В июле 2003 года Евгений Люлин, на ту пору председатель областного законодательного собрания и секретарь Нижегородского регионального отделения партии Единая Россия предложил мне поработать в областном партийном штабе по выборам в Государственную думу. Тогда я еще числился безбилетным членом Союза правых сил. Потому что заявление в этот крикливый колхоз я подал сразу, как только он образовался, но годы шли, а никакой работы ни в области, ни в Нижнем Союзом не велось, членского билета тоже никто мне не давал. Единственное, где ощущалось присутствие в партии так это в домашнем почтовом ящике. Пару раз в месяц я выгребал оттуда газетку «Правое дело». Читать в ней было нечего, потому что полосы в основном были заняты скучнейшим философствованием члена политсовета партии Кара-Мурзы. И почти ни слова о каких-либо делах Союза в центре и на местах. Еще несколько раз отрывал от повседневных забот лидер местного отделения партии, действующий депутат Госдумы Алексей Лихачев. Он собирал нас, нескольких политологов и политобозревателей «для оценки ситуации в области». Леше понравилось торчать в Думе третьего созыва, и он зондировал обстановку на следующие выборы. Это тоже было чистое «бла-бла», которое после трех, кажется, собраний мне надоело. А когда я пропустил следующее, получил выговор от Лихачева за бездействие на благо партии.
Что там делал сам Алексей, мне сказать трудно, но на выборах в Думу четвертого созыва, очевидно по просьбе Сергея Кириенко, а может быть Евгения Люлина – как никак однокашники по комсомолу - его негласно поддерживал штаб Единой России. И мы немало потрудились, чтобы снять из списка кандидатов, заявившихся по его округу, действующего члена ЕР. Тот уже успел отпечатать крупную партию агитационных календариков. Изделие получилось оригинальное: лицевая сторона – точная копия членского билета партии с портретом владельца, ну, а обратная – с месяцами и числами. Ни дать ни взять партийный билет, только с лозунгом: «Голосуйте за нашего кандидата». Мужик уже потратился на типографский заказ, а мы его принудили сняться с гонки. Сняли мы и еще одного кандидата. Он тоже заявился в качестве одномандатника по Семеновскому избирательному округу, уже успел там кое-что сделать для районов округа. А к нам вдруг поступило распоряжение руководства Единой России: Султанова заменить Хинштейном. Эта операция прошла быстро, ибо предприниматель, работающий с нефтепродуктами, не сопротивлялся решению партийных да и региональных властей. А Хинштейн сразу набрал обороты по оказанию помощи местным предприятиям: выбивал для них государственные заказы, субсидии по кредитам, благо имел всяческие связи в Москве. Он стал нравиться районным начальникам своими возможностями, а они в глубинках вершат всеми делами. Да и областной штаб Единой России помогал этому посланцу партии. Я, например, тоже выезжал в Семеновский район на праздник работников сельского хозяйства и схлестывался там с действующим депутатом Госдумы, кандидатом от Аграрной партии Николаем Костериным. Мы были с ним знакомы по предыдущим выборам, когда с помощью Ивана Склярова и митрополита Нижегородского Николая он увел мандат у Сергея Воронова, на которого работали мы со Спицыным.
История тогда была интересная. Сергей, бывший вице-президент могучей «Транснефти», а до того еще и посидевший в кресле нижегородского вице-губернатора, слушался нас мало, агитацию вел шире, чем мы ему предлагали: устраивал в районах концерты звезд и звездочек российской эстрады, организовывал конкурсы местных красавиц. Словом, работал на молодежь, поскольку и сам был немногим за тридцать и имел опыт организации всевозможных тусовок: когда-то начинал карьеру в райкоме комсомола. И вот незадолго до дня выборов он затеял собрать в центре города Семенова слет жителей округа и сжечь в их присутствии чучело Ивана Склярова. Голову для куклы заказал в мастерской, где готовили героев одноименной телепередачи. Получилась ну очень похожей на оригинал! Место для сожжения приготовили в самом центре Красной площади Семенова, народу собрали достаточно, для выступающих построили помост с микрофоном, чтобы слышно было на весь город. Все это Воронов делал без нас, как, впрочем, мы только позже узнали, что он строит на берегу озера Светлояр рубленую церковь. Такая активность и трата средств отлично работали на Сергея, и по всем нашим замерам общественного мнения до сожжения чучела он шел далеко впереди конкурентов. А с куклой Ивана Склярова Сергей прогадал. Надо было знать вотчину заволжского старообрядчества, каковой издревле считался град Семенов. Местный народ охотно послушал выступления двух артистов, говоривших от имени учительства и врачей, а когда куклу вздыбили на кол и облили бензином, стал разбегаться с площади. Люди увидели в этом действе казнь их святочтимого Аввакума, претерпевшего мученическую смерть за всех исповедников «древлего благочестия». К тому же оскорбленный Скляров велел митрополиту отслужить специальные молебны, и бедный владыка Николай постарался распорядиться с этим, хотя еще пару недель назад воздавал Сергею хвалу за строительство храма на Светлояре.
И еще одна деталь, которую мы со Спицыным не успели «отбить» в ветхозаветных краях северного Заволжья. Выборы в тот год состоялись в день Николы угодника. А главного соперника Воронова звали Николаем, и буквально накануне у него сгорел в машине сын. Сердобольный избиратель и полил елея на больную душу Костерина.
Что я мог на крестьянском празднике противопоставить такому сопернику? Я набрал достаточно цифр и фактов, показывающих пренебрежение государства к российскому крестьянству, говорил, что кормилец страны имеет моральное право на защиту со стороны Государственной думы, и самое бы верное сельскому люду поддержать на выборах Аграрную партию России. Но беда-то в том, что расклад сил по стране таков, что она не наберет достаточного числа голосов, и сельский житель опять останется один на один со своими проблемами, если не поручит их решение самой сильной партии. Поэтому голосовать надо за список Единой России и ее кандидатов в одномандатных округах. В вашем случае – за Александра Хинштейна.
В штабе ЕР меня поначалу поставили руководить отделом СМИ. Но я до того запутался в сметах и договорах с газетами и телеканалами, что стал нервничать и вскипать по любому поводу. А поводы возникали один за другим. Потому что, кроме того, мой отдел должен был готовить выступления приезжим кандидатам из территориального списка партии, где числился едва ли ни десяток федеральных имен. Я представления не имел о многих из них, а девчонки из исполкома Нижегородского отделения ЕР и пресс-секретарь областного министра строительства и ЖКХ Валерия Лимаренко, назначенного начальником штаба, мало, чем могли помочь. Разве что подсказать номера чьих-то телефонов. То есть отдел получался не дееспособным. И это при моих-то амбициях! И я заявил об уходе из штаба:
- Я не Гай Юлий Цезарь, делать одновременно десять дел не могу.
. Лимаренко ответил, что незаменимых у нас нет, но Евгений Люлин его поправил:
- Человек должен заниматься тем, к чему он призван. Сочинять сметы может любой другой, а писать убедительные тексты – только Ионов.
Евгений Иванович читал меня не только в газетах. Когда собирался на съезд Единой России и хотел там выступить, попросил подготовить ему текст по проблемам села. Я написал выступление на шесть минут. Вечером принес в кабинет. Намотавшийся где-то за день и страшно уставший, Люлин читал его, вертя перед собой снятые с руки часы. Потом отложил текст, нажал клавишу переговорного устройства, попросил секретаря принести пару рюмок водки, еще что-нибудь к ним и сказал:
- Спасибо, Борисыч. Никто и никогда не писал мне таких коротких и убедительных текстов.
И меня вернули в штаб, опустив в должности до главного специалиста аналитического отдела. В задачу входило только написание текстов. Зато и написал я их не одну сотню. И это были не только статьи для областных и районных газет. Отлично организовавший работу штаба Лимаренко хотел, чтобы ЕР обратилась отдельно к каждой категории избирателей – ветеранам и молодежи, военным и защитникам правопорядка, к труженикам промышленности и села, к работникам здравоохранения и образования. Центральный штаб партии не выпустил столько воззваний. Не упоминались некоторые категории населения и в предвыборных манифесте и платформе Единой России. Не находя в ее документах каких либо обязательств перед этими категориями избирателей, приходилось исходить из логики ее обещаний добиваться улучшения качества жизни всех граждан России. Кроме того, пришлось сочинить проникновенные письма к доверенным лицам и членам партии – к одним, чтобы они прониклись благородством намерений и задач ЕР, к другим, чтобы материально поддержали партию во время выборов.
Все, что писал, громко зачитывалось на еженедельных общих собраниях штаба и, по правде скажу, давненько я не слышал столько аплодисментов в свой адрес. Это тешило самолюбие. И побуждало откликаться даже на постоянные просьбы написать кому-то от имени штаба ЕР поздравление с юбилеем или каким-то успехом. Письма элегантно оформлялись дизайнером, печатались на цветном принтере на отличной фотобумаге, снабжались подписями Люлина и Лимаренко, вставлялись в рамку, и я встречал их потом на почетном месте многих кабинетов.
Припоминается и еще одно событие. В Нижний для встречи с избирателями должен был приехать один из заметных деятелей партии и Государственной думы третьего созыва Константин Косачев. Штаб запланировал ему выступление перед собранием инвалидов города. Из Москвы последовал звонок:
- Вы что там с ума посходили? Косачев - международник, что он знает об инвалидах?
Лимаренко парировал:
- А что, Константин в МИД баллотируется или в Государственную думу? Или прикажете нам убрать инвалидов из списков избирателей?
- Но он же ничего о них не знает…
- Подскажем.
И, естественно, мне было велено написать текст выступления. А я ничего не знал о Косачеве – молодой он или старый, нервный или спокойный.
- Импозантный молодой мужчина в красивых очках,- сообщила Ольга Щетинина, отвечающая в штабе за связи с общественностью. Это, конечно, была исчерпывающая характеристика! Да и бог-то с ней! Важно, что он скажет избирателям, а это уже целиком зависит от меня. Начал искать в Нижнем инвалидов, знающих их проблемы. Нашел, послушал, проникся, аж сердце защемило. И вынес всю боль на бумагу, попутно вспомнил, что говорил Путин на встрече с организациями инвалидов, сказал, что могла бы и должна сделать Государственная дума, чтобы облегчить участь этих людей. Текст получился компактный и резкий – не для «импозантного мужчины в красивых очках». Но послал его Косачеву электронной почтой – авось проглотит.
Позвонил помощник Константина:
- Подтверждаем участие во встрече.
А пару дней спустя в штаб приехал и сам Косачев. Заглянул в нашу комнату, поблагодарил за текст:
- Спасибо, выручили. Толковое получилось выступление.
А дальше вышло так, что я стал главным выступающим от имени Нижегородского отделения партии на местном телевидении и ее защитником от публичных нападок левых и правых ораторов. Здорово помогал в этом Саша Хинштейн. Интересная у нас получилась пара. Я – пожилой, но горячий, он молодой, но рассудительный. А вместе – весьма убедительные говоруны.
Выборы мы выиграли с огромным преимуществом и партийным списком, и в одномандатных округах, кроме Автозаводского. Там нашим кандидатом была молодая дама, владелица молодежного клуба, в штабе он появлялась редко, помощи не просила, и мы практически не работали на нее.
В ночь после выборов в большом кабинете министра строительства и ЖКХ закатили банкет. Валерий Лимаренко, Евгений Люлин сказали всем большое спасибо за работу, обеспечившую успех, меня наградили отдельно: вручили коробку с дорогой авторучкой Waterman с логотипом ЕР, назвав это призом «Золотое перо».
Отпуск, который я брал за свой счет в «Бирже», закончился. После суматошной работы в штабе размеренная жизнь в еженедельнике показалась пресной. Естественно, повысилась и самооценка. Ушел из второго еженедельника, где вел Интернет-обзоры автомобильной тематики. Не понравилось, что редактор, по сути, приватизировал полосы газеты, отставляя материалы других авторов. Но ведь он-то еще получал оклад редактора и премии, а мы, обозреватели, сидели только «на подножном корме». Тихо сказал Лапырину, что больше не пишу для «Автошки» и перестал являться туда на планерки.
Пришел день зарплаты и, расписавшись в ведомости, я понял, что дальнейшая работа в «Бирже» не для «Золотого пера». Написал заявление: «Поскольку сложившаяся в «Бирже» система оплаты труда оскорбляет мое профессиональное достоинство, прошу освободить от обязанностей обозревателя». После летучки Лапырин попросил остаться.
- Ты это серьезно?
- Более чем.
- И что ты хочешь?
- Уйти.
- Куда?
- Думаю, не заваляюсь.
- Ну, мы тоже не пропадем.
- Успехов!- И я ушел домой с осознанием, что иначе не мог поступить. Но настроение было поганое. Тяжко все-таки сознавать, что ты легко заменим. Как запчасть в механизме – работал-работал, а чуть забарахлил – и выкинули.
Утром следующего дня позвонил Лапырин:
- Извини, вчера погорячился. Я все понял и исправил. Может, вернешься?
- Нет, Володя. Спасибо. Живите без меня. (Продолжение следует).