Результаты расчетов поразили. Это оказался самый эффективный вид деятельности в сфере камнеобработки. Лишь искусственно занизив показатели, рискнул показать Евдокимовой.
— Толя, ты гений! — признал очевидное еще один человек, — Пошли к Бедову, — сходу ринулась она в атаку.
— Татьяна Васильевна, не торопитесь, — попробовал немного охладить ее пыл, — Если Бедов нас правильно поймет, всю оставшуюся жизнь мы с вами проведем в поездках между двумя-тремя десятками мастерских, разбросанных по городам и весям. Мне это не интересно. Давайте представим идею создания мастерской, как временный отход от магистрального пути, и не более того. Наша цель — завод.
К счастью, новоиспеченный вице-президент «Новых Окон» понял мои опасения, и к Бедову мы вышли с согласованной позицией.
— Принято, Анатолий Афанасьевич. С завтрашнего дня приступайте к работе, — решительно скомандовал президент.
В тот же день мне предоставили рабочее место в кабинете вице-президента Евдокимовой, выдали единый проездной билет на все виды общественного транспорта Москвы и разрешили бесплатно обедать в столовой фирмы.
— Должность и оклад после моего возвращения. Еду на отдых в Италию, Анатолий Афанасьевич, — огласил президент свои планы на зимние каникулы, — Вы мне дайте, на всякий случай, адресок итальянской фирмы. Может, заеду, посмотрю на ваши «Секторы» и «Векторы», — попросил он.
— Разрешите? — заглянул в кабинет незнакомый молодой человек лет тридцати.
— Заходи, Николай, — любезно разрешил Бедов.
Войдя в помещение, странный молодой человек вдруг бухнулся на колени прямо в узкий промежуток между стеной и стульями и забормотал молитву, усердно крестясь и кланяясь до земли то на образа, то президенту.
— Что за блаженный? — тихо спросил Евдокимову.
— Пан Каташинский, — так же тихо ответила она.
— Учитесь, Анатолий Афанасьевич, вот он, истинно верующий человек, — умильным взором сытого кота посмотрел на меня Бедов, возомнивший себя если ни Богом, то, по крайней мере, святым угодником. Я не ответил — сцена показалась настолько наигранной и фальшивой, что не было слов для возражений. Учиться фальши?
Наконец пан Каташинский был поднят с колен и представлен в качестве моего помощника.
— Пан Зарецкий, — вырвалось у меня, обескураженного средневековым спектаклем, разыгранным современным притворным холопом перед самозваным барином постсоветского капитализма.
— Вы поляк? — преданным взором взглянул на меня помощник.
— Бывший, как и вы, — ответил ему.
— Почему бывший? — удивленно спросил он.
— Истинный поляк католик, пся крев, — с иезуитской улыбочкой выругался я по-польски.
— Вы говорите по-польски, Анатолий Афанасьевич? — довольно улыбнулся ничего не понявший Бедов, — Тогда вы найдете общий язык, — почему-то решил он, не обратив внимания на выражение испуга, внезапно промелькнувшее на лице псевдополяка.
И лишь Евдокимова сияла, не скрывая восторга. Мы договорились о поездке в Апрелевку, и пан Каташинский, пятясь и кланяясь на все стороны, покинул кабинет начальства.
— Ну и тип, — под шумок поделился с Евдокимовой.
— Таких исусиков у Бедова целый штат. Половина, как и этот, клоуны, а он сдуру им верит, — тихо ответила она.
С утра Каташинский заехал за мной на микроавтобусе «Соболь». Он так опасливо вел машину, даже подумал, что новичок.
— Никак не привыкну, Анатолий Афанасьевич. Все кажется, сижу в своем «Запорожце», — объяснил он свою неуверенность за рулем солидной машины, почти «Газели».
— Да у тебя танк, Николай! Двигай смело. Пусть «Запорожцы» от тебя шарахаются, — подбодрил его.
Не помогло. И два часа пути от дома до Апрелевки показались пыткой.
В Апрелевке нам показали небольшой захламленный цех, который после настоящих заводских цехов показался игрушкой.
Мой эскиз планировки, который набросал на клочке бумаги, понравился главному инженеру, и пока пояснял, что к чему, его помощник принес ксерокопию строительных чертежей и через полчаса у нас уже был полноценный документ.
— Анатолий Афанасьевич, а вы можете набросать эскизики ваших стапелей? Мы их за неделю сделаем, — предложил главный инженер.
И часа за два я спроектировал все рабочие места цеха. Мои эскизы тут же преобразовывались в чертежи, которые хоть сейчас можно было отдавать в работу. Словом, командировка оказалась продуктивной.
— Что ж, пообедаем и в путь, — прорезался, наконец, пан Каташинский, весь день молча наблюдавший за нашей работой.
Мы прошли в небольшую столовую, где, как и во всех помещениях этого странного учреждения, был оборудован целый иконостас.
— Анатолий Афанасьевич, вы погуляйте минут десять, мы хотим помолиться, — неожиданно объявил Каташинский.
— Не понял, Николай. У вас разве секта, куда не допускают православных христиан? — спросил его.
— Нет. Но вы же не верующий. Мы хотели бы помолиться без посторонних, — удивил он странным объяснением.
Да в любую церковь может зайти каждый, и никто слова не скажет — человек пришел в Храм Божий. Зачем, это его дело. Главное, веди себя, как положено. А верующий, или не верующий, как разобрать. Вера она в душе, а не в показной суете следования обрядам. И не всякому дано понять свою, а уж тем более, чужую душу, особенно если она в смятении.
Я не стал дожидаться окончания закрытого молитвенного собрания, вышел с территории, дошел до станции «Апрелевка» и ближайшей электричкой уехал в Москву.
Несколько дней просидел в демонстрационном зале «Новых Окон», изучая потенциальный спрос.
Обычно после того, как менеджер заканчивал разговор с очередным клиентом, показывал тому картинку из строительного журнала и спрашивал, а не хотел бы он заказать подоконник из природного камня вместо пластикового.
— А это намного дороже? — спрашивали почти все, кроме тех, кто не считал денег. Те сразу выражали свое твердое «да».
— Столько же, — отвечал остальным клиентам, хотя и знал, что пластиковый подоконник в «Новых Окнах» почему-то дороже.
— Конечно, хотим! — тут же кидались они к менеджеру, чтобы изменить заказ.
— Извините, — ловил их за руку, — Это только будет, но еще не скоро.
— Когда? — часто спрашивали многие из заказчиков, и, узнав, что всего через полгода, тут же отменяли уже оформленный заказ, решив подождать.
Дня через три менеджеры перестали пускать меня в зал. Я показался им опасным конкурентом.
Но собранная статистика уже была довольно представительной, и я нисколько не огорчился. Меня смущало иное. Я подолгу смотрел то на картинки, то на пластиковые окна, пытаясь представить сочетание безжизненного пластика с радостными теплыми тонами природного камня. «Безвкусица», — решил, в конце концов, и загрустил.
Своими сомнениями поделился с Евдокимовой.
— Ерунда, Анатолий Афанасьевич, не берите в голову. Я и то заказала бы ваш каменный подоконник к своим пластиковым окнам, — попыталась успокоить вице-президент, — А давайте съездим на мебельную фабрику. Меня уже давно туда приглашают, — предложила она.
Фабрика понравилась. Она производила кухонную мебель по итальянским технологиям на итальянском оборудовании. Красивый и дорогой ширпотреб: шкафчики и тумбы из сосны, облицованной шпоном ценных пород, столешницы, отделанные ламинатом под мрамор — это нечто.
— А почему вы не делаете столешницы из природного камня? — спросил главного технолога.
— Мебель будет тяжелой, — ответил он.
— Да это как делать. Можно столешницу выполнить разнотолщинной. Будет легкой, прочной и красивой.
— Мы об этом не думали, — сообщил не думающий технолог.
— Вот бы «Новые Окна» вернулись к деревянным рамам. С ними камень смотрелся бы органично, — поделился своими соображениями с Евдокимовой.
— Что вы, Анатолий Афанасьевич! Деревянные рамы — это вчерашний день. У них масса недостатков. И главный — они непрочные. Трудно надежно крепить современную фурнитуру, да и двухкамерные окна не сделать, — охладила она мой пыл.
Вернулся с зимних каникул Бедов:
— Как вам это нравится, Анатолий Афанасьевич?! — с улыбкой победителя показал он на два ручных станочка для обработки камня, лежавшие в переднем углу его приемной, — «Сектор» и «Вектор», как вы заказывали, только вдвое дешевле, чем в Москве. Припер на своем горбу, — радовался выгодной сделке миллионер Корейко.
— А таможенные сборы и пошлины? — напомнил ему.
— Ничего не платил. Даже за алмазный инструмент. Сказал, все везу для себя! — громко восторгался он своей находчивостью.
— Тогда оно, конечно, да, — вынужденно согласился с ним.
— Берите, пользуйтесь, — щедро улыбнулся довольный президент.
— Цех уже готов. Дело за сырьем, — в свою очередь порадовал президента.
— Да вы что?! — обрадовался Бедов, — Немедленно заказывайте сырье, — приказал он.
Тут же связался с представителем немецкой фирмы «Юма», с которым познакомился на выставке «Интеркамень», и заказал целую фуру полированных плит и полос для подоконников.
Меж тем нашего полку прибыло: в кабинете Евдокимовой появились еще двое странных работников — некто Кочетков и Колескин. Трудно понять, что связывает их с вице-президентом, потому что споры шли вокруг каких-то нефтяных поставок.
— Татьяна Васильевна, с каких это пор вы занимаетесь нефтью? — спросил ее как-то раз.
— Да это так, Анатолий Афанасьевич, попутный груз, — невнятно пояснила вице-президент «Новых Окон», — От Бедова мы с вами, похоже, даже зарплаты не дождемся. А так, может, хоть что-то перепадет. Выгорит дельце, и вас возьму в долю, — пообещала она.
Вскоре и меня подключили к непрофильной работе. Но именно мне пришлось вести основные переговоры и оформлять контракты, поскольку к юристам фирмы обращаться было не с руки, а Кочетков с Колескиным, да и Татьяна Васильевна были не по этой части.
Со скрипом и скрежетом сделка все же состоялась, и настал день дележа добычи. Целый день в кабинете стоял гвалт. Кончилось тем, что получать посреднические деньги двинулись всей толпой участников — никто никому не доверял. Взяли и меня.
Я молча стоял в сторонке, а по скверику от лавочки к лавочке носилась Татьяна Васильевна, к которой подходили незнакомые люди, а рядом неотступно вертелись чем-то недовольные Кочетков с Колескиным.
Наконец, Татьяна Васильевна подошла ко мне:
— Ваша доля, Анатолий Афанасьевич. Спрячьте, чтоб никто не видел, — протянула она какие-то деньги.
Не успел поблагодарить, как подлетел Колескин:
— Сколько дала? — сердито спросил он. Молча показал ему три стодолларовые бумажки, — Вот сволочь. Тебе триста, а мне, главному организатору, всего пятьсот, — снова помчался он на перехват Евдокимовой, стоявшей с Кочетковым и еще двумя мужчинами.
Я не стал дожидаться развития событий и ушел домой порадоваться первым деньгам за целый год суеты бескорыстной — сначала в «Полигране» Коробкина, а теперь вот в «Новых Окнах» Бедова.
Неожиданно догнал Колескин:
— Вот стерва, Анатолий Афанасьевич. Представляете, получила пять тысяч долларов. Вы видели, работали всего три человека, а она понатаскала откуда-то людей. Всем, якобы, отстегнула большие суммы. А мы трое получили меньше всех. Все, не буду больше работать, — заявил он, — А вы, Анатолий Афанастевич, чем занимаетесь, кроме нефти? Я слышал, вы в камне большой специалист.
Я рассмеялся:
— Ну, Коля, нашел нефтяника. А вот камень уже давно хобби. Даже сделал небольшой завод в Электростали.
— Завод? — удивился Колескин, — И он работает?
— Работает, но без меня, — ответил ему и рассказал о своих мытарствах и даже о том, как меня «заказали».
— Ну, теперь понятно, с кем Каташинский делает гранитную мастерскую, — выдал Колескин.
— Почему гранитную? — рассмеялся я, — И причем здесь Каташинский?
— А кто? Конечно, Каташинский. Вам, Анатолий Афанасьевич, здесь никто никогда ничего делать не даст, — насторожил Колескин, но большего в тот раз так ничего и не сказал.
Недели через две в Апрелевку прибыла фура с заказанным каменным полуфабрикатом. Таможенные заботы меня не коснулись — «Новые Окна» уже годами получали пластиковый профиль и другие комплектующие из Германии. А вот разгружать хрупкие плиты без меня не рискнули, хотя сдуру попытались.
— Представляете, Анатолий Афанасьевич, попробовал ломиком отодвинуть, угол и отвалился, — показал рабочий на поврежденную им гранитную плиту.
— С тебя тысяча двести долларов, — пошутил я.
— Как это? — испуганно посмотрел на меня грузчик.
— Шесть квадратов по двести долларов за квадрат, — еще больше запутал беднягу, — Ладно, не бери в голову. Смотри, как это делается, — и с помощью небольшого деревянного брусочка легко сдвинул тяжелую плиту и накинул стропы.
В полчаса фура была разгружена. Едва последняя плита заняла свое место, появилась представительная делегация во главе с Бедовым.
— Уже разгрузили? — удивился он, — Может, покажете, Анатолий Афанасьевич, как работает оборудование?
— Чисто теоретически, в водооборотной системе нет воды.
— Как так? Натаскайте ведрами.
— Шесть кубометров? Можно приступать? — в шутку спросил его.
Бедов не ответил, и делегация покинула цех. А через полчаса подъехала пожарная цистерна с водой. Едва заполнили систему, появился Бедов, на этот раз без делегации.
Но, работать было нельзя из-за отказавшего старенького насоса. Огорченный Бедов строго отчитал главного инженера, допустившего халтуру, и приказал немедленно купить новый насос.
Лишь после обеда мне удалось запустить оборудование и сделать несколько образцов подоконников. Мы погрузили их в «Соболь» Каташинского и вскоре торжественно внесли в кабинет Бедова. Тот был счастлив.
Весь следующий день по поручению президента обучал двух «хохлов», которым предстояло стать первыми специалистами нового направления деятельности «Новых Окон».
Едва доложил, что производство запущено, и можно принимать заказы, меня направили на международную строительную выставку. Все наши сотрудники там побывали, и потому в Экспоцентр на Краснопресненской пришлось ехать в гордом одиночестве.
Не спеша, осмотрел все заинтересовавшие экспонаты. Море вариантов пластиковых окон с пластиковыми подоконниками, и не одного экспоната с подоконниками из природного камня. Похоже, во всем мире это эксклюзив, а не массовая продукция.
И, о чудо! Передо мной возник целый стенд с десятком забытых миром деревянных окон. Да нет. Эти окна по конструкции уже не те деревянные. Типичный пластик, хотя и не пластик.
— Нравится? — улыбаясь, спросил, судя по всему, представитель фирмы.
— Очень! — не удержался я, — Наконец что-то действительно заслуживающее внимания.
— Вы правы. В Европе пластиковый бум уже позади. Пошел обратный процесс, тем более, деревянные окна сильно изменились. Оконные рамы — это не цельная древесина, а клееный брус из твердых пород, — начал он свой рассказ и затем прочел целую лекцию о свойствах клееного бруса и изделиях из него.
Я был в восторге. Это именно то, что надо. А представитель фирмы «БЕВ-Берлин», поняв мой интерес, снабдил меня еще и кучей красочных проспектов, в том числе предприятий-производителей оборудования.
Уже собирался уходить, когда обнаружил небольшую экспозицию камнеобработчиков. И совсем уж большой неожиданностью было услышать:
— Чао, мой друг Анатолий! Что ти здесь? Зачем? — сиял своей неповторимой улыбкой лучезарный Лучано Паваротти.
Выяснилось, что все это время Серджо был у Коробкина, где возникла куча проблем.
— Они не знать маккини, как ти! — выходил из себя Серджо, — Спросил Сергей, где Анатолий? Сказал, ти не хотеть работать. Но я знать правда. Сергей мошенник. Сергей надо галери, — как ребенок радовался он нашей встрече.
Кончилось тем, что пригласил его к Бедову.
Бедов встрече с представителем «Симека» очень обрадовался. Такое впечатление, что и станки этой фирмы он готов притащить из Италии на своем горбу. Но все оказалось еще чуднее:
— А вы не могли бы предоставить нам копии чертежей вашего оборудования? Мы бы их потихоньку сделали сами, — предложил Бедов такое, что Серджо долго не мог понять, чего же от него хочет этот странный клиент. А поняв, рассмеялся так, что задрожали пластиковые стекла кабинета президента «Новых Окон»:
— Серджо не шпион! Серджо не хочет галери! Купить наши маккини, пажалюйста. А чертеж, нет! Серджо честный человек, у него большая семья, — решительно заявил он.
— А за деньги? — настаивал Бедов.
— Ти дать мне миллион доллар? — смеясь, спросил Серджо.
— Дам, — в запале ответил президент.
— Дарю для ти. Купи наши маккини тот миллион, — предложил Чендерелли.
Предложив Серджо подумать, Бедов распрощался.
— Этот человек ступидо, Анатолий. Крэзи, — охарактеризовал Серджо президента, когда мы вышли из его кабинета, — У Серджо проблэми, Анатолий. Серджо нужен контракт. Иначе Серджо пенсион. Конец Серджо. Как можно жить четире тисячи доллар, Анатолий. Кошмар, — пожаловался он.
— Тебе предлагают такую пенсию? — удивился я.
— Это мало, Анатолий. Я сейчас десять тисяч доллар. Мне не хватать. Ти знать, у меня большая семья. Пятьдесят собак. Я привык так. А четире тисячи, Серджо умрет от горя.
Да-а-а! Мне бы его проблемы. А я-то был счастлив, получив первые в том году триста долларов.
— Серджо, пообещай ему подумать. Тогда можно будет сделать контракт с «Новыми Окнами». Пока фальшивый, но тебе поможет, — предложил выход своему итальянскому другу.
Серджо предложение понравилось. И уже на следующий день ознакомил Бедова с вариантом, согласованным, якобы, с самим Чендерелли:
— Надо заключить контракт на поставки оборудования, а потом, в рамках контракта, запросить чертежи ремонтного комплекта. Тогда Серджо сможет в несколько приемов официально переправить полный комплект чертежей.
— Отлично. Познакомьтесь, Анатолий Афанасьевич, эти ребята могут и сами разработать, что угодно. А уж по готовым чертежам, сделаем все, как надо, — представил он мне двух молодых инженеров непонятного профиля, но явно не станочников.
Поговорив с «дарованиями» минут пять, понял, что они не сделают даже чертежи велосипеда, лежащего перед ними, и успокоился.
— А вы действительно готовы дать Серджо миллион за услугу? — спросил Бедова, когда он отпустил с миром новоявленных изобретателей станков.
— Ну, дам тысяч пять, а то и меньше. Слушай, где я возьму миллион? — неожиданно возмутился Бедов.
— У него зарплата десять тысяч в месяц, — сказал в ответ и вышел из кабинета горе-президента. «Действительно, крэзи», — подумал тогда.
Через день «Новые Окна» и «Симек» заключили контракт на поставку оборудования. Серджо был счастлив. Нас даже покормили за столом президента в компании батюшки и двух изобретателей велосипедов.
А после торжественного обеда я показал Бедову проспекты с выставки. И случилось неожиданное:
— Какого хрена все там делали?! — взорвался президент, — Целая толпа специалистов несколько дней бродила по выставке, и ничего не увидела. Выгоню всех к едрени фени! — возмущался он.
— А разве я не ваш специалист? Я же увидел, — попробовал подсластить пилюлю.
— Вы не верующий, Анатолий Афанасьевич. А я не верующим не доверяю, — в очередной раз огорошил меня верующий президент, без зазрения совести ограбивший родную тетку.
— Анатолий, приехала Лариса. Жду тебя завтра, — пригласил меня вечером Серджо.
Я застал его на кухне:
— Серджо кормить мой друг Анатолий, — радостно сообщил он, размешивая что-то в большой кастрюле.
— Серджо решил сам приготовить настоящую итальянскую пасту, — пояснила Лариса.
Вскоре мы втроем оказались за столом, на котором к пасте добавилась и бутылочка чудесного итальянского вина.
Уже за чашечкой не менее чудесного кофе Серджо приступил к деловому разговору, ради которого меня, похоже, и пригласили:
— Анатолий, у тебя есть своя фирма? — перевела Лариса его вопрос.
— Сейчас нет, — ответил ему.
— Надо, чтоб была. Деньги я дам, — последовало очередное предложение.
— Зарегистрировать можно. Вот только чем она будет заниматься? — спросил потенциального спонсора.
— Как чем?! — возмутился друг, — Будет заказывать оборудование «Симека».
— Понарошку? — догадался, наконец, я.
— Если получится, можно по-настоящему, — ответил Серджо, — Молодец! — похвалил меня за догадливость.
Уже вечером предложил название фирмы: «Пьетро лучидо», — что в переводе означало «Камень блестящий», или «Сверкающий камень».
— Не надо итальянский, — не согласился со мной Серджо, — Будет лучше по-русски: «ПетроЛюкс», — выдал он.
— Вот уж действительно, по-русски, — рассмеялся я.
— Не нравится? — обиделся Чендерелли.
— Нравится, — вынужденно согласился с ним.
Фирму «ПетроЛюкс» зарегистрировал, воспользовавшись услугами небольшой регистрационной фирмочки, офис которой помещался неподалеку от «Новых Окон». Но не Серджо стал моим партнером, а Лариса, которая все еще оставалась гражданкой России. Я же вновь обрел статус должностного лица — генерального директора нашей новой фирмы.