За селом, там, где свалка и холод,
И заброшенной жизни рванье,
В кроне старого дуба сухого
Гнезда свило себе воронье.
Странный мир, как чужая планета -
Там законы повернуты вспять.
Там все ценности черного цвета
И нельзя ничего поменять.
По утру, только темень растает,
Ночь-старуха сойдет со двора,
В небо черная стая взлетает,
Словно клякса стекает с пера.
Громким криком пугая округу,
Грубо пачкая нежный рассвет,
Долго носится стая по кругу:
Сотни тысяч чернильных комет...
Но, как вечный сюжет аллегорий,
Бытия безответный вопрос,
В этой черной неистовой своре
Появился птенец-альбинос.
Был он первого снега белее
И белей кружевных облаков.
На спине, на крыле и на шее
Не найдете вы грязных следов.
Как теория нам объясняет:
Где-то в генах ломается ось,
И хоть редко, но все же бывает
Белый лев, белый слон, белый лось.
Им в природе живется несладко -
Белый цвет для защиты не гож.
И у родичей злая повадка:
Убивать, кто на них не похож.
Только выжила Белая Птица,
Вопреки уж не знаю чему,
И теперь с черной гвардией мчится
На закате к гнезду своему.
Я за ней наблюдал постоянно:
С кем летает и есть ли жилье.
Много было неясно и странно
В неприкаянной жизни ее.
Ей - последняя очередь к пище,
Да и место - подальше от всех.
Относились как к парии нищей,
Словно мстили за родственный грех.
Но она все сносила привычно,
Не теряя своей чистоты.
И такое в ней было величье,
Столько гордости и красоты!
И в полете - одно загляденье:
Белоснежная тень в темноте!
Как таинственное наважденье,
Фантастический штрих на холсте!
Потому-то ей, бедной, и туго,
Что на всех не похожа она.
И у Белой Вороны в подругах
Одиночество и тишина...
P.S.
Вот бы здесь завершилась баллада.
Многоточие было б - как раз.
Но я знаю и чувствую: надо
Этот грустный закончить рассказ.
Как-то летом, закату внимая,
К единенью с природой стремясь,
Вдруг увидел, как черная стая
В ночь за Белой Вороной гналась.
Мне б ружье! Мне бы, Господи!.. Мне бы...
Но внезапно сдавило нутро:
Из кровавого темного неба
Белым снегом летело перо...
Июль 2006