З А Г А Д О Ч Н Ы Е Л Ы Ж Н И К И ( быль)
Много лет тому назад я ездил на работу в маленький городок, который, однако, на картах значился как крупный железнодорожный узел. Добираться туда приходилось на перекладных. Сначала автобусом, а потом на электричке и ещё пешком от станции до места работы. Времена были смутные, автобусы то ломались на полдороги, то их вообще отменяли. Тогда я решил не рисковать и ходить до электрички пешком. Расстояние до конечной остановки поезда от моего дома составляло километра три. Вставать приходилось очень рано и идти через спящий город, через заросшие кустарником пустоши, вдоль заброшенной узкоколейки и еще с километр вдоль шоссе. Последний участок – собственно шоссе, идущее параллельно железной дороге с широкой колеей, – был обычно пустынным ранним утром.
Вот и в то раннее зимнее утро, как и положено, было темно, шел крупный неряшливый снег с мелкой моросью, который тут же, едва достигнув земли, превращался в слякоть. Я уже прошел через весь город и вышел на окраину, где начинались огороды. Впереди маячила фигура случайного попутчика, такого же как и я, бедолаги, бредущего «через тернии к звёздам». Возможно даже, что он, как и я, работал на железке.
Мы прошли пустошь по тропинке, которая едва угадывалась в темноте, не удаляясь, но и не приближаясь друг к другу. Неважно, впрочем, важно, что к шоссе мы вышли, почти сравнявшись друг с другом. Дальше мы пошли, как и положено, по левой стороне дороги с небольшим отрывом. Шоссе в этот час было пустынным и непривычно тихим, днём обычно хотя бы звук одиночной далёкой машины не давал тишине установится. Снег шел порывами и ложился на асфальт, почти не тая, плотным слоем. Свет фонарей с трудом пробивался сквозь снежную кисею. Лес спал, покрытый мраком. Не совсем привычная тишина для городского жителя.
Но нам было не до этого, мы торопились, боялись опоздать на электричку. То, что кроме нас, в радиусе километра не было ни одной живой души, нас не смущало. Ну вот, впереди уже можно было разглядеть ж.д. переезд – тупиковую ветку, пересекающую шоссе и ведущую к пункту приёма металлолома. И тут время для нас как будто остановилось. Через пелену падающего снега, подсвеченного оранжевым светом дорожных фонарей, мы с попутчиком увидели... Как шоссе, возле переезда, пересекает цепочка людей. Мирная, казалось бы, на взгляд постороннего наблюдателя, картинка заставила нас внезапно остановиться. Настолько нелепым и абсурдным было их присутствие здесь, именно в это время и в этом месте. Одеты они были – ну как фронтовые разведчики-лыжники времён второй мировой. Не знаю почему, но именно эта ассоциация впечаталась мне в память, ведь я родился после войны. Однако ни лыж, ни вещмешков, ни оружия у них не имелось, только мешковатые белые костюмы, скрадывающие движения. Костюмы как маскировочная одежда и полное отсутствие каких-либо звуков. Они без спешки пересекали шоссе, как будто знали: никто их не видит и никогда не увидит.
Опасность исходила от этих людей, как радиация. Мы моментально прикинули, сколько метров нас отделяет от незнакомцев: недалеко, но и не близко. И инстинктивно попятились, готовые сорваться и убежать. В спасительную тьму, туда по тропинке вдоль узкоколейки, где нет фонарей, асфальта и пугающих открытий. На той стороне, похоже, заметили нас, один из лыжников отделился от цепочки и, развернувшись к нам, прикидывал, что с нами делать.
"Вот сейчас достанет автомат, даст короткую очередь, и тю-тю..." – промелькнуло у меня в голове. Мы с попутчиком, не сговариваясь, как по команде посмотрели друг на друга, стремясь навсегда запомнить чужое лицо. Внешность у него оказалась самая обыкновенная: нос картошкой, усы вроде, подбородок с едва намеченной ямкой. И глаза - глаза мертвеца.
А ведь это ОН смотрит на меня его глазами – ЛЫЖНИК! – ужаснулся я неожиданному открытию. Наверное, такой же эффект присутствия испытал от моего взгляда и мой попутчик.
Ужас накрыл нас с головой, первобытный, всепоглощающий, не дающий ни одной возможности для мысли. На ватных ногах мы развернулись, чтобы бежать без оглядки. Но какими-то остатками воли решили посмотреть назад, чтобы оценить ситуацию. И увидели, что «лыжники» скрылись в противоположной от дороги стороне в полосе леса. Последним исчез на наших глазах замыкающий, как растворился в пелене падающего снега. Мы перевели дух, время опять потекло по привычному руслу.
Послышалось завывание автобусного движка. Мы посторонились, сойдя на обочину, огромная туша автобуса пронеслась мимо нас, светясь сквозь запотевшие стекла тёплым нутром и шелестя шинами. На асфальте, покрытом снегом, остались две широкие колеи, первые за это утро, пока первые. Именно проезд автобуса вернул нас к привычной жизни. Мы рванулись к переезду, боясь опоздать на электричку. Пробегая мимо злополучного места, мы не сговариваясь бросили торопливый взгляд сначала на одну сторону обочины, потом на другую. Словно запоминая на всю жизнь глубокие следы в сугробе, ведущие из леса и исчезающие в лесу. Как будто прошел человек с очень длинными ногами (не показалось! –решили мы).
Дальше с разбегу взлетели по лестнице на платформу. Трусцой вдоль состава, выискивая самый тёплый вагон. Плюхнулись на жёсткое дерматиновое сиденье, нагретое печкой, он в один конец вагона, я в другой. Электричка плавно тронулась, мы привычно застыли в сонном оцепенении, с трудом переваривая увиденное. Каждый по-своему, но я уверен, почти одинаково. Я и он ходили по этому маршруту миллион раз и не один год, в любую погоду, но в одно и тоже время суток. Маршрутом, который был знаком нам до мелочей, я уверен, что он или я способны пройти его с закрытыми глазами.
Маршрут длинной в три километра, и никогда он не внушал нам чувства опасности. Лес вдоль шоссе был изучен нами ещё мальчишками. Лес, в котором мы в детстве собирали грибы, который был изрезан фронтовыми дорогами. Дороги эти вели «в никуда» и, странное дело, практически не зарастали. Одной стороной лес примыкал к «Невскому пятачку» – самой страшной мясорубке Ленинградского фронта. Другой стороной от шоссе лес уходил к «Синявинским высотам» – не менее страшным по количеству людских потерь в войне с немцами.
Кто были эти загадочные «лыжники», мы так и не узнали. Да честно говоря, и не стремились узнать, уж больно пугающее воспоминанье оказалось. Попутчика я больше не видел, поскольку уволился с железки и нашел другую работу в Питере.
К О Н Е Ц Ст. - Петербург ( Богданов И.В. -19.о5.11.)