Космические хроники

                Солон

                СИДЗЁ УТЮ ЁППАРАИ

 
                КОСМИЧЕСКИЕ ХРОНИКИ
( в трёх частях, с двумя предисловиями, семнадцатью мгновениями, десятью лекциями, тринадцатью главами, ста десятью хрониками, синопсисом в трёх разделах и послесловием)




 


                Дзэн Ти Утю Ёппараи

Эта книга никому не нужна. Эта книга никому не принесёт ни пользы, ни удовольствия. Эта книга никого не спасёт, не обрадует, не огорчит. Эта книга ни о чём, она никого не пытается научить и ничто не несёт. Эта книга - пустышка, она не имеет содержания при крайне сомнительной форме. Она не является книгой советов и умных мыслей, не содержит поучений и наставлений, и не повествует о чём-то полезном и нужном.
Это собрание притч, по большей части выдуманных, о выдуманных людях, которые живут в выдуманном мире, исповедуют выдуманные принципы, совершают выдуманные поступки и пьют выдуманную водку. Эти люди (герои книги) не являются ни образцом для подражания, ни примером мужественности или щедрости, или праведности, или справедливости. Эти люди являются скопищем такого количества недостатков и вредных привычек, что если бы ни одно «но», они не заслуживали бы ничьего внимания.
«Но» заключается в том, что эти выдуманные люди, сами того не осознавая, пришли в этот выдуманный мир, чтобы его спасти. И то, что они делают, то, как они живут – и есть спасение этого мира, и пока существуют они, будет существовать мир.
Не стоит искать сходства с реальными прототипами, все совпадения случайны и не имеют под собой почвы.
Именно через чтение чего-то абсолютно бесполезного и непрактичного, через пустоту и бессодержательность ведёт учение Дао. Только приобретя что-то ценное, можно пожертвовать этим ценным, и только пожертвовав это ценное ради фикции, ради пустоты, ради Великого Ничего – пропив, прогуляв, просрав, раскидав, даруется ВСЁ – познание Дао и сам Космос – во всей своей бесконечной благодати.
Эта книга – книга притч о Космосе.

 


 

Дзэн Ти Дао Тэцудзин

Любой объект, процесс или явление, включая человека и Вселенную, имеет свой закон развития или путь - Дао. Это путь, по которому идёт Природа. Путь Дао включает в себя всё, что существует, и всё, что может существовать. Земля и небо, день и ночь, свет и тьма - это проявления Дао. Движение Дао постоянно и циклично. Это порядок движения и развития любого процесса во Вселенной.
Умение видеть Дао позволяет приводить свою жизнь в гармонию со Вселенной, осознавать и идти в ногу с изменениями, переменами, из которых состоит путь нашей жизни. Между макро- и микрокосмосом нет разделения. Это единство всех вещей - Вселенной и человека, человеческого тела и мыслей - является основной предпосылкой философии.
Как существует множество троп, идущих к вершине, так и существует множество индивидуальных путей. Их столько, сколько людей на Земле. Правильно выбрать свой путь и следовать по нему - основная задача жизни любого человека. Если человек придерживался своего пути в жизни, то Дао, естественно, проявляется через человека. Если он освободился от своих внутренних опасений и принимает всеобщее течение вещей, это течение начинает действовать через него.
Путь Дао уже существует. Мы должны лишь принять участие в нём. Следуя Дао, человек соизмеряет свою жизнь с ритмами Вселенной, с переменами вещей и изменениями в обществе. Он в гармонии с самим собой и со всем миром. Он свободен и несокрушим, и ничто не может ему нанести вред. Два фундаментальных принципа лежат в основе Дао. Если осознать и пользоваться ими, то все теории восточного искусства исцеления, какими бы туманными и запутанными они ни казались с первого взгляда, могут быть свободно изучены и компетентно применены. Фактически все другие принципы, какими бы привлекательными и важными они ни были, будут только следствием этих двух. Этими двумя принципами являются:
1) динамический принцип Инь-Ян-Бля;
2) принцип Ци, или жизненной энергии
Дао - изначальный единый принцип Вселенной, разделяясь, порождает три силы – Инь, Ян и Бля. Поэтому путь Дао есть динамика процессов Инь, Ян и Бля, и именно их взаимодействие и взаимопроникновение станут предметом изучения в настоящей книге.
 




 


ДЗЭН:ДАН «ИНЬ»


ЧАСТЬ 1







 
 

Утю Сэцуё:сю


1. Дзин:буцу 
Психопрактика Космонавтов, как и психопрактика Дао, базируется на пяти основных принципах - необъяснимости явлений, естественности, не-деяния, опустошения сознания и бесстрастности, носителями которых являются герои этой книги.
Алёша – воплощение принципа жизненной энергии Ци, порожденной в процессе взаимодействия и развития Инь, Ян и Бля, существующей вокруг нас и внутри нас, и всегда изменяющейся, следуя природным законам Инь-Ян-Бля, смене дня и ночи, временам года, фазам Луны и движениям планет.

Игорёк – классический пример этического закона учения Дао, объясняющего противоречие между стремлением к трансцендентному благу в ущерб имманентному покою, и создающего состояние свободного и спонтанного взаимопроникновения и единения не только между людьми, но и между мирами.

Антоша – живой образец принципа учения Дао "деяния-через-не-деяние", устанавливающего практику психической саморегуля-ции сознания, культивирующую покой в движении, и позволяющую, отчуждая себя от активности психики, оставаться наблюдателем за ней, а не участником происходящих событий.

Никитос – уникальный пример реализации главного метода даоской психопрактики – принципа «не-деяния», когда человек, стараясь избавиться от страстей, желаний, стремлений достичь чего-либо, но, одновременно используя силу Ангелов Успеха и Богатства, пытается, таким образом, восстанавливать естественность и бесстрастность нашей активности, заново обретая её в покое.
 
Андрюша – апологет бесстрастного потребления доступного и налитого, что является развитием метода внутренней трансформации Инь, Ян и Бля, которые развиваются каждый внутри себя и имеют взаимные переходы.

Лёвик – классический вариант проявления принципа «опустошения сознания», когда человек избавляется от личных стремлений, в том числе к познанию и богатству, обнаруживая в глубинах своего существования самопроизвольное (спонтанное) движение безличного Дао.

Иван – пример претворения в жизнь одного из основных принципов Дао – «бесстрастности», когда чистое состояние сознания ликвидирует психический разрыв между интуитивным схватыванием ситуации во всей её целостности и спонтанной реакцией на её проявление.

Костик – собирательный образ негативного воздействия чуждых Дао духовных практик, вернувшийся к истинному Учению через отрицание собственных пристрастий и пороков, просветлённый.

Максон – удивительное порождение учения Дао, которое ликвидирует обособленные и независимые друг от друга действия - восприятие и реакцию, и через собственные страдания познаёт Истину и создаёт Благо.

Сергулян – человек, самим свои существованием доказывающий истинность учения Дао и его благость и человеколюбие

Димон – представитель первоначального учения Дао, означающего осуществление слияния человека с «истинной сущностью» самого человека, слияния с универсальной основой всего сущего (всех вещей и явлений), слияния, таким образом, с самим Дао.

Валерик – чел, чьё присутствие на этой земле обусловлено исключительно в качестве носителя принципа Дао - «естественности», который заключается в освобождении от ограничивающих действие эмоций и условностей - непременного условия постижения всего сущего.



2. Аидиа

Алкоголик – впавший в ересь последователь Космического Дао. который, сохраняя для держащихся ее приверженцев имя и некоторую наружность Космонавтов, не только отнял у них истинное учение, но и заменил его богохульством. Примеры - манихейство, гностицизм, арианство, несторианство, алкоголизм и т.д.

Ангел Сна, Ангел Пьянства и Разврата, Ангел Успеха и Богатства, Ангел Благодушия, Ангел Правды, Ангел-Хранитель – руки Великого Дао, благостно протягивающиеся к Истинным Космонавтам ради укрепления их уверенности в правильности выбранного пути.

Бля – внешнее фонетическое проявление жизненной энергии Ци. Одновременно выражение восторга, разочарования, восхищения, расстройства, задумчивости, радости и одобрения.

ВЕЛИК – Великая Единая Ложа Истинных Космонавтов, одна из старейших лож Истинных Космонавтов. Была создана папой Пием IV в 1564 году (Булла о Тридентском индексе). В настоящее время базируется в России.

ВСЛП - Великое Собрание Лам и Пророков, секретариат ВЕЛИКа.

ВИА «ПВХ-шланги» - творческое объединение талантов, получившее наибольшее признание в середине нулевых. Работали в стиле «панк – рок – глэм – стрит – хэви – готик – рэп – фолк – трэш – хард – соул – хаус – ска - перфоманс». Солисты – Алёша Пешков (Алёша) и Антоша Чехонте (Антоша).

Дрочитава, Заёби – мыслитель эпохи Первых Космонавтов, врач, лицедей, сочинитель, основоположник теории квинтэссенции маскулинного гендерного стереотипа применительно к  космическому учению Дао.

Воздушок – наиболее адекватное состояние окружающей среды для максимально глубокого погружения в состояние космического катарсиса Истинных Космонавтов.

Глоссолалия – 1) произнесение внешне бессмысленных слов в состоянии экстаза или опьянения, что, по мнению харизматов и пятидесятников,   доказывает существования Святого Духа Дао; 2) высшая степень опьянения, проявляющаяся в виде говорения на мёртвых языках.

«Давай только без фанатизма» - кодовая формулировка фразы: «Конечно, другалек. Давай наливай. Сейчас нажрёмся так, что окрестности вздрогнут».

Дом-2 – телепрограмма, которую никто не смотрит, но все в курсе пертурбаций её персонажей

Ё – умирающая, но любимая Космонавтами буква, благодаря существованию которой возможны очень важные словообразования и междометия.

Ёбанаси, ***ки – поэт, мудрец, трагик, автор трёх хоку и одной танка.  Жил в 87 веке до нашей эры.

Ёбаный Сюсэн – чтоб тебя за ногу, пьяница несчастный (яп.)

Ёбт – чёрт, ужас, я же говорил, я восхищён, хочу рассказать о своём разочаровании, так сказать, странно, по моему мнению, попрошу побыстрее, не хотелось бы ругаться, но…, честно говоря, и т.д. (всего более 1770 значений – полный перевод в Большом Толковом Словаре ****аси и Дрочитава).

Ёппараи – пьяница (яп.)

ЗеКоСап – Зелёный Кот в Сапогах, Утю Ёппараи Космоса, ментальное изображение Дао, являющееся лично, либо посредством Зелёных Котят (ЗеКо) Истинным Космонавтам в минуты их наиболее глубокого погружения в Астрал. Иногда люди путают ЗеКо с чертятами или зелёными человечками, чаще всего, из-за дефектов зрения.

ЗеКо - кварки ЗеКоСапа, Зелёные Котята, которых ЗеКоСап посылает Истинным Космонавтам для укрепления их духа и веры в Дао в минуты их максимального погружения в Астрал.

«Карета» - так же, как и «Три шара», «Шеш-беш», «Арагви», «Степень свободы», «Пятница», «Танит», «Хижина ДТ», места заседаний ВЕЛИКа.

КН – Космический Напиток, водка. Был создан членом ВЕЛИКа М.И. Менделеевым в 1864 году. Широко распространён среди апологетов Дао. Не содержит ГМО и БАД.

Конфабуляция – сообщение вымышленных (хотя, порой, и существующих) фактов и историй. Присуще Истинным Космонавтам.

Космический Катарсис (КоКа) – 1) порошок белого цвета, применяемый в целях фрустрации психоэмоциональных состояний посредством их вербализации и эмоциональной разрядки, 2) очищение через космическое страдание.

КосНарПом – Служба Скорой Космическо-Наркологической Помощи. Вызывается в случае выпадения Космонавта в Нирвану при неудачной попытке Мокши своего Духа от оков Сансары.

КосПо – последователь «школы КосПо», одного из течений современного Космического Дао. Основопо-ложник – Макарон (1970-2370 гг.)

КуБ – Курительный Бог, Владыка наркоманов. КуБизм – течение в Даосизме.

Курсыр – фирменное блюдо на свежем воздухе у «Трёх шаров».

Маленькая – 0,5 л КН

Мокша – не путать с Мойшей. Освобождение духа от оков сансары (см. пример – Хроника 108)

Сансара - круговорот рождения и смерти, одно из основных понятий в философии Дао: душа, тонущая в «океане сансары», стремится к освобождению (мокше) и избавлению от результатов своих прошлых действий (кармы), которые являются частью «сети сансары».

Слышь:чё Ёппараи XV – Первосвященник Третьего Тысячелетия, коронован в 2113 году на ВСЛП. Имя до восшествия на престол – Андрюша.

Обедик – нетайная невечеря, ритуал, восходящий корнями к первым Космонавтам, предполагающий употребление в пищу, наряду с мясом, КН.

ПЖУ – Путь Жизненного Успеха, ересь, цель  и религия смертных. Противоположность Пути Дао. Осуждён в 974 году от Рождества Христова Папой Бонифацием Одноглазым.

Четыре – священное число Дао, соответствующее количеству выпивающих за одним столом. Исторически возникло по причине нестабильности трёх участников застолья и неприемлемости двух участников в виду возможности их соотнесения с Алкоголиками (см. Алкоголик).

Утю Ёппараи – последователь Космического Дао, Истинный Космонавт




3. Котовадзо Дао

Если ты собака, не будь свиньёй.

Господи! Дай мне хлеба, пока я имею зубы

Виновен кагал, а все шишки достаются самесу.

Куда бы камень не упал, а еврея заденет.

Не хочет ли на тебя сесть верхом тот, кто просит тебя нагнуться?

Пьяница умер — корчмарь разорился.

Раввин пил вино один, а требует, чтобы веселилась вся синагога.

Дурак дураком любуется, а мулла - поминальной халвой.

Из-за одной блохи одеяло не жгут.

Корова пьет воду - даёт молоко, пьет воду змея - выделяет яд, пьёт водку мудрец – говорит истину.

Не видя бревна в своем заду, видит волос в чужом глазу.

Погнавшийся за джейраном на цветущий луг попадет, погнавшийся за свиньей угодит в грязь.

Первая колом, вторая соколом, третья мелкими пташечками.

Стаканчики да рюмочни доведут до сумочки.

Водку следует пить только в двух случаях – когда есть закуска, и когда её нет
Не спрашивай: пьет ли, спрашивай: каков во хмелю.
Не тот пьян, что двое ведут, третий ноги переставляет, а тот пьян, кто лежит, не дышит, собака рыло лижет, а он и слышит, да не может сказать: цыц!
Помалу пить - ошибёшься: выпить не выпьешь, а напьешься.
Пьяного да малого Бог бережет.
От нечего делать пьют только недалёкие люди. Умный всегда найдет причину.
Пить - горе, не пить - вдвое.
Пьяного грехи, да трезвого ответ.
Поздно выпитая вторая - зря выпитая первая.
Алкоголь полезен - миллионы космонавтов не могут ошибаться.
Хорошо, когда радость не приходит одна, а с бутылкой.
Вот что плохо в питье водки с утра - трудно будет провести день разнообразно.
Если человек может лежать на полу, ни за что не держась, - он еще не пьян.
Пиво по утрам не только вредно, но и полезно.
И вот опять нет повода не выпить.
Сто грамм, конечно, могут быть лишними, но они никогда не помешают.
;l; itke, ruma lapsi, huomenna ostetaan naamari. (Не плачь, страшный ребёнок, завтра мы купим тебе маску.) 
Jos ei vodka, terva ja sauna auta, niin tauti on kuolemaksi. (Если водка, смола и сауна не помогли, тогда болезнь неизлечима.)
И овца может укусить человека без палки.
 

 


Китэисё Утю Ёппараи
 «Дзю:Сити Цуканома»


1. Истинный Космонавт распознаётся с первого взгляда – его лицо имеет слегка красноватый оттенок, взгляд угрюм и неприветлив.
2. Истинный Космонавт оживает только тогда, когда речь заходит про распитие Космического Напитка (КН) – водки, либо про то, чем вчера всё закончилось.
3. Истинный Космонавт постоянно находится в перманентных воздержаниях, завязках, обетах, постах, лечениях, диетах, клятвах жене, самоограничениях, что, как правило, не мешает ему выпивать.
4. Истинный Космонавт на предложение выпить всегда отвечает: «Только, если капельку», или «Только, если по одной», или «Только давай без фанатизма», после чего надирается в стельку, ибо данные фразы являются кодовыми и сакральными и представляют собой часть общего Ритуала.
5. Истинный Космонавт пьет КН – водку вне дома исключительно с другими Космонавтами, и только дома позволяет себе выпивать один.
6. Истинный Космонавт насмешливо относится к непьющим, но еще больше презирает жалких подражателей – трясущихся пьяниц и наркоманов, которых считает лузерами, никогда не познающими красоты и бесконечности Космоса и Дао.
7. Истинный Космонавт поддерживает свою квалификацию ежедневными тренировками с другими Космонавтами и никогда не делится опытом с новичками и подражателями, ибо понимает, что Космонавтами становятся по воле Небес, и этот дар невозможно заслужить или научиться ему.
8. Истинный Космонавт не видит в смешивании КН и другого алкоголя ничего зазорного, и, вообще, относится к купажу очень трепетно. Вот примеры последовательности употребления КН и другого алкоголя в течение дня:
- пиво-водка-пиво
- шампанское-водка-пиво
- шампанское-коньяк-водка
- водка-пиво-водка.
Последним напитком всегда выступает космический, а единственным исключением может быть только пиво, которое отшлифовывает и подчеркивает полученный эффект.
9. Истинный Космонавт никогда не отказывается от предложения выпить по причине собственного нежелания, особенно если предложение является безвозмездным. Исключением являются только указанные в п. 3 самоограничения – посты, обеты, клятвы, диеты и воздержания.
10. Если Истинный Космонавт не женат, лицензирование его полетов не предусмотрено. В противном случае (женат) предполагается перед выходом в Космос получение специального разрешения у супруги, которое имеет специальное название «Лицензия на отстрел лося».
11. Истинным Космонавтом может быть только мужчина. Геи и трансвеститы также не бывают Космонавтами – природу и Космос не обманешь.
12. Истинный Космонавт после распития КН всегда дружелюбен, приветлив, красноречив и безобиден. Истинный Космонавт никогда не агрессивен, за исключением случаев, когда агрессия направлена на себя или мелкие неодушевленные предметы – вилки, рюмки, одежда, мобильник или очки.
13. У Истинного Космонавта после распития КН существует два варианта поведения: он едет домой спать, взяв на сон маленькую (ноль пять), либо в какое-нибудь опасное место – казино (для кошелька) или дискотеку (для лица и личных вещей).
14. Истинный Космонавт никогда не променяет тёплую компанию Космонавтов на юбку – ни на юбку жены, которая зовёт домой, ни на подцепленную только что.
15. Истинный Космонавт в своей компании очень галантен и исключительно красиво ухаживает за дамами, в том числе и чужими, приглашая их на танец, рассказывая удивительные истории, рассыпаясь в комплиментах. Истинный Космонавт иногда даже готов заплатить за ужин, но никогда никуда с согласной на всё дамой не уезжает, в соответствии с пп. 11 и 14.
16. Истинный Космонавт никогда не ездит за границу отдыхать – он ездит употреблять КН в условиях местного колорита. Истинный Космонавт даже в отель «Всё включено» берет с собой КН – водку, выпивать начинает в момент начала сбора вещей для поездки и заканчивает утром следующего за возвращением дня.
17. Истинный Космонавт никогда не богат, и не может им стать. У Истинного Космонавта денег всегда ровно столько, сколько необходимо на сегодняшнюю выпивку, причем их количество не зависит от того, сколько он выпил за конкретный день и чего именно. То, что остаётся, по закону мировой гармонии тратится в соответствии с п. 13.







 

Сэн:такуси дан:ги дэн:раи
 «Рэкиси Дзикоку Утю:сэн»

Пьянство не рождает философов,
а выявляет их.
Сократ



Лекция №1
«Космонавты пришли в этот мир,
чтобы его спасти»

Космонавты пришли в этот мир, чтобы его спасти. Этого никто не понимает, кроме самих космонавтов. Они, словно Христос или Заратустра, берут на себя все грехи человечество, словно Сократ, пытаются выпить весь яд человеческий, который обычных людей превращает в нелюдей, стремятся, словно Дон Кихот, совершить все ошибки и просчеты людские и научить все человечество космической мудрости – любви, дружелюбности, сентимен-тальности и отзывчивости.
Окружающие не всегда понимают космонавтов – они не знают, что, отрекаясь от всего мира, последние предают себя в руки Судьбы, которая порождена бесконечным Космосом, из которого все мы вышли и куда рано или поздно вернёмся.
Космонавты верят в Судьбу и Космос, не торопят их, но и не пытаются отодвинуть встречу с ними, не боятся ранних инфарктов, перепоев, похмелья, раковых опухолей, туберкулеза и прочих неприятностей, которые окружают всех людей и пугают несозревшие и неподготовленные души.
Космонавты не ждут последней встречи с Космосом, они в нём довольно часто пребывают, тем самым ощущая его всеблагое и всепрощающее дыхание и понимая его Мудрость, всеблагость и всечеловечность. Космонавты ближе всех подошли к познанию Вечности, но они не несут ее людям, они самоотверженно принимают её удары на себя, и тем самым отодвигают Конец Истории.
И столько, сколько существуют Космонавты, будет существовать Жизнь и будет существовать История. И люди, рациональные и разумные люди, не погрязнут окончательно в своей пошлости, быте и мещанстве, в своей рациональности и последовательности.
Космонавты пришли в этот мир, чтобы спасти самое дорогое и ценное в мире – его девственность. Изнасилованный пороком мир – это предвестник Конца Истории. Поэтому Космонавты несут миру спасение – пример абсолютной духовной чистоты и праведности.





Лекция №2
«О болезнях и недугах человеческих»

Космонавты никогда не болеют человеческими болезнями, потому что спирт, который постепенно замещает в организме кровь, уничтожает все возможные инфекции и бактерии. Космонавты, которые приняли на себя все болезни и все струпья человеческие, и переболели ими где-то в параллельных временах, не реагируют на недомогания и хвори землян, а если возникают по случайности подобные вещи, лечатся исключительно Космическим Напитком (КН) – водкой, дабы восполнить недостающее количество спирта в крови.
Причем  КН – водка – помогает от любых, даже самых противоположных хворей – для снятия жара и при ознобе, от поноса и от запора, при головной боли и боли в мышцах и т.д. Кроме того, уникальность КН заключается в том, что он помогает не только при физиологических болячках, но и в душевных переживаниях – любого, позитивного или негативного толка – будь то поминки или рождение, усталость или предвкушение работы, расставание или встреча, страдание или радость, женитьба или развод, скука или бодрость, пятница или понедельник, дождь или солнце.
Космонавты по-настоящему умеют радоваться жизни – они грустят когда грустно, смеются, когда смешно, скучают, когда скучно, переживают, когда непонятно, отмечают, когда есть что отметить, ругаются, когда подло; и делают это искренне, и, естественно, сопровождая это распитием КН – водки, которая дает им силу, если это нужно, или успокаивает, когда необходимо расслабиться.
Космонавты не уподобляются глупым и самоуверенным людям, которые пытаются противопоставить себя абсолютной непреодолимости течению Реки Вечности, и порывам Ветров Безбрежности, наивно полагая, что это возможно, и не понимая бесконечного смысла великого Космоса, который всех нас породил равными и дал нам сердце и мозг. Но Космонавты никогда никого не осуждают – они, как Хранители Тайн, несут в своих телах Вечную Милость и Мудрость Космоса, порой выплёскивая её на своих пьянках.
Свидетели, близкие, жены – именно вы являетесь апостолами учения Космонавтов – гордитесь этим.



Лекция №3
«О дихотомичности человека
и водки»

Ни один Космонавт никогда не признается в том, что он любит или хочет выпить. Не чаще простых смертных после длительной работы без выходных он может бросить: «Так все надоело! Напиться, что ли?»,  но говорить о том, что хочется выпить, хвастать (именно хвастать, а не уныло, застенчиво конста-тировать факт опьянения или желания) тем, что напился или сейчас это сделаешь – этого Космонавты не позволяют никогда и нигде.
Это нарушение кодекса чести – ведь именно доброжелательность и благодушие они принесли в этот мир, а не желание выделиться и стать заметными.
Мы все ходим по одной земле, мы все пользуемся одними и теми же предметами, мы все говорим одни и те же слова, мы все, наконец, пьем одни и те же напитки, в том числе и КН – водку. Но, несмотря на то, что имея одинаковые возможности и одинаковый доступ к обычным и сакральным вещам (а это одно и то же, водка «выявляет философов», по словам Сократа, и она же превращает в свиней, развратников, дебилов и убийц), смертные и Космонавты по-разному используют их свойства и характеристики, а если точнее, то применяют их в противоположных целях – Космонавты, чтобы проникнуть в суть вещей, принять на себе грехи и яды мира, не уча никого и, тем более, не делая это напоказ, а смертные – чтоб напиться, наблевать, или набраться смелости перед девушкой, и все это с бравадой, прилюдно, хвастливо и неестественно.
Настоящие Космонавты не любят показухи и излишеств – они не произносят тостов, друг друга поздравляют исключительно скромно: «давай, чувак, с праздником!», не поют в караоке, не приглашают шеф-повара ресторана для объявления ему благодарности. Каждый раз, когда им приходится выпивать, они делают это нехотя, хотя и никогда и не отказываются, через силу, никогда не торопятся – «дескать, давай по стакану», они плавно и непоказушно вплывают в это состояние и наращивают свое присутствие в Космосе принятием новых и новых порций КН.
Не то, что они пьют, есть тайна, и не то, что говорят, и какими становятся – они сами надо всем этим стебутся и готовы отречься от любого вышесказанного слова, - им не нужны ни слава, ни похвала, ни одобрение, ни восторги – они чаще других сами над собой смеются.
И именно этим они отличаются от смертных – как раз не желая выпивать, но и не отказываясь, не желая напиваться, но нажираясь, не желая стать героями вечера, но становясь ими, не стремясь влюбить в себя окружающих, но часто влюбляя, не желая заявлять о себе громко, но после пожиная плоды этих заявлений, Космонавты доказывают и воплощают в жизнь мудрость Дао – Великого Пути, когда, только отрекаясь бесконечно от Истины, ты можешь ее достичь.
И еще скажу крамольную вещь – многие Космонавты сами не осознают собственной космической избранности, как, в общем, очень часто бывает, когда мудрец не осознает собственной Мудрости, герой – собственного Героизма, а морковь – собственной морковности.
Несмотря на это, они продолжают вести себя в соответствии с собственной сущностью, которая от непонимания трансцендентного «Я» своей сущности не перестает быть – у Мудрого – Мудростью, у Героя – Героизмом, у моркови – морковностью, а у Космонавта – Космичностью и Избранностью.
И только лукавые насмешники да подражатели – лузеры – алкоголики – наркоманы, пытаются разрушить их образ, сделав их правду – неправдой, их доблесть – подлостью, их достоинство – невежеством, их буддистско - насмешливую отрешенность – бездельем и бесполезностью, а, в конечном счете, сделав их равными себе – такими же алкоголиками-наркоманами-лузерами.
Утилитарное и эстетичное, их столкновение – это еще один камень преткновения, но его мы рассмотрим в одной из следующих лекций.




Лекция №4
«О почитании родителей и детей»

Истинный Космонавт всегда очень уважительно и трогательно относится к своим родителям и детям. Ни на одной пирушке вы не услышите хоть слово, которое порочило бы родителей и детей. В отличие от обычных людей, или пьяниц, или лузеров, Космонавты никогда не позволяют себе пожаловаться на родителей, посетовать на какие-то их особенности и претензии, - существует культ родителей и культ детей.
Если у кого-то День Рождения, Космонавты никогда не забудут заочно поздравить родителей именинника и пожелать им здоровья и счастья. Более того, существует неписанный закон, гласящий, что твои родители – мои родители, и если у кого-то из родителей космонавтов возникает потребность в помощи, все считают за честь ее оказать. Я не говорю уже о случаях, когда родители выступают принимающей стороной, потому что в этом случае степень благодарности не знает границ, и нет такой работы, которую не сделает Космонавт ради уважения папы или мамы своего Другалька.
Родители, именуемые обычными людьми в разговоре «мать», «отец», в устах Космонавтов имеют совсем другой оттенок – здесь – маменька, матушка, или папенька, папик. На худой конец, мама и папа.
Дитя у Космонавтов – не ребёнок («мне ребёнка кормить»), а малыш, доченька, сыночек. Детям позволено, даже если взрослые выпивают, всё – и дергать за усы чужих дядек, и прыгать с коленей на колени, и есть из их тарелок, и устраивать совместные подвижные игры, мешая взрослым – запретов для них нет – они ангелы, которым позволено всё.
И всё потому, что Космонавты считают, что дети пришли в этот мир не для того, чтобы сидеть запертыми в комнате, не для того, чтобы молчать в тряпочку за столом, и не для того, чтобы дарить их родителям ощущение выполненного долга, они пришли, чтобы явить миру, какими должно быть – ясными, незашоренными, естественными и непринуждёнными – такими, какими могут быть только Дети.
И иногда  - их папы, Космонавты, чистые души которых еще не задушил этот мир притворства, условностей и злобы.



Лекция №5
«О непротивлении злу насилием»

Ни один Истинный Космонавт никогда не поднимет руку на своего ближнего. Никакие обстоятельства, никакие причины не подвигнут Истинного Космонавта на то, чтобы причинить боль любому живому существу – не только ребенку или женщине, но и мужчине – чем же он хуже. И более того, Истинный Космонавт не тронет и тварь неразумную – ни кошку, ни лошадь, ни курицу. Максимум, на что сподобится, так это муху прихлопнуть или мышеловку поставить – да и то с извинениями: « прости мушка, прости, мышка, уж очень вы меня достали».
Непричинение зла – основа мировоззрения Космонавтов, оно органично пронизывает все их поступки и слова, руководит их жизнью и этим самым ставит их в один ряд с такими непротивленцами, как Лев Толстой и Махатма Ганди.
Они настолько добры, и желание добра всему живому на нашей грешной планете столь велико, что подчас свет их душ излечивает другие, страждущие и мятущиеся души. Единственное, на что может быть направлена их агрессия или злоба – это они сами – любя других и устанавливая торжество любви к другим, они не воспринимают себя как нечто, нуждающееся в заботе и любви.
Они при всем самолюбии и аристократичности не себялюбивы – они не любят себя так, как любят других, не делают для себя то, что сделали бы для других, не идут ради себя на те жертвы, на которые готовы идти ради других. Они могут причинить себе боль и часто причиняют – например, разбивая в гневе ладонью рюмку или падая лицом на асфальт, или стирая колени в кровь, или резаясь ножом на шашлыках.
Причинить боль и страдание себе – это допустимые вещи, так же, как сделать это живому существу – невозможно. Причем любое, пусть даже самое пьяное состояние, не делает Истинного Космонавта агрессивным к другим людям. На таких людей можно положиться, от них не нужно ждать подвоха, выпивая с ними, ибо их состояние опьянения является органичным и естественным, а состояние трезвости и угрюмости - чем-то преходящим и временным.
На таких людях пока и держится мир, ибо пока существуют Космонавты, в мире существует нечто, рождающее жизнь – любовь к ближнему и непротивление насилию.



Лекция №6
«О нестяжательстве и не-стремлении»

Космонавты живут так, чтобы причинять минимальный вред другим людям – как физический, так и моральный. Никто из них не станет кричать на официантку, если она перепутала блюда, или принесла холодный суп, не станет смотреть свысока или грубить уборщице, дворнику, водителю, шашлычнику или продавщице. Каждый, кто ходит по этой земле, создан Космосом и в Космос уйдет, и если даже космические апостолы, аятоллы и бодхисатвы станут попирать космическую упорядоченность всего сущего, то что тогда случится с Миром? – а ответ очевиден: Мир погибнет.
И поэтому, опасаясь за Мир, Космонавты несут свою праведность по Земле и хранят нерушимые принципы существования Земли, одним из которых является нерукотворность и одинаковая значимость в глазах Космоса человеческой жизни и судьбы.
Космонавты не обижают тех, кто слабее – они могут смеяться, зубоскалить, останавливаясь в тот момент, когда перейдена граница допустимого, и дальнейший стеб может причинить человеку боль. С другой стороны, Космонавты не дерутся и не бьют и равных и более сильных, поскольку им нечего с ними делить, незачем конкурировать и бороться – то, что есть у других, не нужно Космонавтам (они не стяжатели), а то, что есть у Космонавтов, недоступно простым смертным, ибо это есть Дар, который наставляет их на путь Дао и делает ненужными любые другие ценности и блага.
Космонавт часто пьян и благодушен – зачем ему миллиард, разве он не счастливее миллиардера?, зачем ему генеральские погоны – разве он не счастливее генерала?, зачем ему другой телефон?, другая машина?, другая квартира?, когда у него есть друзья и когда он имеет неограниченное время для общения с ними, для отдыха и взросления собственной души, для познания мудрости Дао.
Жизнь Космонавта – это не расталкивание, а уступки, не напролом, а вокруг, не злоба, а улыбка или равнодушие, не скорость и напор, а медитация и течение, не результат, а процесс, не стремление и гонка, а удовольствие и покой.




Лекция №7 «О космической
специфике дауншифтинга»

Истинный Космонавт не может быть карьеристом. Истинный Космонавт не может думать о том, чтобы заполучить больше, чем имеет, тем более отодвинув кого-то более слабого или менее удачливого. Нет такой цели или должности, которая сподвигла бы Космонавта на какие-то дополнительные действия, хитрости, манипуляции – не потому, что он лентяй или инфантил, а потому, что высшая мудрость Дао – в бездействии, в не-деянии, которое в конечном счете сильнее действия, сильнее деяния – именно оно точит камень  и рушит горы.
Ничего не делать, ничего не менять, ничего не предпринимать – это Основа Основ Истинного Космонавта. Карьера, богатство, власть не нужны Космонавту, поскольку мешают настоящему призванию людей – воспитанию собственной души и тому, чтобы ближним нести радость и добро. Тому, чтобы стремиться заработать побольше, Космонавт предпочитает посиделки с другальками, выпивку, созерцание, праздный трёп.
Он и не может стать богатым, поскольку зарабатывает ровно столько, сколько необходимо для жизни, а большее считает тратой самого ценного ресурса на земле – времени. Большие деньги иногда сваливаются на Космонавтов, именно сваливаются, а не зарабатываются. Но именно с перспективой дальнейшего их пропивания и просаживания.
Дополнительная власть так же чужда истинному Космонавту – ибо это ответственность и нервы, а на что они человеку, для которого власть над ближним есть грех, а высшее проявление человеческого достоинства есть любовь.
Вообще, Истинный Космонавт, если у него есть возможность не работать, не работает, ибо жизнь, данная Космосом, не должна тратиться на такое бесполезное занятие, как работа. А те Космонавты, которые могут перейти на более легкую и менее оплачиваемую работы – переходят.
Когда кто-нибудь из людей видит в середине дня на рабочей неделе в кафе или баре группку выпивающих  и беззаботно болтающих мужчин – знайте, это Космонавты, каста неприкасаемых, мудрецы, которые перешагнули через глупые условности и страсти, и достигли познания трёх принципов Дао: «Бездействие. Недеяние. Все придёт само. Счастье в пьянстве».




Лекция №8
«Об эстетичности и утилитарности»

Космонавт верит в эстетику, в первичность эстетичного перед утилитарным. Если он хочет выпить, он не станет пить из грязной рюмки или стакана и не станет запивать водой и лужи или молоком. Все должно быть обставлено по возможности с максимальным комфортом -  чтобы был:
1. воздух
2. стол
3. закуска
4. запивка
5. собутыльник
6. настроение
7. водка (не самая плохая),
и только поочередно, начиная с первого условия, Космонавт готов начинать от чего-то отказываться или что-то ухудшать и упрощать. Это аналогия пирамиды Маслоу.
Хорошо пить на воздушке (1), но когда всё есть где-то под крышей, не беда. Хорошо пить цивилизованно, за столом (2), по-барски, но и это не главное – когда всё остальное в наличии, можно выпить и в автобусе, и в офисе, и в машине, и в гараже.
Плохо, очень плохо, когда нечего поесть (3), нет жирного бульона и ароматных люляшек с горячим хачапури, но опять же – это не то, без чего Космонавт готов отказаться от того, чтобы выпить.
Вот если нечем запить (4), нет ни газировочки, ни колы какой-нибудь или хотя бы студёной водицы, дело совсем швах. Но не катастрофа – подчас может выручить и кран с водой или жвачка или ириска завалящаяся, на худой конец, сигарета или рукав куртки, а то и собственные волосы.
Хуже, в миллион раз хуже, когда нет человека (5), с которым можно сомкнуть стаканы, раскрыть душу,  и ради которого (точнее, вместе с которым) пойти на все эти жертвы. Одному и грустнее, и неприятнее, и вообще, как-то не по-пацански.
Когда лишаешься этого, остаётся только одно, что может сподвигнуть на выпивку – это настроение (6), не важно – настроение выпить, или настроение грустное, весёлое, взбудораженное, мерзкое, отрешённое, усталое, нервное, мизантропное, сопричастное горестям и радостям других, любое – главное, чтобы оно было. И только его присутствие делает возможным выпивание в одиночку, без запивки и закуски, без стола, комфорта и без свежего воздуха.
Именно настроение Космонавта, которое формируется внутри него, и есть торжество эстетичного над утилитарным, и есть причина причин, и есть суть Дао, и есть путь, который он должен пройти в ущерб утилитарности, приспособленчеству, мещанству и пошлости окружающих.


Лекция №9
«О жертвенности служения Дао»

Истинные Космонавты всегда образованны и начитанны, они имеют за плечами институт, а то и два (встречаются и учёные степени), имеют живой парадоксальный ум и востребованную специальность (это, правда, не всегда), востребованы обществом и подчас немало зарабатывают.
Если бы они не встали на путь познания Дао, они стали бы лучшими из лучших специалистов, доросли бы до карьерных высот и непременно достигли бы власти и богатства. Но служение Дао и Космосу, сопровождаемое употреблением КН – это путь аскетов и нестяжателей. Человеческие страсти – наживы и успеха, мещанского благополучия, сытого быта не волнуют Истинных Космонавтов, они перешагнули это и довольствуются тем, что есть в данный момент.
Они лишены зависти и корысти, их счастье в ближних, в том, чтобы делать им добро, в том, чтобы вести с ними долгие душевные и философские беседы, и, в конечном счете, приближаться, пусть, не осознавая этого, к Космосу.
Истинные Космонавты – вовсе не дураки и лентяи, как это можно подумать, созерцая их пьянки и неразумные поступки. Они интеллектуалы, и часто высшей пробы. Они знатоки музыки, литературы, искусства, политики, и, как следствие, знатоки жизни и человеческих душ, что ставит их на один уровень с бодхисатвами.
Очень сложно посторонним понять – почему же они не реализуют свой потенциал, - а именно в этом кроется весь парадокс и вся глубина их служения миру, - ведь только абсолютно нелогичное, бескорыстное и нерациональное принесение в жертву своих способностей, талантов, знаний и умений, за которые им не нужно ничего в ответ, и есть истинная свобода и истинная искренность.
Именно это Космонавты несут миру, как пример высшего благородства и святости.
Нельзя подарить то, чего не имеешь – и именно поэтому пьяницы ничем не жертвуют, и именно поэтому Космонавты так щедры, что не оставляют себе практически ничего, и, как джедаи, не используют собственные таланты и умения для личного обогащения и удобства.
Космонавты – это солнца, которые обогревают других и освещают мир, сгорая сами в огне алкоголя.


Лекция № 10
«Завещание»

Я прошу вас, если я умру,
На праздник пригласите детвору,
Из печени моей сварите супа,
И холодец – из уха и залупы.

Мои глаза пристройте на печатки,
Из кожи рук пусть выйдут вам перчатки,
Свой мозг я жертвую на опыты,
Свой анус – на любительские хлопоты.

Из перхоти мамашам присыпка для детей,
Лыжные палки из ножных костей,
Зубы отдайте любимой на память,
Чтобы отвыкла, как прежде, картавить.

Пейте, гуляйте, глумитесь над трупом,
Всех угощаю печеночным супом,
Кровь разбавляйте водкой «Смирнов»,
Нос порубайте и сделайте плов.

Если найдёте спермы чуток,
Влейте ее сперва в кипяток,
Чтоб ожила, а затем одолжите-
Сыночка красивого вы мне зачните.

В общем, все тем, кому я был должен,
Я отдаюсь. Кому нет, хрен с ним, тоже.
Смейтесь, меня вспоминая живым -
Эхо поэта достойно молвы.

А когда все нажрутся, собакам и нищим
Киньте мои потроха и говнище, -
Пусть и они понимать тоже будут,
Что я до конца раздарил себя людям.

Что там осталось от хладного трупа-
После подарков, плова и супа?
Ногти? Их в гроб и кладите
Закройте, забейте и отпустите.

Табличку не ставьте, пусть ваши сердца
Будут кладбищем живого лица.
 
 

 

КО:ХЭН «ЯН»
(с картинками от Natali Novikova)

ЧАСТЬ 2

в тринадцати главах
и ста хрониках



 
 
          
      
 

      Дзэн Дан . Алёша





Хроника первая, о том, как Алёша на истребителе летал

Однажды Алёша числа третьего января завалился к Антоше в гости. С женой он, как обычно делает на Новый год, поругался, с 31 декабря дома не был, и вот зашёл к другальку посидеть да выпить маленько. Алёша был весь такой потрёпанный, пошарканный, жалкий от перепоя, Антоша, впрочем, тоже не блестел, как серебряный рубль. Накрыли они новогодними остатками стол, выпили по одной – другой, Алеша немножко ожил, взбодрился. Видно было, что что-то хочет рассказать, да не знает, как начать. Вдруг, видимо, решившись, он для значимости поводил бровями, выкатил глаза и говорит:
- Должен тебе признаться, мой лепший друг, а я ведь сегодня на самолёте летал, за штурвалом причём.
Антоша поддакнул:
- Да ну? Круто! – не уважить Алёшу было нельзя, да и вид у него был более чем благодушный. Обычно ведь было как – если он выпивал, да еще несколько дней, он, как правило, бранил тех, кто оказывался рядом, и ворчал, а здесь вдруг поделиться решил.
- Как это вдруг тебя занесло?
- Да вот, знакомые сегодня пригласили, на военный аэродром. У них полёты. Вот и спрашивают: «А не хочешь ли ты, Алёша, покататься?» Я им: «Поехали, братцы». И уже в воздухе, Серёнька, командир экипажа, говорит: «А давай, Алёша, за штурвал». Я заскромничал: «Мол, пьяный я, да и не летал никогда». А он: «Да полно, ты же всё можешь!» Ну, короче, я согласился. Раз, раз, приспособился, смотрю – петлю сделал, в штопор вошел, вынырнул. Весь хмель, пока летал, сошел. На земле нас уж ждали, руки жмут, говорят: «Здорово это у тебя получается! Давай к нам, в испытатели!» А я им: «Да нет, я родине на земле нужен». Ну и поехал к тебе. Наливай уже, уши развесил.
Так Алёша на истребителе летал.



Хроника вторая, про то, как Алёша
был пиратом

Однажды Алёша, Антоша и Игорёк поехали в деревню к Алеше, а, точнее, к его маменьке. Там жили его друзья детства – Малина, Лёзик, Масягин, Шмарик и Глушак, а также их супруги – Ирка, Наташка и другие. Малина предложил отправиться на пикник «к школе» - так называлось место в лесу рядом со школой, которую в своё время закончил и Алёша. Место было хорошее. Все расположились, огурцов – помидоров нарезали, водки ящик рассовали по кустам – в тень, мясо поставили на мангал и разлеглись вокруг костра. Красота! Выпивали долго.
Потом, когда соспело, ели мясо, выпивали и смеялись – шутили, давно не виделись, было о чём поговорить. Алёшу сморило, он прикрыл глаза, накрылся кителем каким-то и задремал. Ирка с подружками, благо, что тоже выпили немало, угольков из костра натаскали и давай алёшино лицо разрисовывать – и брови ему начернили, и подглазины, а самое главное – усы бравые и бороду пиратскую.
 
Просыпается Алёша через час и со своим привычно – важным и нравоучительным лицом начинает кому-то что-то втирать, жизни там учить, ворчать со своими вечными: «Хм… да-а-а… хотелось бы заметить… э-э…»,  а лицо его – с пафосом-то этим и серьёзностью комичное до колик в животе, и все как начали хохотать.
А Алёша не понимает, почему все смеются, и сам стал смеяться, мало ли, почему смешно людям – может, он просто говорит вещи какие-то смешные. Так и возвращались в деревню, не выдав Ирку и хохоча.
Так Алёша побыл пиратом.



Хроника третья, про то, как Алёша
в три горла ел

Однажды Костик продал Антоше коробок дури. Поехали они к Антоше домой, друзей позвали – Алёшу, Игорька, ещё кого-то, купили по пути пива и пельменей. Игорёк купил водки, потому что был ярым противником травы. В ванной забили косячок, покурили. Потом повторили. Попили пива, съели остатки еды из холодильника. И тут Алёша вспомнил:
- А про пельмени-то забыли?!
Принялись всей толпой пельмени варить – кастрюлю взяли огромную, перца набросали, лаврушки пакет – для аромата. Стали пельмени закидывать – по одной долго, решили валом, полпакета отсыпать, да так и ухнули весь, килограмма на два, по неловкости. А травка уже забирать начала, все смеются, пальцами друг на дружку тычут – дескать, сам это ведро доедать будешь. Пока пельмени варились, раскурил народ еще косячок, и ещё больше накрыло Алёшу и Антошу. Костик привычный был (он давно увлекался травяными духовными практиками), а Игорёк, как уже говорилось, больше по водке ходил (трава не открывала его чакры – а таких, как Костик, критиковал).
Стали кушать пельмени, по тарелкам раскладывать не стали, прямо из кастрюли хватали, только воду слили. А Алёшу так цепануло после четвёртого косяка, что стал он в три горла есть – пока Антоша одну, Костик – две, Алёша три пельменины успевает разом проглотить. И снова – один – одну, другой – две, а Алёша три лопает. Так и кончились через десять минут пельмени. А Алёша как был голодный, так им и остался – весь холодильник перерыл, нашёл, правда, только кетчупа полбутылки – им и запил ужин, благо больше ничего там не было.
Так Алёша ел в три горла.



Хроника четвёртая, про то, как Алёшу
на даму стошнило

Однажды парни праздновали день рождения Андрюши в ресторане «Арагви». Было огромное количество закусок, мяса, рулетов и разносолов. Водка текла рекой, и, как часто бывает на подобных мероприятиях с двумя десятками гостей, когда одна половина стола закусывала, вторая только выпивала под новый тост, а тем, кто оказывался посередине, приходилось поддерживать и левых и правых, поскольку отказываться некрасиво.
Таким «везунчиком» в этот раз оказался Алёша, который налегал как на спиртное (из приличия), так и на еду (из пристрастия). В какой-то момент во время очередной здравицы Алёша поперхнулся и закашлялся. От сильного сотрясения груди и, как следствие, желудка, пища стала толкаться наружу, причём всё настойчивей и настырней.
        Алёша ринулся, кашляя и давясь, через весь зал по диагонали к выходу в поисках туалета. Уже почти достигнув вожделенной цели, Алёша, как ни пытался, не справил-ся с очередной волной из утробы и блеванул таки на милую девушку, невинно ожидающую своей очереди в дамскую комнату, причем блеванул так метко, словно целился – в причёску. Девушка была свидетельницей на свадьбе, которая гуляла в соседнем зале, на ней было бирюзовое платье и затейливо – завитушками и кудельками уложенные волосы, которые превратились в слипшийся комок алёшиной недопереваренной еды.
Девушка завизжала, примчался её муж, гости со свадьбы, чтобы бить морду нахалу, а Алёша, прежде, чем вступить в диалог, метнулся в туалет, доблевал остатки и вышел каяться – дескать, теперь убивайте. По его виду подбежавший Игорёк понял, что Алёше очень неловко за произошедшее.
- Простите, ради Бога. Закашлялся. Не донёс вот. Чем я могу искупить свою вину, уважаемые друзья? Что в такой ситуации я могу сделать? - распинался он.
Муж облёванной дамы уже подуспокоился, но последние слова его вновь вывели из себя, он даже пошёл пятнами:
- ****ый в рот. Да откуда я знаю, что в таких ситуациях делают? Я первый раз в такой ситуации! ****ь!.. Ёппараи херов!..
Ограничившись в результате извинениями, Алёша и Игорёк вернулись за стол, но время от времени Алёша начинал переживать за ту девушку и за то, что незнакомец увидел в нем ёппараи, и нервничать – он елозил на стуле, тяжело вздыхал, много курил, и, в конце концов, послал ей бутылку шампанского за причинённое неудобство, сопроводив ее запиской: Сорри, но все-таки Утю Ёппараи, мисс. 
От души отлегло, Алёша с чистым сердцем выпил ещё, перестал переживать совсем, а скрижали мудрости Дао в это время проникали в него невидимыми лучами.



Хроника пятая, о том, как Алёша писал на полицейскую машину

Однажды Алёше было очень плохо, и Игорёк заехал за ним, чтобы отвезти в кафе, где он мог бы слегка полечиться. Потом подъехал Антоша и их другальки – полицейские, которые тоже решили немного в обед себе позволить, тем более, что все давно не виделись. Посидев часок и выпив несколько бутылок с шашлыками из баранины, кто-то обратил внимание на то, что Алёша после своего последнего выхода в туалет не вернулся. Один из копов успокоил:
- Он у меня ключи от машины взял – сказал, поспит чуток. Отстаньте от человека – хорош его пасти.
Игорёк и Антоша тем не менее пошли его проверить, а заодно и покурить на свежачке. На улице их ждала картина, достойная пера Коровина или Кустодиева – вокруг полицейского джипа ходил Алёша в одних трусах и босиком и пытался пристроиться поудобнее пописать. Мимо, озираясь, проходили удивлённые люди, - кафе располагалось на остановке транспорта и, вообще, в довольно людном месте. А проезжающие машины притормаживали поглазеть на такое чудо и сигналили в знак приветствия. Им было невдомёк, что человек ищет Путь, а не идёт проторенной прямой тропинкой.
Алёша был взлохмачен, неузнаваем и агрессивен, и долго отбивался от попыток запихнуть его в машину. Игорёк и Антоша постарались восстановить картину произошедшего – по всей видимости, Алёша, как человек, обстоятельно подходящий к любому делу, пойдя поспать, перед этим разделся, потому что спать в одежде – моветон и неудобно, а на улице оказался оттого, что захотел в туалет.
Люди его наверняка смущали, но физиологические потребности пересилили благопристойность, и он старался найти такое место, чтобы как можно меньше причинить неприятностей окружающим, следуя заветам Учения Дао.
Ведь Алёша на самом деле очень культурный и вежливый человек, и об этом все знают.


Хроника шестая, о том, как Алёша студентам проповедовал

Однажды Алёша отмечал Новый год у Антоши. Было много народа – Игорёк, Никитос, Олежуа – все с жёнами. Алёша, поскольку это был первый день празднования, с женой ещё не поругался и купался в свете своей вседозволенности (в отношении спиртного) и её миролюбия (в отношении Алёши). Обычно он уходил из дома на второй или третий день, считая тридцать первое декабря первым днем праздника. Все много выпивали, смеялись, жгли бенгальские огни, от которых оливье становился чёрным, и взрывали на балконе петарды.
Антоша принёс из театра, договорившись с матушкой своей первой школьной любви, костюмы для веселья – Игорёк и Антоша переоделись в мушкетёров, Никитос – в какого-то казачьего лихоимца, Олежуа стал боярином, а Алёша – попом-расстригой. В таких костюмах они, поймав кураж, пьяными бродили в новогоднюю ночь по улицам, радуя прохожих и всё больше вживаясь в роль.
Люди смеялись, стремясь обняться с колоритными персонажами. Парни дошли до городской ёлки, где с большим удовольствием распили в детском теремке, где обычно какают, литруню.
Возвращались с песнями, иногда падая и спотыкаясь. Во дворе у Антоши было шумно – соседи запускали фейерверки, какие-то студенты жарили за углом шашлыки. Антоша узнал их – они недавно начали снимать квартиру в его доме. Студенты заметили ряженых, и с гиками стали зазывать их к себе на костёр. Парни с удовольствием присоединились к празднованию. Девочки замёрзли и отправились домой греться, а, скорее всего, просто посплетничать, а Игорёк, Антоша, Олежуа и более всех вошедший в роль Алёша, самый колоритный и многозначительный батюшка из всех, кого видели его другальки.
Косматая борода, большое пузо, сверкающие глаза из-под скуфьи (или клобука), чёрная длинная мантия, и вообще весь облик загулявшего батюшки сделали Алёшу сразу же кумиром молодёжи. После семи-восьми опрокинутых пластиковых стаканчиков с водкой Алёша поймал свой звёздный час. Его невозможно было остано-вить – он настолько поверил в свою новую сущность и вошел в роль, что молодые парни, забыв про своих пассий, прониклись и слушались с открытыми ртами.
Алёшу, как Остапа Ибрагимовича, несло – он проповедовал и проповедовал, он рассказывал о добре и зле, жизни и смерти, заповедях и грехах, рае и аде, о Великом Дао, о Ине, Яне и Бля, о бодхисатвах, мантрах и Ёппараях, о Бесконечном Космосе, откуда мы все вышли, и куда вернутся лишь Избранные, а шкубенты внимали и не могли остановиться.
И только, когда жёны стали зазывать друзей домой – а было уже утро, Алёша, наконец, закончил проповедовать, дал облобызать слушателям руку, благословил их, и лишь после этого позвал Антошу и Игорька домой.
Так Алёша был проповедником.



Хроника седьмая, о том, как Алёша за завтраком скушал бутылку Hennesi XO


Однажды Алёша и Игорёк пришли к Антоше в гости. Пришли уже поддатые, принесли водки и пельменей. Нажарили пельменей и стали водку пить. Когда выпили всю, что принесли, Антоша заначки из всех углов повытаскивал. Выпили даже прошлогоднюю ракию, которая стояла невостребованной из-за своего запаха, и выдохшиеся полбутылки шампанского из холодильника.
Когда кончилось и это, Алёша привычным жестом вскинул глаза наверх – туда, где иногда хранились дорогие коньяки и вискари и, увидев то, что искал, предложил:
- А давайте выпьем вон тот коньяк.
Хеннеси ХО стоял запылённым от времени, словно пытался привлечь к себе как можно меньше внимания. В тот момент это был единственный экспонат Антошиной винной коллекции. Периодически она пополнялась за счет возвращающихся с тёплых берегов другальков, а после их прихода в гости так же незаметно таяла. Но этот коньяк был особенным, и на него ещё не поднималась ничья рука.
- Не, не, дорогие гости. Всё, хорош. Давайте спать, - заволновался Антоша, - я его на Новый Год берегу.
Кое-как он уговорил своих друзей лечь спать, и лёг сам. Утром он проснулся от пения Алёши. Ничего необычного в этом бы не было, если бы не одно «но» - Алёша никогда не пел трезвым. «****ый Сюсэн» - обуреваемый нехорошим предчувствием, Антоша вышел на кухню. На столе стояла почти пустая бутылка из-под Хеннеси. Алёша и Игорёк завтракали. Алёша обнял Антошу:
- Будешь?
Антоша выпил. Понимая, что поступил не совсем хорошо, Алёша попытался сгладить ситуацию путем логического обоснования, в котором всегда был силён в силу полученной в результате частых медитаций Мудрости:
- Просто за водкой неохота бежать было. Игорёк не захотел, а мне в мои годы куда уж бегать?
И видя, что Антоша не проникается, он попытался успокоить друга:
- А коньяк, между нами, говно. Даже водой из-под крана запивать мерзко было. Лучше бы уж за водкой сгоняли, чем этим давиться. Но уж поздно.
Так Алёша за завтраком скушал бутылку Хеннеси ХО.


Хроника восьмая, о том, как Алёша
 сказки рассказывал

Однажды Алёша услышал по телевизору сказку про козу с кудрявыми ножками и трёх козлят, которых звали Алюль, Булюль и Хиштаки Саританур. Это была таджикская версия русской сказки про волка и семерых козлят, и Алёше она уж очень понравилась. Особенно запали в память имена козлят, у одного из которых, видимо, было и отчество. Алёша рассказывал сказку своей дочке, и ей тоже сказка понравилась.
А однажды Алёша пришел домой к Антоше навестить антошиного сынка. Распили они (с Антошей, конечно) бутылочку, другую, решил Алёша Марку сказку на сон рассказать. Антоша уже через пять минут с кухни услышал детский плач, а, пока бежал, до него донеслось:
- Алюль мой, Булюль мой, Хиштаки Саританур мой! Где вы? Я принесла вам на рожках травку, во рту водичку, в вымечке молочко!.. – убивалась Коза с кудрявыми ножками.
В спальне забившийся под подушку Марк жалобно требовал продолжения, а раскрасневшийся Алёша, вживаясь в различные роли, ходил по комнате и то нежно, то зычно и страшно рассказывал дальше:
- Волк спросил грубо: Кто взобрался на мою крышу? Кто сыплет пыль в плов моих гостей? Плов стал солёным, а мои гости ослепли от пыли! – Это я, Коза с кудрявыми ножками! – грозно заблеяла коза.
Для пущего сходства Алёша выпучивал глаза и рычал. Он умел перевоплощаться, это жизненная энергия Ци расцветала в нем пышным цветом.
На долгие годы любимой сказкой Марка стала именно эта. А Алёша знал, что вместе с даром рассказчика в него входит Дао.



Хроника девятая, о том, как Алёше навозные сани сломали

Однажды зимой Антоша с Игорьком гостили у Алёши в деревне. Местные парни тоже съехались на выходные. Несмотря на то, что стояли морозы, Алёша предложил сходить на пикник на дачу к Масягину и пожарить там шашлыки. Купили водки, хлеба, замариновали ведро мяса. Алёша сходил к бабушке и взял у неё огромные сколоченные из досок сани, на которых бабушка навоз на огород возила. Парни погрузили на них водку, солёные помидоры, ведро шашлыка, прочую снедь для пикника, покрывала на всякий пожарный.
Дача оказалась маленьким неотапливаемым щитовым домиком, в котором было холоднее, чем на улице, потому что на улице светило хотя бы январское солнце и создавался мнимый эффект тепла. К тому же восемь человек даже при всём желании разместиться внутри бы не смогли.
Сырые промёрзлые доски горели плохо, мясо поджариваться не хотелось, ноги у всех ныли от холода, не согревал даже костёр, сидеть было негде, в общем, вечеринка почти умерла (на это имелись все причины), но водка делала свое благородное дело – согревала изнутри, веселила снаружи, все негативные моменты и неприятности делала не более, чем предметом для шуток, стёба и самоиронии.
И уж совсем стало хорошо, когда Алёша предложил покататься на навозных санях с берега реки. Идея была подхвачена, одобрена очередной бутылкой и реализована в кратчайшие сроки. До реки добирались весело, громко, с песнями, кто-то ехал на санях, кто-то их тащил. Перед первым спуском все уселись в сани, Алёша запрыгнул… и полозья затрещали и подломились – сани немного проехали и встали. Кайф был обломан капитально.
- Восемь человек это тебе не три ведра говна, - успокаивал Малина Алёшу, - ладно, починишь.
- Иди ты нахуй!               
От расстройства допили оставшуюся водку, - не с ней же тащиться обратно, и побрели домой. Возвращались, как разбитая наполеоновская армия – по продуваемому полю в метель шла горстка потрёпанных извалявшихся в снегу людей со сломанными санями, на которых лежали объедки от пикника, полведра замаринованного мяса и чья-то замерзающая жена. Мясо в результате опрокинулось, но этого никто не заметил, и уже в домашнем тепле парни вспоминали за водочкой, как всех рассмешило пустое ведро на сломанных санях перед домом.
Так Алёше сломали навозные сани. Так Алёша учился смирению, ибо даже навозные сани способны на боль.




Хроника десятая, о том, насколько Алёше было плохо после одной новогодней ночи

Однажды Алёша утром после новогодней ночи написал Антоше по телефону послание. Антоша пытался, собрав всю свою силу ёппарайскую, дать Алёше успокоение.
    
Алёша: Просил у Бога я смерти –
Надо мной потешались черти.
Просил у Бога здоровья –
Ангелы ржали – морда коровья.
Когда же писал стихи я,
Смеялись и те, и другие.

Антоша: Звонил, Алёшенька, бы мне,
Я здесь за Бога на полставки
И если вылезу спод лавки,
Я утоплю врагов в вине.

Ал: Когда бы я бы захрипел,
В петле ножонками болтая,
Я лучшую б вам песню спел,
Как жить прекрасно умирая.

Ан: Я ждал тебя поесть гуся
И каберне уже согрелось,
Но ты избрал путь порося,
В супружнюю не веря смелость.

Ал: Я самурай и путь мой предначертан
Не гусём и поросём.
Я анархист. Дай Бог, умру безвременною смертью,
А вас благословляю всех во всём.

Придёт она косить меня.
Кричать ура уж нету мочи,
Махнуть бы шашкой - нету сил в руке.
Пока закрою свои очи –
Я с нею на коротком поводке.

Ан: Нет, ты не сгинешь как обычный
Интеллигентный прокурор.
Готов благословить публично
Я наш о смерти разговор.
 
Так Алёша и Антоша переписывались, пока Алёша не приехал к Антоше, и они, забыв о дискуссии, не выпили бутылочку примиряющего даже миры и солнца напитка.
Так Алёше бывает плохо.



Хроника одиннадцатая, о том, как Алёша
рок-группу создавал

Однажды Алёша и Антоша после нескольких бутылок водки решили создать рок-группу. Надо сказать, что каждый романтик хочет (или когда-то хотел) стать рок-звездой, иначе это не романтик, а говно на постном масле. А поскольку Алёша и Антоша были как раз романтиками, им и захотелось стать рок-звездами. Но группу они решили создать не совсем настоящую, а, скорее даже, совсем не настоящую, а виртуальную.
В наш век информационных технологий доказательством существования чего-либо является только визуально или фонетически растиражированное в СМИ отображение этого явления, а точнее – информация о нём. Если нет телесюжета или заметки в прессе, то этого не существует и в действительности. Поэтому, презрев условности, связанные с набором коллектива, покупкой музыкальных инструментов, поиском текстов и мелодий, репетициями, наконец, другальки решили перешагнуть сам информационный повод, перейдя сразу на ступень освещения в СМИ этого информационного повода.
Идея, надо сказать, была революционной и авангардной, а поскольку каждый романтик – в душе революционер и авангардист, она пришлась по вкусу и Алёше и Антоше. Не забыли они и про то, что помимо репетиций, инструментов и музыкантов, да, и собственно, текстов и музыки, - всё то, что решили перешагнуть, группа должна иметь хотя бы название, о котором разгорелись споры.
Сошлись на концеп-туально – пижонском: ВИА ПВХ-ШЛАНГИ. В эту аббревиатуру отцы – основатели вложили многое, как вариант «Приходим – Выпиваем – ***ем – и мы Шланги». Получилось очень по-панковски. Стиль был определен как «панк – рок – глэм – стрит – хэви – готик – рэп – фолк – трэш – хард – соул – хаус – ска - перфоманс», что в общем-то соответствовало настрою их голов.
Вечером Антоша позвонил Ленке из местной газеты и попросил её тиснуть заметочку в рубрику про события недели. На следующий день за обедиком Алёша и Антоша уже были звёздами – они купались в славе и раздавали девушкам газеты с автографами. Друзья надрывали от смеха животы.
Заметка называлась «SHOW MUST GO ON» и гласила о том, что два крутых перца Алёша Пешков и Антоша Чехонте, солисты «ПВХ-ШЛАНГОВ», проездом дали концерт в одном из клубов, который имел оглушительный успех у продвинутой публики.
Так Алёша, а вместе с ним и Антоша, побыл рок-звездой. В них уже говорила бесконечная сила Дао, ибо они довели до конца то, что было задумано спьяну, а это непосильно смертным.



Хроника двенадцатая, о том, как Алёша людей своим балбесом пугал

Однажды Алёша с Игорьком возвращались с литературного вечера, который традиционно организовывал Антоша у одного не очень приятного человека, ничего не понимающего в поэзии, предоставляющего свою квартиру из каких-то неведомых соображений.
Алёша на вечере за прослушиванием очередных опусов Антоши набрался так, что если бы он ехал на машине и его бы остановил гаишник и предложил бы дунуть в трубочку, эта трубочка взорвалась бы в руках у гаишника. Игорек был чуть трезвее, но слово «сиреневенький» с первого раза произнёс бы вряд ли.
Они пошли ночью через весь город пешком, благо тогда таксистов было мало, и они были слишком дороги для бедных студентов. В одном из многочисленных переулков навстречу им встретилась добропорядочная семейная пара преклонных годов с дочкой лет восемнадцати, видимо возвращающаяся из гостей (ночью добропорядочные только из гостей возвращаются). Папа был с бородой и угрюм, мама семенила бочком, подчеркивая авторитет мужа, а дочка была хороша и свежа – рыжая, с пухлыми губками и выдающимися глазами, и шла, словно плыла.
Алёша был понур и вяло мучил Игорька всякой дребеденью, будучи под впечатлением того искусства, что текло ему в уши ещё час назад, но когда увидел шагающее навстречу семейство, разомкнул глаза, потёр себе щеки, даже как-то подтянулся, выправился, зализал назад волосы, и, поравнявшись с рыжей бестией, неожиданно спустил штаны и вывалил балбеса. Необходимо заметить, что в силу алёшиного строения тела, если он расстёгивал верхнюю пуговицу штанов, они падали с него стремглав, но в данном случае он помог сняться и труселям в оранжевые на зеленом фоне огурцы.
- И-и суда! И-и на кукан! – грозно заорал он.
- Мужчина, Вы что, перестаньте, - защебетала мама.
- Негодяй, как ты смеешь? – вступил папа.
- Да у тебя балбес, как у котёнка. Идти-то некуда, - оценивающе пискнула дочка.
Алёша, схватив своего котёнка, грозно потряс им, нахмурил брови и зарычал:
- Ко-у с-кал? Бля, и-и суда! Бурда мо-ден! Ка-аналья! Глеб Егорыч, да ведь это вещи с убийства Груздёвой!
Игорёк был вынужден говорящего глоссолалично (что в раннехристианских трудах оценивалось как свидетельство существования Святого Духа) Алёшу скрутить и галантно уступить дорогу уважаемому семейству, дабы не нарваться на конфликт, и не дай Бог, с милицией.
Один из космических апостолов, Алёша, как никто другой, понимал, что, не имея никакой возможности причинить боль ближнему, он этим совершал подвиг во имя других, позволяя, в частности, никогда не держащему в руках ничего тяжелее своего балбеса, отцу, заступиться за семью, что, безусловно, повысило его статус в глазах жены и дочери.
Так Алёша показывал своего котёнка, хотя все последующее время, когда Игорёк вспоминал эту ситуацию, Алёша называл это конфабуляцией.



Хроника тринадцатая, о том, как
Алёша имена друзьям давал

Однажды, после просмотра фильма «Мастер и Маргарита», где одним из персонажей был некий Иешуа, Алёша стал называть Антошу – Антошуа, а Игорька – Гошуа. А сам, естественно, стал Алёшуа.
- Ну чё, Антошуа, возьмём маленькую?
- Сколько уже можно, Алёшуа? Ну давай.
Только у Олега была проблема с новым именем, но Алёшуа вышел из положения и Олег стал Олежуа.
А до этого Олежуа был де Тревиллем, Гошуа – Дартаньяном, Антошуа – Атосом, а сам Алёшуа –Портосом.
- Пома- пома- помаленькой возьмём мы на обед, - пели парни, как настоящие мушкетёры.
Так Алёша познал истину Дао о таинстве имени, ибо тот, кто называет, творит.



Хроника четырнадцатая, о том,
что есть Алёша

Алёша всегда был «человеком в себе». Чужие советы и примеры его часто удивляли и интересовали, он с увлечением им внимал и чуть ли не записывал – адрес мастерской или телефон магазина, или какую колбасу попробовать, но когда он трезвел, он всегда поступал по собственному разумению.
Он всегда был рубаха – парнем, неординарным, свободолюбивым и нестандартным человеком, но когда трезвел, производил впечатление неуверенного в себе, вечно сомневающегося, трусливого и подкаблучного отца семейства, ибо и делал то, что наименее рискованно и наибольшим образом согласовано с женой.
А еще Алёша любил всех ругать, когда выпьет, и оставаться недовольным, даже если его другальки – большей частью это относится к Игорьку, удовлетворяют его прихоти и тайные желания. Принесли водки – а на хера столько водки? Увлекли в ресторан – а на хера мне ресторан, хочу в гости. Увезли домой – я не хочу домой, идите нахуй. Давай обсудим – иди в жопу, помолчи, дурак. Помолчишь – почему молчишь, придурок? Алёш, не кури на кухне – иди нахуй, я тихонько. Алёш, позвони жене-то, она уже пятьсот смсок прислала – заёб уже, сам разберусь. И так во всём.
Но самое большое негодование у Алёши вызывал Игорёк, который в силу своей душевной организации всегда стремился делать близким добро, - его Алёша ругал смертным рыком, особенно если Игорёк делал настолько невероятно услужливые вещи, что можно только диву даваться, - доставал ему билеты на концерт, организовывал ему день рождения или делал нужную справку, - тогда пьяный Алёша называл Игорька дураком и занудой.
Но Игорёк не держал на Алёшу зла, потому что понимал, насколько сложен, витиеват и тернист путь Дао, на который встал Алёша навстречу его Познанию.



Хроника пятнадцатая, о том,
как Алёша машину разбил

Однажды Алёша разбил машину. Произошло это так. На обедике Алёша с другальками немножко выпивал и рассказывал о том, что вечером его позвали на банкет по случаю окончания проверки его ведомства, но он, скорее всего, не пойдет (соответствуя принципу первоначального отказа).
Банкет был бурным, пьяным, Алёша был в ударе. Вспомнив про машину, Алёша решил ее поставить на стоянку и вернуться догулять. Начальник Алёши, который был ещё пьянее, увязался прокатиться. Не проехав и ста метров, Алёша заслушался анекдотом начальника и своим бампером догнал едущую впереди десятку, которая в свою очередь протаранила Ауди.
- ****ь! – только и успел сказать Алёша.
Через полчаса толпа пьяных коллег выручала Алёшу – каждый в меру своего понимания помощи и степени своего опьянения – одни звонили разным начальникам в ГАИ, другие собирали деньги, чтобы откупиться от владельцев пострадавших машин, третьи давали советы, четвёртые несли водку для снятия стресса. Гудящая толпа одинаково одетых людей создавала впечатление акции флэшмоба.
Алёша с начальником тоже выпили с горя, после чего начальник заснул. Алёша хотел выйти на улочку, но дверь от удара заклинило, а на пассажирском сиденье храпел неподъемный начальник, который так и не проснулся до приезда ГАИ. Но самой большой проблемой, когда ГАИ всё-таки приехало, было то, что с приехавшими гаишниками некому было разговаривать (в силу пикантности обстоятельств с ними нужно было договариваться), точнее, говорить с ними начали все одновременно и каждый о своём. К этому моменту все были пьяны и возбуждены – так, когда неуёмная и бесцельная энергия бьет через край и сносит крышу.
Через несколько часов, когда все протоколы были составлены, народ в целом разошёлся, за исключением Власика и спящего начальника. Алёша отогнал машину на стоянку и для снятия стресса купил с Власиком пузырь и пошёл к нему пить. На ночь Алёша получил характерную для его жены смску с описанием того, кто он есть на самом деле и пожеланием крепкого (а лучше вечного) сна.
Так Алёша разбил свою новую машину. Ибо лишь вставший на путь познания Дао знает, что, только убив что-то, ты приобретёшь это навсегда.



Хроника шестнадцатая, о том, как Алёша стресс снимал

Однажды Алёша разбил машину и пошёл к Власику снимать стресс. Власик жил один, и они с Алёшей просидели полночи за беседой о неисповедимости путей Дао. Утром они опохмелились, позавтракали, и Власик предложил съездить поесть баранины к знакомому татарину.
Татарина звали Долик. Он держал маленькую подпольную кафешку, где сам и готовил. Кафе не имело ни названия, ни меню, ни ценников, ассортимент определялся Доликом ежедневно в зависимости от того, что Долик покупал на рынке. В основном меню сводилось к трем блюдам: шашлык из баранины, картошка, тушёная с бараниной, суп из баранины.
Власик с Алёшей удобно устроились в уголке и начали потреблять всё подряд, ни от чего не отказываясь и запивая всю эту домашнюю стряпню большим количеством водки. Водочка шла после вчерашнего стресса и его снятия легко и душевно. В тот момент, когда была допита пятая бутылка, приехал Алёшин начальник с литруней. Он был непосредственным свидетелем алёшиной аварии и не мог не приехать его поддержать.
Вечером, когда к ним присоединилась и жена начальника, Власик позвал всех к себе:
- А на хера нам расходиться? Так хорошо сидим!
Снятие стресса продолжилось вечером, а потом и на следующий день. Лишь к утру четвёртого дня Алёша почувствовал, что стресс отступает. В безумной вакханалии последних дней у Алёши в голове сохранилось только одно воспоминание – лицо Долика, доброе татарское лицо с голубыми приветливо - прищуренными глазами, который, заслушавшись Алёшиных песен, приговаривал:
- Если б я так пел, то не тушил бы вам здесь картошку с бараниной. Молодец, Алёша. Завидую.
Цвет его глаз напоминал небо, в котором отражается мудрость Дао. Так Алёша снимал стресс по поводу разбитой машины.



Хроника семнадцатая, о том как
Алёша с Антошей в машине
у Валерика ночевали

Однажды Антоша зашел в ресторанчик «Хижина ДТ», чтобы выпить после рабочего дня и застал там Алёшу с Валериком. Перед парнями стояла почти пустая литруня и блюдо с недоеденной жареной картошкой. Рядом сидели три молоденькие девички и потягивали шампанское, заедая фруктами.
Сценарий Валерика не менялся с годами – напившись, он начинал звонить подружкам, без исключений молоденьким и миловидным, и вызывать их посидеть с ним. Практически также без исключений, они мгновенно приезжали, заказывали шампанское и сидели, пока либо Валерик их куда-нибудь не увозил, либо народ не расходился уже очень пьяным, не дожидаясь развязки. Это был как раз тот случай – Валерик сидел и понтовался перед девками, воображая себя Хью Хефнером, а Алёша был грустен и очень пьян – его не слушались даже руки, когда он что-нибудь брал со стола, а взгляд не концентрировался.
- Здорово, Космонавты! – Антоша присел за стол.
- Антоша, я очень пьян сегодня, - эту фразу Алёша произнес с пафосом Атоса, объясняющего Дартаньяну смысл жизни.
- Он достал уже. Забери его нахер куда-нибудь, - Валерик (как обычно перед девчонками) негодовал, - он уже два дня у меня ночует. Я сопьюсь скоро с ним.
- Не ****и. Ты меня сам к себе забирал. Антоша, я очень пьян, - Алёша искал сочувствия.
- Чё пьём? Столичку? Ну давайте по чуть-чуть. Дамы, добрый вечер, - Антоша забыл поздороваться.
- Я тебя не возьму сегодня к себе. Я спать не могу из-за твоего храпа, - не унимался Валерик.
- Девушки, давайте выпьем за меня, - Алёша вскинул осоловевшие глаза на валериковых спутниц, и поднял рюмку.
- Отстань от девок! Ты пьян в задницу! Киски, не волнуйтесь, всё хорошо, - благородничал Валерик.
Девки с уважением смотрели на своего защитника, и с явным неодобрением на Алёшу, который уже просто распластался по столу. Антоше его было жалко – он сидел, словно старый, матёрый волк, уже ослабевший от старости, грустный, но еще умеющий постоять за себя, если будет надо, а жалкая толпа молодых и здоровых суетилась и повизгивала – «Окелло промахнулся! Окелло промахнулся!».
Впрочем, Алёша скоро заснул, а Антоша, налегая на водку, скоро сравнялся с ним по степени опьянения. К тому моменту, когда Алёша открыл глаза, Антоша сам с трудом разговаривал, пытаясь, тем не менее, произвести на девчонок впечатление. Ему тоже не хотелось домой, тем более, нельзя было бросать Алёшу, оставленного Валериком на произвол судьбы:
- Куда вас отвезти? Я машину на стоянке сейчас брошу.
- А оставь нас в машине, - озарило Алёшу.
Ночь Алёша и Антоша провели в машине. Было немного прохладно, но они прихватили с собой маленькую и перед сном хорошенько вмазали. Утро они встретили на стоянке, Алёша растирал затекшую щёку:
- Каков гандон! А? Другалёк называется. Бросил нас, хер знает где! Во гандон?
- Не говори.
Парни выбрались на свет божий, предупреждённый охранник с мерзкой улыбкой открыл им ворота, и они пошли ловить такси, рассуждая об изгибах пути к постижению Дао. Было пять утра.

 















 



            



Сё: футацу . Игорёк
 
Хроника восемнадцатая, о том, как Игорёк в аэропорту встретился с Ангелом Сна

Однажды Игорёк и Алёша с семьями поехали в Турцию. Решилось всё быстро, буквально за день – за обедиком Алёша рассказал о том, что едет отдыхать, и Игорёк моментально принял решение ехать тоже. Поскольку времени на сборы было в обрез, Игорёк покидал в чемодан лишь самое необходимое, с намерением купить, чего не хватает, на месте.
В Москву традиционно ехали, выпивая. Жёны немножко шипели, но потом махнули рукой и стали выпивать сами. (Удивительное дело, это подмечал ещё древний даоистский философ Заёби Дрочитава, женщины совершенно серьёзно полагают, что если они выпивают, то делают нам, мужчинам, плохо, дескать, раз вы нас мучаете своим пьянством, мы вам отомстим. Наивные люди.)
Таможню и проверку паспортов прошли хоть и крепко под градусом, но успешно. Оставалось только сесть в самолёт, но закон подлости заключается в наличии в этой зоне магазинов «Дюти фри», которые погубили в поездках не одну русскую душу.
Игорька, как самого пьяного, оставили сторожить чемоданы и детей, и побежали за покупками и вискарём (соответственно, девчонки за покупками, Алёша – за вискарём). В это время на Игорька снизошёл ангел сна и стал нашёптывать ему на ухо о прелестях райских кущ и о сладких одалисках, и Игорёк поддался ангельским увещеваниям и слегка задремал (а может, и не задремал, а ему просто показалось). Вернувшаяся Ира не нашла рядом с Игорьком его сумки с документами, билетами и деньгами.
Начался жуткий переполох – объявили посадку. Алёша и девчонки бегали вокруг, спрашивая прохожих, не видели ли они что-нибудь подозрительное, ползали под стульями, трясли Игорька за грудки, но он лишь безучастно улыбался, а его взгляд недвусмысленно говорил: «Наивные мои Другальки! Неужели вы не понимаете, насколько тщетны и смешны ваши поиски и переживания? Дао взял, Дао и вернёт, если Ему будет угодно! А если не вернёт, то, значит, Он не хочет, чтобы я летел!»
Когда осознание безвыходности достигло апогея, сумка, как по волшебству, появилась на соседнем сиденьи. Игорёк улыбался: «Я же вам говорил!» Правда, перерыв её, обнаружили, что документы на месте, а денег нет, кроме пятидолларовой бумажки, благородно кем-то оставленной.
Собственно эти пять баксов и стали бюджетом поездки для Игорька и Иры. Однако Игорёк не унывал, он помнил древнюю даоистскую истину: «Нет денег – нет искушений. Нет искушений – нет разочарований. Нет разочарований – нет проблем». И он с пустыми карманами, но преисполненный собственным стоицизмом, таскался за Алёшей, который дюжинами покупал себе футболки, джинсы и свитера на местных развалах.
Так Игорёк повстречался с Ангелом Сна.




Хроника девятнадцатая, о том Игорёк первый раз согнул вилку

Однажды Игорёк первый раз в жизни согнул вилку. Тогда ещё никто не знал, какой перелом в космическом устройстве мира он произвёл этим, почти случайным поступком. Произошло это так.
Он с другальками сидел в баре «Нора Барсука» и выпивал. Говорили о многом, почти обо всём, что происходило в последние дни на планете Земля, и одновременно ни о чём – кто-то вспоминал отрывки из радиоинтервью, кто-то комментировал телерепортаж, кто-то пересказывал слухи – в общем, плелась, словно кружево, та самая волшебная и сладкая беседа, которая заканчивается тем, что собеседники расходятся с ощущением повышенной информированности, но на завтра никто и не помнит, о чём вообще шла речь, как будто, ничего и не было.
Вдруг Игорёк, не дослушав очередной байки Алёши, взял в руки вилку и начал её закручивать вокруг своей оси, пока она не стала похожа на королевскую креветку.
- Положи, дурак, вилку, - сказал Алёша.
- Мою надо? – спросил Антоша.
- Всё, нажрался, - резюмировал Олежуа.
- Господи, помоги, конкурент родился, - на том конце света встрепыхнулся Ури Геллер.
Игорёк улыбался. Он чувствовал, как где-то внутри из крошечного зёрнышка таланта прорастало удивительное ощущение силы и власти – такое незнакомое, очень свежее, но безумно горячее и волнующее. Он понимал уже, что этот день изменит всю его дальнейшую жизнь, и он с каждой согнутой вилкой или ложкой будет ближе и ближе к Нирване, ибо таков его путь, путь Дао.
Так Игорёк первый раз согнул вилку.




Хроника двадцатая, о том, как
Игорёк колени стёр

Однажды Игорёк стёр колени. Это произошло совершенно мистическим образом, что, впрочем, для импульсивного и щедрого на подобные ситуации Игорька было абсолютно рядовым делом.
После очередного обедика на воздушке в Каретке, который для Игорька затянулся до вечера, Игорёк поймал алкогольный драйв и вошёл в штопор. Причиной этому послужило то обстоятельство, что в соседней беседке Валерик устраивал для своих продавщиц корпоративчик – пятнадцать двадцатилетних веселушек смогли бы увлечь и монаха - францисканца.
Он был весел, шумел, сыпал остротами, подмигивал девчонкам, произносил тосты за здравие и продолжал накачиваться водкой. В конце концов, он пришёл в то самое замечательное состояние, которое так не хочется покидать, и его речи замедлились, слова стали

путаться, Игорёк стал зевать, закатывать глаза и тяжело вздыхать.
Он стал говорить различные гнусности и непристойности, от чего повидавшие на своём веку не одного Игорька девчонки начали краснеть и отворачиваться, на что Валерик реагировал очень нервно, безуспешно пытаясь спровадить Игорька домой. Игорёк не сдавался и продержался до ночи.
Когда народ разошёлся, Игорёк остался один, прилёг на лавочку и заснул. Стокилограммового Игорька никому из персонала «Каретки» поднять не удалось, и его заперли одного на летней площадке.
Что происходило с ним ночью, никто не знает, но утром Игорёк обнаружил, что его коленки стёрты в кровь. Увиденное повергло Игорька в мучительные воспоминания, которые он прервал утренней медитацией, что позволило ему восстановить ночные кошмары.
Он увидел, как Ангел Сна и Ангел Пьянства боролись за него – один манил его на приключения, другой убаюкивал сладкими россказнями, в результате чего Игорёк то падал с лавки, то проваливался в сон – он не мог отказать своим Ангелам, потому что был очень добрым и отзывчивым.
Так Игорёк стёр колени.





Хроника двадцать первая, о том, как Игорёк совершенствовал свой Космический Дар


Однажды Игорёк согнул чайную ложку. Прошло уже много времени с того момента, когда он получил из Космоса этот дар, и до этого дня согнул немало столовых приборов, но чайных ложек в его репертуаре ещё не было.
Произошло это событие, открывающее новую грань таланта Игорька, в ходе спора, где Людка пыталась объяснить ему, что он не прав. Игорёк и сам это знал, он с внешним спокойствием внимал доводам собеседницы, время от времени со всеми выпивал, но нахмуренные брови и сведённые скулы выдавали  внутреннее напряжение, связанное с нежеланием согласиться со своей неправотой. Руки предательски завязывали ложку в узел.
Он действовал с улыбкой Ури Геллера и Дэвида Копперфилда одновременно, иллюстрируя древнюю восточную мудрость, которую так любил ***ки ****аси: «Ты сильнее крысы, но она может наложить тебе в тарелку».
А через некоторое время Игорёк в процессе развития космического дара научился разбивать ладонью рюмки и, даже, стаканы. Первой пробой стал вечер в биллиардной «Три шара», куда Другальки пришли уже очень пьяными с целью сменить обстановку и откушать сосисок, обёрнутых беконом – это была фишка этого заведения.
Взяли маленькую, потом ещё одну, и где-то в области нижней части этикетки на бутылке нервы Игорька дрогнули (дух Дао вошёл в него), и он открытой ладонью хлопнул по своей рюмке, которая представляла собой лафитник из толстого стекла на короткой ножке. Рюмка разлетелась на осколки, Игорёк почти не порезался, официанты почти не заметили, но парни непостижимым образом догадались, что Игорёк возвестил о конце вечеринки.
Позднее, спустя месяцы, Другальки привыкли к тому, что если Игорёк вдруг начинает скручивать вилку или ложку в узел, либо разбивает ладонью рюмку или стакан, это не значит, что он хулиганит или, не дай Дао, хочет причинить кому-то вред, - он лишь сигнализирует с помощью своего Космического Дара об окончании пьянки либо о каком-то серьёзном, коренном несогласии с озвученной за столом точкой зрения.
Так Игорёк совершенствовал свой Космический Дар.



Хроника двадцать вторая, о том, как Игорька и Алёшу с магнитофоном сравнили

Однажды Игорёк пришёл к Алёше в общагу в гости, принёс водки. Выпили они, посидели в комнате, стало им скучно и тошно от облезлых квадратов стен, захотелось воздушка, свободы, зелёных листочков. Сели они на подоконнике – Алёша жил на втором этаже – и, свесив ноги на улицу, стали петь песни под Алёшину гитару.
Пели они долго и громко – пели и дядю Федю Чистякова, и Диму Ревякина, и Валеру Скородеда, и Борю Гребенщикова, и Сашу Васильева. Люди, проходящие мимо, поглядывали в их сторону с осторожностью, - как бы что не схулиганили пьяные студенты, но помалкивали. Только одна женщина всё-таки не выдержала и сделала замечание:
- А вы не могли бы потише орать? Я с ребёнком, между прочим, гуляю.
Игорёк как-то сразу нашёлся:
- А мы тебе не магнитофон, чтобы можно было потише сделать. Как поём, так и поём. Извините, тётя.
Женщина была просто пронзена насквозь исключительно острой и холодной как турецкий ятаган логикой Игорька, и слова просто застыли у неё во рту. На мгновение застыв, она двинулась с коляской дальше, переваривая сказанное.

 
Так легко и образно Игорёк объяснил непосвящённому различие между одушевлённым и неодушевлённым миром, между жизнью и небытиём, между тротуаром и путём Дао.




Хроника двадцать третья о том, как Игорёк с Дулиным целовался

Однажды Игорёк целовался с Дулиным. Произошло это так.
Они пришли с Антошей в бар «Коктейль», где крепко нажрались. Веселья было не очень много, парни сидели за столом и лопали водяру. Под вечер тоска уже была смертная, вечеринка потихоньку умирала, Антоша уже тащил Игорька домой, но вдруг…
Вдруг словно солнце озарило тёмный зал ресторана, к ним подсел их старый знакомый Дулин – со своей яркой, в пол-лица улыбкой и шлейфом сладкого парфюма. Дулин несколько отличался от настоящих пацанов пристрастием к некоторой нетрадиционности своих сексуальных воззрений, что не распространялось на Игорька и Антошу, поскольку он знал, что они нормальные парни, и уважал их.
Игорёк подвинулся, и начался длинный пустяшный трёп о том, о сём. Дулин жаловался на работу, Игорёк ему вторил, они выпивали, и в конце концов пришли к традиционному в таких случаях выводу, что «мир говно, а


нас, таких хороших, так мало, что мы должны держаться друг друга».
Игорёк забыл о своём космическом призвании и со всей своей искренностью и непосредственностью таял от атмосферы душевного покоя и человеческого понимания, в которую его погрузил совсем не пьяный, но отзывчивый и внимательный Дулин. В таких ситуациях Игорёк готов ради своего ближнего на всё – на любые подвиги и безрассудства, и самое малое (почти ничто), что он мог сделать для Дулина в этот момент, это по-дружески его обнять и по-даоистски облобызать, как послушник настоятеля, что, в общем-то, он и попытался реализовать. 
Но он, добрая космическая душа, недооценивал сущность Дулина, глубоко приземлённую и материалистичную, которая не ценит искренность человеческих порывов.
В этот момент Антоша возвращался из туалета и увидел Дулина, жадно целующего Игорька в открытые губы. Со стороны это выглядело как абсолютно неприкрытая гомосятина. Антоша присел на край дивана и думал о том, насколько неисповедимы пути к познанию всех Истин Дао, и насколько кривы и внешне неприглядны могут быть эти пути.
Правда, потом Игорёк не очень любил вспоминать эту историю, отшучиваясь цитатой из ****аси: «Мудрая сдержанность не означает отказа от радостей жизни».
Так Игорёк целовался с Дулиным.




Хроника двадцать четвёртая, о том, как Игорёк чуть не остался ночевать у Дулина

Однажды Игорёк и Антоша приехали к Дулину в Малинки. Он тогда заведовал тамошним рестораном и имел свой кабинет. Пока он занимался своими делами, парни пообедали, выпили, встретили Олежуа с его второй женой, у которых в Малинках проходил семинар, выпили с ними, погуляли по территории, поиграли в биллиард, выпили в лесу.
Потом к себе всех вместе позвал Дулин и стал потчевать коньячком и расспрашивать о жизни. Игорёк выпивал уже третий день, и коньяк стал действовать на него несколько удручающе – он стал подолгу смотреть в одну точку и зевать. Это был первый признак космическо - душевной немощи (КДН ), и необходимо было что-то срочно предпринять, чтобы Игорёк не напомнил о себе каким-либо более весомым способом (см. хронику про вилки и рюмки).
Дулин, заметив слабину Игорька, понял, однако, это по-своему и пересадил его со стула на диванчик, где тот удобно полуприлёг. Вскоре коньяк кончился, Олежуа со второй женой засобирались домой, Антоша, который уже не мог передвигаться самостоятельно на машине, предложил Олежуа сесть за руль, и Олежуа согласился.
Открытым остался вопрос с Игорьком, который уже не хотел подниматься. Дулин, словно змей-искуситель, с улыбкой Люцифера предложил:
- А оставляйте его здесь. Я вот думочку ему под голову подложу. Куда он такой поедет? А мне всё равно часов до трёх придётся сидеть здесь.
Парни с готовностью согласились, поскольку подвоха не было, да и сами они были прилично пьяны, но то ли подозрительный блеск в глазах Дулина, то ли женская интуиция заставили жену Олежуа внезапно остановиться, встать грудью перед Дулиным и сказать, как отрезать:
- Никаких оставаний! Игорёк поедет с нами!
Сказано это было так безапелляционно, что никто не посмел ослушаться. Игорёк долго потом обижался на неудавшееся, пусть и несознательное, предательство Другальков, и с ужасом представлял себе, что с ним могло произойти.
Так Игорёк чуть не остался ночевать у Дулина.



Хроника двадцать пятая, о том, как Игорёк Президенту письмо писал

Однажды Игорёк написал Путину письмо. Путин тогда работал Президентом, а Игорёк – в одном захолустном райотделе милиции, где получал зарплату, которой, если бы он курил, хватало бы на четыре-пять пачек, перебивался тем, что, поскольку был умным, писал студентам курсовые работы на одалживаемой в милиции печатной машинке.
Так как, через проходную машинку вынести было невозможно (сразу под суд – за воровство), он вылезал через окно, прятал машинку в кусты, залезал обратно и, заперев кабинет, выходил через дежурного с пустыми руками. Затем, прихватив печатную машинку, он пешком шёл домой, который находился в добрых десяти километрах от райотдела.
Он был часто голодный, худой, как дрищ (все анекдоты про плащ, который на самом деле оказывается студентом в автобусе, про тогдашнего Игорька), грустный, но живой, злой (по космическому счёту) ум не позволял ему отчаиваться и давал силы для борьбы за жизнь – ведь у него уже к тому времени была жена и маленький ребёнок – девочка, кстати.
Тогда ещё Игорёк, как и другие герои этой книги, не был Космонавтом – тогда ещё звёзды не встали в пророческую линию, и он не знал, что он – Избранный, Посвящённый, Истинный, и почти не выпивал.
Вот в таком состоянии, в таком жутком и почти безнадёжном положении он решил написать письмо Президенту, на которого возлагали надежды и обычные рядовые люди. Причём, ладно бы он написал ему о своей плачевной ситуации, о том, что на свою зарплату он не может прокормить семью, не то, чтобы позволить себе выпивать и стать Космонавтом, он написал другое. Он написал о несправедливости, неразум-ности устройства органов внутренних дел, о раковых опухолях на теле государства, которые именуются бюрократия, непродуманность, коррупция, государственная глупость, недальновидность, и предложил своё видение этих проблем.
Он напоминал декабриста, идущего на смерть ради идеи и желания изменить мир, печатая это на всё той же, одолженной в райотделе милиции печатной машинке. Вишну, наблюдая Игорька из Космоса, произнёс:
- Он придёт ко мне. Он Тот, которого Я жду.
Так Игорёк писал Президенту.



Хроника двадцать шестая, о том, как Игорёк с другальками хотел катамаран угнать

Однажды Игорёк, Антоша, Алёша и Олежуа с жёнами гуляли по берегу реки Талка. Парни помаленьку выпивали, пока не пришли в то самое состояние, которое совершенно не хочется покидать. Их путь лежал мимо лодочной станции, поскольку стояла уже глубокая осень, она была пуста, и только одинокий катамаран по какой-то причине болтался у причала.
Кто-то предложил покататься, идея была поддержана, и все переместились на причал. Однако другальков постигло разочарование, ибо катамаран оказался прикован тяжёлой цепью с большим ржавым замком.
Цепь снять не получалось, и Антоша предложил её чем-нибудь перерубить. Игорёк нашёл на лодочной станции топор и стал рубить цепь. Цепь не поддавалась, девчонки ругались на парней, дул октябрьский холодный ветер, все замёрзли, и даже на катамаране кататься уже никому не хотелось. Самое интересное, ни у одного из них не было хоть какой-нибудь уверенности в том, что даже при успешном исходе операции кто-нибудь стал бы кататься по продуваемой всеми ветрами реке. Однако Антоша и Олежуа по очереди продолжали стучать по цепи, и только спустя полчаса от идеи отказались.
Разбирая эту историю с точки зрения философии, произошло следующее – выплеск юношеской незрелой земной энергии был заглушен и подавлен волной космической стоико-индуистской энергии, которая увела другальков на лавочку в лесу, где они с большим удовольствием допили начатую водку и разъехались по домам.
Так Игорёк с другальками хотели катамаран угнать.




Хроника двадцать седьмая, о том, как Игорёк море нашёл

Однажды молодые Игорёк и Антоша поехали в Нижний Новгород по делам. Они только недавно стали работать вместе, а до этого Игорёк служил в милиции, был чистым, добрым, справедливым, наивным и открытым человеком, каковым, кроме, наверно, наивности, остаётся и по сей день.
Их путь лежал через длиннющую плотину, которая огораживала горьковское водохранилище – её длина составляла что-то около семнадцати километров. Антоша рулил, а Игорёк таращился кругом во все глаза и не переставал удивляться:
- Бля, красотища-то какая!
Но любой пейзаж когда-нибудь кончается, а парни уже ехали минут десять со скоростью за сто, а вода по левую руку продолжала маячить за окном. Терпение Игорька было тоже не беспредельным, и он после долгого молчания произнёс:
- Это чё, море?
Им вспомнился анекдот про мальчика-дауна, который в тридцатый раз на пляже теребил маму: «Мама, а дэ морэ?» А она его тыкала в ответ лицом в воду и в песок и приговаривала: «Вот тэ морэ, вот тэ пляж».
Они рассмеялись – впереди их ждала долгая незнакомая жизнь.




Хроника двадцать восьмая, о том, как Игорёк хотел генералом стать

Однажды Игорёк с Алёшей поспорили. Спорили они часто, в основном, на водку, долгов никто не отдавал, суть споров забывалась раньше, чем на столе кончалось спиртное. Но один из споров запомнился всем надолго – это был спор тогда ещё молодого безусого Игорька и такого же безусого Алёши о том, станет ли Игорёк генералом (тогда они не догадывались, что оба станут Истинными Космонавтами). Проигравший покупал ящик шампанского (выбор напитка был следствием заблуждений молодости).
  Игорёк, получающий зарплату, эквивалентную трём бутылкам водки, две недели как следователь в задрипанном райотделе милиции без мало-мальской протекции и без такой же надежды на хотя бы минимальный карьерный рост, утверждал, что станет генералом, а Алёша смеялся над ним. Чисто теоретически, если бы в этот момент на Землю спустились Ангел Успеха и Ангел-Хранитель и во все свои трубы небесные стали бы трубить на весь белый свет и протежировать Игорька, то через сорок лет безупречной службы и пары боевых ранений, Игорёк, в принципе, имел бы шанс получить генеральские погоны. Но и Алёша, и Антоша знали, что на жизнь у Игорька несколько иные планы.
Вскоре Игорёк из милиции ушёл, и Алёша лишился последнего шанса на проигрыш, но частенько за столом вспоминал об этом споре:
- Что, Игорёша, где ящик винища-то? Почему не купил ещё? Мало того, что хвастун, так и врун вдобавок!
А Игорёк парировал:
- Ничего пока неизвестно. Мало ли, как жизнь сложится? Не гони лошадей, гони самогон, Лёлик, как говаривал незабвенный ****аси.
И в этом он был прав, именно это его свойство души позволило ему взрастить в себе умение плевать на очевидные и рациональные ходы для достижения своей цели, и, в конечном счёте, для уверенного продвижения по пути познания Дао. Он словно иллюстрировал древнейшее высказывание Тертуллиана (одного из магистров ВЕЛИКа): Et mortuus est dei filius: prorsus credibile est, quia ineptum est. Et sepultus resurrexit: certum est, quia impossibile .
Так Игорёк хотел стать генералом.




Хроника двадцать девятая, о том, как Игорёк впервые за границей оказался

Однажды Игорёк впервые поехал за границу. Компанию ему составили Антоша и Олежуа – все семьями. Игорёк сильно волновался перед полётом – он ещё никогда не летал на самолёте -, как следствие, много выпивал. Впрочем, ни Олежуа, ни Антоша, у которых уже был опыт нескольких поездок, не отставали – дорогой в Москву они крепко набрались, а преодолев препоны таможни, накупили в Дюти-фри вискаря и распивали его в ожидании посадки. После вискаря Игорёк волноваться немножко перестал и мыслями пребывал уже в Турции, на море. Он мечтательно закатывал глаза к потолку и таким образом застывал, представляя себе неограниченную ничем свободу стихии курорта
 В самолёт грузились уже отяжелевшими и слегка подуставшими. В полёте Игорёк дремал, иногда просыпаясь, и тогда он делал глоток из открытой бутылки и снова проваливался в сон..
.

       Расселившись по номерам, Антоша, Игорёк и Олежуа отметили свой приезд остатками спиртного и пошли гулять по отелю. Игорёк всему поражался, особенно его удивляло и одновременно радовало, что в каждом попутном баре ему наливали то, что он просил.
Парни, опробовав все напитки – ром, виски, джин, местную водку и местный коньяк, абсолютным большинством голосов выбрали ром. Он был наименее противен по сравнению с другими образцами. В общем, к вечеру первого дня пребывания Другальки были мертвецки пьяны и счастливы.
После ужина они уселись на кожаные мешки под навесом, набитые мелкими пластмассовыми шариками (как потом оказалось), и стали курить кальян. Некурящий Игорёк был в восторге от кальяна и с удовольствием пускал ноздрями дым. Наступила ночь, Олежуа пошёл спать, а к кальяну подсел какой-то пьяный земляк со словами:
- Хлопцы, давайте я вам покажу, как надо курить.
Он вылил из кальяна воду, достал бутылку «Флагмана» и залил её вместо воды в кальян. Курить стало веселее, хлопец болтал про родной город – Донецк, он тоже прибыл сегодня и был безумно рад увидеть родные души в лице Игорька и Антоши. После того, как кальян потух, он разлил тёмную маслянистую водку из кальяна по стаканам и предложил:
- Ёбнем по маленькой! За приезд!
Спустившийся с Вахдат ал-вуджуд  Ангел Пьянства радовался, наблюдая с перил балкона. Игорёк стал колотить рукой чайные чашки, выдернул из земли палатку, разорвал кожаные мешки, откуда посыпались белые шарики (теперь предположение подтвердилось), разбил кальян, и, как апофеоз удали космической, встал на колени и начал целовать землю, которая его так радушно приняла. Подобно путешественнику, вернувшемуся из кругосветки, он целовал землю и приговаривал:
- Славься, берег турецкий! Славься! Я приехал к тебе!
Игорька смогло отвлечь лишь появление охранников, замкнувших вокруг Игорька и Антоши кольцо оцепления, и менеджера отеля, который, глядя на поломанную палатку и разбитый кальян, говорил только одно:
- Катастроф! Катастроф!
Отель мирно спал, когда Антошу и Игорька развели по своим номерам. Только Ангел Пьянства хохотал на своего подшефного, крича в космотелефон своим корешам:
- Он справился! Он на верном пути! Я крут, как Арарат! Слава Дао!
Весь отпуск, когда менеджер встречал Игорька, он крестился и восклицал: «Катастроф! Катастроф!», искренне не зная, что Игорёк пережил Космический Катарсис (КоКа).
Так Игорёк впервые попал за границу.



Хроника тридцатая, о непредсказуемости и противоречивости Игорька

Однажды Игорёк стал Космонавтом и уже более никогда не переставал им быть. Своеобразием этого человека, очень хорошего и доброго, стала его непредсказуемость и спонтанность при принятии решений. Так, если кто-то собирался отпраздновать свой День Рождения, и Игорёк был одним из приглашённых, то не надо было обладать даром предвидения, чтобы быть уверенным в том, что за день до этого, или утром того же дня Игорёк совершенно случайно и недальновидно напьётся, и весь День Рождения будет сидеть, попивая чай, и бегать в туалет при попытке выпить рюмку-другую.
Так, если затевалась какая-нибудь интересная поездка к иногородним другалькам, где можно оторваться и день-два-три бухать по-чёрному, он обязательно, как назло, будет пить напропалую несколько дней перед поездкой, чтобы в день отъезда заявить, что «хватит лопать», и «надо выходить из этого «заебательского» состояния».
Так, Новый Год Игорёк уже который раз встречает либо во сне, либо синий с закатившимися под потолок глазами, при том, что начни он на два-три часа позже, он застал бы всё и нажрался бы синхронно с остальными к трем-четырём утра.
Поездки на отдых стали вообще классикой жанра и фирменным стилем Игорька, потому что всегда проходили по одному и тому же сценарию – до поездки и максимум день по приезду Игорёк пил так, словно хотел набраться на всю оставшуюся жизнь, потом три-четыре дня блевал, умирал, валялся в номере и иногда выходил помокнуть в бассейне. К концу отпуска он немного приходил в себя, делал дежурные покупки на скорую руку, пару раз купался в море и снова начинал выпивать, именно в тот момент, когда другие уже устали и от местного алкоголя, и от такого отдыха.
А однажды он приехал опухший на какой-то праздник к Олежуа, и почти у него не пил, а на вопрос Олежуа – в чём причина твоего состояния, Игорёк ответил, что сидели с папой и братом и распили бутылку водки, хотя выглядел на все три он один.
Судить Игорька нельзя, таким непредсказуемым и противоречивым видело его Небо.





Хроника тридцать первая, о том, как Игорёк
познакомился с Дулиным

Однажды Игорёк познакомился с Дулиным. Они с Антошей пару дней усердно пьянствовали. К вечеру второго дня Антоша вспомнил, что ему нужно решить с Дулиным какой-то рабочий вопрос, а расставаться с Игорьком не хотелось, и он предложил прокатиться за компанию.
Игорьку было всё равно, куда ехать, он уже достиг той кондиции, когда перемещение в пространстве и времени не приводит к изменениям во внутреннем мире человека, а, тем более, Космонавта, и он с удовольствием согласился прокатиться к Дулину домой.
Дулин видел Игорька впервые, он посадил парней на диван и помчался готовить кофе и разогревать предусмотрительно нажаренные блинчики. Пока Антоша ел, Игорёк пытался собраться, концентрировал взгляд на одной точке и старался молчать, односложно (или кивками) отвечая на вопросы Дулина. Игорёк отказался от всего, потому что его слегка подташнивало, и он только и думал, как бы поскорей уйти и спокойно от души блевануть.
Рабочий вопрос был решён быстро, но Дулин ещё какое-то время не отпускал парней, расхваливая Игорька перед Антошей. Игорёк скромно хмыкал, и, дабы всё не испортить и никого не подвести, старался не переводить изначально нацеленные на кухонную дверь глаза.
Когда, наконец, попрощались, Дулин задержал Антошу на секунду и сказал напоследок:
- У тебя замечательный друг, он так внимательно меня слушал. И ещё – у него очень проницательный взгляд, такое ощущение, что он видит насквозь.
Дулин не догадывался о существовании ВЕЛИКа и сегодняшнем состоянии одного из её первосвященников.
Так Игорёк познакомился с Дулиным.



Хроника тридцать вторая, о том, как Игорёк провёл новогодние каникулы

Однажды вся банда решила отмечать Новый Год у Антоши в деревне. Для того, чтобы дом был протоплен, дорожки вычищены, ёлка наряжена, в деревню за два дня до праздника был выслан десант в лице Антоши и Игорька. Их вёз водитель Игорька Юран, немножко чокнутый, но весёлый и усатый.
Последний километр нужно было передвигаться по голому полю, и, естественно, они застряли. Уже смеркалось, было холодно, трактор в соседней деревне, куда они пришли, не завёлся, другой тракторист был в жопу пьян, ветер пронизывал до костей, и было принято решение идти до места пешком, ночевать, а утром решать, что делать с машиной.
Парни Юрана забрали с собой, сварили в нетопленном доме кило пельменей, выпили по бутылке водки (включая Юрана), и отрубились. Весь запас алкоголя и провианта пролежал всю ночь в машине без потерь. На утро Антоша, подмигнув проснувшемуся Игорьку, проворчал:
- Так, Юран, давай двигай, разгребай «шестёрку» и за трактором, а мы скоро подойдём.
    Грустный Юран, ожидавший хотя бы завтрака, а еще лучше – опохмела, побрёл в поле. Антоша и Игорёк починились, повалялись, и, получив по телефону сообщение, что Юран откопался, выпили ещё. Пожелав Юрану аккуратно доехать до дома (а до этого не забыть выгрузить в доме продукты), пошли за ёлкой, но Антоша дошёл только до конца деревни и отказался топать дальше, потому что замёрз.
- Давай, пижон, возвращайся, - Игорёк побрёл в лес, - ****ый ты сюсэн, правильно дядя Лёша говорит.
Следующий день прошёл в хлопотах - парни выполняли взятые на себя обязательства, потихоньку убавляя запасы алкоголя. К вечеру количество водки в результате существенно уменьшилось, но не до критического уровня.
Новый Год прошёл очень пьяно – шесть дней беспробудного - как мужского, так и женского пьянства, дурачества, валяния в снегу, походы по старикам из соседних домов и непременные песни Алёши. Кто-то постоянно играл на гитаре, кто-то постоянно блевал, кто-то спал, кто-то ругался или выпивал. Дом был похож на бомжовский приют, посуду никто не мыл, на крыльцо невозможно было выйти, чтобы не упасть – так было скользко, из ружья расстреляли все, что было можно – ёлочные игрушки, лампочки в фонарях и даже снеговика с морковкой и ведром на голове. Дорога к туалету была ледовой дорожкой, народ спал, где придётся и друг на друге, не раздеваясь.
Любовь, ненависть и водка, по словам великого Заёби Дрочитава, ходят рядом, и от такого тесного общения все друг другу надоели так, что раздражало даже присутствие кого-либо в одной комнате. Игорёк, как человек, наиболее чувствительный к шёлку отношений, настолько всех возненавидел, что в день отъезда ушёл на улицу и чистил снег – был снегопад, котрый мгновенно засыпал результаты его труда, но это было неважно – Игорёк медитировал.
А ещё на шестой день у Игорька распухли ноги  - они стали жёлто - зелёными, даже коричневыми, и раздулись, как при слоновьей болезни, и ему не налезала никакая обувь. Единственное, что подошло – это безразмерные валенки. В них он и чистил снег: вжик-вжик-вжик.
Шёл снег. Дао с ангелами, ЗеКоСапами и прочими  космическим придворными взирал на этот сизифов труд и улыбался.



Хроника тридцать третья, о том, как Игорёк с Антошей в «Свалку» ходили

Однажды Антоша с Игорьком пошли на площадь Пушкина в кафе «Свалка». Летом на площади разбивали большие палатки, ставили лавки и столы и организовывали кафешки – с живой музыкой, караоке, пивом и водкой.
Игорёк и Антоша часто пропадали ночами в этих заведениях на свежем воздухе, и их там многие знали в лицо. Атмосфера была непередаваемой – целая толпа людей перемещалась из одного кафе в другое, стоял штын из смеси пива, мочи, сигарет и пота, орала музыка (из каждой палатки своя), одним словом, царила настоящая анархия.
В тот день Игорёк и Антоша потусовались в «Свалке», выпили с одними знакомыми, потом с Костиком, вышли на воздушок, побродили, покурили и, наконец, примостились рядом с теми, кто слушал и пел в караоке.
По очереди бухие люди выходили на импровизированную сцену и хрипели на ней песни, неизменно получая за пение сто баллов – в основном, за какой-то шансон и тюремщину. Создавалось ощущение, что здесь проходило совместное заседание Фан-клубов Аркадия Северного и Любы Успенской.  Антоша был уже крепко пьян – после пяти кружек пива, бутылки с Костиком и трём по сто за караоке, и тоже вышел на сцену, не придумав ничего лучшего, как проорать из Высоцкого что-то типа «Охоты на волков».
 
Неодобрительная поначалу к нему гопотовская публика моментально приняла Антошу за своего и одобрительно захлопала. Игорёк уже еле сидел. Было видно, что его накрыло, он кривил рот и пытался махать рукой под музыку, но сильно клевал носом. Антоша уже шёл к нему и собирался сесть на свое место, как одна шалавная девица встала со словами:
- Друзья, внимание! Сегодня умер Михаил Круг! Давайте помянем нашего Учителя! – и, смахнув слёзы, влила в себя грамм сто пятьдесят.
Многие последовали её примеру, Антоше тоже кто-то плеснул. И только Игорёк в эту торжественную и сакральную для многих минуту молчания издал булькающий звук и вмиг оказался облёванным от шеи до ботинок ( что, впрочем, его совсем не разбудила).
- Козёл! Он нас не уважает! Он не уважает Круга! - послышались голоса.
Антоша бросился отбивать Игорька от нахлынувших гопников – самих любителей шансона, хозяйки караоке - аппарата, прибежавшего милиционера и случайных ротозеев. Он и сам был не лучше Игорька (в плане напитости), но смог закинуть его руку на плечо и вытащить с поля боя.
Гопникам он кричал: «Он свой, ему плохо просто!»
Менту он совал какую-то ксиву в лицо, объясняя, что Игорёк – фигура и Космонавт, а не простой смертный.
Продавщицу просто посылал на ***, впрочем, как и набежавших ротозеев.
В результате, он весь перепачкался в игорьковской блевотине, такси им не светило, и они побрели домой к Антоше пешком.
Так эстет, интеллигентно – скромный и учтивый, музыкально образованный и блестяще разбирающийся в современных музыкальных течениях, и, вообще, ценитель прекрасного - Игорёк среагировал на пошлость и неискренность услышанного и увиденного.
 




            


Сё: миццу . Антоша
 
Хроника тридцать четвёртая, о том, как у Антоши из костей вымыло кальций

Однажды у Антоши из костей вымыло кальций. Произошло это так. После длинных праздников, которые случались у Антоши довольно часто, утром Антоша попытался встать с кровати, но не смог и упал. Подняться было невозможно – кости от коленей и ниже ломило, словно по ним колотили молотками и они были переломаны в нескольких местах.
Антоша мысленно забил тревогу и стал анализировать ситуацию. Что вчера было? Чем закончился вечер? Да вроде, как обычно, ничего особенного – днём пили портвейн в парке, потом взбодрились водочкой в кафе, потом поехали по домам, купив себе по маленькой (0,5) на сон. Дома смотрел «Дом-2», в рекламу делал глоток и выкуривал сигаретку. Потом уснул. Что за хрень?
Антошу слегка подташнивало, а, поскольку встать он не мог, ему пришлось доползти до унитаза и поблевать вполобо-рота к нему, ведь на коленях он тоже стоять не мог. Добравшись до холодильника и глотнув из початой бутылки, Антоша почувствовал, что голова стала вставать на место.
Когда-то в какой-то передаче он слышал, что иногда под воздействием алкоголя из костей вымывается кальций, и кости становятся хрупкими и начинают разрушаться. Сопоставив симптомы и познания в медицине, Антоша пришёл к единственно верному диагнозу, которые он привык ставить себе уже давно, что это как раз случай вымывания из костей кальция. Случайное сомнение, которое его слегка мучило, почему кальций вымыло только из костей ниже колен, а не из рук, спины или головы, он отбросил, как несущественное.
Друзья, когда вечером в «Карете» он рассказывал свою историю, долго гоготали. А потом, уже спустя месяцы, когда кто-нибудь начинал хромать, спрашивали: «Что, кальций вымыло? Меньше бухать надо!»
Ноги скоро прошли, видимо, кальций в кости вернулся, и всё пошло по-прежнему. Это был наглядный пример Дао – Инь и Ян, земля и небо, да и нет, жизнь и смерть, кальций и его отсутствие.
Так у Антоши кальций из костей вымыло.



Хроника тридцать пятая, о том, как у Антоши язычок распух

Однажды у Антоши распух язычок. Не язык, а маленький язычок, который из горла торчит. Это произошло так. К нему приезжал Игорёк и они целый день самозабвенно пили и болтали о жизни и Дао. Потом Игорёк поехал домой, а Антоша, допив остатки, лёг спать.
Ночью он проснулся от ощущения, что он задыхается, свет словно померк и он умирает, больно и неестественно. Ничего не понимая, он бросился в ванную, прополоскал рот, попытался рассмотреть то, что мешает дышать в зеркале, но ничего инородного не заметил. Он стал пить воду из-под крана, но с ужасом понял, что вода не глотается. «Боже, распух язычок», - понял единственное Антоша, давно научившийся ставить себе диагнозы.
Он вставил в рот сигарету, но закашлялся, потому что дым тоже не глотался. Антоша лёг в кровать поспать ещё, но не спалось, не дышалось, не глоталось, в горле стоял ком, и в голову лезли страшные мысли о язычке. Никакие самовнушения не помогали, и он решил позвонить в скорую, ибо очень стало страшно от маячившей неподалеку безвременной кончины: «У меня распух язычок».
Сонный врач приехал через час, ближе к пяти утра и забрал его в больницу. Там его приняла тоже сонная и достаточно пьяная медсестра и, узнав о причине его приезда, спросила, зевнув: «Пил?»
Словно перед гаишниками, которых Антоша боялся и, будь такая возможность, объезжал бы за версту, Антоша попытался отнекиваться, мысленно никак не находя причинно-следственной связи между водкой и язычком, но потом сознался: «Пил».
Медсестра набрала в шприц какую-то жидкость и воткнула его в вену. «Аллергия. На водку» - постановила она напоследок. Антоша, ожидая каких-нибудь манипуляций с язычком и так ни разу не показав его никому, полный своих внутренних рассуждений о том, что у него никогда (никогда!!! – йо-хо!!!) не было на водку аллергии (да и вообще, разве на нее бывает аллергия!?), спустился вниз и подошёл к врачу, который его сюда привёз.
- Всё. Сделали укол. Сказали, заживёт до свадьбы. Поехали домой.
Врач, пивший чай, чуть не поперхнулся:
- Ты не охуел? Мы тебе не такси. Только в один конец. ****уй сам.
Врубившись в абсурдность своей просьбы и своего положения – а приехал он в домашних тапочках, трико и и куртке на голое тело, естественно, без денег, а на улице звенел январь, Антоша вышел на дорогу и стал голосовать.
Полшестого утра машин практически не было, да и те, что проезжали, не останавливались – мало кому хотелось посадить к себе дрожащего похмельного человека в тапках у въезда в больницу – может сбежавший бомж? Наконец, его прихватил бодрый армянин:
- Ты откуда и куда?
- Язычок распух. Скорую вызывал.
Антоша понимал, что подробности, да и то, что уже было сказано, было лишним. В общем, может быть, жуткий перегар, может, тапочки или его мандраж, но, похоже, для водителя версия не прокатила.
- У меня ещё денег нет, я же из дома. Но я сейчас сбегаю и принесу.
Только горский железный характер не позволил водителю высадить Антошу на ближайшем перекрёстке после этих слов.
Утром этого же дня язычок прошёл, и Антоша мысленно улыбнулся своей правоте, что никакой аллергии на водку не бывает, а всё произошедшее было лишь испытанием, дарованным ему учением Дао, о котором Антоша, впрочем, ничего не знал.
Так у Антоши распух язычок.




Хроника тридцать шестая, о том, как
Антоша чаек кормил

Однажды все другальки с жёнами поехали на пикник на водохранилище. Купили мясо, арбуз здоровый, овощей всяких и много водки. Нашли хорошую полянку прямо у воды, разложили покрывала, достали еду. Девки стали резать огурцы и мешать салаты, братишки выпили по одной-другой за приезд, за погоду и стали помогать Алёше мясо на шампуры натягивать. Ну, помогать – громко сказано, Алёша надевал, а остальные рядом валялись, курили, а когда объявлялось «Пьём», Алёше в рот рюмку вставляли, потому что у него руки были в мясе.
Поставив шашлык на огонь, начали трапезу – теперь выпивать можно было на законных основаниях, с чувством выполненного перед жёнами долга. Хоть солнце светило уже жарко, купаться ещё было рано – весна только наступила. Но вода тянула, и народ гулял по бережку. Берег круто кончался, и до воды было метра два. Наклоняясь к реке на самой крутизне, торчали две берёзы, образуя букву V – Виктория, по-нашенски.
Алёша предложил покормить хлебом чаек. Антоша в этот день оказался самым пьяным, и отозвался с радостью. Он схватил булку, подбежал к воде, и с криком: «Эй, парни!», стал бросать куски хлеба чайкам, которые с довольным гоготом летали поблизости. Антоша размахивался посильнее, чтобы докинуть самым скромным и стеснительным: «Эй, парни!». Чайки совсем уж близко не подлетали, и лишь некоторые куски доставались им, причём самым отчаянным.
      

Для большей меткости Антоша взобрался на подножие той самой V-образной берёзы и с очередным призывом «Эй, парни!» размахнулся горбушкой и, не рассчитав свои силы, рухнул в воду.
- ****ь! Сука! ****ый в рот! – что только не извергалось из него в ледяной воде.
Так Антоша кормил чаек, которые манили его к познанию пути Дао.



Хроника тридцать седьмая, о том, чем Антоша в детстве хотел покорить женщину


Однажды в школьном возрасте Антоша влюбился в свою одноклассницу. Ирка была стервозной юной сучкой, и в неё были влюблены все хулиганы из старших классов. Она могла выбирать, и подло и рассчётливо пользовалась этим правом. Естественно, её любили и все пацаны из Антошиного класса, а Антоша не был исключением. Он числился отличником, писал стихи, носил плащ и длинный шарф, но ничего из этого не трогало жестокое и холодное иркино сердце.
Антоша, осознав насколько сильна его любовь и как мучителен будет отказ в случае его предложения, пытался привлечь внимание этой сволочи любыми доступными способами, метаясь из крайности в крайность, но что бы он ни делал – открывал ли ей дверь или подкладывал ей кнопки на стул, поражал ли интеллектом у классной доски или забивал демонстративно на учебу, писал ли на асфальте у её подъезда «А+И=Л» или ставил подножку, ничто не трогало эту сволочь.
Втайне Антоша мечтал только об одном сценарии, который, по его мнению, мог бы растрогать любую, самую жестокую гадину. Сценарий таков. Он признаётся ей в любви, она смеётся, он с честью говорит: «Мне жаль. Прощай», - и уходит прочь. Она через пару дней после его исчезновения начинает волноваться, потом вспоминает его грустные благородные глаза, и бросается к нему домой. Он действительно дома (дальнейшее повествование требует, чтобы родители Антоши в это время уехали на несколько дней куда-нибудь, а они, чёрт возьми, тогда этого никогда не делали, но это неважно). Она звонит в дверь, он ей открывает, она видит, что он пьян, грустен и одинок, как Баталов в фильме «Москва слезам не верит».
Он зарос щетиной (щетина тогда ещё у него не росла, он мог сбивать пух с щёк вафельным полотенцем), держится за косяк двери, на нём порванная майка-алкоголичка, в зубах сигарета. Она с ужасом (он учится в 9 классе) проходит в кухню, а там – это главная часть сценария, пик мечты – в ряд стоит несколько пустых бутылок из-под водки, на столе – неоконченная, а рядом открытая банка сардин в масле и кусок чёрного хлеба. (У-ух! Представляя это, Антоша только что не взлетал от трогательности момента, представляя, как эта картина собьёт Ирку наповал). Он одними глазами: Ну что, смотри, сука, что ты со мной сделала (или могла бы сделать). Ей плохо. Она – уже его! Немая сцена…
Что было бы дальше, Антоша не представлял, не хватало воображения. Но даже в школе он понимал, что путь Дао – не дорога с указателями и разметкой, а узкая и вертлявая тропинка в тёмном и полном парадоксов и неожиданностей лесу.
Так Антоша мечтал о покорении женщины.
Хроника тридцать восьмая, о том, как Антоша любил приврать

Антоша в детстве очень любил приврать. В студенчестве эта его привычка практически не изменилась. Антоша врал красиво, сочно, с выдумкой, с задором, врал очень убедительно и без зазрения совести. Такова была его особенность – которая, в отличие от других порочных пристрастий человечества, не приносила кому-либо никакого вреда или даже любых, мало-мальских неприятностей. Выгоды от своего вранья он никогда не получал, чаще всего его ложь раскрывалась, и Антоша, напротив, страдал от улюлюканья друзей и товарищей, но неизбежно вновь и вновь возвращался к своей лжи, как к единственной привязанности или даже любви.
Однажды в Университете Антоша рассказал, что его прадедушка – француз, род его французский, а предки служили чуть ли не у самого Наполеона. Сначала ему поверили, мало ли у кого какой род, потом, когда, ободрённый тем, что ему верят, Антоша стал углубляться в подробности своей генеалогии, стали посмеиваться, а закончи-лось всё тем, что Антошу прозвали «французом», при любом случае припоминали ему это фантазёрство, и стали рисовать шаржи на него, на которых нос Антоши (и так не очень мелкий) стал шнобелем и был похож на голову сиамского близнеца, сросшегося с Антошей лицом, и на груди непременно изображалась табличка с надписью «француз».
Так Антоша познавал Инь и Ян лжи, ощущая на себе обе её ипостаси, в том числе и изнаночную.




Хроника тридцать девятая, о том, как Антоша долму ел

Однажды Антоша на дне рождения у Максона в «Карете» очень сильно напился. Это произошло быстро и даже внезапно, словно вода прорвала старую плотину, и к тому моменту, когда принесли горячее, он уже еле держался на лавке, на которой сидел. В качестве горячего подали долму. Нацепив кусочек на вилку и смачно обмакнув его в мацони, Антоша поднёс его к губам: «О, моя любимая долма…» Решив, что пока горячо, он откинулся в ожидании, совершенно упустив из виду то, что у лавки отсутствует спинка, и рухнул вместе с долмой в мацони на спину.
Для окружающих это выглядело совершенно неожиданно и необычно – вот сидел человек, разговаривал, жевал что-то и вдруг, ни с того, ни с сего стремительно, практически молниеносно оказался на полу с задранными на лавку ногами. Стол взорвался от смеха и гогота, посыпались шутки: «Ну, как долма? Наелся?»
Несмотря на нелепость произошедшего, не в обиду Максону, падение с долмой так и осталось самым ярким впечатлением этого скучного и ничем непримечательного праздника. И даже спустя месяцы, другальки, приходя в «Каретку», подтрунивают над Антошей: «Ну чё, долму будешь?»
Так Антоша познавал неисповедимые пути Дао – через падение и осмеяние.



Хроника сороковая, о том, как Антоша видел «свет»

Однажды Антоша и Игорёк поехали в гости к Алёше в посёлок имени Максима Горького. Гуляли двое суток практически без перерывов – выпивали на природе, потом во дворе, потом катались на алёшином мотоцикле, у которого вместо коляски был ящик для перевозки навоза (на этом мотоцикле Алёша вывозил друзей на природу – человек по восемь), несколько раз завалили его в кусты, потом выпивали у Лёзика, откуда переместились к Малине, где и рухнули спать. Правда потом Алёша забрал Игорька на ночь к маменьке.
На следующий день всё было ещё веселее – хмель кружил голову, подрывал на безумства и подвиги, и к вечеру все подошли в абсолютном и всепоглощающем опьянении. На ночлег поменялись домами – Игорёк пошел к Малине, а Антошу забрал Алёша. Другальки покушали маменькиного грибного супа, распили маленькую, покурили и разбрелись по кроватям. Антошу сразу же, как он лёг, замотал и завихрил тот извечный и бесконечный Космос, который ощущают на себе подростки, впервые попробовавшие алкоголь. Такого не было уже давно - мотало страшно, Млечный Путь вспарывал брюхо Большой Медведице, пояса астероидов водили хоровод вокруг космических струн, кварки и нейтрино исчезали в Тёмной Материи, а Новые и Сверхновые рождались из Большого Взрыва, разлетаясь по обочинам огромной Вселенной. Последнее, что видел Антоша, был Свет, изначальный доматериальный Свет Дао, который со дна Галактики поднимался прямо в глаза, а затем проникал в сердце и заполнял всё тело изнутри, и Антоша летел к нему, чувствуя, как приближается то, благодаря чему он обрёл Истину и Смысл Бытия…
...
Алёша вышел ночью пописать, и первое, что он увидел, это голого Антошу, который стоял в тёмном коридоре около дверного глазка и неотрывно смотрел в него.
Так Антоше был дарована возможность увидеть Свет.





Хроника сорок первая, о том, как Игорёк Антошу от Алёши вёз

Однажды Антоша и Игорёк поехали в гости к своему другальку Алёше в деревню. Поехали на Антошиной машине на одну ночь. Алёша встретил их радушно, скликали всю местную братву – Лёзика, Шмарика, Малину и других, и пробухали весь день и всю ночь. Настроение на следующее утро было отличное, уезжать не хотелось, но их ждали дома, и нужно было решить один маленький, но крайне принципиальный момент – кто поедет за рулём. В результате переговоров, притворства и жалости, Антоша вымолил таки у Игорька право на опохмел, реализовав его тут же, пока Игорёк не передумал.
Обойдя всех парней и попрощавшись со всеми, Антоша взял в магазине «маленькую» в дорогу, и они помчались. Бутылка периодически опрокидывалась в Антошу, он быстро на старые дрожжи пьянел и иногда проваливался в сон.
На одном из поворотов Антоша со сна решил, что приехали, и начал выходить из машины.
- Куда, нахуй? – заорал Игорёк, ударил по тормозам, затащил Антошу и заблокировал дверь.
На другом повороте Антошу тряхнуло, и он закричал от испуга, от чего Игорёк чуть не съехал в кювет, сам трясясь от наступившего похмелья и идущей следом шуганины, когда нервы на взводе и любой посторонний шум вызывает холодный пот и учащённое сердцебиение. Игорёк смачно ругнулся – до города было ещё порядочно.
Последние километры были самыми напряжёнными – Антоша икал, сморкался, хватался за руль, ложился на Игорька, закидывал на лобовое стекло ноги, просился поссать – великодушный Игорёк не раз проклял свою доброту и не единожды хотел выкинуть Антошу на дорогу и уехать, но они были друзьями, а Другальки в беде друг друга не бросают, ибо так гласит учение Дао.



Хроника сорок вторая, о том, как Антоша с друзьями водку в поле искали

Однажды друзья отдыхали у Антоши в деревне. Была ранняя осень, но погода стояла премерзкая – накрапывало, дул рывками ветер, хотя поскольку праздник – это нечто внутри нас, а не что-то трансцендентное, все находились в праздничном и приподнятом расположении духа.
В какой-то момент, пока топилась баня, а Алёша стряпал шашлыки, Антоша с Игорьком устроили вольную борьбу на траве, а потом нашли мяч и с собакой стали играть в футбол.
Девки грелись в доме, а когда были приглашены в баню, выразили серьёзное недовольство внешним видом парней, в результате чего на водку был наложен временный, до ужина, мораторий (это было проявление непроходящего женского комплекса неудовлетворённого инстинкта – они почему-то думают, что мужчина, если от него не убрать вовремя водку, может умереть от излишества подобно собаке, не умеющей останавливаться при виде еды).
Мораторий был смягчён пивом и шашлыками после парилки. А там подоспело и время ужинать, и на стол заботливыми женскими руками были выставлены три бутылки водки – по бутылке на брата. Вообще, бутылок было шесть – из них три легальных. Две были благополучно выпиты в процессе готовки и растопки бани, а третья была спрятана за баней – в траве.
Алёша играл на гитаре, Игорёк подпевал, Антоша это фотографировал, девчонки сплетничали, - всё было похоже на идиллию. Смущало единственное – Другальки, время от времени выходя за баню пописать, пьянели чуть быстрее, чем, по мнению девчонок, должны были пьянеть люди, пьющие только то, что стоит на столе.
Быстро сориентировавшись в ситуации, девочки разоблачили заговорщиков, и одна из бутылок, стоящая на столе, сильной женской рукой (они всегда разные – женские руки) была выброшена в поле.
  Утром Алёша, выйдя из дома, направился к бане, где оставалась какая-то еда и немножко водки, и застал следующую картину – Антоша с Игорьком, согнувшись, но держа голову над травой (а трава была по пояс), ходили по полю и на ощупь искали выкинутую вчера бутылку. Он присоединился к ним, было по-утренни холодно, моросило, но желание похмелиться было таким сильным, что никто и не думал останавливаться.
Квадрат травы, подлежащий осмотру, был порядка одного гектара, и вероятность находки приближалась к нулю, однако полный дикой радости возглас Игорька оповестил о том, что чудо свершилось, а теория вероятности была блестяще опровергнута.
Не дожидаясь подъёма жён и официального завтрака, парни славно похмелились, закусывая ледяными кусками вчерашнего мяса.
Так они познали очередную истину Дао: ищущий находит, желающий опохмелиться опохмеляется.



Хроника сорок третья, о том, как у Антоши
язык стал жёлтым

Однажды Антоша с Игорьком в субботу поехали в кафе «Белый рояль» пообедать. Игорёк захватил с собой жену и дочку. Антоша согласился поехать только дав себе мысленно обещание не выпивать, потому что три последних дня были полны возлияний, результатом чего стало то, что язык покрылся ярко-жёлто-оранжевым налётом. Это его очень испугало – проблем со здоровьем ему не хотелось – а тут явно что-то серьёзное – язык как мандарин, зевнуть страшно – людей только пугать.
Руководствуясь данным себе словом, Антоша взял себе только сто грамм – именно столько, по его мнению, не может повредить ни ребёнку, ни инфарктнику, да и вообще алкоголем не считается. Пил он осторожно, стараясь, чтобы водка не попадала на язык, словно пытался обмануть организм, потому что боялся, что симптомы могут усилиться.
А потом приехал Валерик:
- Здорово, чел. Чё, водку жрёте? Давайте вечером лучше где-нибудь посидим.
Игорёк, скушавший уже граммов триста пятьдесят, отказался:
- Не, мы домой. Надоело всё.
Антоша ответил в том же духе, приведя в качестве аргумента свои опасения относительно языка, что вызвало гогот Валерика, да и Игорька с Ирой:
- Да ладно ты! Кончай хернёй заниматься! Ничего с твоим языком не случится.
Антоша, давший себе слово, не мог развестись на такую лажу, и настоял на своем. Единственное сомнение, которое зародилось в голове после слов Валерика, состояло в том, что может и правда – всё это ерунда, и не стоит париться. Кроме того, всплыла в памяти информация, что бодхисатву иногда определяют по жёлтому языку.
В общем, никто ни в какие бары не поехал. Парни просто распили маленькую (ноль пять) на троих и разъехались по домам.
Так у Антоши пожелтел язык.



Хроника сорок четвёртая, о том, как Антоша с Малиной ходили мусор выбрасывать

Однажды Антоша и Игорёк гостили у Алёши в посёлке имени Максима Горького. Праздники были длинными, и на малую Алёшину родину съехалось много его Другальков детства – Малина, Лёзик, Масягин, Глушак и Шмарик. В первый же день пошли к Лёзику в баню, попарились, выпили хорошенько. После выпитого завязалась долгая сентиментальная беседа с участием жён о жизни, о тщетности душевных порывов, о беспросветности деревенского быта, о неосуществлённых желаниях и несбывшихся мечтах. В общем, обычный пьяный разговор, детали которого вряд ли кто-то может вспомнить наутро.
После бани пошли в бар, на местном диалекте именуемый «Весёлые титьки», уже одними парнями, где выпили по-настоящему, по-пацански, всласть поблевали на крыльце, помяли чужих девчонок, чем вызвали жуткий гнев у их приятелей, и побрели по домам.
Перед расходом на улице попили пивка, и взяли на всякий пожарный водочки – мало ли, дома захочется – не бежать ведь? Игорёк ночевал у Алёши, Антоша – у Малины. Ирка, жена Малины, встретила их как двуликий Янус – улыбаясь Антоше и пожирая глазами Малину – как-никак, на Антошу ей было наплевать, гость всё-таки, а вот муж, которого она видит чуть ли не раз в месяц, и, как правило, пьяного, её совсем не устраивал в таком виде, ведь впереди ещё было несколько дней праздников. Антоша с Игорьком должны были на следующий день уехать, а на Малину у неё были свои планы на оставшееся время.
Антоша лёг спать, Малина поклялся проснуться трезвым, починить сломанный пылесос, отвезти теще телевизор и пообщаться наконец с ребёнком. Утром хозяйственная Ирка распинала Малину и погнала его выбрасывать мусор. Антоша, проснувшись от грома посуды, вызвался прогуляться с Малиной. Около помойки был пивной ларёк, где они взяли по бутылочке.
А потом ещё по одной.
А потом на улицу вышел Глушак, и после ещё по одной парни решили проведать Алёшу и Игорька. Последние сидели у алёшиной матушки, ели только что сваренный грибной суп и пили (взятую на всякий пожарный) водку.
Поздно вечером Ирка нашла толпу пьяных Другальков у Лёзика в общаге. Помойное ведро стояло при входе – без мусора.
- Ну и козёл ты, Малина…
Он улыбнулся в ответ:
- Да ладно ты, я уже иду.
После чего схлопотал в морду. Парни бросились на защиту Малины:
- Вон, смотри, он даже ведро не потерял.
Антоша и Игорёк уезжали на следующее утро. Перед отъездом они обошли всех, чтобы попрощаться, но со всеми не получилось, потому что Ирка их к себе не пустила – видимо, Малина очищающим душу трудом покорял одну из самых нелёгких троп к познанию Дао.
Так Антоша и Малина мусор выносили.
Хроника сорок пятая, о том, как Антоша
слоники сочинял

Однажды Антоша начал писать маленькие стишки, которые он, после некоторого раздумья, стал называть «слониками». Это были стишки о жизни, о Другальках, о быте и женщинах. Они давались ему легко, быстро, без усилий, но самые замысловатые, самые искромётные, самые успешные «слоники» рождались после граммчиков трехсот – четырёхсот. Писал он чаще всего их дома, вечером, уже немного подпитой и уставший, он ждал, когда все домашние улягутся спать, доставал «маленькую» (ноль пять) и в 11-12 вечера наступал его звёздный час – он писал до 2-3 ночи, одновременно смотря телевизор и читая журнал.
В какой-то момент параллельно шагающие мысли давали прорывную идею слоника (это совпадало с глоточком и сигареткой), и Антоша быстренько записывал порождённый только что вариант стишка. Ведомый этой практикой дзэн-буддизма, которая связывает дуновение ветерка с отрабатыванием мысленного удара по противнику, Антоша перешёл, по его мнению, на новый уровень познания и каждый раз, когда он
1) лежал на диване,
2) читал книгу,
3) ходил курить,
4) выпивал 50-70 граммов водки, -
рождался новый слоник.
Это уже потом, гораздо позднее, уже будучи известным писателем и философом, Антоша скажет свою сакраментальную фразу: «Одна невыпитая бутылка водки это ненаписанные три или даже четыре слоника», а тогда, в начале пути, он только ещё приступил к познанию всех нюансов и тонкостей учения Дао.
Так Антоша писал слоники.



Хроника сорок шестая, об Антоше-затворнике и Алёше-сибарите
 
Антоша: Прости меня Лёша за длинный язык
Челом бью виновен засеря
Молчать буду я как крестьянский мужик
А ****ить помаленьку и в меру.

Алёша: Ударившему по щеке другую щёку подставляю
Христос велел прощать
Прощаю
Но об одном прошу – не злоупотреблять.

Ан: Пока твой друг врачует душу
В Зелёном городке
Пусть отдохнут твои больные уши
От языка Солона вдалеке.

Ал: Люблю тебя как брата.
Хоть ты не раз мне насолил.
Я срощенный с тобой
Хоть ты мафусанаил.

Ан: Пока вы складываете числа
Кто строки, а кто деньги в кассу
          Бросаю я грехи и мысли
           В скиту у иконостаса.

Ал: Бросать грехи – благое дело,
           Мыслёй не оскудей, брателло.

Ал: Сижу в благоустроенном скиту
       Весь в чистых помыслах о грязненьких деньгах
           Пыхчу как чёрт парламентом во рту
        И письку тереблю в руках.

Ан: На оскорбленье оскорблять
           Меня мамуля не учила
И что там за гнилая ****ь?
Что за язвительный мудила?
Ал: Уж коль не можешь отличить, мой юный друг,
Ты оскорбления от правды
То вот тебе в балду урюк
И перец в гланды.

Ан: Готов я слушать от тебя упрёки
           Обидно, что поёшь как свирестель.
           Я знаю все свои пороки
            А ты не попадаешь в цель.

Ал: Опять неправильно ты понял
         Моё желание помочь
          Помочь избавиться от дряни
          И жажду грязи превозмочь.

Ан: Я превозмог влеченье тела
           Превозмогаю боль и страх
           Хочу, чтобы душа, как раньше пела
          И дело спорилось в руках.

Ал: Ты естество своё ломая
           Превозмогая боль и страх
          Дойдёшь до пениса в руках
         Из попы якорь вынимая.

Ан: Всегда я говорил, что ты, Туманов,
     Неисправимый гомофоб.
         Я здесь пишу стихи и строю планы.
      И мне ничьих не надо жоп.

Ал: Свою как бы врачуя душу
      В люксовом номере – ужель не синагога?
  Царапая обманов планы
    В уши не лей ты лживыми стихами.
   Гога. И Магога.

Ан: Мой Бог один. И рано или позже
          К нему придёшь и ты, мой милый друг,
       Ещё раз оглянись вокруг
         Неужто Господа не видишь ты, о Боже?

Ал: Когда вернёшься, инок, в мир
           Устрою грандиозный пир
          Скучают грешники скорбя
          Нет рядом пьяного тебя.

Ан: Не скрою, что и я хочу того же.
          Увидеть вас, убраться из скита.
          Но ясность мысли и душа дороже.
           Поэтому увидимся давайте… 20 лет спустя.

Ан: Я спросил кота на Гаити
          Теребя его по плечу
        Как сказать мне на чистом иврите
          «Я водки холодной хочу»?

Ал: Я спросил у бомжа вонючего
         Что пьяный, как свинья,
            Как сказать мне на русском могучем
         «****унов развелось до ***»?

Ан: Я спросил кота на Гаити
           Как ответить Туманову мне
           Кот ответил на чистом иврите
          «А бомж не испачкал Алёшу в говне?»

Ал: Бомж вонючий меня не обгадит
           Он такой же, как ты, человек
          А вот кот гаитянский – предатель
          От говна не отмоется в век.

Ан: Я сказал коту на Гаити
           Что Иудой его нарекли
            Заорал он на русском – «Уйдите.
           Как меня вы в конец заебли!»

Ал: Вновь пришёл я к бомжу вонючему
         Глядь не бомж он, а граф Монте-Кристо.
       Он сказал мне на русском могучем
       «А давай-ка ***кнем по триста».

Ан: Я нашёл и спросил кота на Гаити
         Приставив винтовку к виску
          Как Алёше и графу сказать на иврите
         «Мерси, мон сеньоры, боку»?



Хроника сорок седьмая, о том, как Антоша к соседу за солью ходил

Однажды у Антоши дома гостили Другальки. Было шумно и весело – пока готовили ужин, много выпивали. На этот раз это был бифстроганов, и кашеварил Алёша. Игорёк чистил картошку, Антоша подливал водку в рюмки, Олег валялся у телевизора, девчонки шептались в другой комнате.
Внезапно обнаружилось, что в доме нет соли. Антоша вызвался принести её от соседей, и, махнув рюмку, выдвинулся в подъезд. На площадке никто не открыл, и ему пришлось подняться выше. В одной из квартир пятого этажа жил один очень странный паренёк, по всей видимости, пидарас. Он одевался в черную обтягивающую униформу а-ля гестапо, носил белые перчатки и серьги в обоих ушах. При встрече он церемонно раскланивался и по данным Антоши работал в магазине «Цветущие шары», а до этого – охранником в тюрьме.
Какая из трёх квартир принадлежала этому типу, Антоша не знал, но уж очень не хотел попасть именно на него. Позвонив в первую попавшуюся квартиру, Антоша, как на зло, увидел улыбающуюся пьяную смазливую физиономию Алексея (так звали этого пидараса).
Антоша, переступая через порог, ожидал увидеть всё, что угодно, но только не это – за большим кухонным столом сидели 10 или 12 пьяных весёлых парней, по всей видимости, тоже пидарасов. Озвучив свою просьбу под возгласы шумной компании, Антоша был немедленно усажен за стол и перед ним вырос почти полный стакан водки.
Антоша был обескуражен – это был один из тех случаев, когда в голове возникает внутреннее противоречие – с одной стороны, Антоша никогда и ни при каких обстоятельствах не отказывался от таких предложений, а с другой, это было как-то нелепо и не по-пацански сидеть за столом с пидарасами, смеяться и пить водку. Антоша представил себя глазами Другальков и устыдился. Но срочно нужно было решать хоть что-то, и Антоша, научившись в процессе познания учения Дао принимать в необходимых случаях соломоновы решения, встал, выпил стоя, и чуть не забыв соль, выскочил на площадку под улюлюканье пьяных физиономий с липкими и похотливыми взглядами.
Так Антоша ходил к соседу за солью.



Хроника сорок восьмая, о том, как Антоша с Андрюшей в «Серебряном Городе» встретились

Однажды Антоша поехал в «Серебряный Город» по каким-то своим делам, а точнее, ему нужно было заплатить за телефон и мчаться дальше. Примерно с такими же целями и в это же время в «Серебряный Город» заскочил Андрюша.
Другальки поздоровались и обнялись:
- Ты куда, Антоша, бежишь?
- Да за телефон заплатить. А ты?
- А я фотографии забрать. Ну, чё, может по маленькой?
- Да нет, дел много.
- Ну, ладно. Может, всё-таки по маленькой? Стынет ведь.
- Ну, давай, хрен с ним. Только по одной, кисунь.
Как обычно бывает в таких ситуациях, планы были сначала несколько отложены, после второй – переоценены, а после третьей - практически загублены. То, что было важным и срочным полчаса назад, оказалось не таким важным и вовсе не срочным. Так, после того, как отпадает шелуха, показывается Истина.
- Ну, что, может, поедем - пообедаем? - предложил Андрюша.
- Поехали.
И они поехали в «Карету», где уже заседали парни.
Так Антоша в середине дня с Андрюшей в «Серебряном городе» столкнулся.




Хроника сорок девятая, о том, как Антоша зубами шляпку незнакомке стягивал

Однажды, будучи студентом, Антоша возвращался с дружеской вечеринки крайне пьяным. Он сел в автобус, нашёл место у окна и расслабился. Ехать нужно было минут сорок, что-то не спалось, алкоголь бродил по извилинам мозга, и Антоша стал читать свои стихи вслух, ибо был тогда горяч и непосредственен, читал заунывно и с надрывом – как читают настоящие Ахмадулины и Вознесенские. Уставшим людям это нравилось, и он просто кайфовал от всеобщего внимания.
Когда пришлось уступить место вошедшей старушке, Антоша замолк, поскольку стоя, прижатым со всех сторон телами, декламировать как-то несолидно. Правда, алкоголь и связанное тесно с ним сексуальное желание никуда не девались.
Особенно это желание усугублялось женщиной в шляпе с большими полями, которая стояла спиной к Антоше и при торможении автобуса толкала его попой в живот. Молодой организм Антоши просто кипел, в этом возрасте никакого значения подчас не имеют ни красота, ни годы, ни пол объекта, и Антоша при каждом покачивании уходил в астрал, к сожалению, периодически возвращаясь в реальность.
В какой-то момент желание к незнакомке после стольких качелей туда-сюда и подходившего похмелья настолько достигло критических параметров, что Антоша не сдержался и не нашёл ничего более умного, как в своей сексуальной эйфории ухватиться зубами за поля шляпы и стащить её с головы обожаемой женщины.
Недовольное престарелое лицо, как старая нечистая совесть, повернувшееся к Антоше с гневной отповедью, остро резануло глаза, чем резко поставило его на место, но не вернуло в реальность полностью.
И, как ни в чём не бывало, отдавая шляпку, он залихватски и словно перед публикой произнес:
- Мадам, я в вас влюблён. Хотите, я Вам что-нибудь прочитаю?
Так Антоша практиковал методику постижения Дао - получения признания через презрение и отторжение первичного впечатления от субъекта познания для изгнания собственной гордыни и ощущения самоудовлетворения.



Хроника пятидесятая, о том, как Антоша и Никитос конкурировали за дочку проф. Тихомирова

Однажды Антоша, ещё будучи студентом, крепко загулял у Алёши в общаге. Непосредственное участие в загуле принимал и Никитос, тогда ещё не оперившийся и не зазнавшийся другалёк Алёши и Антоши.
Жизнь студентов не располагает к излишествам, но весела и бесшабашна, как весело и бесшабашно детство и бытие бодхисатв. Был чей-то День Рождения, не важно чей, и кто-то наварил ведро картофана с тушёнкой, другие достали из под своих кроватей бабушкины заготовки, кто-то принёс колбасы и водки с весёлым названием «Black Death» («Чёрная Смерть»), и этого было достаточно для настоящего праздника, поскольку, как учит Дао, Праздник живёт внутри нас, а не создаётся рукотворно.
Примерно так проходили все общажные вечеринки. Когда все упились в жопу, начались танцы, где возможность мужчины прижать к себе женщину многократно повышалась, причём на совершенно законных основаниях, и этим очень разогревала желание Никитоса, Алёши и Антоши.
    
Алёша брал своей мужественностью и цельностью характера, Никитос – дешёвым шармом и напускной галантностью, а Антоша в этих случаях делал загадочно-печальные глаза и читал стихи, в основном, на ушко и якобы экспромтом (чаще всего звучало совершенно безотказное стихотворение Blue Eyes, причём независимо от цвета глаз партнёрши по танцу, а какова была радость, когда фишка прокатывала, и Антоша случайно угадывал?! – не передать словами).
В тот вечер присутствовала одна девочка – Юля, которую знали как чопорную и неприступную дочку профессора Тихомирова. Может быть, это было случайностью или элементарным везением, но в этот день она расслабилась и с удовольствием принимала сладкую браваду Никитоса и минорные нашёптывания Антоши, которые сошлись в невидимом рыцарском поединке за сердце дочки профессора Тихомирова.
Видимо, так и не решив, кто из них более прекрасен и мужественен, она допустила роковую для неё ошибку (как потом оказалось), пригласив их обоих (!) к себе переночевать. Жила она недалеко, и весёлая тройка (ох, с разными, совершенно разными намерениями), прикупив несколько баночек «Чёрной Смерти», двинулась к ней.
Интеллигентная Юля была до того скромна, что ей было неловко выставить вон своих ухажеров ни на завтра, ни на послезавтра. В результате она два дня (!) потчевала несостоявшихся рыцарей едой из своего холодильника, потом заготовками из кладовки, а в последний вечер, когда больше ничего уже не осталось – бабушкиным вареньем.
Антоша и Никитос на третье утро осознав, что съестного больше не осталось, и так и не определив, кто же все-таки из них избранник дочки профессора Тихомирова, решили не продолжать тихий дружеский турнир и разъезжаться по домам, и уже на автобусной остановке, собрав по карманам мелочь, они купили один «Чупа-Чупс» и сосали его в пути по очереди.
Так дочка профессора Тихомирова не обрела своего рыцаря, иллюстрируя мудрость Дао, гласящую: «Выбор дамы между дуэлянтами должен быть сделан до начала их поединка».



Хроника пятьдесят первая, о том, как Антоша наблюдал падение башен-близнецов

Однажды Антоша уехал на подпольную квартиру и ушёл там в запой. Собственно, для этого он и поехал от семьи на несколько дней, чтобы привести в порядок мысли и душу. В доме, где находилась квартира, был магазин, куда он периодически спускался, чтобы купить быстро кончающиеся водку, колбасу и яйца.
В квартире было всё, что нужно для одиночества – холодильник, телевизор, чайник и широкий раскладной диван. Антоша привёз с собой почитать «Парфюмера» Патрика Зюскинда и «Пролетая над гнездом кукушки» Кена Кизи, взял в прокате все 12 серий «Бригады», отключил телефон и кайфовал так, как может кайфовать только по-настоящему одинокий и решивший оторваться человек.
Правда, в один из вечеров нагрянул Валерик с девками, непонятно как прознавший про запой Антоши, но в целом уединения ничто другое больше не нарушало.
Антоша пил водку, читал книги, смотрел кино, писал стихи, ел, когда приспичивало, засыпал, когда напивался, и ощущение времени суток было утеряно – сутки сжались до одного цикла – выпил, почитал, пописал, заснул. В результате этого новоявленные сутки продолжались 6-8 часов, а потом начинались заново.
Проснувшись в очередной раз, Антоша увидел в невыключающемся круглый день телевизоре падающие на небоскрёбы самолеты и подумал о том, что за хрень стали показывать по телевизору. В какой-то момент Антоша даже решил, что его посетила белка, - настолько правдоподобным было то, что он видел, и настолько несопоставимым с действительностью было всё демонстрируемое.
Его одурманенная алкоголем голова не воспринимала сюжет, она видела только картинку, и когда он увидел в небе ещё один самолет, подумал: «Сейчас точно ****ёт в небоскрёб», и как накаркал - так и оказалось – самолёт врезался в башню и взорвался. Антоше стало совсем одиноко, холодно и страшно за свою голову.
Происходящее на экране не было похоже на фильм – слишком много включалось репортёров со своими комментариями, и Антоша с ужасом подумал, что нечто – что-то очень серьёзное, очень важное, очень трагичное и неестественное он попросту проспал и пропил, и пока он был в отключке, мир менялся с огромной скоростью.
Ему стало стыдно, в этот же день он вернулся домой, ощущая себя Космонавтом, переждавшим на орбите крах СССР и вернувшимся в новую страну. Он готов был каяться, но было не за что и не перед кем. Он целую неделю не пил и только мысленно постился, благословляя Дао за преподнесённый урок: «Пока Будда будет в смертельных муках, не должно спать в это время».
Так Антоша познавал Дао через его неожиданные и демонстративные уроки.
 




Хроника пятьдесят вторая, о том, как Антоша на митинге выступал

Однажды Антоша ушёл в запой. Несколько дней он не выходил из дома и только пил горькую. Шум строительной техники под окном, гвалт автовокзала неподалеку, крики зазывал «Автобус на Кинешму. Автобус на Вичугу», шум проезжающих машин и сирен спецтранспорта настолько въелись в его мозг, что превратились в его внутренние голоса. Антоша понимал, что сходит с ума, и старался заглушить голоса водкой, но от этого они становились только разнообразнее и громче. Образовывался порочный круг, имеющий название Кольцо Дао.
В один из дней Антоша среди уже привычной его уху какофонии услышал что-то новенькое. Он вышел на балкон и убедился, что это действительно так. На автовокзале шёл митинг, звучали призывы о повышении пенсий, о возвращении льгот, о борьбе с бедностью. Антоша сердцем осознал, что его место там, рядом с этими стариками, что он не имеет права отсиживаться дома, когда люди пытаются защитить свою достойную старость. И, отбросив последние сомнения, он прихватил книжку со стихами и ринулся на митинг.
Людей было не много, но их глаза говорили о том, что они полны решимости стоять до конца. Антоша попросил слова и прочитал свое старое любимое стихотворение «Последние деньги». Читал он страстно и увлечённо, и то ли эта интонация, то ли социалистическая направленность стиха, то ли строчка:
«При нашем же строе подохнуть спокойно
Нельзя, заставят платить
Даже за гроб, подонки ****ы,
И платишь, етить
Твою мать,
Последние деньги»,
привели к тому, что публика ликовала. Антоша и люди мгновенно стали одним целым, мгновенно слились в один огромный рабочий кулак, готовый в любую секунду разбить оковы проклятого капитализма.
Антоша вернулся домой, на себе узнав, насколько сильной может быть толпа, и как это прекрасно – выступать перед ней, смирив гордыню и собственным примером доказывая истинность учения Дао.
Так Антоша выступал на митинге.



Хроника пятьдесят третья, о том, как Антоша в бар «Wild West Saloon» ходил

Однажды Антоша отправился в бар «Wild West Saloon» на поиски приключений. У него там был знакомый бармен, и когда идти было некуда и не с кем, он приезжал к нему, сидел на барном стуле, пил вискарь, трепался,  смотрел на девок в зале. Это, конечно, было не очень по-пацански – пить в одиночку, да ещё и вискарь, но Антоша тогда еще не познал всей благости учения Дао, и вообще духовно был в поиске. Он методично накачивался и болтал с барменом – о девчонках, о новых моделях телефонов и автомобилей, о новом реалити-шоу «За стеклом» и т.д.
Настроение было неплохое, Антоша стал бармена угощать, они пропустили по паре «Dewars’ов», как вдруг Сергей – так звали бармена – предложил:
- А давай я тебе «Б-52» сделаю?
Антоша о таком коктейле ещё не слышал:
- Ну, давай, ****ём по стаканчику.
Серёга смешал бейлиз, куантро, блю кюрасао и поджёг, вставив соломинку в огонь:
- Пей до дна, залпом.
Антоша выдул как полагается и покрылся испариной. «Б-52» был суперским напитком.
- Повторить?
- Давай! Как раз на посошок.
Пить огонь было прикольно и круто, и уже пьяный в драбадан Антоша взял четвёртую порцию в руку и попрощался с Сергеем:
- Пакеда! – и хлопнул в себя, отчего пошатнулся на барном стуле, и рухнул как подкошенный.
Новый телефон за $500 так и не был найден, а ключи и кошелёк позднее обнаружились в середине зала.
Дао указывало Антоше на неверно понятую сущность настоящего Космического Напитка.



Хроника пятьдесят четвёртая, о том, как Антоша выступил на встрече однокурсников

Однажды однокурсники Антоши решили устроить юбилейную (одиннадцать лет прошло) памятную встречу, и пригласили всех выпускников. В числе приглашённых, кроме Антоши, были, соответственно, Алёша с супругой, Олежуа и Игорёк. Первоначальное стеснение и долгие паузы быстро сменились душевными воспоминаниями, частыми и долгими перекурами (взять телефончик, сфоткаться, пообниматься, наконец, если удавалось выйти со студенческими пассиями), и радостными и пафосными тостами.
Как и полагается на таких мероприятиях, скромность перешла в самопрезентации и рассказы о себе с соседями по столу, в результате чего через пару часов все пятьдесят человек оказались разбиты на маленькие группки взаимоинтересных собеседников, и общий баланс праздника был нарушен.
Осознавая порочность такого рода явления и, памятуя о том, что Космонавты пришли в этот мир, чтобы его спасти, Антоша вовремя сориентировался в ситуации и попытался взять её в свои руки. Он нашёл единственно возможное средство от эгоистического самораспада тусовки, противопоставив ему взаимный интерес между людьми, сидящими по разные концы стола. Возможность заявить о себе во весь голос превратила какофонию толпы в последовательное выступление всех. Миссия была выполнена.
Однако Антоше было мало произведённого эффекта, он был настроен шутливо и каждого выступающего он мучил каким-нибудь посторонним вопросом:
- А какие, гражданочка, ****ь, у Вас политические взгляды? А как, молодой пижон, Вы относитесь, *****, к апартеиду? А сколько, уважаемый друг, у Вас, нахуй, браков было?
Когда очередь дошла до Антоши, на встречные провокации он заявил, что его призвание наука, без которой он жить не может, а всё остальное – это херня. И, видимо, осознав, что дело примирения и воодушевления общего стола выполнено, он самоликвидировался, закатившись под стол.
Он спал около часа, после чего Алёшей и Олежуа был доставлен домой.
- Это было очень по-рок-н-ролльному, - сказал ему на следующий день Алёша. Вспомнился Васильев: «Звезда рок-н-ролла должна умере-е-еть…»
Так Антоша встречался с однокурсниками и дарил им себя. 
 
 

 


Сё: ёццу . Никитос
 

Хроника пятьдесят пятая, о том, как Никитос хотел совершить высший акт вандализма

Однажды Никитос хотел совершить высший акт вандализма. Произошло это так.
Олежуа позвал Другальков на свой день рождения к родителям – тогда он ещё жил с ними. Хрустящие скатерти, множество разнообразных приборов отдельно для каждого блюда, бокалы и рюмки от маленьких до огромных, аперитивы и прочие причиндалы привели парней в состояние некоего ступора.
Поняв, что таковы традиции семьи Олежуа, и несколько примирившись с ними, другальки быстро разобрались с ножами и вилками, сгребя их на край стола, скатерть вскоре также была приведена в состояние привычно – розоватого цвета, рюмки со временем тоже унифицировались, поскольку все пили только водку, и день рождения стал похож на нормальную студенческую попойку.
Психологически, конечно, что-то ещё невидимое несколько смущало – может быть, ухаживающие за гостями родители Олежуа, может быть, общая атмосфера интеллигентной семьи со старыми традициями, может быть, рояль, стоящий в гостиной и словно ждущий исполнителя. Причём, после всего увиденного никто бы не удивился, если бы Олежуа сел за рояль и, откинув волосы, как настоящий пианист, начал бы играть что-нибудь из Гайдна.

Но этого не произошло, родители вскоре ушли к бабушке, и пьяный угар затмил почти стерильную атмосферу культурности, деликатности и хороших манер. Только присутствие рояля было настолько материальным, что не давало Никитосу спокойно выпивать, и он частенько исподлобья поглядывал в его сторону.
 
Когда праздник закончился, Олежуа любезно предложил остаться у него ночевать, разобрал в гостиной диван, и четыре пьяных в жопу гостя (Олежуа почивал в кровати в отдельной комнате) улеглись в постойке «налево». Будучи молодыми и вздорными организмами, парни долго не спали, обсуждая прошедший день, ржали, совершали друг другу псевдофрикции, дурачились, обзывались, как вдруг Никитосу в голову ударила идея:
- А давайте в пианино Олежуа насрём?
Его копившееся весь вечер недовольство присутствием немого свидетеля своего рас****яйства, видимо, достигло апогея и вот таким образом выплеснулось в этом предложении.
Он тогда еще не знал, что Истинные Космонавты не причиняют другим зла, и уж тем более, не срут в рояли. Позднее это предложение было названо Высшим Актом Вандализма. Так незрелый Никитос пытался вскочить на проезжающую мимо повозку Дао, но промахнулся и долго бежал за ней, пока не догнал и не стал тем, кем является сейчас.



Хроника пятьдесят шестая, о том, как Никитос «у, бэйба» кричал

Однажды Никитос, Олежуа, Игорёк, Алёша и кто-то ещё поехали к Алёше в деревню к матушке за впечатлениями. Они ещё были молоды и наивны, мало повидали, ещё меньше пережили, и им очень хотелось показать себя и произвести впечатление на алёшиных детских дружков, а если повезет, то и на их подружек.
Особенно этого хотел Никитос, который увлекался Димой Ревякиным (благодаря Алёше, который курировал музыкальные пристрастия Никитоса) и любил, когда выпьет, затянуть:
- Улетай
Первым проблеском солнца
Улетай
В гордый вызов орла
Брось в огонь
Шелест в грубых ладонях
Не вернуть
Окриком тебя…,
гордясь знанием текста модной песни. Он отрастил длинные волосы, пытался копировать молодого Гребенщикова, одевался а-ля Элвис Пресли, выучил несколько анекдотов и фраз на немецком, и вообще пытался казаться современным гламурным рас****яем (каким, впрочем, и был), представителем так называемой «золотой» молодёжи. Провинция для него была как раз шансом не затеряться в толпе.
Парни поселились в доме у алёшиного папы (он ушел к соседу), почти сразу же достали свои припасы, нажарили шашлыков, напились водяры, и таким образом достигнув нужной кондиции, отправились за местными девками.
Отказов не было, с Алёшей все, к кому приходили, соглашались идти, и вечеринка была продолжена в дамском обществе. Девчонки были весёлыми и задорными и все быстро разбились по парам. Кто-то тащил приглянувшуюся красотку на печку, толком не зная, что делать дальше, кто-то пытался продемонстрировать своё чувство юмора и травил анекдоты, кто-то зажимался в тамбуре, куда выходили курить – каждый показывал себя с той стороны, которая наилучшим образом подчёркивала их маскулинность и неотразимость.
Никитос в этот раз нацепил на себя образ равнодушного к женскому полу и холодного денди, но параллельно норовил якобы случайно столкнуться либо взглядом, либо рукой с одной нимфеткой, которая весь вечер смотрела на него (он не мог этого не видеть) с подобострастием, восхищением и вожделением. Он упрямо игнорировал её робкие попытки завести с ним знакомство и как бы не обращал на неё никакого внимания.
Но когда наступила ночь, а спали все вместе, в одной комнате, народ услышал сначала шуршание, потом шепот, возню, скрип кровати, которые перешли в сдавленные стоны, постепенно усиливающиеся, и, наконец, женские крики, перебиваемые возгласами Никитоса:
- У, бэйба! У, бэйба! Давай, крошка, давай, детка! У, бэйба!..
- Никитос, заебал орать! – послышались недовольные, но распираемые от смеха голоса. Юное создание под грохот кровати об стену наконец утихло, а для Другальков навсегда остался только один вопрос: почему все были в хлам пьяны в ту ночь, а Никитос кричал совершенно трезвым голосом. Или это был не он? А это бодхисатва через него сношался с юной прелестницей? Ведь как утверждает древняя даоистская мудрость, «Настоящий Космонавт никогда не пьянеет».



Хроника пятьдесят седьмая, о том, как Никитос учился у Алёши жизни

Однажды Никитос поступил на юридический. Туда же одновременно поступили Алёша, Игорёк, Антоша и Олежуа. Он быстро сошелся с Алёшей и часто пропадал у него в общаге. Алёша приехал из деревни, к своим семнадцати был уже абсолютно самостоятельным, готовил и стирал для себя сам, бюджет формировал из маминых огурчиков и консервов и выдаваемых дедушкой прожиточных, и подчас оказывался на мели раньше своей очередной поездки к матушке.
Никитос, напротив, происходил из зажиточной семьи, маменька его работала заведующей столовой, и дома никогда не переводилась самая разнообразная еда, в силу материнской заботы он не знал бытовых проблем, не умел ни готовить, ни гладить бельё, не сталкивался не только с общажными клопами, но и с обычными комарами и мухами, не заправлял свою кровать, а чуть что, быстренько возвращался к маме под её крылышко.
Так получилось, но он с первого дня стал тянуться к Алёше, а поскольку Алёша, несмотря на то, что деревенский, был человек непростой и сложно сходился с людьми, Никитос брал его лестью, называл своим гуру, слушал с открытым ртом, повторял его фразы, а самое эффективное – он привозил ему из дома избытки еды – котлеты, заливное, пирожки с мясом и капустой, чем совершенно иезуитски втёрся в доверие Алёши.
Он копировал алёшину речь, курил те же сигареты, слушал ту же музыку и, несмотря на свою незрелую нелюбовь к выпивке, не отставал и лопал, как он. Ему хотелось быть равным, хотелось быть таким же интересным, умным, нужным, так же нравиться девчонкам, в общем, все комплексы детства он пытался скомпенсировать близостью к Алёше.
Когда это, наконец, произошло, и Алёша принял его то ли как своего ученика, то ли как неизбежность, а, быть может, как друга, Никитос немножко расслабился и порой стал злоупотреблять алёшиной дружбой, а самое главное, отпала необходимость в лести и почитании, а особенно в необходимости возить Алёше еду из дома.
Как результат, Никитос мог, например, съесть на пьянке у Алёши в общаге последний килограмм пельменей за пару дней до очередной поездки Алёши к матушке, а на следующий день, проголодавшись, уехать к маме обедать, оставляя Алёшу «пекти» блины на воде и доедать засохший хлеб с остатками варенья.
Так Никитос учился жизни, урывками пытаясь постичь Дао, но в силу собственной лени, неразумности и рас****яйства обрекая себя на Его Неполное Знание.

 

Хроника пятьдесят восьмая, о том, как Никитос свой день рождения в «Грильетте» праздновал

Однажды Никитос приехал из Москвы на свою малую родину к свои Другалькам юности - Антоше, Игорьку и Алёше, чтобы отпраздновать свой день рождения.
Никитос, хотя учился в Университете не сказать, чтобы очень хорошо, благодаря своему умению правильно расставлять приоритеты в плане выбора спутника жизни , переехал в Москву и стал федеральным судьёй. Жизнь у него состоялась, зарплаты хватало не только на быт и шмотки, но и на частый отдых и машины, но настоящих, таких как Алёша, Игорёк, Антоша и Олежуа, друзей не появилось, и счастья – полноценного, неукраденного и некупленного сердечного счастья – не было, и Никитос всегда этим мучился.
После переезда в Москву он, конечно, стал другим, по-москальски снобистским и пижонским человеком, стал замкнутее, злее и закомплексованнее, но какая-то крошечная частичка его души не очерствела под игом стяжательства и мещанства, и иногда в нём просыпалось нежное чувство старой и невинной студенческой дружбы, какая-то откровенность и память о когда-то выученных заповедях Дао («оставайся человеком, даже если удобнее стать волком»), и сердце сладко щемило. Видимо, во время такого подъёма души он и решил приехать к своим Другалькам.
Однако все московские условности и штампы, с которыми он уже успел ужиться, не давали ему возможности быть до конца открытым и естественным. За пару часов до конца рабочего дня в среду он позвонил Игорьку, а потом Антоше, которого он попросил сообщить о дне рождения Алёше, и сказал, что в семь встречаемся около октябрьской прокуратуры.
Парни, несмотря на неудобство подобного предложения и невозможность в силу разных причин подорваться в это время, тем не менее, памятуя о лучших в их жизни днях студенческой и космической дружбы, отменили все дела и в означенный час были на месте.
Никитос (видимо, это была заготовка) пригласил их в «Грильетту» - это была старая повидавшая виды стоячка, куда иногда в молодости заходили Другальки выпить соточку между занятиями в универе. Парни переглянулись:
- Никитос, может в нормальное место? Чё за ***ня?
- Да вы чё, не романтики, что-ли? Это же круто! Вспомним былое! Пошли.
Он купил полкурицы, хлеба, две бутылки горькой настойки и без паузы, без вступления сразу взял быка за рога:
- Ну, за меня! Давайте, бухайте! Чё тормозите?
И стал чуть ли не силой вливать это пойло в парней. Налив по второй, он продолжил:
- Ну давайте, поздравляйте меня! Давно не виделись.
Через двадцать минут Никитосу позвонила жена, и он попрощался:
- Супруга зовет. Ничего не поделаешь. Давайте, лопайте без меня. Я с запасом купил.
Другальки, хоть и повидали на своем веку многое, в том числе и Никитоса, причём в совершенно разных обличьях, стояли, как истуканы, еще пять минут, а потом пошли в соседнее, человечье кафе, и нажрались там по нормальному, по пацански, обсуждая загубленный вечер и то, как же портит людей Москва и безверие, даже самых лучших, ведь от прежне хорошего и родного Никитоса теперь несло только холодом и отчуждением.
Так Никитос отпраздновал свой день рождения в «Грильетте».



Хроника пятьдесят девятая, о том, как Никитос тубика допрашивал

Однажды Никитос допрашивал туберкулёзника. В это время он работал с Игорьком в одном из заштатных райотделов милиции. Но если Игорёк был старательным и тянулся к знаниям – у него не было другого выбора, чтобы выжить, то Никитос всегда был шалопаем и рас****яем, нехотя и не всегда сам учился, похуистически относился к работе, и даже не хотел тратить собственные силы на то, чтобы работать самостоятельно – вся надежда была на то, что кто-нибудь подскажет, или так пронесёт. Хотя, с точки зрения собственного пиара, он был молодцом – держался важно и неприступно, цедил слова, многозначительно задумывался.
В тот день он собирался допрашивать какого-то арестованного воришку, больного туберкулёзом. К допросу Никитос подошёл во всеоружии – открыл дверь и окно в кабинете для сквозняка, у выхода поставил стул для допрашиваемого, надел перчатки, прикрыл лицо шарфом и, пригласив его войти (тот томился во время этих приготовлений в коридоре), сел в самый дальний угол кабинета. Он кинул ему:
- Значит так, бля…
За окном трещал мороз, ледяной ветер сметал со столов листки бумаги, несчастного тубика продувало насквозь. Тогда еще Никитос не знал про существование не то, что Гаагского трибунала, но и тюрьмы в Гаунтанамо, и он не очень боялся международного суда по обвинению в применении к заключённым пыток и иных средств воздействия:
- Все ясно, бля. Можно подписывать.
Допрос уложился в десять минут. Когда тот начинал кашлять, Никитос крепче прижимал шарф к лицу и пытался сделать им еще один оборот вокруг головы. Он положил протокол на нейтральный стол и вернулся на место:
- На, ручку, здесь, бля, и здесь, бля.
- Шьёшь ведь статью мне, начальник, - пробежал глазами протокол тубик.
- Ещё поговорим, бля? - цинично накинув пальто и зябко поёживаясь, спросил Никитос.
- Дай хоть папироску, начальник, - примирился со своей участью без пяти минут осуждённый.
- Бери, и вали нахуй. Забирайте его! – крикнул он в коридор.
Закрыв дверь, он выкинул ручку, которой тот ставил подписи, затворил окно, налил стакан водки – половину выпил, а оставшейся сполоснул руки, поглядывая на результат своего творчества:
- Ёбт! - он увидел, что одной подписи не хватает, - да и *** с ней, - он черкнул, не размусоливая, за него сам, и подшил протокол в дело. Налил ещё и засмеялся – дома его ждал Стасик и девки.
И это снова был живой непротокольный Никитос, которого любили Другальки – Космонавты, и который не относился к себе так серьёзно, как на работе. Он помнил древнюю мудрость Дао: «Делу – сотку, потехе – литр».
Хроника шестидесятая, о том, как Никитос домой добирался

Однажды Никитос возвращался на такси со студенческой попойки. Парни остались в общаге у Алёши, а Никитосу хотелось домой – он имел привычку уходить по-английски, когда понимал, что пьян, как архангел.
Он еле поймал какого-то кавказца на разбитой копейке с черными номерами, который с сомнением посадил подозрительного пассажира. Но тогда для бомбил каждый клиент был на счету, не то, что в наше рыночно-бездуховное время.
- Шеф, сдел погромче, песня хорошая, - покряхтывал Никитос, - а это ***ня, двай тише.
Сначала он нехотя выполнял пьяные капризы, но когда это занятие его заебло, он выключил приёмник и прибавил газу, чтобы побыстрей выполнить заказ. Видимо, от встречного ветра в открытые окна Никитос стал икать, все громче и громче. Водитель закрыл окна, но от икания стал просто глохнуть – это были не ики, а брачные песни морского котика.
Когда машина запрыгала на выбоинах, спазм никитосовского желудка вошёл в резонанс с амплитудой прыжков, и Никитоса вырвало на рычаг переключения передач.
- Ах ты, сука! – заорал кавказец, - выходи, падла, нахуй!
Никитос не шевелился, с одной стороны, боясь получить по морде, а с другой, не желая переться полпути по холоду. (Прим. Автора: Но это было с его слов. Всего вероятнее, его оцепенение было вызвано древней китайской духовной практикой «застывшая змея», которая известна более восьми тысяч лет, и использовалась древними монахами и отшельниками при встрече с дикими хищниками).
Никому неизвестно, на что рассчитывал водитель, который, протерев тряпкой облёванный рычаг, поехал дальше – возможно, сыграл роль применённый Никитосом древний приём, но, скорее всего, в бомбиле сыграла элементарная жадность. Жадность, которая погубила не одного человека.
- Сто писят и вали, - услышал сквозь сон Никитос чей-то голос. Решив, что ему опять предлагают водки, он мысленно чуть не блеванул снова, но, как ему показалось, кроме предложения выпить ещё, прозвучала какая-то спасительная альтернатива - «вали», вроде, да, точно – «вали», и он выбрал:
- Валю.



Хроника шестьдесят первая, о том, как Олежуа и Антоша к Никитосу – судье ездили

Однажды Никитос переехал в столицу и стал судьёй. Он шёл к этому целенаправленно и не пасовал перед трудностями, возникающими на пути. Был ли у него свой Ангел Успеха, с лёгкостью пересаживающий его из одного служебного кресла в другое, мы не знаем, - наверно, был, иным образом его перемещения объяснить трудно.
Если бы он с таким усердием продвигался по пути Дао, очень многие почитали бы его за Сэнсэя и выстраивались бы в очередь за благословением. Но он избрал иной путь – Путь Жизненного Успеха (ПЖУ), и не будем его судить – Дао ему судия.
Однажды Олежуа и Антоша поехали в Москву и решили навестить старого Другалька. Он согласился их принять в обеденный перерыв и провёл в свой кабинет. На столе стоял письменный прибор с позолоченным двуглавым орлом, в одном углу висела судейская мантия, в другом возвышался российский триколор. Никитос был стрижен под ноль, голова его с последней встречи как-то вытянулась, и в целом он производил мрачное впечатление – Прокуратор Иудеи, не меньше.
- Ну чё, насмотрелись? Пошли обедать, а то дел много, - были его первые слова после приветствия.
Никитос повёл парней в кафе, предварительно заглянув в соседнюю дверь, на которой красовалась табличка с его же статусом и его же фамилией, только в женском роде – возможно именно там и обитал его Ангел.
- Ну чё, водярки? – со знанием дела осведомился Никитос.
- Я не против, - пожалев, что за рулём, ответил Олежуа.
Антошу никто не спрашивал, он уже по пути в Москву успел неплохо выкушать, и парни стали обедать. Разговор тёк плавно, Никитос поверил, что его не собираются подкалывать очень сильно, и расслабился, позволив себе чуть больше, чем, наверно, планировал. В конце обеда он вообще расчувствовался и заплатил по счёту.
На обратном пути в суд он купил апельсинов, которые порезал на своём рабочем столе, достал из сейфа подарочный коньяк и разложил всё это добро на подоконнике.
- Давайте, налетайте, я пойду пока дело рассмотрю, - предложил он, натягивая мантию.
- Дело не забудь! – крикнул вслед закрывшейся двери Олежуа.
Никитос вернулся, схватил папку и пошёл рассматривать дело. Вскоре он вернулся, скинул мантию, выпил. Следующие два часа протекали по тому же сценарию – он выпивал, ел апельсин, напяливал мантию, брал очередную папку и шёл в зал заседаний. Потом приходил и раздевался.
Бутылка подошла к концу, Олежуа и Антоша засобирались домой. Никитос их проводил, обнял на дорожку, даже прослезился и пошёл судить дальше.
А Антоша думал о том, как несправедлив этот мир и как жесток Ангел Успеха – ведь буквально четыреста – пятьсот граммов алкоголя из скучного высокомерного гордеца делают доброго и беззаботного Космонавта, примером чему служил Никитос. Олежуа думал о том же.
Так Олежуа и Антоша ездили к Никитосу – судье.






 

Сё: ицуцу . Андрюша
 
Хроника шестьдесят вторая, о том, как Андрюша к паркету пупком присосался

Однажды в жаркий июльский денек Андрюша валялся у себя в квартире на полу около раскрытого балкона и изнывал от жары. Он открыл окна настежь и пытался поймать хотя бы легкий сквознячок, он даже разделся догола и, уж чтобы совсем не соприкасаться с чем-то тряпочным, лег на голый паркет.
Чтобы живот не загораживал телевизор, а заодно, чтобы, пользуясь случаем, слегка позагорать, Андрюша лег этим самым животом вниз. Он смотрел утренний повтор «Дома-2» и балдел от невероятной лени, с утра охватившей его большое тело.
Жена была в деревне, Андрюша был полностью предоставлен сам себе и пока ещё не решил, как воспользуется дарованной ему свободой. С утра он уже махнул бутылочку ледяного «Хайнеккена», пробившую ему слезу (как он любил) и вмазал граммчиков триста для поправки здоровья, а теперь валялся, думая, чем заняться.
Зазвонил телефон, но вставать было лень. «Наверно, Ивашка зовет пива попить», - подумал Андрюша. Телефон не умолкал, Андрюша встал на локтях и попытался приподняться, но что-то его держало. Он повторил попытку, аж паркет затрещал, чуть не выпрыгнув из пазов, но встать не удалось.
«Пупок!» - осенило Андрюшу, - «пупок присосался к полу!». Он просунул под потный живот руку и нарушил образовавшийся между пупком и паркетом вакуум. Тогда удалось подняться и вздохнуть свободно.
Избежав участи Наташи Ростовой с просверливанием пола, Андрюша думал о том, насколько человек беззащитен перед лицом Космоса, и как необыкновенно труден каждый наш шаг по пути познания Дао, когда даже такая безобидная вещь, как пупок, может стать опасной в неловких руках судьбы.
Так Андрюша присосался к полу.   



Хроника шестьдесят третья, о том, как Андрюша, Алёша и Антоша пообедали «без фанатизма»

Однажды Антоша с Алёшей поехали пообедать, Алёша выбрал кафе «Танит», потому что ему захотелось бараньего супчика. Решили никому не звонить, чтобы не искушать себя выпивкой, что было бы неизбежным при трёх и более едоках (см. законы Дао и Катехизис Космонавта), но уже на подъезде к «Таниту» их заметил Андрюша, который ехал сзади, усмотрел машину Антоши и позвонил Алёше:
- Ну чё, пообедаем что ли?
- Давай, только без фанатизма, - ещё надея-щийся на благополучный исход, классически ответил он.
- Да слышишь чё, мне ещё посылку забрать надо, да запчасти заказать.
Парни взяли по супчику, и люляшек, тоже из баранины с соусом Нарш-араб. Есть просто так было скучно, но, поскольку у всех троих были дела, взяли маленькую (0,5). Разговор получил хороший стимул, и поэтому для его завершения попросили ещё 0,3.
Этого хватило на две рюмочки, и Другальки решили под люляшки (это святое) выпить ещё маленькую (0,5) и на этом поставить точку.
Солнце светило в окна, настроение стремительно поднималось, еда была сочной и аппетитной, и каждый из сидящих за столом стал мысленно сортировать свои несделанные дела на предмет их срочности и такой уж необходимости, постепенно приходя к выводу о суетности этих помыслов. Под это дело закончились ещё 0,3.
      
Антоша и Андрюша быстро распрощались с иллюзиями о сегодняшних планах, а единственным кремнем оставался Алёша, который до самой последней секундочки не терял надежды появиться на работе. Когда он вернулся из туалета со словами «Ну всё, я погнал», на столе стояла маленькая (0,5) Столички и бутылка ледяного Нарзана, от чего сердце Алёши дрогнуло, и он не смог устоять перед соблазном:
- Ну и хер с ней, с работой.
Ему в голову внезапно пришла мысль, что работник он сейчас неважнецкий, дела не такие уж и срочные, заслуги перед Отечеством не позволят начальству отнестись к его прогулу превратно, а Нечто Родное Большое и Холодное ждет его на расстоянии вытянутой руки.
В семь вечера после ещё нескольких чередований 0,5 – 0,3 садились в авто, - Андрюша в свою, Алёша в антошину (используя общественный авторитет), и таким макаром разъезжались по домам.
Так состоялся обедик «без фанатизма», словно иллюстрируя стихотворение древнего даоистского поэта ***ки ****аси: «Хочешь малого, получишь многое. Закат на Фудзияме».



Хроника шестьдесят четвёртая, о том, как Андрюша в туалет в аэропорту ходил

Однажды Андрюша и Иван с супругами поехали на отдых в Турцию. По традиции по пути в Москву выпили по маленькой (0,5). В аэропорту прошли все регистрации, купили в «дюти фри» вискаря и шоколада для закуски, поправили пошатнувшееся за время переходов и регистраций здоровье, и уже стояли в очереди на посадку в предвкушении упасть в кресло, сделать ещё несколько глотков терпкого вискаря и через несколько часов рухнуть в прохладный бассейн с оллинклюзивным пивасиком, как с Андрюшей…
Как с Андрюшей произошел небольшой казус – прихватило живот, да так, что затряслись ноги, и он, быстро шепнув Ларе: «Я быстро. Приспичило», рванул на поиски ватерклозета.
Очередь уже подходила, посадка заканчивалась, старушоночка с перезрелым сынком перед Иваном уже шла по блестящему рукаву в самолет, когда на горизонте появился сияющий от облегчения (и полученного удовольствия, как у ****аси: «Многое узнаешь, многое и отложишь. Фудзияма утром») Андрюша, который максимально быстрой для него утиной походочкой (а весу в нём пудов восемь) ковылял к остаткам очереди в лице Ивана и двух в хор орущих на него женщин.
Пропустив Андрюшу вперед, Иван неожиданно дико заржал. Заржали и другие, и только Лара выстрелила:
- Позорище-е!!
У Андрюши из штанов торчала длинная лента туалетной бумаги и волочилась за ним, словно шлейф от бюджетного свадебного платья с претензией на высокий штиль.
- Позорище! – кричала Лара, выдирая из штанов Андрюши бумагу, а он искал объяснение произошедшему казусу, и в голову шло лишь одно – вспотела жопа.
Так Андрюша ходил в туалет в аэропорту.



Хроника шестьдесят пятая, про Андрюшу, Ивана и Ватсона

Однажды Иван и Андрюша возвращались с какой-то пьянки по случаю чьего-то дня рождения. Они были в крайней степени опьянения, и, поскольку жили в соседних домах, двигались вместе. Так и зашли в свой двор, поддерживая друг друга плечами.
Перед тем, как разойтись по кроваткам, взяли на посошок маленькую (0,5) и устроились с ней на ножке от того, что было некогда столом. Зачем вообще потребовалась бутылка перед сном, когда и так уже было плохо, Иван вспоминал потом с горечью. Но, поскольку она уже была куплена, в организме образовалось некое свободное место под ожидаемый объём спиртного и нереализованное желание выпить именно этот объём.
Легендой их двора был Ватсон (по паспорту его звали Паша) – его никогда не видели трезвым или где-то работающим, он целыми днями мотался по двору, как отшельник в каменных джунглях, где-то добывал алкоголь и уже с утра был навеселе – вместе с тем он не был бомжом, и был достаточно молод.
Именно он нарисовался рядом в тот момент, когда Иван и Андрюша открыли бутылку и разлили себе по стаканам:
- Здорово, паца! Чё, выпиваете? Чур, я третий.
- Ватсон, ****уй, откуда пришёл!
- Да ладно вы, чё? Налейте стакашку-то, ёбт.
- Подставляй, выползень.
Выдергивая, словно гранату, из-за пазухи гранёный стакан, Ватсон тыльной стороной руки сбил бутылку с пенька, и она, ударившись об уличную плитку, разлетелась вдребезги.
- Парни! Парни! Господа офицеры! Ради Христа! Ради Магомета, Яхве и Будды! Ради Виссариона, ради Радхе и Кришны! Ради святого Патрика! Я землю есть буду! Я отвечу! Я щас возмещу!
Непьющий человек не понимает и не поймет, что такое, если в тот момент, когда ты растравил душу предвкушением водки, приготовил её для того, чтобы только опрокинуть в рот, зажал в другой руке холодный Нарзан, когда то, что ты так хотел, было настолько близко и почти осязаемо, кто-то разбивает твою мечту нахер!
Ватсон вынул из другого кармана пузырёк с какой-то мутью и стал разливать по стаканам, ибо внутреннее благородство подсказывало ему именно эту модель поведения.
- Шёл бы ты, Паша, в жопу! - сказал Андрюша.
- Иди со своим тосолом нахуй, Паша! – добавил Иван.
Парни пошли по домам, огорчённые и упавшие духом, думая о своём: Андрюша – о том, что Паше надо было дать ****юлей, Иван – вспоминая песни древних Ёппараи о том, что «промахнувшийся да попадёт, оступившийся да исправится, разливший, да нальет».
Так Андрюша с Иваном познавали на примере юродивого Ватсона суть вещей.
         



Хроника шестьдесят шестая, об Андрюше-сэнсэе, бодхисатве двадцать первого века

Его путь был суров и ясен, как заправленная в тетиву стрела. Андрюша никогда и нигде не работал. Однажды он полюбил девушку Лару и женился на ней, а потом у них родилась красавица – дочка.
Андрюша в молодости торговал радиодеталями, и это увлечение не прошло и с возрастом – только теперь он не стоял на рынке в ржавой и сырой палатке, не ездил за ними по заброшенным заводам и складам, и, вообще, не встречался ни с поставщиками, ни с клиентами – это всё заменила электронная почта, телефон и службы доставки.
На работу Андрюше требовалось четыре - пять минут в день, иногда десять, а остальное время он посвящал лени и отдохновению, - занятиям, достойным настоящих патрициев и созерцателей.
День его начинался с прочтения электронной почты, после чего он звонил другалькам и, как муэдзин с минарета кличет на намаз, созывал их на обедик. Обедик начинался часов с двенадцати и продолжался часов до трёх – четырёх, после чего Андрюша покупал маленькую (0,5) и шёл в офис к Ивану и Лёвику, где то, что он принёс, и то, что было в загашнике, выпивалось.
После этого променада Андрюша либо вызывал такси и уезжал к себе в загородный домик, предварительно затарившись водочкой (на себя и соседей), либо шёл в бар «Три шара» (почти «Три пескаря») немножко выпить и съесть завёрнутых в бекон сосисок, либо ехал домой, прикупив на сон маленькую.
И так продолжалось много лет, и продол-жалось бы ещё, если бы как то внезапно, ни с того, ни с сего, Андрюша не понял бы, что он – Избранный, Просветлённый, Бодхи-сатва, что он достиг высот Дао, достиг десятого уровня реинкарнаций (когда преры-вается цепь перерождений, и Он сам может выбирать форму своего существо-вания), и каждое его дыхание рождает бурю, а каждое слово – гору.
Позднее Андрюшу признали и на Величайшем Собрании Лам и Пророков (ВСЛП) – его выбрали Далай-Ламой XV, первосвященником третьего тысячелетия и дали имя (Слышь:чё Ёппараи XV).
Так начинался путь в Вечность будущего Пророка Андрюши.



Хроника шестьдесят седьмая, о том, как Андрюша упал и катился по лестнице

Однажды Андрюша выпивал с Другальками в летнем кафе у «Трёх шаров». Как всегда, на столе лежали курсыры, варёная кукуруза, картошка фри с кетчупом, стояло пиво и бутылочка водки.
Посидеть у «Трёх шаров» было хорошей давней традицией – часам к трём – четырём дня парни перебирались из «Кареты» на воздушок. Было уже часов восемь вечера, народ за соседними столиками поменялся уже раз пять, за столом, где сидел Андрюша, тоже побывали, похоже, все – и Антоша с брательником, и Валерик, и Лёвик с Иваном, и Португалец с супругой, и Алёша, и Игорёк, и Сергулян с товарищем.
Андрюша был пьян и очень оживлён – он редко бывает таким, но в этот раз звёзды встали так, что у него не было шанса не напиться. Он беспрестанно заказывал очередную «маленькую», которая заканчивалась в один-два приёма, благо питоков было всегда не меньше четырёх.
Лара, его достопочтенная супруга, уже закончила работать и не первый раз ему названивала, чтобы сказать, что думает о нём и его десятой реинкарнации, и зазвать его домой. В очередной раз Андрюша распсиховался:
- Лара. Ёбт. Чё те надо? Всё, я скал, успокойся! Я скоро буду! Дай с коллегами подискутировать!
После этих слов он так нервно откинулся на спинку хрупкого пластикового стульчика, что свалился с него и покатился по ступенькам кубарем.
Эта сцена напоминала падение Весельчака У из «Тайны третьей планеты» - своими десятью пудами тела Андрюша катился вниз, разве что только не подпрыгивая, а трубка телефона, отлетевшая на пару метров, верещала:
- Алло! Ты, козлина, теперь ссать кровью будешь! Ты понял, урод? Ты конченый пидарас! Уёбок!!!
Андрюша её не слышал, потому что катился по лестнице и думал о том, насколько непредсказуемы пути Дао – сегодня ты лучший из лучших, а завтра – катишься по оплёванной лестнице и никому не нужен.
Ангел Дао витал над ним, словно мотылёк.















 


Сё: муцу . Лёвик
 

Хроника шестьдесят восьмая, о том, как Лёвику календарь завели

Однажды Лёвик стал взрослым. Вся его дальнейшая жизнь, помимо официально - семейной, была историей его перманентного опьянения и трезвления. Лёвик не был пьяницей – он выпивал не часто – он выпивал всегда – утром пива, днем водочки, вечером опять пива, и в каждую минуту своего стоического бодрствования был пьян – лёгкое утреннее состояние сменялось тяжёлым похмельным дневным и вдребезги грустным вечерним.
Он ездил на машине, ходил на работу, разговаривал с людьми, делал денежные переводы, отправлял грузовой транспорт в командировки, совершал телефонные звонки, решал домашние вопросы и задачи – и всё это он делал пьяным.
Его Другальки, Максон и Иван, в какой-то момент на настенном календаре в офисе красным маркером стали отмечать его пьяные дни. Пьяным считался день, когда Лёвик не мог адекватно разговари-вать, отвечать на вопросы, не производил впечатление обычного среднестатисти-ческого человека, и начинал говорить глоссолалично (это когда человек вспоминает исчезнувшие и несуществующие языки). Эти числа они зачёркивали крестами.
Кресты со временем пришлось ставить почти каждый день и для удобства Максон с Ваней стали вычеркивать недели, а потом и месяцы. Лёвик безусловно протестовал, но внутри ощущал, как каждый новый день его беспокойства и неуёмной энергии ведёт его к Совершенству Дао.
Каждый заходящий в офис норовил спросить: «А что это вы здесь помечаете? Не Лёвика, случайно, метите?».
И независимо от ответа никто, ни один посторонний, пусть даже и догадывающийся о внешней, открытой причине происходящего, не понимал, что это кровь мятущейся и ищущей истины львиной горячей души расплескалась по холодным и черным столбикам дат.
Так Лёвику завели календарь его душевного самочувствия.



Хроника шестьдесят девятая, о том, как Лёвик про звания священников рассуждал

Лёвик имел одну очень интересную особенность – когда он выпивал, он начинал называть белое черным, зеленое – красным, квадратное – круглым, короткое – длинным, – то ли из чувства появляющегося в нем внутреннего даоистского противоречия, то ли мир для него действительно в эти минуты переворачивался на сто восемьдесят градусов. Причём Лёвик одновременно что-то додумывал и придумывал, и в результате из того, что он додумывал и договаривал, получалась не просто ахинея, а пьяная и дурацкая ахинея.
Однажды Лёвик крепко надрался и за столом стал рассказывать, что видел репортаж, где говорилось о том, что звания церковных служителей – алтарников, иподиаконов, псаломщиков, пономарей, чтецов, пресвитеров, диаконов и т.д. соответствуют званиям военным – лейтенанту, капитану, майору, подполковнику и т.д.
Причём, он утверждал, что, якобы, воинские звания первичны, и батюшки своими церковными санами просто прикрывают свои истинные армейские чины, которые записаны в их то ли военных, то ли трудовых книжках, а вообще созданы масонами для утверждения их власти на Земле и победы над безоружными последователями учения Дао.
Попытки Ивана и Андрюши оспорить сей факт только приводили Лёвика в бешенство и исступление, и заставляли усиливать, углублять и конкретизировать только что созданную им историю, которая каждый раз начинала обрастать невиданными подробностями и отступлениями.
Лёвик стал говорить, что звания священников - это вообще общеизвестный факт, что Патриарх Московский и Всея Руси – это Главнокомандующий Церкви Российской (в ранге заместителя Главкома РФ), что приказы Главнокомандующего являются приказами для всех истинных бойцов Церкви, включая саны от Митрополитов до диаконов и пономарей, а самым интересным заявлением было то, что под рясами батюшки носят погоны, а если их нет, то и татуировки вместо них, и всё их внешнее облачение лишь для народа, а у себя они раздеваются и подчиняются командам высших по званию. И так далее.
Самое интересное, что, возможно, Лёвик был прав и своими длительными духовными практиками добился того, чтобы начать видеть Не-сущее-через-сущее, и что своей пьяной космической мыслью проник в святая святых Православной Церкви.
К сожалению, правду никто никогда и ни за что не узнает, поскольку проверить это невозможно, а войти в голову Лёвика, не поранившись о его жёсткие и острые углы, вообще не представляется возможным.
Так Лёвик видел Невидимое, или Не-сущее.



Хроника семидесятая, о том, как Лёвик сапоги в сейф прятал

Однажды Лёвик, Максон, Андрюша и Ваня поехали на выходные на Меру (эта такая речка в медвежьем углу, где построен маленький домик, который именуется базой отдыха) – попить водочки и побалдеть от свежего воздуха. Поселили их в комнате с чучелами на стенах и большим столом посередине, где очень удобно выпивать и закусывать – похоже, изначально это была гостиная.
Парни заказали на вечер шашлык, охладили водку и попросили наутро покоптить рыбки. К вечеру Лёвик надрался и увидел Зелёного Кота в Сапогах. Это было большой редкостью, ибо обычно Зелёный Кот в Сапогах (сокращённо ЗеКоСап) посылает Космонавтам Зелёных Котят, которых, как правило, люди сослепу принимают за чертят, а тут ЗеКоСап спустился на Землю собственной персоной – это говорило о его преклонении и уважении перед фигурой Лёвика.
Но Лёвик не оценил чуда, и почти не обращал на ЗеКоСапа внимания. А потом совсем расслабился и стал делать снизошедшему ЗеКоСапу такие непристойные предложения, от которых Тот (надо сказать, немало повидавший на своем веку) краснел и шарахался, как чёрт от ладана, а потом уснул.
Ночью Лёвику не спалось, он вышел пописать и уже на крыльце, где он своей струей обоссывал и без него источенную подпорку дома, внезапно решил, что пора осуществить свою старую, как он сам, мечту – узнать, что же хранится в большом железном сейфе, который стоял в их комнате.
Ключ от сейфа, который часто и всегда безуспешно пытался найти Лёвик, оказался на этот раз в зоне доступности - в серванте, за рюмками и бокалами. Возликовавший от неожиданного фарта и помнивший заповедь Дао: «Ищите, и обрящете, толцыте, и отверзется», Лёвик вскрыл сейф и обнаружил там ряды (как солдатиков на параде победы) бутылок водки. Он дрожащими руками взял одну, налил себе полстаканчика и поправился, но, уже решив запереть сейф, поскольку любопытство было удовлетворено, его взгляд упал на спящего ЗеКоСапа, который мирно храпел у батареи.
Идея, как схулиганить, родилась быстро – он взял Его сапоги и запер в сейф, а ключ спрятал на улице – мало ли, что от Него ждать, когда проснётся, а так, босиком далеко не уйдёшь. Довольный своей удалью, Лёвик уснул, разбуженный лишь поутру криками ЗеКоСапа (теперь уже просто ЗеКо) об утраченной обуви.
Лёвик долго искал ключ, совершенно не понимая, что от него хотят, но потом вспомнил, зачем он его спрятал.
Ваня нервничал:
- Лёвик. Ты заебал. На хера ты чудишь?
Андрюша подливал масла в огонь:
- ****ец, Лёвик. Ты в своем стиле.
Лёвик нашел таки ключ, достал ЗеКоСапу сапоги, после чего Он растворился в воздухе, а неопохмелённые и трясущиеся парни, увидев, что за богатство скрывалось за сапогами, перестали нагибать Лёвика и принялись за содержимое сейфа.
Хозяин потом ругался, что выпили его водку, но своим слабым умишком он не понимал, какой гость посещал Лёвика в эту ночь, и сколько Лёвик потерял, не спросив этого гостя о Главном – о бесконечном Дао.



Хроника семьдесят первая, о том, как Лёвик перепутал день с ночью

Однажды Лёвик за обедикам с настоящими пацанами крепко и безнадёжно для его супруги выпил. Да сказать прямо, Лёвик нажрался так, что ходить ему уже было трудно, почти невозможно, и поэтому Лёвик упал в машину и поехал домой за рулем.
Кстати, это довольно типичное поведение парней, когда из-за того, что отказывают ноги от перепоя, приходится передвигаться на автомобиле.
Лёвик приехал домой, разделся и лег спать, чтобы не травмировать в очередной раз психику жены, которая, хотя и привыкла к даоистским выходкам Лёвика, но могла иногда зарядить ему по морде, и которая скоро должна была придти с работы.

       
В восемь тридцать вечера Лёвик проснулся, встал, поглядел в окно – там было темно, и пошел умываться и бриться в ванную. Как раз за бритьём его и застала супруга:
- Ты чё набриваешься? Куда, алкоголик больной,  Сюсэн ****ый, намылился?
- Как куда? На работу, естессно, - добривая вторую щеку и скрывая уже подступающую тошноту и накрывающее его похмелье, пробурчал Лёвик.
Но какой-то червячок из-за вопроса жены уже начинал пробираться в одурманенную голову Лёвика – было ли причиной этого неснятая косметика супруги, позывные программы «Время» или электронные часы в ванной с двадцатичетырехчасовым режимом, сказать было сложно. Он закончил бриться, развеял сомнения, глядя на часы в мобильнике, и пошёл спать.
Так Лёвик, используя методику Дао под названием «Делай время», взорвал пространственно – временной континуум, чем, безусловно, заслужил благодарность потомков.


Хроника семьдесят вторая, о том, как Лев
победил Волка

Однажды Лёвик привез домой лапу волка. Нет, он не охотился на волка, не вступал с ним в противоборство, это не было трофеем, и он даже не набрёл в лесу на волчью тушу. Все было гораздо прозаичнее – и абсолютно укладывалось в характер Лёвика: он ездил с Другальками на Меру и сильно там надрался.
Когда все доступные занятия – как то - поваляться в траве, погоготать, побалагурить, кончились, Лёвик начал куролесить – он мерил рыцарский шлем под названием «Бой водяре», потому что он застёгивался на ключик в районе рта, примерял оленьи рога, одевался в волчью шкуру. Все это в изобилии висело и стояло в комнате, в которой их поселили.
Особенный ажиотаж вызывал шлем, который Лёвик не снимал весь вечер, пытаясь протиснуть сквозь поперечину, закрывающую рот, рюмку, и волчья шкура, которая очень гармонировала с лёвиковой небритостью и волосатой грудью. Словно викинг, Лёвик носил её на голое тело, а когда становилось очень уж душно, Лёвик завязывал ее на поясе как школьный физрук олимпийку.
К концу вечера при очередном завязывании Лёвик оторвал от неё одну лапу – душа волка с грустью взирала с небес на глумление над своей прижизненной оболочкой.
 
А Лёвик был горд – он победил волка. Только с Настоящим Космонавтом могут происходить подобные вещи – Лев в поединке с Волком.
Шкуру кое-как присобачили на место, а лапу Лёвик забрал домой – на вечное хранение, дабы детям и внукам рассказывать.
Так Лев победил Волка.


 
Хроника семьдесят третья, о том, как
Лёвик машину выбирал

Однажды Лёвик решил поменять машину. Этим желанием он выел всем окружающим мозг, пытаясь уяснить, какой автомобиль ему нужен, и спрашивал каждого за обедиком – может, Ниссан, а может Тойоту, а может, Хундай, соглашался, что Мицубиси дороже, а Форд надёжнее, пересказывал всякие легенды про ту или иную марку.
Это продолжалось долго, непростительно для свидетелей этого действа долго – от возникшего желания продать свою зелёную восьмерку до понимания, что она ему нужно в принципе, во-первых, и какая ему по силам, во-вторых, прошло полгода, и в результате Лёвик остановил свой взор на Рено-Логан.
Но это было, как оказалось, только начало истории, ибо Лёвик не хотел просто пойти в автосалон и купить ту машину, о которой мечтал, он хотел ее купить максимально выгодным, как он считал, способом.
И он продолжил свой соцопрос – где, как, за сколько, читал газетки и в Интернете, звонил школьным друзьям, которые стали таксистами, и, наконец, понял на основании всего так тяжело полученного опыта, что только в Москве, старой доброй и проверенной Москве, он купит то, что дорого его сердцу и необременительно его кошельку.
Лёвик взял общую (на паях с Максоном и Ваней) Газель с водителем Сергуляном и поехал в столицу. С самого начала их поездка не задалась. Где-то в районе Владимира Сергулян невнимательно отнёсся к знаку «ремонт дороги» и завалил Газель на бок.
Добрый Камаз дёрнул их, а опьяневший к этому моменту, но не потерявший бдительности, Лёвик потребовал более безопасной езды, но, тем не менее, уже на подъезде к Москве их на светофоре попутный автобус перекувырнул так, что Лёвик практически проглотил пивную банку, а Сергулян чуть не перекусил руль, и все наполеоновские планы Лёвика пошли в жопу.
Уже лёжа вверх тормашками, Лёвик мысленно рассуждал (мысли, как кони, мчались в его голове): перед Максоном и Ваней не расплачусь, Сергулян – пидор, Рено мне не светит, день – говно.
Такой мудростью Лёвик питался от учения Дао, и вернувшись в свой город, он понял, что не стоит рваться за тем, что хочется и о чем мечтается, а нужно поступать так, как виделось изначально – и Лёвик купил обычную Ладу-Приору, и был счастлив.
Так Лёвик приобщился к мудрости и понял, что есть истинное счастье.



Хроника семьдесят четвёртая, о том, как Лёвик рассуждал о национальной идентификации

Однажды Лёвик, Иван и Антоша сидели в «Каретке» и обедали. Помимо голода, их привело в это замечательное место событие, которому Лёвик придавал большое значение и в честь которого пообещал угостить парней водочкой, а именно двадцатилетие его сына Павлика.
Ударив изначально по пивку, Другальки поотнекивались по традиции от предложенного Лёвиком угощения, но потом согласились и к тому моменту, о котором идёт речь, выкушали три бутылочки Космического Напитка (КН). Водка после пива шла легко и мягко ложилась на подготовленные пивом стенки желудка.
- Азербайджанцы и армяне – враги, бля буду, - открыл национальный вопрос Лёвик.
- Да по мне, один чёрт, похожи как две капли воды, - включился в разговор Иван.
- Да ты чё? А нагорный Карабах не помнишь разве? Азерботы чёрные, и глаза у них чёрные, а армяне тоже чёрные, но глаза у них карие, - парировал Лёвик.
- А вы знаете, как выглядит чистокровный туркмен? – умело поддержал тему Антоша.
Но тема чистокровных туркменов никого не заинтриговала, и Лёвик оседлал дискуссию:
- А евреи светлые, и у них зелёные глаза.
- Какие, нахер, светлые? - поразился Иван, - посмотри на Антошу.
- Я тебе говорю, я смотрел передачу по Дискавери, там рассказывали, что у евреев светлые волосы и зелёные глаза, - отбил атаку Лёвик.
Антоша от стыда закрыл лицо руками, потому что с соседнего стола встала рыжая дама в возрасте и включилась в спор:
- Я чистокровная иудейка, я гражданка Израиля, вы, бесстыжие бастарды, ни хера в этом не понимаете. Евреи рыжие, а глаза у них голубые. Я полжизни провела в Израиле и столько евреев видела, сколько вы водки выпили.
Она была красива в своей неистовости, причём выражение её лица совершенно не соответствовало её речи – оно было снисходительно-жалостливым, как бывает, когда человек разговаривает с детьми или идиотами. Антоша убрал с лица руки и, чтобы прекратить эту трагикомедию с приглашёнными собеседниками, промолвил:
- Тётя. Мои Другальки пьяны. Не обращайте внимания. Идите уже.
Через минуту приехал Игорёк, которому сразу же описали историю с тётей. Однако он почему-то не рассмеялся, а переспросил:
- Вы про ту, что со мной столкнулась в дверях? Это же тётя Кирилла.
Вот здесь засмеялись все, подивившись фантазии Космоса, так изощрённо тасующего колоду человеческих судеб.


















 


 

Сё: нанацу . Иван
 


Хроника семьдесят пятая, о том, как Иван гневил Небеса

Однажды Иван разоткровенничался. Он с парнями сидел на летней площадке около «Трёх шаров» и допивал с ними четвёртую бутылку водяры. Солнышко сладко припекало, бутылочка искрилась капельками выступившего пота, на столе лежало несколько только что испечённых курсыров с фри, никуда идти было не нужно, настроение было просто замечательное, времени до вечера еще была уйма – жизнь была хороша.
Но лицо Ивана не было таким уж радужным, как могло бы быть в свете этих обстоятельств, напротив, Иван был угрюм и невесел. Он периодически задирал беззаботного Лёвика и одергивал вездесущего Костика. Игорёк и Антоша активности не проявляли, а просто наслаждались тёплым солнышком и легкостью бытия.
Далее Иван произнес речь:
- Дорогие Друзья – Космонавты! Мне это всё надоело! Посмотрите, в кого мы превращаемся! Мы занимаемся полной ***нёй – чё - то продаем, чё - то покупаем, ходим, по кой то хуй, на работу, там играем на компьютере, а с обеда бухаем до вечера, и расходимся по домам.
Где цель - то в жизни, уважаемые друзья? Почему же мы встали на этот путь – нет, не на путь пьянства, это не худший вариант (ведь мы пришли спасти мир, это все знают), а на путь совершенно бесполезного приложения своих сил и знаний – мы не производим, не оказываем услуги, не несём людям счастья, мы только и смотрим, где с****ить и кому это вхуярить. Нас ненавидят люди! Мы пиявки на теле общества!
Когда мои однокурсники, физики – ядерщики, работают в лабораториях и институтах и создают современную науку своими руками, которая обеспечит завтрашний прорыв в человеческом знании, мы в это время ****им здесь о Космосе, о ****ом Дао, об Истине, и проживаем жизнь.
Это неверно, это ***во, это страшно. Я ощущаю себя полным говном, мне стыдно разговаривать с папой, потому что он отдал жизнь Образованию людей, а при встрече со своими физиками – ядерщиками я вообще отвернусь, чтобы, не дай Дао, они меня не узнали и не спросили: «А ты в каком НИИ работаешь?»
Речь Ивана была долгой и страстной. Солнце припекало, принесли новую водяру, ледяного нарзанчика, еще курсыров. Инь сменял Ян, Бля сменяло Инь, энергия Ци циркулировала по жизненному кругу, Дао взирало на них чуть насмешливо, но одобрительно.
Жизнь продолжалась.




Хроника семьдесят шестая, о том, как Иван на мальчишнике у Андрюши погулял

Однажды Иван был приглашён Андрюшей на мальчишник перед его свадьбой. Мальчишник проходил в ночном клубе «Таганка», где не только участники мальчишников, но и обычные посетители имели привычку напиваться так, что хоть святых выноси.
Иван подошёл к андрюшиному торжеству с максимальной серьёзностью и ответственностью, и нажрался, применив всю свою отвагу, непосредственность и искренность. Последнее, что он помнил – это то, как какие-то барышни тусовались рядом с ним за барной стойкой и просили его вызвать такси.
Иван очнулся на улице, осознав, что ничего не видит – на нём не было очков, без которых он был совершенно беспомощен, как котёнок, и жутко пьян, чтобы кого-нибудь о происходящем вокруг спросить. Он ощупал с надеждой карманы, и надежда быстро улетучилась – в карманах не было не только ключей, телефона и бумажника, но и хоть каких-нибудь денег, а также куртки. Не было даже жетончика из гардероба, что привело его в полное и абсолютное отчаяние, которое лишь слегка было смягчено состоянием пьяного наплевательства и похмельного безразличия и слабости.

Он принял решение двигаться домой, отложив на завтра расстройство и хлопоты по поводу сегодняшних потерь, но в связи с отсутствием очков направился в противоположную сторону и, сделав огромный круг в полгорода, выбрел в итоге на свой проспект и часам к пяти утра добрался на ощупь до своего дома.
На звонок никто не отвечал, и Иван двинулся к Андрюше, живущему неподалёку. После двадцатого звонка, Андрюша, сам с больной похмельной головой, доковылял до двери и посмотрел в дверной глазок – на площадке стоял шатающийся Иван и одной рукой прикрывал свой глаз.
- ****ец, Ванятку от****или, - мелькнуло у него в голове, когда он открывал дверь.
- Лай-лай, чё, не ждали? – Иван заполз в квартиру и быстро уснул, даже не раздевшись и не дав никаких внятных комментариев.
- Что с глазом? Где очки? Почему глаз прикрывал? Где был? Почему не дома? Где телефон и куртка? – на утро Андрюша засыпал проснувшегося Ивана вопросами.
- Отстань, нахер. Я не помню ничего. А одним глазом концентрировать взгляд лучше, - успокоил он Андрюшу, - с Яблоковым что, лучше скажи?
- Да он такой же, как ты, вчера притопал. Ваши уже созвонились, помыли вам косточки. Ладно, слышь чё, водочки будешь маненько?
- Давай полечимся, а то мне сегодня мантры ещё учить – праздник Солнца в субботу. Не забудь, кстати.



Хроника семьдесят седьмая, о том, как Иван в Хорватии потерялся

Однажды Иван с женой и друзьями поехал отдыхать в Хорватию. Дорога была долгой и муторной, поэтому Иван периодически прикладывался к бутылке, и, когда они, наконец, достигли чужой земли, был достаточно пьян. Они нашли свой мини-отель – по сути, это был двухэтажный коттедж в ряду других точно таких же коттеджей, стоящих по линейке вдоль набережной.
Кинув вещи и прихватив бутылочку сухого вина (всё-таки это была Хорватия, а не Россия), Иван с девчонками пошёл осмотреть окрестности. Когда всем бесцельное блуждание после утомительной дороги надоело, и все решили возвращаться в номер, Иван остался один.
Он присел на лавочку и стал любоваться морем – море ласково бурчало, перекатывая волнами камни, вечерний ветерок приятно шевелил волосы, винцо ароматным холодком освежало рот и внутренности, и Иван незаметно задремал – может, на мгновение, а может, и на полчаса.
Очнувшись и по возможности быстро собрав в кулак мысли – где он, кто он, почему здесь, Иван решил, что пора возвращаться – сказывалась усталость от дороги и выпитого за день. Он огляделся – и слева и справа до горизонта сплошной линией на него таращились квадратами окон абсолютно одинаковые жёлто – бежевые дома.
Иван с содроганием понял, что забыл, откуда пришёл, и побрёл, в результате, в ту сторону, которая казалась ему более знакомой. После получаса ходьбы он догадался, что идёт не туда, но возвращаться было глупо – а вдруг он шёл правильно, и до его отеля остался дом – два.
Как всегда бывает, когда теряешься в лесу, наступила лёгкая паника (то есть, ты знаешь, что ничего страшного не случится – не в тайге, но очень жалко потерянное время и свои силы). Это усугублялось теми обстоятельствами, что шёл первый день отпуска в Хорватии, и с собой не было ни денег, ни карты, очень хотелось есть и спать, уже начала болеть голова – наступало похмелье, а ноги с непривычки ныли и гудели.
Иван стал заходить во все дома подряд и спрашивать на тех огрызках иностранных языков, которыми владел – где находится отель «Лаффузо» - он умудрился вспомнить его название. Буквально на второй попытке его встретила шумная пьяная компания итальяшек, которые стали наперебой кричать:
- Ciao, ragazzo!  Vieni qua! Andiamo a bere qualcosa – beviamo vodka .
Иван скомно отказывался:
- No, grazie… Mi sono smarrito …
Итальяшки наседали:
- Come stai, ragazzo? Abbiamo capito che sei Russo!
Иван подбирал слова:
- Si, sono Russo …
Далее разговор потёк рекой:
- Ah, ; molto buono! Come stai signor Putin ? – интересовались хозяева дома.
- Scusi, ma sono smarrito, potete dirmi dov’; il albergo “Laffuso” ? – настаивал на своём Иван.
- Il albergo “Laffuso” ; molto vicino, ; a due passi! Ma no vai via! Vieni qua, beviamo vodka con noi ! – гнули свою линию итальяшки.
- No, grazie mille, sono ubriaco gia … - отнекивался Иван.
- Bravo! Buona fortuna! Ci vediamo !
- Ciao, grazie !
  Переводя на русский, диалог означал, что, находясь в России, Иван, ни минуты не задумавшись – идти или нет, в этой ситуации отказался от предложения итальянцев в Хорватии и заодно выяснил про «Лаффузо». На его счастье, они знали, где находится отель, и к вечеру он доплёлся до него – смертельно уставший.
По дороге он вспоминал Россию и родной город, в котором он ориентировался даже без очков в любом самом пьяном состоянии.
Так Иван потерялся.


Хроника семьдесят восьмая, о поездке к Андрюше в деревню

Однажды Иван поехал к Андрюше в деревеньку. С ними увязался и Валерик. Андрюша нажарил мяса, напёк картошки в костре. Водка лилась рекой. В какой-то момент Иван понял, что внезапно и бесповоротно опьянел. Он начал нести всякую чушь, кривляться и обниматься с Андрюшей.
Добавив ещё, Иван разошёлся – он был в ударе, он громко кричал, обзывал всех пидарасами, клеймил позором политиков и олигархов, проклинал мир и мировой порядок, ругал парней за их бесполезность и жизнепрожигательство, каялся в своих грехах, призывал повернуться лицом к истинному учению Дао, время от времени заливая все свои словесные очереди водкой.
В конце концов, ему стало дурственно, и он пошёл поблевать в садик, где вытоптал розы, заботливо высаженные андрюшиной женой, и сломал оградку, установленную хозяйственными руками Андрюши. Те розы, что не погибли под ботинками Ивана, захлебнулись тем, что изрыгнул из себя Иван.
Андрюша начал было переживать, но потом махнул рукой – на ум пришли строки великого ****аси «Тренькают цикады. Заблёваны розы. Заря над Фудзиямой», - и открыл новую бутылку:
- Слышь, чё! Брат Ванятка, иди сюда. Давай выпьем!
Валерик, патологически боящийся напиваться допотыку, но никогда себе не изменяющий в пьянстве, вызвал для собственного спасения брата, которого почему-то прилюдно именовал «родственником», чтобы он транспортировал их с Иваном в город. Тем более, Иван всё тяжелел, и мог наделать каких-нибудь бед ещё.
Родственник приехал с другом и забрал парней домой. Андрюша, попрощавшись, пошёл смотреть телик в дом, прихватив маленькую. Валерик на переднем сиденье сразу уснул.
 
Иван, пик опьянения которого был чуть позади, уже садясь в машину, был отрешённо – печальным, и всю поездку в задумчивости гладил друга родственника по ноге и шептал ему какие-то слова. Тот спихивал Ивана, ибо не мог понять всей сакральности этих контактов, при помощи которых Иван пытался, сам того не осознавая, а потом и не помня этого (видимо, у кого-то конфабуляция) донести до непросветлённого мирянина какую-то тайну своего Духа – нечто настолько важное и ослепляющее, чего боится язык трезвого и разумного человека, даже такого опытного Космонавта, как Иван.
Так Солнце может испепелить глаза любопытного разини, и только, когда оно за облаками, на него можно смотреть и любоваться его величием и красотой.
Иван пытался проповедовать.




Хроника семьдесят девятая, о том, как к Ивану ЗеКоСап  приходил

Однажды Иван с Костиком выкурили по две папироски со шмалью. Костик отправился за приключениями, а Иван, как примерный семьянин, чтущий Дао, жену и принципы Космонавтов, побрёл домой.
Был понедельник, середина дня, жена была на работе, и Иван завалился на кровать с сигареткой:
- А ну всё нахер! Хер с этой долбанной работой! Хер с этими делами! Уйду в астрал! А даже если неудачно, хер с этой реинкарнацией!
Лежать скоро наскучило, и Иван стал бродить по квартире – в голове ещё шумел наркотик, и многие, до блевоты знакомые, предметы казались чужими. Оставшиеся и не убранные в холодильник колечки огурца казались медузами, чёрный хлеб из хлебницы щурился монгольским оскалом, тюль в кухне ниспадал на пол Ниагарским водопадом. «Ёбт, как меня накрыло», - подумал Иван, проходя в гостиную.
В гостиной его ждал новый сюрприз – на кресле сидел старый добрый ЗеКоСап с сигарой и рассматривал Ваняткину паспортину:
- Очень любопытно. Ой, ****ец! Место рождения – Замбия, город Чикаса. Я не понял, это ты накурился или я?
Иван, увидев, ЗеКоСапа, понял, что ситуация пошла по наихудшему сценарию и закашлялся:
- Кх. Кх. ЗеКоСап, а зачем ты пришёл? И так не по себе.
- Вот, интересуюсь жизнью Истинных Космонавтов. Как вы тут, без Нирваны и трижды рождённых Бодхисатв вянете.
- Да мы не вянем. Отдай паспорт.
- Забирай, замбиец херов. Ой, а это что? «СИДЗЁ УТЮ ЁППАРАИ» (с картинками от Natali Novikova). Ты читаешь про величайших покорителей Космоса, Ивашка-рыжая сермяжка? А кто такая Natali Novikova? Почему я не знаю?
      
Иван и сам не знал, чем увлечена его супруга последние месяцы. Она часто оставалась одна, не пускала Ивана в свою комнату, и Иван нередко оставался без законного ужина, а то и без супружеского долга.
- Гениально! Гениально! Просто супер! – восторгался ЗеКоСап с каждой прочитанной страницей.
Иван тогда ещё не догадывался, что его имя высечено на Столпе Истории, и поэтому задремал, а потом и вовсе провалился в глубокий сон.


 
 

 

Сё: яццу . Костик
 

Хроника восемьдесятая, о том, как Костик гриб скушал

Однажды Костику позвонил его старый боевой товарищ и художник по призванию Женя Шишкин (а кто не знает художника Шишкина? – только вместо медведей он рисовал жирных и полосатых котов) и сказал ему:
- Уважаемый Костян, у меня есть, что послушать, - что на их языке означало, что у них есть, что покурить.
Костика ждать долго никогда не приходилось, и уже через час они пребывали в совершенно благодушном настроении. Оставшийся день прошел под знаком косяка – парни переходили из одного заведения в другое, где, слегка сдабриваясь пивом, пытались насытить свои возбужденные вечно-голодные желудки.
Конец вечера они уже не помнили – выкурено было очень много, а ночевать пошли к Женьке. Женька вырубился и заснул, а Костик по своей старой, выработанной еще в монашестве, привычке пошел на кухню добывать корм. Осмотрев тщательно холодильник, Костик не нашёл в нем ничего, кроме майонеза, половинки засохшего лимона, бутылки уксуса и коробки лекарств, как неожиданно на глаза ему попался колористически сливающийся с холодильником поддон с холодцом.
Возблагодарив своего Курительного Бога (КуБ) за манну небесную, Костик принялся за еду. Ел он прямо из поддона, студень был жёстким и неприятным на вкус, горчил, даже кололся, Костик его солил, мазал майонезом, поливал лимоном – но вкуснее не становилось, а кушать хотелось сильно, и Костик жадно и уверенно, не взирая на препятствия (в свете Дао преодоление препятствий есть удел Совершенствующихся) его поглощал.
Вскоре проснулся Женька и, обрадовавшись еде, присоединился к Костику, который неустанно твердил:
- Херовый у тебя мамка холодец готовит… У меня лучше… Да, хероватенький холодец, бля… 
Но продолжал есть, и скоро на поддоне остались какие-то нережущиеся ножом останки, по всей видимости, хрящи и коленки изюбря. Удовлетворённые вечерней трапезой парни легли спать.
На утро Женька проснулся от голоса матери:
- Господи, Женя, зачем вы, ёб твою мать, придурки грёбаные, гриб-то съели??? Я только вчера его с рынка принесла, только-только заварила!
Мама гневалась, рассыпаясь проклятьями, а Костик в это время спал, спал сном Бодхисатвы, его жизненная энергия Ци еще не проснулась, и он не слышал ни изощрённого мата, ни криков возмущённой женщины.
Так Костик съел один из немногих грибов на этой планете, который не едят смертные.



Хроника восемьдесят первая, о том, как Костик съел двадцать глазированных сырков

Однажды Антоша, Алёша и Леська выпивали на работе у Антоши. Алёша играл на гитаре и пел детские песенки. Царил абсолютный релакс, была пятница, и никто никуда не торопился. Время от времени кто-то ходил в магазин (на первый этаж) за водкой и вином. Вскоре, как всегда, ниоткуда, появился Костик с даоистским предложением и одновременно вопросом:
- А нет ли, уважаемые господа, у вас чего-нибудь покурить?
Оказалось (Космос направляет и предвидит), что есть. В столе у Антоши лежал заначенный некогда коробок и пачка Беломора. Костик, не теряя времени, ловко забил косяк, другой, все раскумарились, включая Леську, и стали ждать прихода, который не заставил себя ждать и накрыл поверх водки и вина веселым и густым махровым покрывалом.
Народ быстро проголодался. Костик предложил перекусить в столовой на первом этаже, которая кормила сотрудников конторы, в которой трудились Антоша и Игорёк. Все согласились, но на разграбление столовой отправились уже вместе с Олежуа, который успел приехать между принятым решением и фактическим исполнением плана.
Перед столовой разделились – Олежуа с Леськой отправили в магазин за водкой и хлебом, Костик попросил еще купить штук пятнадцать, а лучше двадцать глазированных сырков, а Алёша с Антошей и Костиком пошли шуровать в столовую. Поскольку была пятница, еды в холодильнике было не очень много – треть кастрюли щей, несколько яиц, квашеная капуста, майонез, пять сосисок и ведро компота.
Пока все разогревалось, парни раскурили еще косячок, и Алёша запел:
- А-а-а-бла-ка-а-а-а, бе-ла-гри-вы-е-э-э ла-ша-а-ат-ки-и-и…
Каждую строчку он заканчивал: «джа-джа-джа-джа-а-а-а». Как настоящий растаман, вошедший во вкус собственного величия в своем собственном Космосе, он спел в этом стиле еще несколько песен, в том числе «Мамонтёнка»,  «Я, солдат…» группы «Пятница», «Звезду рок-н-ролла» Саши Васильева и что-то ещё.
На этом высокоинтеллектуальном занятии их застали Олежуа с Леськой, которые привезли водки, хлеба и двадцать сырков для Костика. Они были в восторге, как и все остальные, и песня «Белогривые лошадки» была исполнена еще несколько раз, и каждый раз дополнялась новыми оттенками, нотками, темами и вариациями (это было настоящее растаманско - наркотическое исполнение, и уже спустя время, как Алёша ни пробовал насухую его повторить, ничего не выходило).
Так славно начавшийся и так неожиданно продолжившийся вечер закончился тем, что Костик с непропорционально-маленькой помощью другальков и Леськи съели суп, капусту, яйца, выпили ведро компота с водкой, выкурили оставшуюся траву, дискутируя по поводу возможной идентичности Джа и Дао, а Костик в процессе обсуждения умял глазированные сырки.



Хроника восемьдесят вторая, о том, как Костик живот порвал

Однажды Костик порвал живот. Произошло это так. Костик с другом славно раскурились, и Костик пошел в «Пятницу». По пути ему на глаза попался бар «Загляни», где Костик с огромным аппетитом съел комплексный обед: щи, гуляш с макаронами и салат из редиски, и, довольный перекусом, двинулся дальше.
Проходя мимо кафе «Ступени», Костик решил, что неплохо бы выпить чашечку чая и завернул внутрь. В туалете он пыхнул еще одну пипеточку своей дряни (прогресс, ёб твою), и после этого совершенно перестал понимать, что он делает в этом месте и, вообще, где он. Выбравшись в едальную зону, он по запаху и обстановке догадался, что здесь ЕДЯТ, а поскольку есть он любил, он заказал себе обед (грибной суп, рис с тефтелями и винегрет) и жадно его съел.
Цель его пути (это был путь Дао) лежала в «Пятнице», он шёл, довольный тем, что, наконец, поел – первый раз за день. Однако уже на подходе к месту назначения, Костик почувствовал урчание в животе, наглухо забыл всё, что с ним происходило до этого, и решил перед длинной и бессонной ночью в клубе основательно подкрепиться.
Он купил в «Купце» копчёную курицу и хлеба и на финишной прямой перед «Пятницей» планомерно все это умял.
       

Вечер начался раскуриванием очередной пипетки, вскоре Костику стало немного не по себе, и у него вдруг неожиданно лопнул живот, - а оттуда повыпрыгивали цыплята и тефтели, полезли редиски, грибы и макароны, стали вылетать жаворонки и журавли, заскакали лани и антилопы, выставил косолапую ногу медведь, уставший от долгого заточения. А чуть позже выглянуло солнце, бесчеловечно проглоченное Костиком перед заходом в «Пятницу». Мир был на грани.
Сейчас Костик, как выпьет, с гордостью показывает шрам во весь живот и почтительно рассказывает о благости Дао, сподвигшей Создателя на очередную реинкарнацию Нового Мира, Солнца и всех тварей живых из чрева грешника.

 


Хроника восемьдесят третья, о том, как Костик зарок дал не пить целый год

Однажды Костик дал зарок не пить целый год. Произошло это так. Он выпивал в компании Андрюши и Вани. К моменту состоявшегося разговора все были крайне пьяны и уже собрались расходиться, как Андрюша сказал:
- Слышишь чё? Костян, вот ты бухаешь и бухаешь сутки напролёт, а ты не хотел когда-нибудь попробовать завязать, хоть на время? Прикольно ведь?
Костик завёлся:
- Да я?.. Да у меня характер знаешь какой?.. Да я легко!.. Хочешь на спор?
Ваня понял, что масть пошла, и, чтобы повысить ставки, сразу обозначил сумму:
- Давай, давай спорим на тридцать тысяч, что ты год не выпьешь ни рюмки.
Костик был вынужден согласиться, сторговавшись, правда, как сделал бы любой настоящий Утю Ёппараи, на двадцатке. Парни хлопнули.
Для того, чтобы понять, что есть Костик, и что есть его внутренний мир, его безусловно нужно видеть – это настоящая машина по уничтожению всего, что естся, пьётся и курится. Наверное, ничто живое в этом мире не могло бы его остановить ни в одном из этих процессов. Что касается его внутреннего мира истинного приверженца Высочайшего Учения Дао, это уникальный человек, который всегда появляется из ниоткуда и исчезает в никуда.


Он всегда быстро пьянеет, много болтает, а живёт – живёт стоиком и аскетом, не имея ни привязанностей, ни жены, ни детей, ни интересов, которые бы выходили за пределы выпить, поесть или пыхнуть.
Вместе с тем он остаётся трогательной и ранимой личностью, последовательно двигаясь по пути познания Дао и в полной мере ощущая его влияние на себя.
Вот такой человек зарёкся не пить целый год (!). Узнав о споре, Другальки смеялись, и никто не верил, что Костик справится.
Как-то раз Алёша встретил его в кафе, куда тот забрёл поужинать:
- Ну чё, Костян, водочки ёбнем? Или держишься?
- Держусь. Не буду.
- Чё, вообще не тянет?
- Как сказать. Одно могу сказать – столько, сколько сейчас, я не курил никогда в жизни.
И он блеванул в уголок. Его глаза были туманны, язык плохо шевелился.
Так Костик держал слово.




Хроника восемьдесят четвёртая, о том,
как Костика менты повязали

Однажды Костика повязала за хулиганство милиция. В тот день он был очень накурен, сильно пьян и крайне возбуждён. Молодая неудержимая энергия последователя учения Утю-Ёппараев пёрла из него как дрожжевое тесто – ему хотелось всё: восстановить справедливость, наказать виновных, дать совет, доказать свою правоту, изменить мир, наконец.
Он бродил по барам, и в одном из них разошёлся в своем приступе сделать миру что-нибудь хорошее до такой степени, что стал хамить бармену, а когда тот вызвал охрану, и охране.
Когда приехала милиция, Костик находился на пике своего возмущения и негодования. Его стали скручивать, а он, вспоминая фильмы про лихие девяностые, когда арестованный бандит непременно звонил какому-нибудь милицейскому начальнику, и его по звонку отпускали, стал требовать сделать звонок.
Нетрудно догадаться, что звонил он Алёше, тогда еще работающему в какой-то спецслужбе. Костик крикнул в трубку:
- Брат. Меня повязали. Передаю трубку милиционеру. Скажи, чтоб меня отпустили, волки позорные.
Алёша, чуть не поперхнувшись от наглости Костика, спросил в трубку:
- Аллё? Добрый вечер, уважаемый. Вы кто? Лейтенант? Лейтенант, не обращайте на хулигана внимания. Делайте своё дело, дорогой. Кто я? Да неважно, ну пусть будет по-вашему, почётный член ложи Утю-Ёппараи.
А потом, когда телефон был уже у Костика, добавил ему:
  - Я всё решил. Делай, как он говорит. Он свой, не ссы.
Волна удовлетворения тем, что Другалёк и единомышленник никогда не откажет в сложной ситуации, накрыла Костика, и он, полный безмятежности, благости, смирения и покоя, дарованного ему сэнсэем, отправился в дежурную часть.
Так Костик проходил духовное испытание собственной гордыней и беспокойностью.





 
 

 

Сё: коконоцу . Максон
 
Хроника восемьдесят пятая, о том, как жена Максона премии получала

Однажды Максон купил дорогой мобильник последней модели. Другальки, которые вместе с ним работали и, конечно, имели представление о его доходах, были удивлены нескромностью покупки, что Максон парировал железной логикой:
- Это жена премию получила на работе и на неё сделала мне подарок.
Вскоре Максон купил машину – недорогую, отечественную, но, тем не менее, машину, которая ездила и бибикала. На очередное недоумение Максон, не моргнув глазом, заявил ставшее классическим:
- Тоне премию дали, надо было что-то купить.
Шло время, запросы Максона росли, он продал старую машину, купил новенький джип, потом приобрёл новую квартиру и сделал там дорогой ремонт, потом пришла пора загородного дома, в котором был также сделан ремонт и построена банька. Неизменным оставалось только одно – на все вопросы о столь возросших возможностях, Максон отвечал традиционно:
- Это Тоня премию получила (варианты: продала другую квартиру, получила наследство, взяла у мамы и т.д.).
В то же время его компаньоны, Ванятка и Лёвик, не покупали домов, машин и дорогих телефонов, они просто честно трудились на благо своей Родины, во имя счастья своих детей, отдавая все свои силы, все умения и навыки ради построения на нашей земле справедливого нового мира, мира, в котором не будет бедных, но каждый будет зарабатывать столько, сколько нужно на самое необходимое.
Потом оказалось, что у Максона и парней несколько разное понимание их общего дела, их взгляды на то, что есть Истина и Дао, несколько разошлись, и они основали разные школы – Инь, Ян и Бля, где трудятся и по сей день.
Так Тоня стала причиной Великого Исхода Максона. 



Хроника восемьдесят шестая, о том, как Максон с Антошей возвращались от Игорька

Однажды Максон очень удачно выпил, так, что следующие три дня не мог остановиться. Чтобы получить хоть чью-нибудь моральную поддержку для прекращения запоя, он поехал утром четвёртого дня к Игорьку – а заодно позавтракать и похмелиться. Позвонили и Антоше, который приехал раньше, чем Игорёк положил телефонную трубку.
Максон представлял собой жалкое зрелище – лицо было опухшим, а губы приобрели зловещий сиреневый оттенок – весь его вид даже не говорил, а орал, что есть силы, о том, чем Максон занимался последние три дня.
Игорёк достал подарочный коньяк, который выпили очень быстро. Максон пил принесённую с собой водку, поскольку считал, что от цветных напитков будет ещё больше краснеть и сиреневеть, а от водки морда лица разгладится и придёт в норму.
Упуская детали, скажем, что выпито было очень и очень немало, Игорёк в конце концов пошел спать, а Максон с Антошей решили ехать домой, чтобы не напрягать Ирку своей пьяной бредятиной, которую непременно пришлось бы ей выслушивать. Тем более, Антошу ждали дома, а Максон планировап в этот вечер посетить одну прекрасную незнакомку, чтобы преподать ей урок из одной духовной практики, недавно освоенной Максоном.
 
Антоша был пьян в говно – но по свежачку, незастояло, а Максон был пьян застарело, четырёхдневно, махрово, и ему было настолько безразлично всё происходящее вокруг, насколько это может быть безразлично человеку, у которого количество алкоголя в сосудах превышает количество крови. Максону постоянно звонили - папа, Тоня и та прекрасная незнакомка, чей покой он планировал нарушить этим вечером, поскольку все были взволнованы таким длинным его отсутствием, но каждый волновался по-своему и по разным причинам.
Примерно через километр, а видимость из-за сплошного тумана была нулевая, Антоша внезапно рухнул в кювет.
- ****ый Сюсэн! ****ь! Придурок ****анутый! – заорал Максон нечеловеческим криком и попытался выпрыгнуть из машины.
- Не ссы, Максон! Выберемся, - засмеялся Антоша, поскольку его свежее опьянение давало ему силы и надежду, тогда как застарелое у Максона – отнимало последние силы и порождало истерику и панику.
- Дао не оставит нас. Лао-цзы говорил: «Идущий да дойдёт, пьющий да допьёт», - напомнил Антоша Максону. Они позвонили Андрюше, который прислал эвакуатор, который вытащил их из обочины.
Но Антоша, только тронувшись с места, съехал в другой кювет, благо эвакуатор далеко не уехал.
- Да ты охуел! Ты чё делаешь, Антоша? На хера я с тобой поехал? Надо было такси взять, - причитал Максон.
- Да помолчи. Я просто хотел продемонстрировать тебе опровержение древнегреческого утверждения о том, что в одну реку нельзя войти дважды. Видишь, вошли?
Водитель эвакуатора решил не тратить свое время понапрасну, вынимая Космонавтов каждые сто метров, и просто погрузил машину Антоши на себя и повёз их до стоянки. Максон и Антоша так и остались в машине, и последнее, что они помнили, как за окном мелькали деревья и дома, только задом наперед. Это было необычно и иногда страшно.
Так Максон с Антошей позавтракали у Игорька.   
Хроника восемьдесят седьмая, о фиолетовых губах Максона

Однажды Максон ушел в запой, в один из тех катастрофичных для семьи глубоких запоев, которые для обычных людей кажутся ужасными и безвозвратными, а для каких-нибудь алкоголиков – сущей мелочью, - дня на четыре. В эти его уходы от действительности потребности Максона сужались до такой степени, что в результате оставались только две вещи, которые были ему необходимы – это вискарёк и прекрасная незнакомка.
Не факт, что она нужна была ему для утех – просто его внутренняя программа запоя предполагала обязательное наличие этих составляющих даоистского счастья – вискаря и незнакомки, просто без них Максон не ощущал себя в должной мере комфортно и удобно.
В свой запой Максон вылавливал своих другальков, если не получалось, искал обычных собутыльников, вечером шел в казино, терял там кошельки и мобильники, позднее встречался с очаровательной незнакомкой за бутылкой вискарька, а наутро с ней же (незнакомкой) искал бар с хорошим пивом.
Эта процедура повторялось с четкой периодичностью, и со временем обросла традициями, одной из которых был категорический отказ Максона от телефонных разговоров с женой и папой. К концу запоя у него накапливалось до пятидесяти непринятых вызовов от папы и до ста от жены. Почему это было настолько принципиальным моментом, Максон не знал, но что-то ему подсказывало, что если его не слышно, то его как бы и нет, ни трезвого, ни пьяного.
Однажды в понедельник он приехал к Игорьку на работу похмелиться, и каждый, кто его видел, был шокирован его губами – они имели черно-фиолетовый цвет, словно Максон пришел из Серебряного века из секты поклонников упадка и распада. Другой новой его особенностью были глаза, в веки которых как будто перекачали ботокса. Лицо припухло, особенно в области щек, и лоснилось. Всем своим видом Максон производил впечатление престарелой рок-звезды, последние пятьдесят лет злоупотребляющей героином и алкоголем, - что-то среднее между Оззи Осборном и Миком Джаггером.
Он вдул чекушку коньячка, чуть порозовел, но губы его так и остались фиолетово-чёрными, как ворон из песни «Пикника».
Так губы Максона в минуты наибольшего духовного напряжения при космической медитации приобретали своеобразный фиолетовый цвет.



Хроника восемьдесят восьмая, о том, как Максон подвергся нападению хулиганов

Однажды Максон выпивал с другальками за обедом и плавно и незаметно перешёл в то замечательное состояние, которое так не хочется покидать. Пьянка продолжалась до вечера, народ стал расходиться по домам для вечерней медитации, но Максон, поскольку относился к той подгруппе Космонавтов, которым просто необходимы приключения на собственную задницу, пошёл в ночной клуб, где собирались обычно те, кто снимается, и те, кто снимают – одним словом, Инь и Ян съёма.
Поднабравшись еще сильнее, Максон в своём фирменном стиле начал заигрывать с девочками, за что в результате был жестоко бит и изгнан из клуба. Попутно хулиганы, поднявшие на Максона - сэнсэя свои нечистые руки, сорвали с его шеи толстую золотую цепуру с кулоном в виде знака бесконечности и древнейшей заповедью Космонавтов: «Пить, чтобы жить. Жить, чтобы пить», которую Максон получил в подарок от своих корешей на последнем заседании Великой и Единой Ложи Истинных Космонавтов (сокращенно ВЕЛИК), посвящённой дню рождения Максона.
Бросившись в милицию подавать заявление о грабеже, Максон был просто огорошен дерзостью дежурного:
- Ты чё, щенок, терпилой что ли хочешь стать? ****уй-ка лучше домой.
Терпилой Максон уже стал, и поэтому со всей свойственной ему интеллигентностью потребовал зафиксировать это документально:
- Уважаемый, я настаиваю на принятии моего заявления о причинённом мне имущественном вреде. Я требую наказания виновных.
Несмотря на вложенный в эту фразу справедливый посыл, никого не нашли, а, впрочем, видимо, и не искали. Однако, для Максона этот случай не стал самым большим потрясением в его жизни, поскольку всякий раз, когда он выпивал, его тянуло на неприятности, и он либо терял, либо забывал, либо другим способом лишался кошельков, мобильников и ключей от квартиры. Он стоически, как и всегда, перенёс утрату, помня о том, что материальные блага – ничто по сравнению с Истинным Учением Дао и ВЕЛИКом.
Так Максон лишился подарка ВЕЛИКа.




Хроника восемьдесят девятая, о том, как Максон пробил себе лоб

Однажды Максон пробил себе лоб. Это произошло так. В очередной свой загул он возвращался поздно вечером домой. Шёл он с трудом, его качало и штормило, но с интуитивным, хотя и ни на чём не основанном, упорством Настоящего Космонавта он двигался в сторону своего дома, не видя ни названий улиц, ни номеров домов, да и вообще не понимая, где и куда идет.
О том, что произошло далее, существует две версии. Первая (официально озвученная Максоном) гласит, что он в темноте, не заметив уличной сушки для белья, наткнулся на торчащий из нее крюк и потерял сознание. Очнулся Максон, перепачканный кровью, без ключей, мобильника и кошелька, голова жутко болела от выпитого и выкуренного, что многократно усиливалось столкновением с сушилкой.
Версия Вани несколько отличалась от версии Максона. По мнению Вани, если это так и было, Максон в этот вечер потерял не только ключи и деньги, но и всё остальное, включая честь и совесть, а, возможно, и невинность.
До дома он в конце концов добрался, но детали произошедшего так в единую картину и не сложились. Как-то не клеилось то, по каким улицам пролегал его маршрут, с наличием на этих улицах сушек для белья, характер полученного ранения не вязался с особенностями потенциального крюка, да и подробности потери Максоном сознания очень сложно натягивались на перечень похищенного имущества.
После этого случая Максон не снимал даже в помещении бейсболки, а Другальки, желающие поржать, просили показать вырванный клок волос.
Версия Вани предполагала участие в процессе пробивания головы Максона его достопочтимой супруги Тони, благо на этот поступок у неё было оснований более чем достаточно, учитывая не только его трёхдневный загул, но и очередную утрату всего его движимого имущества.
Так Максон пробил лоб, что открыло в нём новую чакру, благодаря которой он научился пить во сне.










 


Сё: дзю-дзицу . Сергулян
 
Хроника девяностая, о том, как Сергулян солянку ел

Однажды Сергулян заехал после работы к маме покушать. Поесть он любил, ел много, смачно, прожорливо, и к тому же был всеяден.
- Чё поесть, мам? – крикнул он с порога.
- Всё на плите, ешь, - заботливо улыбнулась собирающаяся в гости мама.
Сергулян закрыл за ней, включил свои любимые мультики про семейку Симпсонов и разогрел обе, стоящие на плите, кастрюльки. В обеих почему-то были супы – в одной явно щи, в другой – что-то вроде солянки, Сергулян еще удивился, что же у матери без второго обед (так и голодным остаться недолго), решил, что солянка понажористей щей будет, и умял кастрюльку с солянкой.
Вернулся домой отец:
- Сергулян, чё там пожрать?
- Щи на плите.
- А мать мясо ещё какое-то тушила, я с утра за ним на рынок гонял, - изучая пустой холодильник, крикнул папа.
- Не, мяса не было. Солянка была, я ее подъел. Но её немного было, полкастрюльки.
Через некоторое время Сергулян догадался, что с блюдами произошла какая-то чехарда, и он, похоже, умял не солянку, но это произошло уже в тот момент, когда в животе всё улеглось, и было лень объясняться с отцом.
Об этом же гласит древняя даоистская мудрость: «Не то мясо, что мы видим, а то мясо, что мы ядим».


Хроника девяносто первая, о том, как Сергулян свою мечту осуществил

Сергулян с самых юных лет, с самого детства, очень любил есть, и имел одну тайную, страстную и бесконечную в своей нереализованности мечту, мечту, расположенную выше добра и зла, выше человеческого представления о прекрасном и возможном, выше страданий и радостей человеческих, причём, она была не то, чтобы какой-нибудь затейливой или необычной, просто он видел её во снах, с ней же и просыпался, и для него она была тем лучиком Дао, который всех живущих в той или иной степени, правдиво или обманчиво, манит к себе своим недосягаемым светом.
Он мечтал о том, что когда он вырастет, станет самостоятельным и независимым от своих родителей, переедет в новую квартиру, и, ни перед кем не оправдываясь и ни у кого не испрашивая разрешения, нажарит себе огромную яичницу – глазунью с колбасой.
Нет, не подумайте, что матушка его недокармливала, он был даже очень, очень упитанным мальчиком, просто он беспокоился по поводу того, что взрослые – его родители, в данном случае, всегда любят придумывать для детей какие-нибудь ограничения – холодное мороженое не ешь, много яиц вредно, выпивать водку – дело взрослых, и т.д.
- Может и вредно много яиц, но зато как вкусно! -  мечтал маленький Сергулян.
Он учился уже в десятом классе, когда его на два дня оставили дома одного. Сергулян, только пыль отъезжающей папиной машины осела на дороге, почувствовал ветер свободы, мгновенно вспомнил о своей потаённой мечте и пулей метнулся в магазин за яйцами и колбасой.
Сопоставив дома размеры сковородок и собственного замысла, он выбрал противень, залил его маслом, нарубил туда пару луковиц и голову чеснока, нарезал полскалки колбасы и залил все это десятком яиц.
- Вот это круто! ****ец, круто! Заебись, я один! – одуревал он от аромата, готовясь к трапезе и накрывая на стол.
Он съел один глаз, другой, еще два, принялся за следующую пару. Седьмой и восьмой этой огромной десятиглазой пантагрюэлевской глазуньи были апофеозом нахлынувшей радости. Девятое яйцо шло уже труднее, а вот последнее было немножко лишним, однако и оно не могло (да и не имело права) омрачить впечатление от того, что только что было. Только немножко подташнивало.
Мечты сбываются именно так, через изжогу и несварение. Путь Дао для тех, кто свои мечты запихивает в опорожненную только что водочную бутылку, запечатывает ее сургучом и бросает в безбрежный океан неизвестности.


Хроника девяносто вторая, о том, как Сергулян икру лопал

Однажды Сергулян возвращался с Андрюшей с юга. Сергулян всегда предпочитал какому-нибудь иному занятию желание покушать – он с детства отличался колоссальным аппетитом Гаргантюа, и не отказывался от угощения или любой мало-мальской возможности что-нибудь поесть.
В Крыму они накупили домой рыбы и икры, взяли в поезд – дорога была дальней – водки, и весь обратный переезд отрывались по полной. Икру в литровых банках выложили на откидной столик – так ехать было красочнее и сочнее, и время от времени Сергулян прикладывался столовой ложкой к своей банке и полную, со стекающим ястыком и прилипшими к нему икринками, отправлял себе в рот.
Жара стояла, не приведи Дао, и Андрюша, от греха подальше, убрал свою банку под сиденье, в холодок, а Сергулян продолжал также смачно и жадно закусывать ей водку.
К вечеру по купейному отделению разносился какой-то странный запашок, и Андрюша, заподозрив неладное, сказал:
- Сергулян. Икра-то воняет, право.
- Да полно! Отличная икра! Хочешь? – облизывая ложку, Сергулян наливал по стакану.
        Андрюша понимал, что если бы даже в этот момент из икринок начали бы вылупляться от температурного режима, в котором они ехали, мальки, Сергулян не перестал бы их поглощать, пока не закончится банка.
       Ночь принадлежала Ангелу Запахов и Туалетов – Сергулян дристал до утра, так же смачно и сочно, как ел икру, - и создавалось ощущение, что весь вагон пропах запахом Сергуляновских испражнений, даже проводник ерзал на своей койке, хотя за все тридцать лет работы в поездах и ночевания рядом с аппаратом «Титан», перерабатывающим фекалии в черный чай (что, вы не заказывали чай в поездах?).
Наверно, кто-то сделает вывод, что если бы в купаже сергуляновского запаха присутствовало бы вместо водяры шампанское, то производимый эффект мог бы стать другим. Возможно. Разве это важно?
Сергулян возвращался на родину, туда, где его не кормят икрой столовыми ложками, но где он может зайти, например, к Андрюше, и сказать:
- Уважаемый Андрюша. А не ёбнуть ли нам по маленькой? И не закусить ли огурчиком да малосолёненьким?
Так и жизнь возвращается.



Хроника девяносто третья, про Сергуляна, Пня и таджиков

Однажды Сергулян строил бассейн. Не то, чтобы бассейн, и не то, чтобы уж сам строил – так, руководил постройкой спорткомплекса. Рабочих он набирал сам – в основном, таджиков – они уважают начальников, мало пьют и могут трудиться по двадцать три с половиной часа в сутки.
Основные надежды он возлагал на трёх, наиболее крепких и серьёзных таджиков Алюля, Булюля и Хиштаки Саританура. Это были трудяги из трудяг – рослые, загорелые, молчаливые, по первому окрику бросающиеся в ноги хозяину, а в добавок, почти ничего не требующие за свой труд.
Собственно,  Алюль, Булюль и Хиштаки Саританур и построили весь этот спортивный центр за несколько месяцев – привлечение технических средств, специалистов и инженеров растянуло бы это время на годы. Стремительно приближался день сдачи объекта в эксплуатацию и приезда самого Генерал-Губернатора по фамилии Пень, отчего у Сергуляна тряслись поджилки и, даже если он выпивал, не переставали потеть руки и лицо.
Наконец, славный день был назначен на завтра, и Сергулян поехал принимать бассейн до приезда высокого руководства. Он зашёл в сверкающее яркими цветами здание, и включил свет.
- ****ые Сюсэны! Пидарасы! Гандоны! Ублюдки таджикские! Я порву вас на куски и скормлю дохлым собакам! – заорал он, только зажёгся свет. Его взгляду предстала фантастическая по своей нереалистичности и нахальству картина – в центре бассейна плавали банановые и апельсиновые корки, пивные банки, презервативы, на одной стене были оторваны несколько плиток, главный светильник был разбит, а  Алюль, Булюль и Хиштаки Саританур дремали в обнимку с грязными шлюхами на площадке для автоматического спуска на воду инвалидов – на гордости Сергуляновых директоров и высокого начальства.
- Пидарасы! Идите на ***, уроды! – не унимался Сергулян, отчего Булюль проснулся  и прошептал:
- Ты не начальник, Сергулян! Ты коза с кудрявыми ножками! Мы строили, а теперь мы отдыхаем! Отвали.
От такой наглости Сергулян закашлялся и чуть не сблевал в только что построенный бассейн. Он ушёл в кабинет медосмотра, где достал из аптечки две бутылочки салицилового спирта, которые, слив в баночку для анализов, разбавил дистиллированной водой, и смачно, в один глоток выпил.
До приезда Пня оставалось несколько часов. Реинкарнация Сергуляна обещала быть болезненной.


 
 

Сё: дзю-дзэн . Димон
 
Хроника девяносто четвёртая, о Димоне и туалете на ж/д переезде

Однажды Димон с Игорьком и Антошей выпивали на работе. Так иногда случалось, если у кого-то было хорошее настроение, вследствие чего появлялось желание выпить. Тогда другие, соблазнённые таким предложением, присоединялись, и порой посиделки продолжались до глубокого вечера. Это не афишировалось перед другими сотрудниками, и поэтому для конспирации парни старались расходиться попозже, когда в офисе никого не оставалось.
В тот злополучный день водка неожиданно кончилась одновременно с рабочим днём, и Димон решил отвалить домой. Он вышел на улицу практически одновременно со всей бухгалтерией и, заметив это, решил оторваться, дабы не нарываться на ненужные вопросы.
   
В этот момент ему жутко приспичило. Оглядевшись по сторонам, он не заметил по дороге ни одного укромного уголка, где можно было раствориться от чужих глаз. Возвращаться на работу было уже поздно – он довольно далеко от неё отошёл, да и вдобавок настигала бухгалтерия, - бегущий обратно Димон был бы смешон.
Он стиснул зубы и максимально ускорил шаг, только что не переходя на бег, сканируя взглядом окружающий дорогу забор на предмет какой-нибудь дыры или пролома. Но дорога была прямой как струна – почти без тротуаров и кустов. Не свернуть, не повернуть назад было нереально – а резь в животе уже достигла такой степени, что Димон грешным делом подумал, что если уж суждено ему обосраться, то пусть в штаны, на ходу, а там он что-нибудь придумает.
Впереди он увидел спасительный куст, но рядом толпились люди, и он ринулся дальше. Живот сводила судорога, руки и лицо покрылись холодным липким потом, Димон всеми оставшимися силами сжимал ягодицы, отчего ноги уже тряслись.
И тут, когда он уже смирился с неизбежным позором, его взгляд зацепил деревянный туалет рядом с ж/д путями, который был предназначен, по всей видимости, для работников переезда. Он рванул вперёд, стягивая с себя на бегу штаны и обдирая попутные лопухи, и, ворвавшись в кабинку, еле успел развернуться спиной к дырке в полу.
Не помня себя от счастья – уж и хмель весь вышел, он прикрыл на мгновение глаза… и вдруг земля и кабинка затряслись как при землетрясении - Димон чуть не провалился внутрь от жуткого воя паровозного гудка и стука колес проходящего поезда – у него, как у Томаса из мультика вылезли из орбит глаза и зашевелились волосы. Пот прошиб заново.
Отдышавшись и обтеревшись лопухами, он выглянул в щель между досками – мимо как раз проходила бухгалтерия. Димон подождал немного, осторожно покинул укрытие и несколько минут, прежде чем идти, стоял, пока они окончательно не скрылись из глаз.
Так Димон от бухгалтерии прятался.



Хроника девяносто пятая, о женитьбах и отступничестве

Однажды давным – давно Димон женился. Тогда он ещё работал супервайзером и вдувал наивным домохозяйкам и старушкам всякие супернужные вещи – ролики для одёжной пыли с функцией радио, щипчики для ногтей со встроенной открывашкой для бутылок и расчёской, и прочие полезные приспособления.
Со временем он понял, что женился не на той, с кем он готов связать свою жизнь, и развёлся, вынеся, по его мнению, колоссальный жизненный опыт и мудрость. Жизнь его протекала в дальнейшем спокойно, без катаклизмов – он встречался с девушками и женщинами, рыжими и блондинками, тёмненькими и седыми, быстро сходился и так же быстро бросал – никто не трогал его большое, способное на любовь, сердце.
Однажды он встретил свою будущую вторую жену. Он понял это на первой же встрече. К тому времени он уже прилично выпивал, имел все шансы стать космонавтом и уверенно двигался по пути познания Дао. Его будущая супруга, как никто другой, разделяла и приветствовала интересы и духовную жизнь Димона – и всячески ей способствовала. Димон влюбился – это было его второе такое чувство в жизни.
Но жизнь текла, и из второго брака тоже ничего не вышло вечного – он развалился, а Димон вышел из него, надувая щёки и задирая нос – он считал себя уже не только мудрым и всезнающим человеком, он ощущал в себе сэнсэя, почти Бодхисатву, и был готов научить любого таинствам взаимоотношений с женщинами.

 
Далее его жизнь по-прежнему текла размеренно и предсказуемо – он выпивал с Другальками, правда, уже меньше, чем в свой второй брак, встречался с различными барышнями и девицами, давал желающим советы, и, в общем-то, действительно был близок к тому, чтобы развить в себе нечеловеческую интуицию – оставалось всего чуть-чуть – три-четыре годика активных возлияний и молитв, но…
Но он избрал путь не Бодхисатвы, а путь человеческий – он влюбился в третий раз, а потом бросил пить. Гордыня позволила ему отречься от того, что ещё вчера было для него свято – учение, парни, обедики, посиделки на воздушке, водярка.
Какую роль в этом сыграла его женщина, и что здесь первично – завязка или она, никто не знает. Человеческая пословица гласит: «Первую жену ты выбираешь, когда не пьёшь совсем, вторую – когда пьёшь много, а третью – когда решаешь зашиться». Именно так и произошло у Димона, о чём все его Другальки страшно сожалели.
Единственное, что их хоть как-то согревало, была надежда на то, что отклонение от истинного пути Дао является лишь изгибом его пути, а не разворотом в сторону мещанских ценностей и пошлого благоразумия.
Так Димон из-за неверно понятого знания женщин стал отступником.




Хроника девяносто шестая, про то,
как Димон солитёров ел

Однажды Димон с первой супругой поехал на автобусе в Москву. Дорога была дальняя – ехать Димон не хотел, но ему нужно было помочь жене дотащить сумки. Стояла адская жара, в автобусе было душно, все проходы были завалены сумками с товаром – торговать на рынок ехали челночники.
Димон предусмотрительно сел подальше, чтобы не толкали, купил себе сушёной рыбы и пива. Автобус тронулся, народ стал доставать водку, варёные яйца и бутерброды. Рыбка Димону досталась толстая, упругая – он разбирался в ней с детства, и мог на запах и ощупь определить породу и возраст, вкусная она или прогорклая, досушеная или сырая. «С икрой» - подумал он и стал чистить, но она оказалась с молоками, что для Димона, впрочем, было не менее вкусным.
Он в первую очередь стал доставать молоки и жадно их есть, запивая пивом. Единственное, что ему казалось немного странным, что молоки были какими-то бесконечно длинными и сложенными, как бельевая верёвка в магазине, но за свою жизнь он разучился удивляться – мало ли, у кого какие молоки. Он съел одну рыбку, вторую, только третья оказалась без молок.
         Автобус остановился отлить, но Димон пока не хотел и решил вздремнуть. Проснулся он от жуткой боли в животе – ему безумно хотелось какать. Понимая, что ради него автобус останавли-ваться не будет, он попытался принять более безопасное положение на сиденьи, но оно не находилось, и в туалет хотелось всё сильнее.
- Рыбки будешь ещё? – поинтересовалась жена, от чего Димону захотелось выть как собаке Баскервилей. Его вдобавок подташнивало (он в тот момент ещё не знал, что от сушёных солитёров) и укачивало в раздолбанном и жарком автобусе. Заснуть не получалось, в том числе, и из-за храпа со всех сторон. Он попробовал встать, чтобы попросить водителя остановиться, но сразу понял, что это невозможно – содержимое пищевода рвалось наружу.
Оставалось около пятидесяти километров до места назначения, и пока автобус их проползал, постоянно останавливаясь в пробках и заторах, Димон раз пятьсот мысленно просчитал, как он на очередном светофоре вскочит с места, ланью пронесётся по сумкам в проходе, крикнет на ходу водителю: «Стой! Я больше не могу!», рванёт дверь и наложит прямо у переднего колеса, но его останавливала практическая невозможность этой операции. Хотя, с другой стороны, наделать в автобусе было ещё позорнее.
В этот момент он вспомнил Дао и впал в медитацию, а как доехал до вокзала, бочком доковылял до выхода и дополз до туалета, как потом выгружал баулы, а потом ехал домой в том же автобусе, а затем плёлся домой, всю ночь не слезал с унитаза, он видел, словно это происходило не с ним, словно это было кино.
Так, через страдание и превозможение боли с помощью одной лишь медитации, Димон воспитывал свой дух.



Хроника девяносто седьмая, о Димоне, Вовчике и общем душе

Однажды Димон со своим другом Вовчиком поехали в командировку в какой-то провинциальный городишко. Они тогда занимались какой-то мелкой торговлей, и закупка то ли карандашей, то ли лифчиков привела их на этот край географии.
Бизнес их был нехитёр, денег много не приносил, их хватало только на самое необходимое – автобусы для поездок выбирались самые дешёвые, гостиницами они предпочитали не пользоваться, выискивая общаги или залы ожидания, из еды довольствовались сосисками с хлебом из ближайшего киоска и быструю лапшу.
Оказавшись этим днём после длинной дороги в этом захолустье, Димон предложил сразу же помыться на вокзале перед тем, как двигаться на поиски требуемого товара. Они купили два билета по девять рублей (это, кстати, число Будды) в вокзальный душ и отправились ополоснуться.
Одна дверь была заперта, там кто-то мылся – оттуда слышался шум воды и пыхтение, и они вошли в соседнюю, где, похоже, параллельно шёл ремонт – стояли стремянки, валялся инструмент и трубы. Но кабинка была нетронутой; обрадованные тем, что не пришлось ждать, Димон с Вовчиком разделись и на радостях начали хулиганить – писали друг на друга, бесились, плевались, пинали друг друга под жопу.
Потом намылились, дёрнули душ, чтобы помыть голову, но та капля воды, которая намочила изначально руки, дублироваться не желала. Кран был сух, как Сахара. Димон занервничал:
-Придурок, бля! Ты куда меня привёл?
- Сам придурок! Откуда я знал?
- А на хера ты мне ноги обоссал?
- А на хера ты в меня плюнул?
Так они препирались, пока не обтёрлись туалетной бумагой, не оделись и не пошли ждать своей очереди в работающий душ.
Так очередное испытание подталкивало Димона к девятой мудрости Дао: «Иди в душ, где есть вода, в постель, где лежит красавица, и за стол, где наливают водку».
 



















 


Сё: дзю:ни . Валерик
 
Хроника девяносто восьмая, о том, как Валерик чуть не лишился мужской девственности

Однажды Валерик пришёл к своему другальку Евгению Ёборте с бутылкой водки. Они пили до тех пор, пока Валерик не срубился. Он прилёг на диван лицом вниз и захрапел. В жизни он был большим любителем женского пола, и редко упускал возможность познакомиться с симпатичной девочкой, а при удачном стечении обстоятельств, и затащить в постель.
Сны ему обычно снились такие же. Несмотря на то, что ему было уже под сорок, а последние десять лет он посвятил алкоголю и космонавтике, с потенцией он ещё не распрощался и не переставал мыслить образами и видениями пятнадцатилетнего дрочуна.
В этот раз ему снилась его новая соседка по площадке, с которой он познакомился у лифта, - рыженькая белокожая худенькая пигалица лет шестнадцати, с наглой высокой грудью и круглой  девичьей попкой. Он завёл её домой, выпил с ней вина и позвал на диван. Соседка и не думала отказываться, она по-кошачьи подползла к Валерику, стянула с него шорты и носки и стала облизывать его ноги, поднимаясь всё выше и выше.
Она ловко орудовала своим остреньким детским язычком и бархатистыми губками, поглаживая крохотными ручками валеруньи ягодицы и бёдра, подбираясь ротиком к его заднице. В этот момент вожделение Валерика достигло той стадии, когда сон стал казаться явью и ему стало хорошо по настоящему. Он даже приоткрыл глаза, чтобы прочувствовать наслаждение полнее и ярче, но сразу же пожалел об этом.
Вместо красотки – соседки он совершенно недвусмысленно и натуралистично увидел стоящего на коленях потного другалька, который с чмоканьем и хлюпаньем наяривал своим языком его ноги и ягодицы.
- Ты охуел, чувак??? Иди нахуй, пидарас ****ый!!!
- Да ладно, чё ты ерепенешься? Успокойся! Может тебе понравится? Ты чё, забыл историю любви Оскара Уайльда и Альфреда Дугласа, Бози, по-нашему? – лепетал Ёборте. 
- Иди ты нахуй, жопошник! Пошёл в жопу!
Валерик мгновенно протрезвел и, натянув снятые заботливой рукой штаны, ринулся домой, хлопнув дверью перед бегущим за ним товарищем (какой он после всего этого Другалёк?), приговаривая вслух:
- ****ь! Урод! Козлина! Пидор сраный! Уёбище!
Он не хотел в тот момент, да и не мог понять, насколько кривы и путаны тропинки Дао, он лишь догадывался об этом, но единственное он осознавал твёрдо – в следующий раз, если такое случится, он даст Женьку в морду.



Хроника девяносто девятая, о плавающих ботинках Валерика

Однажды Валерик, Никитос, Игорёк и Антоша пошли в сауну. В сауне они напились водки и пива и стали чудачить – чудачить по-детски, по-дурацки, так, как чудачат оставшиеся без учителя школьники на уроке. Сначала они старались скинуть друг дружку в бассейн, кидались мокрыми трусами, запрыгивали сзади на спину. Потом, когда эти развлечения надоели, вспомнили, что Валерик рассказывал о ботинках, которые он сегодня купил – якобы, они непромокающие, несмотря на то, что стоили три рубля ведро.
Когда Валерик пошёл в очередной раз в сауну погреться, Никитос взял его ботинки и, как кораблики, пустил в бассейн.
- О, круто, смотри, как поплыли! – обрадовался Игорёк.
- Да они не то, что непромокаемые, они и не тонущие, - заметил Антоша, когда волна захлестнула и перевернула один ботинок.
- Да вы посмотрите, - Никитос достал из воды перевёрнутый ботинок, - это же пластмассовая штамповка, - ни швов, ни подошвы, ни стелек, ни шнурков – всё из куска пластмассы!
- Это ботинки Кена! – поддержал Игорёк.
       Ботинки действительно не тонули – парни бросали их в воду, а они, вынырнув, как торпеды, двигались по заданному направлению. Их пускали и под воду, но они чётко шли по выбранному курсу.
          Вернувшийся Валерик разорался на непочти-тельное отношение к его обуви и разом прервал милую и безобидную забаву своих Другальков, которые, в действительности, не хотели обидеть Валерика, а просто на примере плавающих ботинок познавали, насколько совершенен и жизнеспособен мир, созданный Великим Дао. 




Хроника сотая, о Валерике,
пледе и сомнениях

Однажды Валерик сидел с Андрюшей в «Каретке» и пил водку. Пить ему жутко не хотелось, но, несмотря ни на что, он пил одну рюмку за другой, с трудом преодолевая отвращение.
- Бля, ну на хера я тут с тобой сижу и бухаю, как последний осёл и лошара? – сетовал он.
- Да потому что, ты такой и есть, - отвечал ему несколько обиженный Кашалот (извините, Андрюша).
Валерик давно вступил в ВЕЛИК , но не перестал нервничать и рефлексировать по поводу выпивок и встреч. Ему даже почти не приходило в голову, что именно здесь и подобным образом куётся Истина и Спасение. Мало того, он ещё чаще всего возмущался, когда его Другальки предлагали ему выпить и орал: «Заебали меня спаивать. Я ****ься хочу, а не водяру с вами глушить!» Но всё равно шёл с ними и пил, как миленький.
В тот день Валерик был крайне возбуждён и возмущён тем, что на Евровидении победил Рыбак. Он страстно болел за Говнюка, но Говнюк не прошёл даже в финал. Валерик почти орал:
- В жопу этого Рыбака! Он урод и пидор! Ты чё, Иван, не видишь, что он пидор? Как можно пидоров выбирать?!
Андрюша терпел. Вскоре пришёл Антоша, который застыл при виде Валерика и Андрюши. Они сидели, одетые в шерстяные пледы, словно в Куршавеле в горном шале, только пледы были рыжие, погрызанные молью и в катышках. Зрелище было не для слабых духом. Погода, конечно, теплом не радовала, но температура была летняя, и два Космонавта в пледах, пьяные и с красными носами, произвели на Антошу неизгладимое впечатление:
- Чё, холодно, парни?
- Да ****ец. Здесь, с вами, уродами, алкоголиками сижу. Будь я проклят самим Джаваминуписаламой тринадцатым! Чтоб мне не переродиться! Чтоб сансара моя охуела!
- Зачем ругаешься, друг? – обратился к нему Антоша, и этот голос, протяжный и добрый, сделал великое дело – Валерик как-то сжался, замолк и стал внимать тому, что говорил Антоша, - не стоит, брателло, пенять на Космос. Оглянись, удивись, мир, созданный Дао, прекрасен.
Валерик прослезился:
- Да я… Да я… Так плохо бывает…
- Не реви! Кому сказал, не реви! – прервал, а, в общем, завершил беседу Андрюша. Так и сидели Другальки ещё час, а потом побрели по домам.

 




 
 
 
СЁ: МИЦЦУ «БЛЯ»
(с картинками от Natali Novikova)


ЧАСТЬ 3
Прочие хроники 
 



Хроника сто первая, об анархии от
Алёши и Антоши
         



Антоша: Запрягайте кони, други.
Мы поедем за леса.
Там станцуем буги – вуги
И зарежем порося.

Алёша: Председателя зарежем
Так и надо, стало быть.
Чуть немножечко повесим
Агронома. Пусть хрипит.

Ан: На лихих конях поскачем
Выбьем дурь из октябрят.
Над погибшими пусть плачет
Весь их ****ый отряд.

Ал: Комиссар не долго плакал.
Саблей я его нашёл,
На лихом коне подъехал,
Репу напрочь расколол.

Ан: Где ж колхоза председатель?
Где мучитель и клошар?
Он как первооткрыватель
Лезет в общий бля амбар.

Ал: Кушать хочется отряду.
Сам нарвался, вот те крест.
Для какого это ляду
Всю пшеницу в сельсовет?

Ан: Посетить бы партактив.
Режут падлы там свиней.
Символ их – звезда – паршив,
Говорю я как еврей.

Ал: Председателева дочка
Верещала как свинья,
А со мной резвилась ночкой –
У Махно теперь семья.

Ан: Не хочу пинать по лести –
Будет дочка, зря мурыжим,
А пока давай по двести
И актив партийный выжжем.

Ал: Красных застрелил с десяток.
Что вы лезете, щенки?
Под тельняшкою гранаты,
На плетне висят кишки.

Ан: А теперь давай по триста
И поставим шашки в ряд.
Заебал уж хуже глиста
Комсомольский сей отряд.

Ал: Братцы, верьте мне, во мраке
Воевать не стал б народ.
Только суки комуняки
Влезли бля в мой огород.

Ан: И поэтому, дружина,
Все по коням, все за мной.
Победим мы всю скотину
И затеем пир горой.

Пожалеют комуняки,
Что нам встали на пути.
Мы не можем жить без драки.
Так по миру и летим.

Ал: И Махно и Лева Задов
Стали красных, белых бить.
Кровью всех их умывая,
Чтоб их стало меньше быть.

Ан: Заебалось саблей взмахи
Наносить уж по врагам.
Дома ждут зятья и свахи,
И дитяти и жена.




Хроника сто вторая, о Людке и тапках

Однажды Малина пил целую неделю. Это был один из так любимых Малиной и нелюбимых Иркой – его женой, запоев, которые начинаются случайно, продолжаются по инерции и по кайфу, а заканчиваются принудительно и как-то внезапно, по чужой воле.
Он за неделю оброс грязью, вонял за версту, вечером приходил домой и, полный внутреннего восторга, присущего лишь истинному последователю Дао, заваливался спать (Ирка, осознавая душевную аскетичность Малины, разрешала спать исключительно на полу), а утром с обречённостью и смирением шёл пить дальше.
И вот в один из таких вечеров полубессознательный, по просветлённый Малина припёрся домой, выслушал Иркину тираду и, уже засыпая, вдруг открыл глаза и почти трезво произнёс нечто тайно-сакраментальное:
- Людка. Всё. Тапки.
И провалился в сон.
Утром он помылся и занялся домашними делами. Так он учил язык неба.

Хроника сто третья, о том, как Олежуа и Антоша посмотрели полуфинал Европы по футболу

Однажды в детстве Олежуа посмотрел телесериал про Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Фильм настолько запал в душу маленькому Олежуа, что, уже будучи взрослым, Олежуа не мог уснуть, не посмотрев на ночь хотя бы половинку вожделенной серии.
Его многочисленные жёны удивлялись, но потом привыкали – у всех могут быть странности, главное, чтобы они не затмевали общее впечатление, - а ещё Олежуа в ранг священной традиции возвёл просмотр футбола и гонок «Формулы 1». Он не пропускал ни одного соревнования, и в это время в доме отключались телефоны, чайники, кондиционеры, никто не мылся, не кашлял, почти не дышал, замолкали комары и мухи, не смывалась вода в унитазе, и, казалось, даже соседи забивались в кладовку, а Олежуа возлежал с бутылочкой водочки и болел за любимые команды.
Эта традиция была настолько непререкаемой, как непререкаемым может быть только обет, данный Космосу во имя движения по пути познания Дао, и даже другальки опасались потревожить Олежуа во время его бдений.
На последнем чемпионате Европы Россия вышла из группы, разгромив после так ожидаемой победы над испанцами (которой не было – наши проиграли) шведов, это произошло в тот день, когда у Антоши сломался телевизор и он, вовсе не заядлый болельщик, но ценитель настоящих поводов для выпивки, напросился на футбол к Олежуа.
Победа (как Космонавт Космонавта Олежуа допустил Антошу к нарушению его телемедитации) была встречена двумя бутылками коньяка.
К одной четвёртой финала телевизор у Антоши ещё не отремонтировали, и Антоша повторно попытался нарушить даоистское прайвеси Олежуа и повторно смотрел победный матч России над голландцами. Победа была отмечена двумя бутылками водки и остатками коньяка.
Полуфинальный матч с испанцами – обидчиками русских Антоша ждал как праздник и заранее запасся спиртным и уже с обеда названивал Олежуа, почему-то волнуясь, словно что-то предчувствуя. Олежуа сначала не брал трубку, потом ответил, что они с Игорьком и Алёшей обедают и немножечко выпивают, но окончательно недоброе предчувствие накрыло Антошу, когда он дозвонился до дома Олежуа и услышал, что Олежуа очень плохо себя чувствует, его карма затуманена, и, вообще, он прилег отдохнуть. До футбола оставался час.
Интуиция Истинного Ёппарая, воспитанная постом и медитацией, позволила Антоше заключить, что Олежуа настолько переутомился в своих духовных практиках, что, несмотря на всех Шерлоков Холмсов, на все футболы и «Формулы 1», он таки заснул, не выдержав какой-то очередной истины, дарованной ему в разговоре Игорьком или Алёшей. Все закончилось тем, что Антоша смотрел полуфинал на сломанном телевизоре, а Олежуа продрых до утра, вдребезги уставший.
Так Олежуа узнал о том, что пути к Дао могут быть совершенно непредсказуемы.



Хроника сто четвёртая, о том, как родилась
традиция «обедиков»

Однажды парни стали встречаться за обедом. Раньше они кушали, кто где придётся, а то и вообще не кушали. И вот, в какой-то момент, как-то внезапно, словно всегда так и было, сложилась традиция, подобная традициям великого прошлого, обедать вместе.
Также внезапно родились и все элементы и правила этой церемонии, словно воскресли некие ритуалы джедаев и бодхисатв при их общении друг с другом в дозапамятные времена.
Выглядит это так – тот, кто первым собрался ехать кушать – как правило, Андрюша – звонит Ване, Валерику и Игорьку, Ваня звонит Лёвику и Максону, Игорёк забирает Алёшу и сигнализирует Антоше, Лёвик сообщает Костику. Иногда присоединяются и другие парни.
Ожидая еду, выпивается бутылочка или две водки, некоторые начинают с пивка, и далее вкушают пищу, выпивая. Всегда за столом есть человек – два, которые ещё не всё успели сделать по работе и не выпивают, кто-то уезжает, потом возвращается, кто-то приезжает позже, - происходит постоянная ротация потенциальных питоков, - неизменным остаётся только количество сидящих за столом – это священное число Дао – четыре, поскольку три и меньше быстро самоликвидируются, состав выпивающих с течением времени обновляется, и к концу церемонии обмена Мудростью он может измениться на сто процентов.
Как правило, за обед в среднем за три-четыре часа выпивается четыре-пять бутылок водки, иногда больше, но, как правило, не менее трёх. Заканчивается обедик, когда за столом остаётся менее четырех человек, при условии, что оставшиеся два-три точно не имеют намерения нажраться, что является наиболее недемократичной и аскетичной духовной практикой.
После обедика народ либо расходится по домам или кельям, либо подыскивается другое место, где имеется возможность продолжить дискуссию. Частным случаем второго варианта является поход в офис Ванятки и Лёвика с бутылочкой-двумя водки, после которого проблема с дальнейшим развитием событий лежит в плоскости Катехизиса Истинных Космонавтов, который является для них Альфой и Омегой Учения.
Так родилась традиция обедиков.



Хроника сто пятая, о том, каким человеком была Надежда Александровна

Надежда Александровна – это мама Гогена. Это мировая мама, про которую легенды будут ходить еще тысячу лет. Она является наилучшим примером того, что Дао может сделать с человеком. Ее деяния достойны закрепления их в Описаниях Деяний Святых Апостолов и Бодхисатв. Она действовала так, как не поступают обычные наши мамы – которые постоянно пилят нас, учат жизни, ругают за малейшие провинности и морализируют. Она верила в своего сына – Гогена, и жила его жизнью, его настроением и его интересами.
Особенно это проявлялось, когда приходили его другальки – Женька Зайцев, Алёша и другие – подчас набивалось человек по двадцать. Народ собирался в квартире Гогена попить водочки, поболтать, послушать правильную музыку, побренчать на гитарах. Фактически это был рок-уголок, где люди самореализовывались и раскрывались.
И пока все глумились, Надежда Александровна бегала на кухню за стаканами, пивом, встречала вновь пришедших, готовила еду и т.д. Её присутствие почти не замечалось, хотя она играла не последнюю роль в этом празднике жизни.
Вот её реплики:
- Серёжа, Федька пришел, он пьяный. Вы играйте, играйте, я его спать уложу.
- Серёжа, Танька меня вчера огурцами солёными угостила. Открыть вам?
- Я тут пельменей налепила восемь десятков. Вам сколько сварить?
- Алёша, у меня сто рублей есть. Сгоняй, купи бормотухи, чё на водку тратиться? А то сидите тут, как пионеры, насухо.
- Ну давай, Серёж, сбацай мою любимую. Вон и Людка пришла послушать.
- Все спать-то останетесь? Ну, тогда я к Верке пойду, а то места не хватит.
- Ирка, хватит к Лёзику приставать. У тебя муж живой.
Надежда Александровна была человеком, который подвёл неразумные и наивные юные души к необходимости познания и постижения Дао.




Хроника сто шестая,
о стоячках и пьяницах

Так иногда здорово зайти в какую-нибудь «стоячку» или кафетерий – да таких заведений сотни – все эти «Северы», пельменные, «Грильетты» - да таких уголков полно – в каждом старом продуктовом обязательно есть стеклянная будочка и столик высокий рядом, где разливают спиртное.
Это же настоящая песня – встать где-то рядышком, лучше с пивом, и тайно наблюдать за происходящим. Вот подходит молодой и худой милиционер и заказывает стописят и пачку Явы, быстро хлопает залпом и незаметно исчезает.
Вот появляется работяга, берет соточку горькой настойки, плавленый сырок и молочный коктейль. На середине сырка и коктейля повторяет настойку, шумно выдыхает и бредет прочь.
Вот забредает чистенький и аккуратный пенсионер с товарищем (или соседом) – просят по сотке водочки и по полстаканчика томатного сока (оказывается, можно и так). Они пьют в три глоточка и медленно, не прерывая беседы, удаляются, может быть, чтоб зайти попозже опять.
      
А вот точно завсегдатай – совсем престарелый, но бодрый дедушка берёт кружку пива, стописят Шуйской и конфетку (оказывается, что продают и по одной, хотя их нет на витрине). Это ерофеевская классика - стописят с прицепом. Он быстро расправляется со стаканчиком, ест конфетку и долго и задумчиво пьёт пиво – в три-четыре глубоких глотка, никуда не торопясь. Потом повторяет, но в этот раз без конфетки – другую конфетку он сам ниже смятого полтинника подсовывает продавщице: «Спасибо, дочка», - и уже долго цедит, кайфуя.
Беседы, те вообще замечательные – кто-то рассказывает про землетрясение в Спиваке, кто-то про армию, некоторые – со случайными знакомыми – просто о жизни или о погоде. Люди умиротворённые, несуетливые, почему-то полные чувства собственного достоинства, - и даже непонятно, откуда оно в них, кто они, о чём думают, и неизвестно, но так приятно смотреть на какой-то иной мир, мир других, чужих, инородных людей, мир пьяниц, тем более с позиции представителя совершенно иной общности – Великой и Единой Ложи Истинных Космонавтов (ВЕЛИКа).



Хроника сто седьмая, о градусном балансе

Космонавты, о которых эта книга, любят комфорт, в том числе и климатический. Им важно, чтобы температура среды – внутренней и окружающей – причём, в совокупности, составляла 20-30 градусов. В ситуациях, когда этот баланс нарушается, они прибегают к различным духовным практикам, которыми, естественно, владеют в совершенстве, и обманывают необходимый уровень комфорта путём изменения максимальных характеристик.
Зимой просто: внешняя среда остывает до минус двадцати - тридцати градусов, и для восстановления необходимых параметров космонавты пьют водку, крепостью от сорока до шестидесяти градусов (в зависимости от степени холода), что при сложении дает искомый комфорт.
Летом, когда воздух прогревается до двадцати – тридцати, тоже все просто – Космонавты пьют пиво, три - пять градусов в котором ничего не решают. Если становится очень жарко, наступает тот случай, когда баланс необходимо обмануть – и тогда приходиться пить замороженную водку, что по формуле «40 жары плюс сорок градусов водки минус двадцать в морозилке минус тридцать за мужество» опять же дает искомые двадцать – тридцать.
Весной и осенью ситуация немножко сложнее, поскольку погода колеблется от минус десяти до плюс пятнадцати, и тогда выручает данная вездесущим Дао смекалка – становится холоднее – в помощь вермут или портвейн, иногда с водочкой, чуть теплее, бормотуха или сухое вино.
Один из законов Дао гласит: «Выбраться можно из любой ситуации, был бы рот». Вот так и выкручиваются герои этой книги.



Хроника сто восьмая, о Макароне, перерождении и космическо – наркологической помощи

Однажды Макарон осознал своё космическое происхождение и стал Посвящённым. До этого момента жизнь его не была наполнена смыслом, он в буквальном смысле ползал по земле, не в силах от неё оторваться под тяжестью суетных забот, привязанностей и мещанских привычек. Тогда он наивно полагал, что призвание человека в том, чтобы утром вставать на работу, днём заниматься делом, приносящим деньги, а вечером с полными пакетами продуктов приходить в семью и целовать с приторной улыбкой жену, готовить ужин, и, надев тапочки с собачьими мордочками, ложиться перед телевизором, и так изо дня в день.
Потом, когда он стал Посвящённым, он понял, что его призвание в том, чтобы вырваться из этого безумного океана сансары и избавиться от так давящей на него кармы бесчисленно повторяющихся действий. Он понял также, что достиг мокши, скинул оковы временного и иллюзорного мира, который он воспринимал как Истинную реальность.
Переродившись, Макарон начал действовать. Он научился выпивать доброго Космического Напитка (КН) столько, что его уста начинали глоссолалить  – он говорил на неведомых языках о бесконечности Космоса, о кварках и космических струнах, о теории пульсирующей Вселенной. Обыватели, слушая его, удивлялись и не понимали сути сказанного, и только в кругу Космонавтов Макарон раскрывался во всей своей Космической Мудрости.
Одной из теорий, разработанной Макароном, стала теория «дихотомичности высвобождения духа», гласящая, что лишь при особой технике, включающей последовательно выполнение спортивных упражнений и употребление КН, возможно правильное высвобождение собственного духа, чем обусловил появление такого нового термина, как Космонавт-Спортсмен (КоСпо). Естественно, как Истинный Утю-Ёппараи, он проверил воздействие этой техники на себе, и после нескольких неудачных проб, являл собой Несокрушимый Идеал КоСпо.
Являясь натурой увлекающейся и отдающей всю себя без остатка, он нырнул в Истинное Дао с головой – и были моменты, когда его Дух действительно готов был высвободиться из тренированного тела – но что-то человеческое всё-таки было ему не чуждо, и тогда в последний момент он вызывал Службу Скорой Космическо-Наркологической Помощи (КосНарПом) и они ставили ему космические капельницы и всякими иными способами выводили его из Нирваны.
Такова история КоСпо Макарона, да славься Дао.

Хроника сто девятая, об Иване,
Андрюше и Израиле

Однажды Иван и Андрюша отдыхали в Египте. Погода была чудесной, море освежало, жёны целыми днями жарились на солнце и ничто не отвлекало другальков от их любимых занятий – набрать вискаря стаканов по шесть, сесть где-нибудь в тенёчке и вести тёплые беседы о Шиве и загадочной красоте Брахмапутры.
В один из таких дней парни сидели в тени одинокой пальмы и вспоминали прошлое. Иван говорил:
- Помню, плывём мы с Учителем по Брахмапутре и пьём водочку. Холодную такую водочку. Огибаем плавненько горы Ассама, и там, где река поворачивает на юг для соединения с Гангом, Учитель вдруг выходит из медитации и говорит мне: «Знаешь, брат Иван, о чём я сейчас подумал? Хочу я тебе дать один совет: если у тебя кончилась водка, иди к евреям».
- Ну и чё? Ну вот к чему ты сейчас это приплёл? Я иногда, Ванят, тебя не понимаю, - недовольный темой дискуссии, воспротивился Андрюша.
- А к тому, долбаная твоя башка, что мудрость Учителя всегда находит своё применение. Неужели ты забыл, как по ступенькам катился? А всё почему? – заповедь забыл: «Будь спокоен и негневлив с ближними, особенно, когда пьян».
- Да иди ты в жопу! Вспоминальщик херов!
К концу отпуска вискарь осточертел настолько, что в один из дней парни ходили трезвыми и угрюмыми, словно зашились.
- Вань! – скулил Андрюша, - чё выпить-то?
- Отстань, самому тошно. Водочки бы холодненькой! – отвечал Иван.
     И другальки жмурились, представляя, как ледяной напиток скользит по горлу и проваливается, растворяясь в стенках желудка.
- Слушай, чувак, а давай в Израиль сгоняем! – вдруг вскочил Иван, - помнишь, я тебе рассказывал, что за водкой Учитель советовал к евреям идти. А здесь, где мы евреев возьмём?
- Ты не перегрелся, Ивашка? Какой нахер Израиль? – поморщился Андрюша.
Через час нанятый Космонавтами мотоцикл с самим владельцем прокатной конторы за рулём пылил по пустыне в Израиль, а в коляске и за спиной у водителя тряслись Иван и Андрюша. Переехав через четыре часа границу, они бросились к ближайшей заправке, где на полке в холодильнике увидели заветную (словно для них приготовленную)  литруню Столички.
- Сколько, шеф? – затряслись парни перед заправщиком.
Оглядев с ног до головы ворвавшихся запылённых туристов, продавец, будучи, как и все продавцы (а может, как все бавли, сефарды и ашкенази) хорошим психологом, сопоставил стоимость водки и желание русских и ответил вполоборота:
- Сто долларов.
Мучительные жесты, просьбы, взывания к Моисею, Аврааму и Исааку ни на градус не растопили сердце заправщика, и уже вечером, сидя на причале и попивая водочку, Андрюша мечтательно сказал:
- Если пустыня – это жизнь, мотоцикл – это проводник, продавец – пророк, то тогда получается, водка – и есть Дао! Мы прошли Путь!
Наступала ночь. Завтра предстояло возвращаться на родину.



Хроника сто десятая, о новациях и изобретениях

Каждый член ВЕЛИКа  беспрестанно создает новые изобретения.
Так, Игорёк отработал номер, достойный великого иллюзиониста, под названием «разбивание рюмки открытой ладонью».

Так, Иван разработал концепцию взаимосвязи заработной платы работяги со стоимостью водки и автомобиля в историческом аспекте.
 
Год З/п работяги Цена водки (0,5) З/п в бутылках Цена дешёвого т/с в бут.
1700 1 руб. 1 коп. 100 1000 (телега)
1850 15 руб. 15 коп. 100 1000 (одноколка)
1913 30 руб. 30 коп. 100 1000 (фаэтон)
1914 Введение сухого закона
Смена политического режима
1925 80 руб. 2,3 руб. 35 1000 (экипаж)
1958 600 руб. 18 руб. 33 1000 (Москвич)
1965 75 руб. 2,12 руб. 34 1000 (Запорожец)
1973 100 руб. 2,87 руб. 34 1000 (Запорожец)
1980 140 руб. 4,12 руб. 34 1000 (Запорожец)
1984 200 руб. 6 руб. 33 1000 (Запорожец)
1985 Антиалкогольная реформа
Смена политического режима
2000 7000 руб. 35 руб. 200 1000 (Таврия)
2009 15000 руб. 75 руб. 200 1000 (Таврия)

Так, Валерик запатентовал название ресторана «Вдребезги», главным блюдом которого была бы водка во всех её самых интересных и возможных видах.

Так, Андрюша стал непревзойдённым мастером поделок из водочных пробок – различных корзинок, ведёрок, шлемов и бескозырок, начальный эстимейт которых на аукционах Кристис и Сотбис составляет от одного миллиона евро, от продажи чего Андрюша получает лишь по бутылке «Абсолюта», и то, лишь по случаю празднования Хеллоуина.
Так, Лёвик выявил зависимость качества водки от её цены, придя к выводу, что наличие водки гораздо лучше её отсутствия, а цена при желании выпить не является основным фактором, влияющим на её качество.

Так, Антоша поставил на себе (жертвуя собой во имя Истины) научный эксперимент по определению потребляемого алкоголя в течение долгого периода, который разрушил ошибочно сложившееся мнение о плохой памяти Космонавтов. Результаты и график эксперимента приводятся ниже.
Дата эксперимента: февраль-сентябрь 2004 года
Срок эксперимента: 245 дней
Всего выпито в мл: 126350 мл
Всего выбито в бутылках (0,5): 252,7
Выпито в среднем в день: 520 мл
Всего дней трезвости (250 мл и меньше): 54 дня (22%)
Всего дней пьянства (750 мл и больше): 51 день (21%)
Выпито за дни пьянства: 48450 мл (38,5% от выпитого)
Всего абсолютно трезвых дней: 5 дней (2%)
Выпито в среднем в дни пьянства: 950 мл
 
Так, Алёша стал прообразом для следующего поколения Истинных Космонавтов в плане величайшей святости  и последовательности собственных рассуждений о Дао, войдя своим именем и лицом в Книгу Величайших Бодхисатв Третьего Тысячелетия.

Так, Максон поразил Вселенную, превращая мысли в Ничто, Ничто - в Деньги, а Деньги – в дачи, машины и богатство, перешагнув самых изощрённых иллюзионистов мира.

Так, Никитос нашёл в небесах Ангела Успеха, приворожил Его и заставил жить рядом с ним, а теперь только и делает, что отталкивает своего Ангела, боясь утонуть в падающем с Неба богатстве, и меняет своего Ангела на Ангелов поскромнее – ангелов минуты и, даже, ангелов мгновения.

Так, Сергулян разработал наилучшую систему питания, позволяющую удерживать собственный вес в идеальной для Истинного Космонавта пропорции: В=1хл+0,05л/1лкг, где В – вес спортсмена, л – литр водки, лкг – лишний килограмм после девяноста, что на примере Сергуляна выглядит следующим образом: 135кг= 1л+2,25л=5,25л водки, и именно эта ежедневная доза является оптимальной для его питания и сохранения формы.

Так, Димон подарил миру теорию женитьб, разводов и детей, согласно которой жена – не всегда мать, мать – не всегда жена, ребёнок – не всегда твой, а то, что твоё – не всегда ребёнок, но жениться нужно часто, много и почти всегда, а дети – иногда и сами появляются, даже до женитьбы.

Так, Костик изобрёл новый метод раскуривания косяка через пипетку, что явилось одним из величайших изобретений человечества после создания водородной бомбы и положило начало возникновению нового общественного движения, члены которого стали именовать себя «пипеточниками».

 







 
Дзикё нанигаси Утю Ёппараи
 (в качестве заключения)

Иногда так случается, что на нас обижаются, нас не понимают, наши действия неправильно оценивают, с нами ругаются, нас перестают любить, наконец. Какой-нибудь пустяк, какая-нибудь ерунда – случайно выскочившее слово или фраза, недостаточно доброжелательная интонация, истолкованный превратно поступок, - что угодно может привести к недопониманию, а, в конечном счете, к обиде и охлаждению. Наш мир – настолько сложноустроенная субстанция и имеет такое количество точек соприкосновения и разнообразных связей – как прямых, так и запутанных в клубки, что, совершая любую малую малость, мы даже не подозреваем, как и где это может отозваться и во что выльется.
От этого не застрахован никто, и, поэтому, делая или говоря что-либо, мы чаще всего обречены на то, что кому-то это не понравится, а кого-то разозлит или обидит. Но, только живя вслух, а не про себя, шёпотом, только принимая и озвучивая свои решения, только меняя что-либо в этом мире и в сознании других людей, только творя (ибо когда вслух – это всегда творчество) и не прячась, мы производим волны, и только в этом случае остаемся кем-то непонятыми и забытыми.
Я не уверен, что в конечном счете от этого пострадает только делающий, - я считаю, что в большей мере – это беда тех, кто допустил это, кто сделал первый шаг к охлаждению, кто первым сказал – ты не прав, ты предатель, ты мне не нужен, кто первым не подал руку, не ответил на телефонный звонок, опустил при встрече глаза, соврал, что ему некогда с тобой встретиться, тех, кто принимает лишь тебя одного и не принимает твою родню, не принимает твою жену или любовницу, кому безразличны твои ценности и мысли, твои убеждения и оценки, это беда и тех, кто сказал тебе открыто: «Я тебя разлюбил» или «Ты перестал быть мне интересен».
Это их крест, они сами, не ведая того, взвалили его на себя, отринув вас по той или иной причине, и теперь несут этот крест, не ощущая пока ни его тяжести, ни его сакральности, несут, улыбаясь, болтая, работая, играя с детьми, влюбляясь и заводя новых друзей, считая себя правыми и достойными, не вспоминая про того, кто некогда был им близок, а, быть может, просто радовал их своим присутствием, разговорами, идеями, или того проще – где-то совсем рядом присутствовал в их жизни, ничего не прося взамен, и желая окружающим только хорошего.
Этот крест они будут нести долго, но почувствуют то, что он на плече, только тогда, когда того, кого они отринули и отбросили, уже не будет на этом свете, когда он, без злобы и обиды, с чистой душой покинет этот мир, и отправится в свое последнее путешествие. Вот в этот момент люди и вспомнят того, кого они некогда потеряли, кто жил рядом с ними, и болел за них, и хотел только добра. Вот тогда и поймут, как неправы были тогда по отношению к нему, и как неверно были истолкованы все те слова, интонации или поступки. Почему-то лишь в эти минуты люди способны взглянуть на человека с искренней любовью и заботой, и говорить о нем так, как он этого заслуживал, тогда. И даже если им человек не сделал ни капли хорошего, он заслуживает доброй памяти хотя бы только потому, потому что не причинил им никакого зла и не сказал ни единого дурного слова.
Самое страшное в этой истории то, что ему в эти минуты будет уже всё равно – и что о нем думают, и что о нём говорят. Он прошёл земной путь с чистой совестью, он прошёл его грубо, весомо, громко, но не задев ни одного из живущих, и мечтая только о том, чтобы никого не обременить и не потревожить. Он закончил свою партию. Но закончена ли она у тех, кто не захотел его понять, кто отказался от него? Вот здесь и возникает момент истины.
Что же им мешало сказать ему вчера то, что они хотят сказать сегодня? Да, он не оправдывался, он не доказывал, что прав, когда его прогоняли, он уходил, когда его затыкали, он замолкал, когда его толкали, он падал. Но не потому, что чувствовал вину, и не потому, что был слаб или безразличен. Он кровью собственного сердца на белом полотне судьбы подчёркивал того, кто вычеркнул его из жизни, чтобы в любую секунду, когда его кликнут, позовут, намекнут, сорваться и свернуть для этого человека горы. Он не носил груза обид ни на кого, лишь грустные воспоминания тесно толпились у него в области души.
Теперь это уже не важно – все слишком поздно. Хотя пусть это успокоит людей, пусть напрасные терзания будут выброшены из головы, пусть люди забудут про этот немой укор и про крест, что стал о себе напоминать – ведь то, что о нём вспомнили, уже перекрывает все обиды и непонимания, которые были ему нанесены, ибо ему и нужно то было совсем ничего – позволить быть с ними рядом и верить в то, что он нужен. Цените близких, ведь эта исповедь не первая и не последняя в этом мире.
Цените близких.
 
 


 

СОДЕРЖАНИЕ

Дзэн:ти Утю Ёппараи (предисловие Космонавта)
Дзэн:ти Тэцудзин (предисловие Даоиста)

ДЗЭН:ДАН «ИНЬ» (ЧАСТЬ 1)

Раздел 1. Утю Сэцуё:сю (Космический Синопсис)
- Дзин:буцу (персоналии)
- Аидиа (понятия)
- Котовадзо Дао (пословицы Дао)

Раздел 2. Китэисё Утю Ёппараи «Дзю:Сити Цуканома» (Катехизис Космонавта «17 мгновений»)

Раздел 3. Сэн:такуси дан:ги дэн:раи «Рэкиси Дзикоку Утю:сэн» (Избранные лекции из «Истории отечественной космонавтики»)
Лекция №1 «Космонавты пришли в этот мир, чтобы его спасти»
Лекция №2 «О болезнях и недугах человеческих»
Лекция №3 «О дихотомичности человека и водки»
Лекция №4 «О почитании родителей и детей»
Лекция №5 «О непротивлении злу насилием»
Лекция №6 «О нестяжательстве и не-стремлении»
Лекция №7 «О космической специфике дауншифтинга»
Лекция №8 «Об эстетичности и утилитарности»
Лекция №9 «О жертвенности служения Дао»
Лекция № 10 «Завещание»

КО:ХЭН «ЯН» (ЧАСТЬ 2) в 12 главах

Дзэн:дан (глава 1). Алёша
Хроника 1, о том, как Алёша на истребителе летал
Хроника 2, про то, как Алёша был пиратом
Хроника 3, про то, как Алёша в три горла ел
Хроника 4, про то, как Алёшу на даму стошнило
Хроника 5, о том, как Алёша писал на полицейскую машину
Хроника 6, о том, как Алёша студентам проповедовал
Хроника 7, о том, как Алёша за завтраком скушал Hennesi
Хроника 8, о том, как Алёша сказки рассказывал
Хроника 9, о том, как Алёше навозные сани сломали
Хроника 10, о том, насколько Алёше было плохо после НГ
Хроника 11, о том, как Алёша рок-группу создавал
Хроника 12, о том, как Алёша людей своим балбесом пугал
Хроника 13, о том, как Алёша имена друзьям давал
Хроника 14, о том, что есть Алёша
Хроника 15, о том, как Алёша машину разбил
Хроника 16, о том, как Алёша стресс снимал
Хроника 17, о том, как Алёша в машине ночевал

Сё: футацу (глава 2). Игорёк
Хроника 18, о том, как Игорёк встретился с Ангелом Сна
Хроника 19, о том Игорёк первый раз согнул вилку
Хроника 20, о том, как Игорёк колени стёр
Хроника 21, о том, как Игорёк совершенствовал свой Дар
Хроника 22, о том, как Игорька с магнитофоном сравнили
Хроника 23, о том, как Игорёк с Дулиным целовался
Хроника 24, о том, как Игорёк чуть не остался ночевать у Дулина
Хроника 25, о том, как Игорёк Президенту письмо писал
Хроника 26, о том, как Игорёк хотел катамаран угнать
Хроника 27, о том, как Игорёк море нашёл
Хроника 28, о том, как Игорёк хотел генералом стать
Хроника 29, о том, как Игорёк впервые за границей оказался
Хроника 30, о непредсказуемости и противоречивости Игорька
Хроника 31, о том, как Игорёк познакомился с Дулиным
Хроника 32, о том, как Игорёк провёл новогодние каникулы
Хроника 33, о том, как Игорёк с Антошей в «Свалку» ходили

Сё: миццу (глава 3). Антоша
Хроника 34, о том, как у Антоши из костей вымыло кальций
Хроника 35, о том, как у Антоши язычок распух
Хроника 36, о том, как Антоша чаек кормил
Хроника 37, о том, о чём в детстве мечтал Антоша
Хроника 38, о том, как Антоша любил приврать
Хроника 39, о том, как Антоша долму ел
Хроника 40, о том, как Антоша видел «свет»
Хроника 41, о том, как Игорёк Антошу от Алёши вёз
Хроника 42, о том, как Антоша с друзьями водку в поле искали
Хроника 43, о том, как у Антоши язык стал жёлтым
Хроника 44, о том, как Антоша ходил мусор выбрасывать
Хроника 45, о том, как Антоша слоники сочинял
Хроника 46, об Антоше-затворнике и Алёше-сибарите
Хроника 47, о том, как Антоша к соседу за солью ходил
Хроника 48, о том, как Антоша с Андрюшей в ТЦ встретились
Хроника 49, о том, как Антоша шляпку незнакомке стягивал
Хроника 50, о том, как Антоша и Никитос конкурировали
Хроника 51, о том, как Антоша наблюдал падение башен
Хроника 52, о том, как Антоша на митинге выступал
Хроника 53, о том, как Антоша в бар «Wild West Saloon» ходил
Хроника 54, о том, как Антоша упал на встрече однокурсников

Сё: ёццу (глава 4). Никитос
Хроника 55, о том, как Никитос хотел совершить акт вандализма
Хроника 56, о том, как Никитос «у, бэйба» кричал
Хроника 57, о том, как Никитос учился у Алёши жизни
Хроника 58, о том, как Никитос день рождения праздновал
Хроника 59, о том, как Никитос тубика допрашивал
Хроника 60, о том, как Никитос домой добирался
Хроника 61, о том, как Олежуа и Антоша к Никитосу ездили

Сё: ицуцу (глава 5). Андрюша
Хроника 62, о том, как Андрюша к паркету пупком присосался
Хроника 63, о том, как Андрюша с парнями пообедали
Хроника 64, о том, как Андрюша в туалет в аэропорту ходил
Хроника 65, про Андрюшу, Ивана и Ватсона
Хроника 66, об Андрюше-сэнсэе, бодхисатве 21 века
Хроника 67, о том, как Андрюша упал и катился по лестнице

Сё: муцу (глава 6). Лёвик
Хроника 68, о том, как Лёвику календарь завели
Хроника 69, о том, как Лёвик про звания священников рассуждал
Хроника 70, о том, как Лёвик сапоги в сейф прятал
Хроника 71, о том, как Лёвик перепутал день с ночью
Хроника 72, о том, как Лев победил Волка
Хроника 73,о том, как Лёвик машину выбирал
Хроника 74, о том, как Лёвик рассуждал о нац. идентификации

Сё: нанацу (глава 7). Иван
Хроника 75, о том, как Иван гневил Небеса
Хроника 76, о том, как Иван на мальчишнике у Андрюши погулял
Хроника 77, о том, как Иван в Хорватии потерялся
Хроника 78, о поездке к Андрюше в деревню
Хроника 79, о том, как к Ивану ЗеКоСап приходил

Сё: яццу (глава 8). Костик
Хроника 80, о том, как Костик гриб скушал
Хроника 81, о том, как Костик съел 20 глазированных сырков
Хроника 82, о том, как Костик живот порвал
Хроника 83, о том, как Костик зарок дал не пить целый год
Хроника 84, о том, как Костика менты повязали

Сё: коконоцу (глава 9). Максон
Хроника 85, о том, как жена Максона премии получала
Хроника 86, о том, Максон с Антошей возвращались от Игорька
Хроника 87, о фиолетовых губах Максона
Хроника 88, о том, как Максон подвергся нападению хулиганов
Хроника 89, о том, как Максон пробил себе лоб

Сё: дзю-дзицу (глава 10). Сергулян
Хроника 90, о том, как Сергулян солянку ел
Хроника 91, о том, как Сергулян свою мечту осуществил
Хроника 92, о том, как Сергулян икру лопал
Хроника 93, про Сергуляна, Пня и таджиков

Сё: дзю-дзэн (глава 11). Димон
Хроника 94, о Димоне и туалете на ж/д переезде
Хроника 95, о женитьбах и отступничестве
Хроника 96, про то, как Димон солитёров ел
Хроника 97, о Димоне, Вовчике и общем душе

Сё: дзю:ни (глава 12). Валерик
Хроника 98, о том, как Валерик чуть не лишился девственности
Хроника 99, о плавающих ботинках Валерика
Хроника 100, о Валерике, пледе и сомнениях

СЁ: МИЦЦУ «БЛЯ» (ЧАСТЬ 3)

Сё: дзю:сан (глава 13). Прочие хроники
Хроника 101, об анархии от Алёши и Антоши
Хроника 102, о Людке и тапках
Хроника 103, о том, как Олежуа и Антоша смотрели футбол
Хроника 104, о том, как родилась традиция «обедиков»
Хроника 105, о том, какой была Надежда Александровна
Хроника 106, о стоячках и пьяницах
Хроника 107, о градусном балансе
Хроника 108, о Макароне, перерождении и КосНарПоме
Хроника 109, об Иване, Андрюше и Израиле
Хроника 110, о новациях и изобретениях

Дзикё нанигаси Утю Ёппараи (исповедь одного Космонавта, в качестве заключения)