Бай-Пенчо стоял в кухне на коленях. Даже коврик не подстилил, потому что серъезный подход у него ко всему. К молитвам он прибегал редко, но если ему все таки случалось прибегать, то делал он это с максимальной аскезой. Он не запрещал себе, скажем выпить рюмку, другую ракийки или выкурить трубку самосада.
— Как же так. Бай-Пенчу, почему вы перед молитвой курите, а вдруг к вам спустятся ангелы для разговора, а вы с запахом?! — Не понимал я.
—Ей! Валотка, ти балшой, но простак. Думаешь у ангелы нет парфум. Он пабризгает и я буду пахнут, как майски роза. Ни ета праблеми. Никакой проблеми нету. Главнии искринну надо бить, — объяснял он.
—И ракийка тоже? — не здавался я.
—В перву очерет. Ракийка она от солнцу сила бирет. Ее всегда надо уважит. Ти такой балшой малчик, а такие вапроси задаёшь. Ей! — удивлялся он, — ут солнцу вся сила на земля и у чилавэк и у фасол и у ракийка. Тебе эсли сила нада пей ракийка.
Это было вчера. А сегодня он стоял на коленях и раздумывал с чего молитву начать. Годков ему уже 91. Всю свою сознательную жизнь он прожил атеистом не воинствующим, конечно, но все-таки...
-А, так это в предверии Великого Суда ему захотелось на всякий случай извиниться перед творцом и искупителем, - скажете вы. Умный читатель отреагирует: «Ну и Слава Богу, хоть так», но я вобще с другой стороны вижу эту ситуацию — просто вы плохо знаете Бай-Пенчу. Он бы не испугался горячей сковородки в аду, тем более ему до сих пор не верится, что Господу будет приятно наблюдать за этим. Сковордку он выбрасывал из догмата совсем. Читать он Библию не читал, потому, что читать не научился — турки, войны, коммунисты, теперь демократы помешали, но от людей он многое из Библии слышал и потому считал себя христианином. Еще причина не маловажная — в пику туркам. А наиболее его подкупает тот факт, что Христос за грехи его уже расплатился.
— Э нет дорогой и уважаемый Бай-Пенчу, заплатить то заплатил, но дело в том, что каждый наш грех это как гвоздь в тело Христово и мы с грехами своими выступаем как палачи Христа, прости Господи и помилуй нас грешных. Хотелось курить, но Бай-Пенчу в этот раз выдержит не курить во время молитвы. Выдержит еще и с гаком… Потому, что помощь ему от Господа нужна. В принципе кому она не нужна?
Он неумело перекрестился и застенчиво, но молитву таки начал: «Дарагой Господи! Я прашу сигодня тибья с просьбу и прошу тибья, буд любезни… Ни харашо получаится, буд любезни никуда не годную».
Он почесал затылок, шмыгнул носом и заплакал. Молитва не получалась, а помощь нужна не медлено иначе… Попробую передать вам суть его переживаний, пока он сформулирует молитву. Его любимая внучка ВЕРИЧЬКА второго дня плачет и слезы остановить не может. В субботу она пришла домой усталая, разбитая, но маленько выпившая. Весь день помогала подруге своей на даче. Зойка, подружка ее еще с утра пятницы уехала на дачу, для обжить ее хоть не много к Веричькиному приезду. Все любят нашу ВЕРИЧЬКУ, потому что душа-человек, таких уже не выпускают. Я ее называю «Пеницилин» из-за этих ее замечательных качеств. Провести с Веричькой девишник большая удача. Столько доброты и соучастия в этом человеке… Иные годами подкармливались ее лучистой энергией и ничего — от нее не убывало, более того она становилась еще лучистей.
Хорошо поздней весной на дачах. И весна к тому же рання удалась. Девчонки чайку попили, творожку поели и завели свои бесконечные беседы.
- Слыш-ка, Вер, а у меня Агамемнон, сортир роет. Хи-хи. Холостой. Почти, что молодой. Газеты читает. Подшивку «ТРУДа» за 69 год, читать же больше нечего. Умеренно пьющий. За вчера выпил всего одну бутылку коньяка и правда еще бутылку водки и баклагу пива. Но был трезв и целый день копал», - хихикнула Зойка.
- А ты что на весь поселок сортир роешь? – спросила Верка.
- С чего ты взяла, - удивилась Зойка.
-Здоровый мужик, тем более Агамемнон, за целый день столько сортиров должен нарыть огорода не хватит. А почему Агамемнон-то? - поинтересовалась Верка.
-Дак гальюны он людям на дачах роет. Вот и прозвали. Люди у нас на язык и расправу вострые, сама знаешь. Зойка встала, потянулась до хруста, - «Ну чё, пошли покажу уж, Агамемнона-то. Слыш ка, Вер… А самой небось интересно хоть одним глазком на мужика глянуть? А»! Она хихикнула и начала заворачивать Агамемнону снедь с «выпью». «Выпью» в этом кругу именовались все спиртные напитки. Я это к тому, чтоб больше не кавычить эту выпь проклятую. Агамемнон оказался на редкость гладким и противным малым. Он вальяжно расположился на травке под грушей и степенно выпивал и закусывал рыбным балыком.
- Туалет копать это што…, а ни што! Вот фундамент под гипермаркет копать вот это да… — многозначительно рассуждал он. Возможно он и дальше бы развивал эту мысль, но Верка все обломала. Еще бы за полтора дня Агамемнон выкопал максимум ведро земли. Странно было Верке наблюдать, как он гордый такой, не опускаясь до обьяснений удалялся во свояси, обидевшись.
—Козел твой Агамемнон. Ладно сами выкопаем. Она взяла лопату и начала энергично копать. К вечеру им с Зойкой опускали в яму лестницу. Сортир был выкопан на славу, правда Зойка все равно переживала за Агамемнона. Я знаю..., может причина вовсе и не в туалете. С Веркой они выпь употребили понемножку и на маршрутку.
—Ты, Вер извини, что так вышло. Не отдохнула ты у меня, а только намучилась. Наверное больше ко мне не придешь? – плакалась Зойка.
—Еще чего, туалет выкопала, а не попользовась. Вот установишь все, приеду и обязательно попользуюсь. Да и отдохнула я на славу. Так что зря не переживай, — успокаивала Верка подругу.
На завтра ее ждали большие хлопоты. У Даньки последний звонок и хоть давно у нее все наглажено и приготовлено, но не пройтись еще раз утюгом она не может. Потом надо заскочить и взять у родственников видеокамеру для заснять это памятное событие. Хорошо, хоть дедушка ее, Бай Пенчо ничего не упустит, напомнит, подскажет, поможет. Больше словом, но зря люди снисходительно относятся к помощи словом. Верка, как раз и не относится к таким. Любит она своего деда и рада, что есть он у нее. А дед тот вообще в ней души не чает. И живет так долго для того, чтоб ВЕРИЧЬКЕ своей дорогой помогать. Как заговорятся они бывало и не заметят, как и утро наступило. Верке на работу, а ничего – бодрая она и еще бы поговорила. Они были из категории тех людей, которым нравится и они умеют жить большими семьями. У Верки как на зло семьи не получилось. И красивая, и не ленивая, и умная. Последнее наверное и помешало ее семейному счастью. Данька был дома. Они с Бай Пенчо приготовили ужин и ждали Верку.
—Здорово мужики! Принимайте сумки, — Данька подхватил их и унес на кухню, а Бай Пенчо без поцеловать свою внучку не может и шагу ступить. Поцеловал. Уже в одинадцатом часу ночи они поужинали. Бай Пенчо по старой болгарской привычке кислым молоком, а молодежь, имеется ввиду Данька, скушал восемь котлет и наверное штучки четыре отбивнушек размером с солдатскую пилотку. Особого впечатления на него это не произвело и если б ему не напоминать, что он уже поужинал все можно было бы повторить сначала. Занятия всеми видами спорта, а баскетболом и фехтованием на достаточно высоком уровне требовали немалых энергетических затрат, поэтому все у него сгорало, как в топке: быстро и без особой копоти. Верка принялась
звонить родственникам за видеокамеру на завтра. Мужики допивали чай. Вдруг Бай Пенчо заметил, как у Верки мелко задрожал подбородок и из красивых глаз ее по щекам полились слезы.
—ВЕРИЧЬКА, какво случилось? – встревожился он. Путая болгарские и русские слова он начал утешать ее еще не зная причин этих слез. —Не дают камеру… Боятся, что Данька ее поломает, - всхлипывала Верка, - А времени найти у кого-нибудь другую уже нет. Не передать словами, как обидно ей было за этот жлобский поступок. Она старалась сделать для родственников все, что только могла. Не жалела для них ни сил, ни средств и вот такая благодарность в ответ. Слезы и обида душили ее. Гитару они вспомнили. Лет десять назад она купила Даньке гитару и пристроила его к учителю. На первых порах Данька занимался с удовольствием, но когда подрос энтузиазму поубавилось. Плюс начался спорт и к гитаре он прикасался редко. Верке все таки не хотелось, чтоб он совсем ее забросил, тем более у него не плохо получалось. Когда гитара дома, так он нет-нет да и брал ее в руки, а если ее не будет вовсе..? Родственникам она предложила брать ее всегда, когда она им понадобиться, а им хотелось навсегда и они затаили на нее обиду и по видимому решили расквитаться таким образом видеокамерой. Хотя камера нужна на один вечер, а гитару они хотели навсегда. Гитара была хорошая, и когда еще Верка смогла б купить такую же неизвестно. Верка проплакала всю ночь. На последний звонок собрала остаток сил, чтоб провести его без слез. Но это у неё не получилось. И дело даже не в том, что плачут родители на таких мероприятиях от того, что дети быстро выросли, у Верки и эту причину отобрали. Теперь для поплакать у неё другая причина и глушит первую. И кто помог её обрести? Родственники! Для которых она ой как немало сделала… И как теперь поддерживать с ними отношения стало проблемой.
На вечере она подсела к первой Данькиной учительнице и проплакали они все мероприятие. У Татьяны Даниловны были свои переживания. Директор школы велел не приглашать ее на выпускной вечер – у нее, видите ли плохой характер, как кажется ему. А вот детям так не кажется. Верка, например, вспомнила такой случай еще когда Данька в первый класс ходил. В школьном туалете во время перемены Данька с одноклассником устроили бои на шпагах, в качестве которых выступали туалетные ершики. Результат боя отражали стены. Татьяна Даниловна остановила это кровопролитное побоище, заставила рыцарей вымыть стены, потом руки и уже после этого хорошенько все обдумать в углу. Дома Данька рыдал не переставая и причиной этому послужили не то, что его заставили мыть стены и стоять в углу, а: «Татьяна Даниловна меня больше любить не будет… у-у-у..!» Все кто начинал школу у нее с директором категорически не согласны и разговор с ним по этому поводу еще впереди. Наконец молитва у Бай Пенчо сложилась:
«Господи! Боже! Помоги ВЕРИЧЬКЕ найти силу простить наши глупи и не разумний родственники. Научи директор школа пригласит на випускной ветчер первыя учителка, очен прошу тибья дорогой Бог. Кто же кроме тебья паможит ету»…