***
В вагоне поезда «Москва-Владивосток» было душно. Переглянулись – нам ехать только двое суток, а вот тем, кто до Владивостока – не позавидуешь. И билеты втридорога – плацкартных уже не было – только купе, и только верхние полки. Зато ночевать на вокзале не придётся. Из-за самолёта, задержавшегося в небе на неприличное количество времени, мы опоздали на кемеровский, в котором нас ждали уютные купейные нижние места. Бывает.
Он – мой попутчик – вежлив и участлив. Получил бельё на двоих, соорудил мне постель, принёс чаю.
- Спать?
Я утвердительно кивнула.
- Только переоденусь.
- Переодевайся, а я – посмотрю, – ласково поддержал меня он.
В его глазах я читала любовь, но сказал он только это:
- Ты – красота необыкновенная!
***
Сил уже не было – бессонная ночь накануне давала о себе знать. Трудно уснуть, если привыкла три недели, засунув свой нос под мышку любимого, слушать тихую колыбель его a.collateralis.ulnaris.inferior на правой руке. И надо же было в последний день нашего путешествия нелепо поссориться. Вечером угрюмо собрали чемоданы – каждый свой, по одиночке приняли душ, нырнули в постель на безопасное расстояние друг от друга и тщетно пытались уснуть. Под утро моя правая нога самовольно – без моего ведома – нашла большой палец его левой ноги своими пятью; его ноги, тоже, видимо, без ведома хозяина, откликнулись безмятежным приветом.
Сошлись на неизбежном – надо мириться!
***
Поезд двигался в верном направлении верной скоростью. Какова была наша радость и удивление, когда поняли, что едем в купе только вдвоём. Конечно, утром кто-нибудь подсядет, но зато ночь – наша. Мой попутчик долго смотрел на меня засыпающую, а потом перелез ко мне на полку и обнял – крепко, прижавшись всем своим мускулистым телом. Я думала о вчерашнем вечере – как досадно испортить последнюю ночь детскими подозрениями. Теперь, когда он так близко, мысли спутались с желаниями тела – захотелось заняться с ним любовью немедленно - зесь и сейчас - без предваряющих ласк и поцелуев, не снимая одежд, не произнося ни слова. По телу прошла мучительная судорога и остановилась там, где уже было влажно. О, если бы он слегка коснулся меня! Он коснулся, но почти неслышно. Прошептал: «Спокойной ночи, Солнышко!»
В полудрёме мне грезилось – плотный и тугой, он входил и выходил из меня – там, во сне я это наблюдала, будто со стороны, с пересохшим горлом – бесконечно долго. Возбуждению было тесно и душно и, казалось, я вот-вот расплавлюсь. Открыла глаза – он спал на расстоянии вытянутой руки, но не со мной - напротив. Интересно, что снится ему, гадала я.
***
Утром была Кострома, и там продавали чернику.
- Сколько купить? Стаканчик?
- Что ты? Это же самые любимые твои ягоды – купим два. Вечно приходится есть замороженную, а тут – посмотри, какая свежая!
- Давай, купим два! Я и правда такой ни разу не видел!
Напряжённо ждём появления попутчиков в вагоне. Последние секунды, неожиданно-долгожданно поезд трогается и мы – о, чудо – снова продолжаем путь одни.
Мы ели ягоды – не торопясь, сцепив руки. От осознания того, что в маленьком купе он был только моим и даже мысли его скользили где-то рядом, в моих венах заторопились густые ручейки. Представив пряный вкус черничного сока у него во рту, мне захотелось на мгновение пробраться языком, минуя губы – внутрь. Попробовать и вернуться в свой – чтобы сравнить. Не решившись прямо сказать об этом, потёрлась о его плечо своим носом, коснулась мизинцем уха, погрела дыханием шею. В ответ он уверенным движением привлёк к себе, нежно слизнул коктейль слюны и сока с моих уже почерневших губ и двинулся дальше. Языки в привычном ритме затанцевали свой любимый парный танец, поочередно касаясь кончиками, как бы, между прочим, самого центра нёба. Сколько времени это длилось? До следующей станции…
***
В Екатеринбурге тоже никто не подсел.
И это значило лишь одно – искушение рядом, оно притаилось в замочной скважине нашей двери.
Моя голова лежала на его коленях, лицом к животу. На щеке чувствовалась тёплая устойчивая плотность. Он нежно перебирал мои волосы, путал и распутывал их, лаская каждый в отдельности. Ах, сколько их у меня? Они все одновременно заявили о себе, поднявшись в горделивой осанке над поверхностью истомившегося тела.
Бездействие меня забавляло. Оказывается, достаточно просто лежать, прижавшись щекой, чтобы вызвать его стойкое возбуждение. Мне вспомнилось море, на волнах которого мы качались рука об руку до тех пор, пока упоительный инстинкт не подступал к самому горлу. И тогда – он усаживал меня на себя, и мы занимались любовью на глубине, чуть достаточной, чтобы не утопить друг друга. Для вида – вдруг кто-нибудь заподозрит - мы невинно целовались. А потом смеялись - как это, наверное, нелепо быть неузнанным в прозрачнной воде.
Вот и сейчас – дверь в купе открыта…
Я чуть отстранилась – теперь молния на брюках обозрима и не кажется такой уж сложной конструкцией для женщины. Предмет моего вожделения совсем близко. Я нежно прижалась зубами через ткань брюк к его члену. Удивилась – он может быть ещё твёрже, ещё больше – невозможно!!! Тихий стон и он сжал мою грудь своей рукой не больно, но – крепко, теперь – к соску – да – здесь - в самом центре – вот оно – наслаждение!
- Пирожки! С картошкой, с печенью… Свежие, вкусные… Сколько вам?
Отдышались. Улыбнулись. Едем дальше.
***
Последняя станция, отделяющая нас от дома.
От мамы СМС:
- Когда встречать Вас, голубки?
- Скоро, мама, скоро – осталось четыре часа пути.
***
Он стоял в коридоре вагона и смотрел, как солнце хитро меняет своё положение. Картинки мелькали со скоростью ровно той, какой ехал поезд, иногда замедляя ход, будто намекая – посмотрите, какая красота!
Взглянул на меня:
- И давно ты так на меня смотришь?
- Давно!
***
В купе мы были одни и знали, что до самого дома остановок не будет.
Я наклонилась на то, что называется столиком, нежные соски – прижались к холодному пластику. Его губы – сзади - глиссировали по моим бёдрам, отдавая весь возможный внутренний жар своей любви. Осторожно раздвинув ягодицы, медленно постучал языком по упругой коже, не решившись внутрь, а потом молниеносно лизнул – снизу вверх…
Ток, прошедший по моему телу в первую минуту соития, густым туманом поднялся по позвоночнику сначала к шее, потом – выше и выше. Там, в космосе, энергии стало больше – последняя мелькнувшая мысль. Поезд мчался на бешеной скорости и это означало - компромисса уже будет – мы не имеем права останавливаться. Он закрыл своей рукой мне рот и продолжил…
***
На перроне родного города родные лица – мама и папа. Папа со смешной, но милой розочкой – мне, конечно!
- Ну, как съездили?
- Чудесно!
***
Нас развезли по разным адресам. Ведь мы друг другу никто – просто попутчики.