Часть 1 Другие. Рюхин почти не виден
Что из себя представляют писатели, собравшиеся в Грибоедове? Мы можем сказать, что они глупы, бездарны, цепки и жадны до материальных благ, они пошлы и даже вульгарны, равнодушны к окружающим, наконец… Трусливы, безлики, жалкие приспособленцы, не решающиеся высказать собственное мнение, - и все это будет правдой. Циничны? - безусловно, завистливы? - несомненно, злы и жестоки. Но кто они? Сатирически изображенные Булгаковым его собратья по литературному цеху? Расправа с недругами - обычное дело в литературном мире. Пушкин хоть и писал:
И не попал он в цех задорный
Людей, о коих не сужу,
Затем, что к ним принадлежу,
тем не менее, охотно высмеивал своих противников в остроумных, а иногда и в злых эпиграммах.
Хаврониос! ругатель закоснелый,
Во тьме, в пыли, в презренье поседелый,
Уймись, дружок! к чему журнальный шум
И пасквилей томительная тупость?
Затейник зол, с улыбкой скажет глупость.
Невежда глуп, зевая, скажет ум.
Не то беда, Авдей Флюгарин,
Что родом ты не русский барин,
Что на Парнасе ты цыган,
Что в свете ты Видок Фиглярин:
Беда, что скучен твой роман.
Пушкин упомянут по той причине , что вся глава о Рюхине с её явными аллюзиями и скрытыми реминисценциями определяется знаком поэта. Булгаков столь же беспощаден, как и Пушкин, а в чем-то , возможно, идет и дальше своего учителя.
Ведь дело не только в сатире: Булгаков не просто высмеивает лжеписателей - он разоблачает бесовскую сущность этих людей, их преданность сатанинскому началу новой жизни. Вечер в ресторане Грибоедова – это пародия на большой бал сатаны, Булгаков последовательно и очень наглядно проводит параллели между двумя эпизодами. Вообще в русской литературе бал и ресторан зачастую знаковые места появления и действия нечистой силы.
Ровно в двенадцать часов ( полночь в полном соответствии с мифопоэтическими представлениями связана с нечистой силой, двенадцать часов – время начала деятельности нечисти) - внезапно и неожиданно - начинается чудовищное беснование писателей : « И ровно в полночь в первом из них что-то грохнуло, зазвенело, посыпалось, запрыгало».
Так же мгновенно, вдруг и, естественно, тоже в полночь начинается и бал у сатаны:
-- Бал! -- пронзительно визгнул кот, и тотчас Маргарита вскрикнула и на
несколько секунд закрыла глаза. Бал упал на нее сразу в виде света, вместе с
ним -- звука и запаха.
И посетители Грибоедова, и гости сатаны танцуют под звуки джазового оркестра и крики «Аллилуйя!». Собственно говоря, звуки эти трудно назвать музыкой, они лишены мелодичности, гармонии и благозвучия, всего того, что возвышает и очищает душу. Это грохот, выкрики, завывание, рев; оркестр не играет - он гремит, ударяет и беснуется. Вместо божественных звуков музыки мы слышим дьявольскую какофонию, заставляющую людей корчиться во внезапном приступе душевного возбуждения.
Именно оркестр дает знак начинать бесовские танцы в Грибоедове:
И тотчас тоненький мужской голос отчаянно закричал под музыку: "Аллилуйя!" Это ударил знаменитый грибоедовский джаз. Покрытые испариной лица как будто засветились, показалось, что ожили на потолке нарисованные лошади, в лампах как будто прибавили свету, и вдруг, как бы сорвавшись с цепи, заплясали оба зала, а за ними заплясала и веранда.
Тонкий голос уже не пел, а завывал: "Аллилуйя!". Грохот золотых тарелок в джазе иногда покрывал грохот посуды, которую судомойки по наклонной плоскости спускали в кухню.
Золотые тарелки в джазе недаром сопоставляются с грязной посудой - прямая аллитерация - грохот- оттеняется метафорической, смысловой: грязный - нечистый. Напомним, что выигрышный билет Мастер тоже нашел в корзине с грязным бельем. Все это игры нечисти.
Бал сатаны тоже начинается звуками джазового оркестра:
Перед ним гремел нестерпимо громко джаз. Лишь только дирижер увидел Маргариту, он согнулся перед нею так, что руками коснулся пола, потом выпрямился и пронзительно закричал:
-- Аллилуйя!
На эстраде за тюльпанами, где играл оркестр короля вальсов, теперь бесновался обезьяний джаз.
Что касается танца гостей, то о нем надо сказать несколько предварительных слов. C одной стороны, танец - это выражение глубочайших душевных чувств человека: радости, счастья, торжества, печали, горя, скорби. В нем человек обретает свободу, выражает себя. Но есть танец и другого рода. Всем известны сказки, в которых герои невольно начинают плясать под звуки волшебной дудочки. Это не живое проявление душевного состояния, а механические движения человека, совершаемые им под влиянием внешней, чуждой ему силы, власти которой он не может избежать. Люди начинают напоминать кукол, марионеток, которых ведет опытный кукловод - некая надличная сила, лишающая их человеческой сущности. Что-то страшное, обезличивающее, автоматическое есть в таком танце. Это состояние прекрасно понимал и описывал Гоголь:
"Все неслось. Все танцевало. Но еще страннее, еще неразгаданнее чувство пробудилось бы в глубине души при взгляде на старушек, на ветхих лицах которых веяло равнодушием могилы, толкавшихся между новым, смеющимся, живым человеком. Беспечные! даже без детской радости, без искры сочувствия, которых один хмель только, как механик своего безжизненного автомата, заставляет делать что-то подобное человеческому, они тихо покачивали охмелевшими головами, подплясывая за веселящимся народом..."
Картины танца такого рода мы встречаем во многих произведениях Гоголя, вот, например, пляска Хомы Брута в "Вие" : «... философ, поднявшись на ноги, закричал: «Музыкантов! непременно музыкантов!» — и, не дождавшись музыкантов, пустился среди двора на расчищенном месте отплясывать тропака. Он танцевал до тех пор, пока не наступило время полдника, и дворня, обступившая его, как водится в таких случаях, в кружок, наконец плюнула и пошла прочь, сказавши: «Вот это как долго танцует человек!»
Этот долгий нечеловеческий танец - признак действия нечистой силы, во взаимные отношения с которой, пусть и невольно, вступил злосчастный философ.
Не менее выразительное описание танца на балу у губернатора города NN в "Мертвых душах" Гоголя имеет прямое отношение к "Мастеру и Маргарите":
«Галопад летел во всю пропалую: почтмейстерша, капитан-исправник, дама с голубым пером, дама с белым пером, грузинский князь Чипхайхилидзев, чиновник из Петербурга, чиновник из Москвы, француз Куку, Перхуновский, Беребендовский — все поднялось и понеслось...»
Сопоставив это описание с гротесковой картинкой Булгакова, мы легко поймем, что послужило отправной точкой для изображения безудержного танца в ресторане писателей:
Заплясал Глухарев с поэтессой Тамарой Полумесяц, заплясал Квант,
заплясал Жуколов-романист с какой-то киноактрисой в желтом платье. Плясали:
Драгунский, Чердакчи, маленький Денискин с гигантской Штурман Жоржем,
плясала красавица архитектор Семейкина-Галл, крепко схваченная неизвестным в
белых рогожных брюках. Плясали свои и приглашенные гости, московские и
приезжие...
Чичиков, попятившись при виде неистово скачущих ( галопад - это парный бальный танец со стремительным, скачкообразным характером движений) гостей, которые неслись вперед, ничего не разбирая на своем пути, только и смог сказать :"Вона! пошла писать губерния!". Затем он попытался угадать, которая из дам была сочинительницей письма, полученного им накануне бала, "но никак нельзя было узнать ни по выражению в лице, ни по выражению в глазах, которая была сочинительница".
Выражение " пошла писать губерния" употребляется шутливо-иронически по поводу бумажной, бюрократической волокиты или, наоборот, о бурном, динамичном начале важного дела. Прямое значение слова "писать" в этом фразеологизме и упоминание о сочинительнице (Гоголь повторил это слово дважды), которую Чичиков так и не смог обнаружить среди присутствующих на балу обольстительниц, самым парадоксальным образом еще больше сближают гоголевскую сцену с эпизодом в Грибоедове.
Танец гостей на балу у сатаны, несмотря на внешнюю благопристойность и слитность движений, тоже поражает своим буйством:
"На зеркальном полу несчитанное количество пар, словно слившись, поражая ловкостью и чистотой движений, вертясь в одном направлении, стеною шло, угрожая все смести на своем пути".
Во всех случаях подчеркнута неестественность движений, неистовый, инфернальный характер танца и одержимость его исполнителей.
Недаром Булгаков уже прямо, ничего не скрывая, отказавшись от эзопова языка, называет ресторан в Грибоедове адом.
Такой маленький пошленький, бытовой филиал ада со своим мелким бесом: « И было в полночь видение в аду. Вышел на веранду черноглазый красавец с кинжальной бородой, во фраке и царственным взором окинул свои владения».
Напомним, что владения Арчибальда Арчибальдовича - это ресторан в знаменитом доме Грибоедова, который располагался в двух больших залах на первом этаже здания. Сводчатые потолки залов были расписаны лиловыми лошадьми с ассирийскими гривами. Лошадь, или конь, особенно темной масти, в мировой символике - хтоническое животное, которое олицетворяет связь с потусторонним миром. На лошади может скакать дьявол, смерть частенько изображали сидящей верхом на тощей кляче, наконец, именно на лошадях отправлялись ведьмы на свои сборища. Недаром ровно в полночь, с началом безудержных плясок в ресторане, всем показалось, что " ожили на потолке нарисованные лошади", словно возвещая начало безумного шабаша.
Арчибальд Арчибальдович – директор ресторана в Грибоедове, царствует, как мы видим, не в обычном советском заведении, а в иномирном пространстве, потому что ресторан – это некий обратный мир, отделенный от остального, привычного, решеткой с вьющимися растениями, которая называется, как бы вы думали?- трельяж. Слово это было заимствовано в начале 19 века из французского языка и первоначально обозначало только решетчатую цветочную загородку. Привычное для нас значение - «трехстворчатое зеркало» - возникло уже на русской почве в начале 30 годов 20 века, вероятно, на основе переосмысления («народной этимологии»), и надо сказать, полностью вытеснило первоначальный смысл слова. Во время написания «Мастера» функционировали уже оба значения, а сейчас мы воспринимаем это слово исключительно как обозначающее зеркало.
Таким образом, вход в ресторан через отверстие в трельяже воспринимается современным читателем как переход сквозь зеркальное пространство. Возможно, и сам Булгаков тоже обыграл второе значение слова. Именно сквозь трельяж входят в ресторан Иван Бездомный (принимаемый поначалу за привидение - опять знак потустороннего мира) и Коровьев с Бегемотом, кстати, обратим внимание на то, что последних в ресторан впускает именно директор АА. Говоря об остальных посетителях ресторана, Булгаков упоминает о чугунной решетке, а не о трельяже. В «нехорошей квартире» Коровьев и Бегемот тоже появляются, пройдя сквозь зеркало – трюмо в прихожей. Таким образом, складывается ряд соответствий: трюмо – трельяж, «нехорошая квартира» – ресторан, Воланд – Арчибальд Арчибальдович.
Для проведения аналогий между Воландом и АА есть определенные основания. Оба отличаются элегантностью внешнего облика, исключительным спокойствием и невозмутимостью, силой внушения, обладают полнотой власти во вверенном им пространстве.
Существуют еще какие-то тонкие странные нити, связывающие этих героев. Так, в рассказ о бесстрашном флибустьере после описания бездарной скучной действительности вдруг врываются строчки из романа Мастера о Пилате: « О боги, боги мои, яду мне, яду!..» Почему рассказчик вспоминает их в связи с АА? И особое состояние метафизического страха, которое возникает без каких-либо видимых причин и охватывает этого загадочного повествователя именно в ресторане, говорит о не проявляющейся открыто истинной природе рокового красавца директора и о незримой связи между ним и Воландом. Упоминание "черного гробового флага с адамовой головой" при описании АА делает его причастным, хоть и косвенным образом, к сюжету книги мастера, так как череп Адама, по преданию, захоронен на Голгофе. И наконец, порционные судачки, стерлядь и прочая снедь, которой кормит АА писателей, - это намек на чудо Христа, накормившего голодных людей хлебами и рыбой.
Ровно в полночь, точно так же, как и Арчибальд Арчибальдович, выходит в бальный зал и Воланд: « ... она, к удивлению своему, услышала, как где-то бьет полночь...Тогда Маргарита опять увидела Воланда. Он шел в окружении Абадонны, Азазелло и еще нескольких похожих на Абадонну, черных и молодых".
Особую роль играет в обоих эпизодах Берлиоз. В грибоедовский ресторан как-то сама по себе, еще до появления Бездомного, приходит весть о его смерти , вызвавшая поначалу переполох среди писателей, которые, впрочем, спустя некоторое время благополучно вернулись к своим котлеткам де-воляй – не пропадать же добру!
На балу у Воланда выносят на блюде отрезанную голову Берлиоза, и это момент утверждения всесилия и "правоты" повелителя бесов.
И наконец, оба бала завершаются приходом особого гостя: Ивана Бездомного в грибоедовский ресторан и барона Майгеля в " нехорошую квартиру". Один убит, а второй отправлен в дом скорби. Очень странный дом, но об этом позже.
После убийства барона наступает момент наивысшего торжества Воланда и его преображения: "Тогда произошла метаморфоза. Исчезла заплатанная рубаха и стоптанные туфли. Воланд оказался в какой-то черной хламиде со стальной шпагой на бедре».
Воланд желает обрести верховную власть в мире - ему мало того могущества, которым он обладает. Но дьявол не способен к творчеству - может только копировать и подражать. Он нуждается в помощниках, которых ищет среди писателей, что вполне понятно: писатель - демиург, создающий словом новые миры.
Среди всех этих павиановых, богохульских, сладких и куфтиков Булгаков выбирает троих : Берлиоза, Ивана Бездомного и Рюхина, которым уделяет особое внимание. Четвертого, мастера, выбрал Воланд.
Иллюстрация Н.Королева