От автора.
Дорогие Читатели!
Случилось мне осознать необходимость не менее чем "реставрации" своего произведения, полной, ответственной редакции "детища" (фактически - переписки).
Влюбленный - первая ласточка моей "направленной" прозы, матрица "Начала Века Гардарики".
Повесть обретает новое звучание, поэтому я, как автор, счел этичным и целесообразным публиковать данную редакцию, как новые произведения.
С уважением и пожеланием интересного чтения,
Ваш Сергей Казаринов.
Над плоской площадкой аэродрома Саранпауля висела белесая мгла. Из Молочного оттенка воздух насыщался падающей моросью. Ветер, будто торопясь, подхватывал миниатюрные льдышки и нес в одному ему известном направлении. Упавшие, они хрустели под сапогами людей. Середина июля – а, кажется, все!
«Качают лопастями вертолеты… Еще один закончился сезон…» ..
МИ-8 закрутил в вихре льдинки и медленно, осторожно приземлился. Фантастическим казалось то, что в такую погоду машина осилила перелет с далеких гор в поселок - эти «борта» уже дня три как беспомощно стояли вдоль приземистого барака аэровокзала, заполоненного людом, все ж иногда выбирающимся на «материк» по делам или к родне.
Надежда на вылет из «Бичегорска» таяла с каждым часом. Небо все белее, лед все колючее… Вот уже и минус по Цельсию. Видимость – метров пятьдесят еле-еле.
Под заключительные аккорды винта отчаянный вертолетчик дернул шнур над головой. Вытер пот - будто поставил точку в благополучном исходе - и повернулся лицом к пассажирам – девяти работникам засидевшейся в горах новосибирской геопартии.
- Харэ! – глухим голосом озвучил он. - Донес таки вас… Расходись по нумерам. Свидимся нескоро. – выдохи уставшего винта договорили за него.
- Спасибо, Жека…
Люди тяжело поднимались с боковых лавок. Встряхивались, «проверяли руки-ноги» – как убеждаясь, что «отринутый разумом», равно как и запрещенный ТэБэ перелет закончен. И все они пока на этом свете. Тихая нецензурная брань сочилась из слабых улыбок - скупая радость сбереженной-таки жизни.
Под рыдание мотора к «борту» подковылял носатый ЗИЛ, спрыгнувшие с борта грузчики, по обыкновению ханты или манси, живенько потащили объемные ящики. Веселый молодой водила (также хант, манси или вовсе ненец) двинулся балагурить с группой, уперто стоящей на летном поле с подобными же ящиками и рюкзаками. Позиция этих людей выражала неосуществимую, но неистребимую надежду… Этакую «злую», веселую, с примесью наглой уверенности.
- Братан, ща не только вертушка, но и вездеход тебя не зацепит в горы! - со смехом вещал водитель златозубому начальнику, мужчине лет пятидесяти с приятным интеллигентным лицом. - Если в наши края ТАКОЕ приходит в июле, то это недели три, а то и месяц безнадега полная! Кто и решится по такому «молоку» горы брать - так не доедете - размоет вездеходки… Танк тебе нужен, вот чё! –северянин расхохотался.
- О!! Викентьич, черт фиксатый! – от машины быстро шел полный дядька в «председательской» кепке, как видно шеф прилетевших. - Какими судьбами в такой дыре?
- Ба-тюшки!!! – осклабился Викентьич. - Вот так встреча, Борянушка! – мужики обнялись. - Вижу, в Городке академики никак не отстанут от Неройки!
- Да й-ох… Настолько, понимаешь, «не отстанут», что ни денег, ни жизней наших не жаль… Самого Жеку, вон, прибашлили, чтобы скорей нас вынести с нее. Это еще что! Прикинь - нас этот вот ЗИЛ сейчас помчит в Ивдель! Му-хой!
- Так это ж на «Аннушке» два часа, сколько ж ехать то!?
Викентьич вспомнил, как летел над огромной низменностью. Бесконечный мох и чахлый древостой. Все рассечено, размыто хаотичными петлями рек и речушек… Где ж там ЗИЛу проехать-то?
- …а потом через пару недель взад, уже с новой снарягой и новыми задачами.
- Эй-эй, Борян, не гони!! Я через пару недель тебя на Неройку не понесу!.. – вмешался вертолетчик. - Тут месяцем, сук, не отделаться! И… Ну ее на… Эту Неройку. Всех бабок не заработать, а жизнь дорога… Гуляем! - Жека достал плоскую флягу, вожделенно присосался к горлышку. – Уф!!! Вот так лучше будет. Расслабляйтесь, парни! «Непогода в горра-ах! Непогода»
- Бориска! Чуть не забыл! Ты мне людьми не подсобишь!? Техник забухал… - Викентьич, лукаво извиняясь, обратился к старому приятелю. - У тебя никого не найдется?..
Борис понимающе кивнул в сторону амбального вида парней – договаривайся, мол. По неряшливым одеждам «контингента» легко было опознать «Бывших Интеллигентных Человеков».
– Мужики! Прямо сразу, без перерыва! У?
- Того ублюдка бери! – кивнул небритый «задумчивый» детина на парня лет несильно за двадцать. – Увези его подальше, начальник, упасешь, мож, от греха!
Лица БИЧей, сведенные поволокой грядущего запоя, были недобрые и какие-то… нечеловеческие, что ли. Контингент «бродяг севера», неотъемлемых спутников российской геологии, мог внушать разные чувства – от ужаса и отвращения до искреннего восхищения проявлениями звериной выносливости, неутомимости и нереальной физической силы.
…На склоне - шурф с разбросанными вокруг валунами под центнер весом, тонны вязкой глины. Первый вопрос – а как на этот склон поставить технику? А никак – вернее - запросто! Вот она - «техника» – небритые парни с мутными глазами, выражающими вечную тоску «по чему-то-там» и животную беспредельность бытия. Для них и впрямь нет ничего невозможного – своими руками творят доступное железным монстрам. И зарабатывают нехило, прямо уж.
Только не увидят их денег ни банки, ни рестораны, ни… вообще никто и нигде на «материке». Нечего бичу делать на «большой земле». И не надо ему того, ради чего горбатятся люди. Все эти деньги «на амортизацию техники» разлетятся по лавчонкам золотоносных, алмазных и нефтяных районов. Еще по карманам шулеров – такого же неотъемлемого атрибута сих земель, как и бичи. Если «бывший интеллигентный» не успел получить зарплату, то легкой добычей «спиртоносов» оказываются камушки, впоследствии попадающие к одержимым, полоумным коллекционерам или в ювелирные мастерские. За очень большие деньги…
«Ибо нет закона ни Божьего, ни человеческого на север от пятьдесят восьмой» - вывел эпиграф американский классик. В русской же «Евроазии», вторя Джеку Лондону, сплелись в единстве цифрового смысла ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ параллель северной широты и ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ сталинская статья…
Тут не найти несправедливости.
Не сочтет себя «Бывший Интеллигентный Человек» обделенным или обманутым. Это - его жизнь, он ее выбрал… Он чувствует себя куда лучше большинства людей… Но все меньше и меньше человеческого несут в себе эти личности. Хотя иногда и попадаются в этом микромире такие самородки, что разум безмолвствует от невозможности своей понять – откель и как прижились тут такие человечища…
Но это – север, «Евроазия». Тут много аномального.
Она и сама по себе - глобальная, безграничная аномальная зона…
…Небритый детина указал геологу на худощавого парня.
Он, бич этот, славился наибольшей в поселке свирепостью даже среди своих. Характерное имя досталось человеку – Вася Малютин. Понятное дело – иначе, как Малюту, его мало кто знал. Убийства, отсидки, побеги, шумная гульба – возврат к началу. Круговорот колеса «настоященской» жизни – в утроенном режиме, на крепкой скорости…. «На севере от пятьдесят восьмой», где за убийство светит «полтора условно» - он жил, как за пазухой малознакомого ему Бога.
От «невежливого» обращения Малютина молодой парень вскинулся, сверкнул глазами. Этот взгляд сильно бы насторожил опытного психолога . А еще сильнее, вероятно, священника…
- Валентин, - коротко представился он начальнику партии.
«Какое редкое в последнее время мужское имя», успел подумать тот. Юноша сразу заинтересовал немало повидавшего полевика,
- Скажи-те, а разве реально сейчас куда-то уехать отсюда? – обратился Валентин на «вы». В странных глазах парня, как ни скрывай, светилась надежда на положительный ответ.
- Да двинем с Божьей помощью, куда деваться-то, – обрадовался Викентьич его согласию.
Парнишка тихо улыбнулся. Заметно - вспыхнула в душе искорка симпатии к Викентьичу, к его спокойной, «ласковой» уверенности в достижении цели – выезда любым путем в какую-там-ни было непогоду. Родное, знакомое чувство превосходства над обстоятельствами. Уважаемое!..
- О-кей! Гостиница в поселке одна, найти меня легко. Едем! – Валентин вдруг спешно закруглил разговор, закинул на плечо небольшой рюкзачок (как видно, весь свой багаж) и двинул легким шагом… прямехонько к бичам.
Подойдя вплотную, парень неожиданно «споткнулся» на ровном месте, потерял равновесие и со всего духа врезался в грудь Васе Малютину. Хоть амбал и насторожился заранее, но от неожиданного удара крякнул и схватился за пораженную болевую точку.
- Ах-ах-ах! Пардон, Малюта Батькович! Споткнулся, – вкрадчивым, нехорошим голосом изрек Валентин. - Понаставили тут п-пней! – якобы ругаясь на неровности, добавил он. И пошел себе дальше, не оборачиваясь на корчащегося от боли амбала.
Придя в себя, тот хотел что-то заорать вослед, но осекся вдруг на первом слове…
Ни у кого из наблюдавших эту сцену не осталось сомнения – жить, или, в лучшем случае, жить полноценно, парню осталось не так долго. До ночи…
Малюта остервенело что-то твердил одними губами, провожая удаляющуюся спину. Он уже знал, куда сейчас пойдет, у какой из его поселковых баб есть ружье от покойного мужа…
«Щас, щас… Погодь, сученок! Только вот водочки попьем, и…» - лихорадочно штормило в оскорбленном сознании.
Валентин спокойно себе шел по летному полю прочь от двух встретившихся партий.
- Москвич?
Его остановила как выросшая из-под земли девчонка. Парень поднял глаза и… отпрянул резко назад, беззащитным движением руки прикрывши лоб и глаза. Вот уж тут он действительно споткнулся, даже чуть не упал.
На него, открыто, с наглецой, улыбаясь, смотрело симпатичное создание лет пятнадцати-шестнадцати. Девчонка была в обтягивающих тертых джинсах, кроссовках, брезентовой штормовке нараспах на легкую футболку. Не по погоде одета, но это, видать, ее не сильно удручало… Светло-серые, почти блондинистые волосы сбегали крупными завитушками от стихийного пробора, «породисто» окаймляли черты слегка загорелого лица. Малозаметные веснушки прибавляли мордашке очарование ранней юности. В волосах сверкали и таяли выпадающие из тумана льдинки.
Весь ее облик – вздорная девчуха, избалованная любовью окружающих, веселая всезнайка, понимающая, «бывалая» и ничего на свете не боящаяся. Чистой воды «папина дочка»…
- Так ты москвич? Ой! - она прыснула в кулачок. - Что ты так испугался-то? Это мой папа, - кивнула в сторону Викентьича. – Значит, вместе работаем. Класс!
Сердце доставало неровными ударами до кончиков пальцев. Резкая мигрень навалилась всей силой, проворачивает в голове дурнинные жернова, в глазах – пелена, перемежаемая тенями.
«О Господи!... Ты достал меня и здесь!! О-о-о!»
- Да, из Первопрестольной… был когда-то! – Валентин собрал остатки силы, чтоб ответить. - Неужто… еще заметно?
- Ха! Да сколько же надо выпить, чтобы потерять москальский облик, - рассмеялась девчушка, - ты столько не жил… Санкт-Петербург, - указала она на себя большим пальцем. - Нас, столичных, тут за версту разглядят, особенно москалей. Ну все. Слава Богу, хоть будет с кем пообщаться, ровесник.
Знала б она, как сильно не разделял парень этой радости…
- Клево, говорю тебе! У нас весело, не пожалеешь! – как-то двусмысленно произнесла она дальше, загадочно поведя глазами. - Давай знакомиться, что ль!
- Валентин, - проговорил парень и внутренне скукожился. Он уже знал, предвидел, как ее зовут!!!
- «Влюбленный»! Прикольное имя! Знаешь, еще не встречала парней с таким неймом… - с каждым ее словом Валентин глубже и глубже заходился в панической атаке. – О-кей. Я - Алена!..
Парень еле нашел силы кивнуть девушке в знак прощания, повернулся и почти побежал. Дальше, дальше, дальше от новой миловидной своей знакомой…