас посыпались осколки штукатурки. На стене осталось несколько следов от пуль.
По ночам город погружался в темноту – светомаскировка.
Окна были заклеены крест-накрест полосками бумаги, чтобы при взрыве от ударной волны не разлетались на мелкие осколки.
Однажды поздно вечером мы возвращались из Днепропетровска в полной темноте и вот, когда трамвай проехал мост, вдруг в стороне мы увидели костер. Искры от костра поднимались вверх. Не знаю, то ли играла музыка, или по ассоциации, но мне кажется, я слышал в это время модный тогда романс: «Мой костер в тумане светит, искры гаснут на лету…». У меня перед глазами и сейчас виден этот догорающий костер на фоне черного Днепра.
Когда мы ложились спать, то одежду и противогаз укладывали рядом. Каждую ночь объявлялись воздушные тревоги.
Однажды ночью, когда завыли сирены воздушной тревоги я спросонья надел брюки, а курточку не мог найти. Уже начали стрелять пушки, строчить пулеметы. Искать было некогда, папа меня потянул, и мы бросились бежать в бомбоубежище. Мне что-то мешало бежать, и я упал.
Папа подхватил меня на руки и тут я увидел в небе пересекающиеся лучи прожекторов, опускающиеся медленно на парашютах осветительные ракеты, сброшенные немцами, и цепочки трассирующих пуль, летящих куда-то вверх. Когда мы спустились в бомбоубежище, папа посадил меня на нары.
Помещение освещалось несколькими слабенькими синими лампами. Я стал ощупывать свои ноги и обнаружил, что вместо брюк, я вставил ноги в рукава своей курточки. Она и мешала мне бежать.
Я рассмеялся. Маму, папу и всех окружающих мой смех напугал. Потом мама мне говорила, что они подумали, что со мной что-то случилось нехорошее: смех в такое время. Но я показал им на свою курточку, которую искал дома и не мог найти.
на фото я справа
Продолжение следует:http://www.proza.ru/2011/05/08/728