Александр ГЕРАСИМОВ
ИСКУССТВО ПОЕДАНИЯ СЕЛЬДИ
Всякий, считающий себя истинным dutchman’ом*, в совершенстве владеет умением, запрокинув голову, наподобие пеликана, угощаться свежепосоленным филеем сельди. Рыбу следует держать за хвост.
Селедка для жителей Нидерландов – не просто рыба. Это предмет поклонения,
символ и фетиш. В ее честь пишутся торжественные гимны, слагаются стихи и поэмы, ей посвящаются фестивали и праздничные шествия, ей салютуют из древних пушек и другого огнестрельного антиквариата. В день поклонения сельди из отполированных временем дедовских сундуков голландцы добывают старый черный бархат и шелк, кружевные воротники, крепкие кожаные башмаки и шляпы с серебряными пряжками.
Утром второй субботы июня к причалам городка Схевенинген спешат рыбацкие суда. Селедочный флот Ее Величества Беатрикс, королевы Оранской, соревнуется за честь выставить на аукцион первый бочонок новой селедки. Деньги от продажи пойдут на благотворительность, а сам бочонок, в котором помещается около трех с небольшим ведерок знаменитой на весь мир селедки, презентуют королеве.
***
- Чего делаешь?
- *** валяю да к стене приставляю.
- Ясно. Петра не возвращалась?
- Ты у меня спрашиваешь?
- Ну?
- Роги гну!..
Отрывочно он помнил:
На кой-то хрен (сроду не бывал), по звонку приехавшего из Хабаровска Алексея Тертышного (бля! старичок! сколько лет сколько зим! Милка Ерохина телефон твой случайно нашла в старой книжке! во, здорово! а я специально к юбилею «Болонки» сообразил вырваться) поперся на встречу выпускников. Потом – насильно, чуть не с дракой, влитая в рот рюмка какого-то невероятно ценного для здоровья, сибирского (дико полезная! на медвежьих ушках и женьшене! от всех болезней! даже рак не устоит! бля буду! на себе проверял!) самогона. Затем… Две недели беспробудного пьянства… Какие-то чужие, фиолетовые с серебряными траурными цветками, засаленные у лежанки стены… Сладко-душные мяса, небритые подмышки и утробный храп лежащей рядом голой дородной тетки… Вялая попытка побега из фиолетового притона… Снова тяжкое, переворачивающее все вокруг вверх тормашками, похмелье… Другие (салатные, в бледно-розовых букетах) обои… Потом… Он ее ударил. Сроду за ним такого не водилось. Дрался, конечно. Случалось. С мужиками. За правое дело. Да только в юности все это было. А нынче…
Петра отперла дверь и не отошла в сторону, как прежде бывало. А стояла, сложив руки на округлившемся недавно животе, и смотрела на него… с презрительной укоризной. С брезгливостью даже, как ему показалось. И ему вдруг, словно вожжа под хвост:
- Ну?!.. Что выставилась, будто в первый раз видишь?.. Не хорош?!
-…Да нет… Наоборот… Даже слишком… хорош… (а сама стоит, не двигается)
- Ах так?! Не нравлюсь?! (и – хлесть ее по физиономии!.. и упал… и темнота…)
***
Во время Третьего крестового похода сын Фридриха Одноглазого, рыжебородый пройдоха и плут, умница, великолепный рыцарь, жадный до опасных походов и предприятий, император Священной Римской империи, король германцев Фридрих I, за цвет бороды названный Барбароссою, утонул при переправе через быструю речку Селиф по пути в Святую землю. Фридрих вел свое войско через территорию Византийской империи по суше. Его союзники, французские и английские крестоносцы добирались в Палестину морским путем. Без особых приключений миновав Венгрию, Сербию и Болгарию, летом 1189 года воины Креста вступили в Византию…
***
- Привет.
- Здорово, коли не шутишь. Чего звонишь?
- Ты что такой хмурый?
- А есть повод для веселья?
- Петра не появлялась?
- Что вы все заладили: «Петра, Петра»? Будто бы без Петры и мир перевернулся!
- Да не сердись, старик. Просто интересуюсь. В порядке, так сказать, дружеского участия.
- Поинтересовался?
- Ну?
- И пошел бы ты в… к монахам! Петру ему, понимаешь, подавай!..
***
Петру он встретил в Амстердаме, на симпозиуме европейских художников и искусствоведов. Времечко было аховое – конец века, переворот сознания, подсчет потерь и новоприобретений. Пала Берлинская стена. Встречу, во искупление прошлых военных грехов, организовали до предела задолбанные прогрессивной мировой общественностью, совестливые немцы. Западно-европейские мастера кисти и художественной мысли поначалу держались несколько чопорно и пили исключительно дешевое красное рейнское вино. Для русских специально привезли с дюжину коробок водки «Tsar» и ящик посевовских Библий. Скоро дистанция между участниками съезда была нивелирована, европейцы перестали выпендриваться, и художники, объединив усилия, до поры пили водку в гостеприимном Мюнхене, а затем плавно переместились в более терпимую до креативных безобразий, добавившую в атмосферу симпозиума тонкий аромат конопли, столицу Нидерландов. На фоне локального мордобития, а после того, всеобщего братания появился призрак большой рыжей «белочки». Некоторых участников международного форума уже госпитализировали. Держались самые стойкие бойцы художественно-алкогольного фронта.
Петра переводила сразу с пяти или шести языков. Потом выяснилось, что всего она знает их штук пятнадцать. Высокая медноволосая красавица сразу ранила его прямо в сердце. Правда, по симптоматике болей, для амуровой стрелы больше подходила печень. Доступность голландок – притча во языцех. Однако, дочери Нидерландов на поверку оказались такими же, как и все их товарки в мире – целомудренными, мечтающими о большой чистой любви, выгодном удачном замужестве и выводке детишек. Полезший к хорошенькой переводчице с грязными намерениями, подвыпивший бельгийский живописец Валтер де Вудре тут же схлопотал по пьяной своей харе, да так основательно, что на следующий за этим днем предпочел отсидеться в гостинице. Петра же, как ни в чем не бывало, продолжала наводить легкие словесные переправы через языковые пропасти, лежавшие между участниками семинара.
***
Щедрый и справедливый государь, добрый и твердый в вере христианин, Фридрих Швабский Барбаросса, взошел на германский престол вскоре после смерти своего отца Фридриха II Одноглазого. Бывший императором его дядя, Конрад III, вернувшись из Второго Крестового похода, тяжко заболел и рекомендовал, показавшего себя изрядным храбрецом и умницей, племянника на престол.
Властолюбивый и жесткий, молодой и физически крепкий, Барбаросса, сразу дал понять, что ворам, интриганам, жуликам и мздоимцам спуску от него не будет. За что бы не брался рыжебородый король, все ему удавалось. Он был истинным рыцарем, радетелем и хранителем вековых традиций. При нем германское рыцарство укрепилось и стало примером для подражания. Главной своей задачей Фридрих считал возрождение и укрепление империи Карла Великого. Для того им была создана, едва ли не самая мощная и многочисленная из европейских, армия.
В 1155 году от рождества Христова Фридрих I стал императором Священной Римской империи…
***
- Вот объясни ты мне, друг ситный, по-совести, отчего это так происходит – когда у тебя и без того все в порядке, в мире царит всеобщая красота и гармония. Небо, как девичьи трусики, чистенькое и голубенькое, и пахнет, эдак,.. мылом земляничным; птички там поют разнообразные на всякие голоса; травка, понимаешь, кругом шелковистая, цвета «изумруд»; кустики собаками не тронутые; цветки благоухают так, что голова кругом идет; барышни все, как одна, в коротких шелковых платьицах с открытым донельзя корсажем и юбочкой, эдак вот, развевающейся, что все под ней видно нежно интимно скрытое; пенсионеры на скамейках на красного командарма, товарища Буденного, похожие в шахматы сражаются – рядышком с ними внуки, бутузы розовощекие в песке копаются… В общем мир и благорастворение в воздусях. Зачем мне, скажи на милость, все вот это, когда у меня и так все хорошо?.. Но стоит только чему-нибудь пойти не так – всё разом обваливается и прекращается невозможная эта красота и совершенство. Выходишь на улицу – и вместо манны небесной гондоны на голову сыплются. И зонтик, как назло, дома забыл…
- Ты лучше вот что скажи – как же это тебя угораздило, брат, узелок-то развязать? Ведь не пил же столько времени?
- Да хрен его знает, старик. Алкоголизм – самая ужасная загадка нашего века. Вроде пьешь, как человек, литрами, и всё тебе нипочем. Потом вдруг включается какой-то дьявольский механизм – и ты уже на краю доски…
- Так не пей!
- В том-то, старичок, и штука! Стоит расслабиться, поверить, что ты наверху эволюционной пирамиды и, сам черт тебе не брат, как получаешь по сусалам. Я в завязке строгой почитай лет восемь был. С тех пор, как пообещал Петре – больше ни капли…
***
В тот год все молодые голландки ходили с распущенными по плечам «химическими» кудрями. Длиннющие, крепкобедрые, в обтягивающих попки джинсах и жоржетовых, на нагой груди (так чтобы непременно торчал острый сосок), с расширенными плечами кофточках, подобные диковинным цветкам, каких не счесть было в их плоской, как стол, насыпанной из корзин стране, волнующим «модельным» шагом мерили они амстердамские мостовые, всем своим видом утверждая примат естества над духом.
Петрины волосы вились от природы. Она совершенно походила на поразившую в свое время режиссера Андрея Тарковского нечеловеческой красоты итальянскую диву Домициану Джиордано. Тот же невинный ангельский взор, такая же спутанная рыжая грива волос, высоченный рост, узкая талия и волнующаяся под блузкою, роскошная грудь. Петра не признавала косметики и только слегка подчеркивала свой природный аромат какими-то еле уловимыми, тонкими свежими духами…
***
В марте 1188 года на съезде в Майнце Барбаросса торжественно принял крест и стал готовиться к третьему крестовому походу. Памятуя о неудачах прежнего похода, Фридрих приуготавливался к новому предприятию с большим тщанием.
В Византии начались проблемы с греками. После нескольких демаршей императора Исаака II Ангела, Фридрих не на шутку рассерчал и повел армию на Константинополь. Поняв серьезность намерений Барбароссы, после взятия крестоносцами Андрианополя, византийский император смирился, снабдил немцев фуражом и пообещал переправить их через Босфор. Поход через Малую Азию был очень труден.
10 июня 1190 года германское войско, сопровождаемое проводниками-армянами, подошло к реке Селиф. При переправе император не смог справиться со своим конем, тот испугался, оступился и опрокинулся на спину. Фридрих упал в воду и захлебнулся. Когда императора вытащили из воды, он уже не дышал.
На самом деле подпруга седла императорского коня была кем-то подрезана. Плавать Барбаросса не умел. Да и какое там плавание, когда на тебе без малого два пуда железа…
***
- Привет, старичок.
- Ну?
- Что – «ну»?
- А что – «привет»?
- Всё бухаешь?
- Не то слово.
- Нравится?
- Не очень.
- Извини, конечно, но я в толк никак не возьму – как можно было такую бабу просрать?!
- И очень даже просто. Я, конечно, понимаю, что вы все, друзья мои, в нее влюблены, и смерти моей желаете. Так и берите ее себе с потрохами. Чего вы от меня-то хотите?!
- Дурак ты, Саша Никифоров, и уши у тебя холодные. Тебе, дураку, добра желают, а ты выделываешься, словно вошь на гребешке. Затыкай пьянствовать! Знаешь ведь, что кроме тебя самого никто тебе не поможет. Я там Светку послал с капельницами. Так ты это… замок-то отопри. Она в прошлый раз битых два часа у двери колотилась.
***
Александр Никифоров. 19… года рождения. Живописец, график, инсталлятор. Член Союза художников России. Член Международной Ассоциации художников и искусствоведов. Почетный член Мюнхенской Академии изящных искусств и Королевских Академий художеств Мадрида и Барселоны. Член попечительского совета Академии Современного Городского Искусства. И прочая, и прочая…
В данный момент действительный и почетный член всевозможных академий и ассоциаций, в чем его мать родила, сидел в углу своей роскошной мастерской и тихонечко подвывал, глядя на только что выплеснутый на каменный пол последний стакан отвратительного пойла, дьявольского изобретения братьев Чивас, «Royal Salute The Hundred Cask Selection Release №2». Уникальный самогон он приобрел в Москве за бешенные деньги, случайно завернув на очередной благотворительный аукцион в пользу... в пользу кого, сейчас уже и не упомнить. Благородный алкоголь растекся по антикварным, отполированным ногами венецианских граждан, гранитным плитам ароматной солодовой лужицей и, подогреваемый теплым полом, подсыхал на глазах.
- Всё! – трясясь и расцарапывая лицо нестриженными месяц ногтями, заявил он висящему в ванной комнате зеркалу, – Завязываю с пьянством и становлюсь на твердые рельсы пути исправления…
***
По фольклорному преданию Барбаросса не умер, а заснул вечным сном в пещере под горой Киффхаузер, что в Тюрингии. Фридрих спит, а борода его продолжает расти. Рассказывают, что внутри горы, в глубине хрустальной пещеры, на троне из слоновой кости сидит заколдованный Барбаросса. Рыжая борода императора дважды обвила мраморный стол, но люди дожидаются, когда она обовьется в третий раз. Как только золотые волоски проделают назначенный путь, зацветет сухое грушевое дерево на соседнем с горой поле, владыка проснется и разбудит свое спящее войско. Здесь же на равнине Вальзер произойдет сражение, после которого наступят прекрасные времена, напоминающие о легендарном золотом веке.
***
Вот, всегда так – одним всё, а другим ни шиша и дырка от бублика. Одни живут в Швейцарии, Дании или в какой-нибудь там, Исландии. И занимаются сохранением популяции полярной крачки, собиранием эмалированных старинных домовых номеров и коровьих колокольчиков. Другим достается более беспокойное место для жизни. Россия, например.
***
- Привет!
- Привет-привет. Что веселый такой? В лотерею выиграл?
- Какая там, брат лотерея?! Петра вернулась!!!
- Оппаньки! Поздравляю! Дуракам везет.
- Завидуешь.
- Честно признаться – по-черному. Она все-таки из тех женщин, из-за которых дуэли и войны троянские происходят. Сам посуди – богиня!.. и ты… В одну телегу впрячь не можно, сказал поэт…
- Мудак твой поэт, каких мало!
- Это, между прочим, Александр Сергеевич Пушкин сказал… в 1829 году…
- Ну, это когда-а было. А теперь, брат, нанотехнологии и робототехника.
- Ладно. Чего звонил-то?
- Венчаемся мы с Петрой. В Николе «морском». В субботу в одиннадцать тридцать утра. Ты – свидетель.
- Чё так рано?
- Бог его знает. У них там всё по расписанию. В порядке, так сказать, живой очереди, но, по предварительной записи.
- Бред.
- Вот и я говорю, бред. А Петре нравится. Она там и в православие крестилась.
- Ладно.
***
Пес его знает, как женщина узнает, что мужик завязал. Только на третий день после «завязки», когда он бледнее полотна лежал на любимом кожаном диване и, с тоской глядя на бирюзовый пластмассовый тазик, отпивался слабогазированной минеральной водичкой, входная дверь отворилась и Петра, на ходу разговаривая по телефону и сбрасывая босоножки, не глядя на страдающего Никифорова, прошла на кухню. Через минуту оттуда раздалось угрожающее, переходящее в свист, гудение водопроводного крана, хлопанье крышки мусорного бачка и стук моющейся посуды.
- Знаешь что, господин Никифоров? – сказала ему Петра, - Я, должно быть совсем сумасшедшая. Как все ваши русские бабы. Ты, конечно, гений. Но, сам посуди – кому ты такой проблемный нужен? Ни денег с тебя, ни спокойствия, ни уверенности в завтрашнем дне. В общем, всего того, к чему стремятся западные женщины. Одна нервотрепка и седые волосы раньше срока. Какая еще дура стала бы от тебя рожать?..
Умытый и причесанный на пробор Никифоров поглощал, с исключительной любовью к продукту приготовленную, котлету де-воляй с панированными в сухарях соцветиями цветной капусты и зеленым, с подогретым сливочным маслом, горошком, и запивал это дело вишневым компотом. Он был вполне счастлив. Петра вернулась с условием, что он, Никифоров, даст клятву перед Богом, что пить больше не будет никогда в жизни. Потому, что ребеночка родить она согласна только в светлое будущее. С гарантией от производителя. И вообще. Нужно обвенчаться, сказала она. Потому что Богу врать не хорошо. Наивная. Знала бы она, сколько фальшивых клятв выслушивает Господь за день…
***
Когда настало время родить, Петра стала суетиться. Сначала она засобиралась на родину, в Роттердам. Там, говорила она, и врачи получше, и медицина покрепче. Однако, посоветовавшись по телефону с подругой покойной своей матери, Гертой Обернхофф, служившей сестрой милосердия в Ротердамском госпитале св. Иова, решила, что лучше довериться русским эскулапам. Тем более, что, по словам маминой подруги, детская смертность в Нидерландах вдруг резко подскочила. Виной тому, как считала г-жа Обернхофф, было новое поколение бесшабашных, покуривающих «травку» голландских врачей.
Но и в России родовспоможение было на уровне средних веков.
***
«…При укусе змеи или бешеной собаки напиши эти слова вкруг донышка сосуда, сделанного из сикамора, набери чистой воды и сотри надпись, дай выпить этой воды укушенному перед сном: «Zable leo fortis decim cephans».
Бетель. Это растение, которое отжимают, а сок его смешивают с уксусом и готовят плоские, как дощечки, лепешки. Его привозят из Китая. Он обладает охлаждающим свойством. Помогает при горячей форме головной боли и горячих опухолях. Если растереть его и смазать тело, то очень помогает при всех видах болей горячей природы, ибо природа его весьма холодна.
Шатил. Его привозят из Индии. Он похож на сушеный трюфель. Выводит густые соки из нервов. Помогает при параличе, искривлении лицевого нерва, при падучей и нервной дрожи, а также при болезнях костей и мозга. Он рассасывает перегоревшие соки. А доза его на прием — полдрама. Смешай с сахаром в дозе полдрама и дай с теплой водой.
Каштан. Лучший вид тот, который крупный и сладкий. Природа его уравновешена и суха в высшей степени. Обладает вяжущим действием. Если сделать мазь из его золы, то окрасит волосы в черный цвет. Он останавливает кровохарканье. Помогает при болезнях легких. Делает тело хорошо упитанным. Укрепляет желудок и закрепляет естество. Он устраняет слабость мочевого пузыря и истечение мочи по каплям. А его скорлупа останавливает кровотечение. И помогает при отравлении ядами, а также при укусе бешеной собаки и желтухе. А его вредное действие устраняет мед.
Ипн утверждает, что лучше всего сварить его в воде и затем съесть. Его вредные свойства исчезнут, и он станет на вкус сладким. Женщины в нашей стране много его едят, чтобы пополнеть. Его вредное действие устраняет леденцовый сахар. И говорят, что заменителями его являются желудь или плоды рожкового дерева.
Куриный жир. Помогает при сухости языка и вылечивает глазную болезнь.
Жир слона. Если человек смажет им тело, то звери не приблизятся к нему.
Жир осла. Помогает при рубцах на лице и коже тела. А также весьма полезен при ожоге огнем.
Жир дикого осла. Если смешать его с костусом и смазать при болях в пояснице, то поможет. А также помогает при ветрах.
Жир козла. Закрепляет сильнее всех остальных видов жира. А если сделать клизму, то очень поможет при язвах кишечника. Он действует сильнее, чем свиной жир, ибо быстрее застывает. И помогает тому, кто съел шпанских мушек. Испытано.
Свиной жир. Лучшим является жир молодого самца. Природа его более влажна, чем у всех остальных видов жира. А по силе действия он близок к оливковому маслу. Но в отношении теплоты уступает жиру козы. Помогает при опухолях и язвах кишечника. Помогает при всех видах звериных укусов. А доза его на прием — три драма. И хорошо, если в качестве его заменителя взять козий жир.
Медвежий жир. По природе он нежен. Помогает при лисьей болезни. А если смазать при трещинах, образовавшихся от холода, то также поможет. Он полезен и при проказе. А если медвежий жир подогреть с гранатовой коркой, смешать с равным количеством оливкового масла и смазать брови, то будет способствовать росту волос. А если смазать свищи, то вылечит. Если его жиром смазать тело при болях в костях и заднем проходе, то тоже поможет. А если сесть на солнце и смазать тело, то поможет при уплотнениях нервов и размягчит их. Но втирай очень осторожно, чтобы масло полностью всосалось, и нервы восстановили свою силу. Заменителем его является жир собаки.
Жир морской рыбы. Он обострит зрение. И предохраняет глаза от катаракты, если ввести в глаза с медом.
Змеиный жир. Природа его горяча и остра. И многие учителя медицины говорят, что он предохраняет глаза от катаракты. Йесу пишет, если выдернуть лишние ресницы, врастающие в глаз, и смазать веки змеиным жиром, то они больше не вырастут. Полдрама его помогают при всех видах звериных укусов. Но он вреден для сердца. А его вредное действие устраняет морской лук.
Жир крокодила. Гегианос пишет, что если его салом смазать место его же укуса, тотчас же успокоит боль и исцелит.
Лисий жир. Успокаивает ушную боль. Если растопить с маслом лилии и кусочек жира положить в ухо, то успокоит также и зубную боль. А если смазать им кусочек дерева или щепку и положить в каком-нибудь углу дома, то все блохи соберутся там.
Чтобы улучшить слух человека: возьми кабаньей мочи и очищенного меда, смешай их хорошенько и закапай в ухо, охладив до теплоты парного молока. Возьми два фунта негашеной извести, смешай их с фунтом пряностей, положи все это в горшок и вскипяти с водой, а затем сними с огня и поставь сушиться.
Возьми черную жабу, которая не может ползти, и бей ее палкой, пока она не придет в ярость и не распухнет, а затем умрет; возьми ее, положи в глиняный горшок и закрой крышку, чтобы не выходил дым и не входил воздух, и жги ее в горшке, пока она не превратится в пепел, и посыпь больное место этим пеплом…»
Амирдовлат Амасиаци, «Средневековый словарь лекарственных средств»
ЭПИЛОГ
Мальчик родился точно в срок. Мастью удался в матушку. Рыжий – места живого не сыскать. Назвали Фридрихом. В честь Петриного пращура Фридриха I Барбароссы. На том настояла Петра. Сказала, что в России такое германское имечко вполне проканает, а если на запад соберется жить – всё легче парню будет. Тем более – в честь великого предка. Никифоров поборолся сперва, потом плюнул. Крестили дитя Феодором. И на том спасибо.
*Dutchman (гол.) – голландец.