В середине шестидесятых в деревню провели высоковольтную линию, Ваня в это время отдыхал в пионерском лагере, под Красноуфимском, лагерь находится на высо-ком берегу реки Уфы.
В лагере он был горнистом, в его обязанности входило, рано утром встать раньше всех и вдвоем с барабанщиком выйти на площадь, и сыграть подъем. После их сигнала все вставали, одевались и выходили на общую физзарядку. После зарядки все брали зубную пасту и мыло и шли мыться. Умывальники находи-лись на улице, прямо под деревьями, условия прямо можно сказать спартанские.
Вода в умывальниках была холодной, и после такого мытья сон снимало как рукой. После утреннего подъема Ваня был весь день свободным, не считая конечно торжественной линейки, там тоже надо было горнить. Но она естественно была не каждый день. За все время пока Ваня был в пионерском лагере, не было не одного дождя, погода была как на заказ, и поэтому их часто водили на детскую купалку, спуск к речке проходил по крутому склону горы. Не смотря на крутой склон, здесь рос густой еловый лес. Спуск был сделан из деревянных лестниц, для обшей безопасности.
Купалка была тоже огорожена, но ограждение было временным, потому как весной река сильно разливалась, и все постройки на берегу смывало водой и льдинами. Самое глубокое место в купалке было любому пацану по пуп, воспитатели боялись, чтоб кто ни будь, не утонул. А Ваня в это время уже умел плавать, и поэтому ему не нравилось купаться в (лягушатнике) так они окрестили детскую купалку. Да и к тому же в этой купалке не столько искупаешься, сколько замараешься, потом их трусов можно рука-ми выгребать песок.
И поэтому парни тайком, сбегали на речку, и купались в стороне от купалки, в чис-той воде. У Вани было три друга, с которыми они не где не расставались. Один был, чуть ниже Вани его звали Серега, он был барабанщиком, их кровати даже стояли ря-дом. Второй был выше Вани, Андрей, это был высокий, но апатичный парень, за этот месяц, что они были в лагере, он сильно подрос и набрал в весе. Третий был одного роста в Ваней, Витя, это был неугомонный непоседа, и, он ни когда не умолкал, он постоянно что-то рассказывал, постоянно у него возникали какие ни, будь идеи, то сбежать в лес, то на речку, за что им постоянно попадало от воспитателя.
Витя родом из Дектярска, а года два назад они переехали в Красноуфимск, и он рассказывал, что в 1961 году он был на демонстрации первого мая, и видел, как над Дектярском сбили американский самолет разведчик. Ваня тогда не придал этому рассказу особого внимания, думал Витька как обычно сочиняет. И только через много лет Ваня узнал подробности этого происшествия.
По выходным к детям в лагерь приезжали родители, привозили гостинцы, а к Ване ни кто не приезжал, до их деревни больше шестидесяти километров, и родители по-стоянно заняты, и им некогда ездить, кроме Вани в доме куча ребятишек. А Ваня при деле, сыт и одет, и рядом воспитатели. Да Ваня особо и не скучал по дому, как дру-гие, хотя он впервые, уехал из дома, у него были друзья, и с ними ему было весело. К его друзьям тоже приезжали родители, и они угощали Ваню тем, что привозили их родители. Хотя в этом, не было ни какой нужды, в лагере и так кормили как на убой.
В один из выходных Вите родители привезли две раскладные удочки, и Ваня ходил с ним на рыбалку, до этого он рыбачил на своей речке, а рыба там мелкая, в основном пескарь. А в Уфе клевала крупная рыба, если на крючок насадить мелкую рыбешку, то можно поймать и крупную щуку. Ваня впервые рыбачил в Уфе и, наверное, поэтому ему сильно везло, как говорят: - везет дуракам и новичкам.
Бывало за день, он вылавливал, по три, четыре щуки, чем сильно злил Витьку. Витька психовал, плевался, матерился, даже пытался поменяться с Ваней удочками, но Ваня всегда налавливал больше. Весь улов они отдавали на кухню. Потому что они бы все равно ни чего с ней не сделали.
Один раз Витька уговорил друзей, после завтрака, пойти на рыбалку, вниз по тече-нию реки, он слышал где-то, что там хорошо клюет. Воспитателю они сказали, что пока не намечается ни каких мероприятий, они сходят на речку, порыбачить. Воспи-тательница уже знала, что эта четверка, увлекается рыбалкой, и не стала возражать.
Накопав червей, друзья отправились к реке. Перебравшись по мелководью на дру-гой берег, они пошли вдоль по течению. Идти пришлось долго, река постоянно изви-валась, и они ни как не могли найти подходящее место для рыбалки. Наконец-то им повезло, нашли невысокий берег, с которого было удобно рыбачить, и течения здесь практически не было, место это было скорей похожее на затон.
Когда-то река здесь имела крутой поворот, а со временем река промыла новый путь более коротким пу-тем, а здесь вода стояла тихая, скорей похожая на пруд, на половину заросшая травой. И с высоты небольшого берега было видно, как в воде ходят огромные рыбины. Дру-зья распустили удочки, и начали рыбалку, но, не смотря на хорошую погоду, рыба не клевала, она даже не подходила к наживке, хотя было видно, как она проходит мимо наживки. Витька заметно нервничал, и отпускал рыбе не справедливые оскорбления.
Ване надоело смотреть, как щуки брезгливо смотрят на его намотанного, на крючок червя. И он не выдержал и пошел ближе к течению, и не зря, вскоре он поймал не большого чебака. Он вернулся назад и, зацепив рыбешку за верхний плавник, забро-сил удочку в омут.
Не прошло и минуты, как его поплавок резко ушел в воду. И Ваня почувствовал, что сейчас его удочка вырвется из рук, и он с силой сжал ее в руках, а сам развернулся в обратную сторону и побежал от берега. Сначала он услышал удив-ленные возгласы друзей, а потом крики ему вслед:
- Стой! Стой!!
Обернувшись, он увидел, как друзья вдвоем держат огромную щуку, и он, бросив удочку, побежал им на помощь. Успокоив щуку, они долго не могли вытащить далеко проглоченный крючок.
Хорошего ножа у них не было, а был только маленький перо-чинный складешок. И чтоб достать крючок им пришлось делать операцию по вскры-тию щучьей гортани. А чтоб не повредить руки им пришлось вставить щуке в пасть приличную палку. Освободив крючок, и бросив щуку в садок, все отправились к тече-нию, за мелкой рыбешкой.
И только наловив мелочи, они вернулись на прежнее место. На этот раз повезло всем, рыбы наловили полный садок. И глянув на часы, решили идти обратно в лагерь. На обед уже все равно опоздали. И Витька как обычно шел впереди всех, на этот раз, он решил идти короткой дорогой, а не идти по извилистому руслу реки. Они снова перешли реку по мелководью, забрались на противоположный крутой берег, и на-ткнулись на какую-то дорогу:
- Все пойдем по этой дороге, она должна вывести нас к лагерю, - решил Витька.
Сначала дорога шла по полю, затем вошла в лес, сначала шли перелески, а потом начался густой лес.
Ваня уже давно почувствовал, что они идут совсем в другую сторону, время было около двух часов дня. И Ваня запомнил, что когда они шли по течению, то солнце бы-ло с левой стороны, значит, чтоб вернуться обратно надо чтоб солнце было с правой стороны. А сейчас солнце светило прямо в лицо. Значит, они шли на юг, а надо было на восток. Ваня высказал свое сомнение Витьке, но тот лишь обиделся на него. Он всегда и во всем считал правым себя и ни когда не принимал возражений:
- Много ты понимаешь! Не туда идем! – брезгливо передразнил он Ваню.
- Да я, если хочешь знать, еще ни разу в жизни не заблудился!- подтвердил он свою уверенность. И еще шире зашагал вперед.
Вскоре дорогу перегородили большие ворота, с небольшой кирпичной будкой у во-рот, и сторожевой вышкой. На которой стоял человек в военной форме и с автоматом в руках.
В стороны от ворот в лес уходил забор с колючей проволокой. Вдруг из деревян-ной будки под смотровой вышкой выскочила огромная овчарка и зло залаяла на не-знакомых ей людей. Тут же из кирпичной будки вышел еще один военный, он был значительно старше того, что стоял на вышке, и спросил у приближающихся ребят:
- Далеко собрались молодые люди?
- Да мы вообще-то в пионерский лагерь идем, - уже неуверенно пробормотал Вить-ка.
- Но как вы сюда попали? Ведь лагерь находится километрах в десяти отсюда, если ехать по дороге.
- А мы на рыбалке были, от лагеря мы шли по речке, а обратно решили пройти по короткой дороге, а вышли неизвестно куда.
- И что много рыбы наловили? – поинтересовался военный.
Ваня и Андрей в это время стояли позади всех, и держали в руках огромный садок почти доверху набитый рыбой.
- Да рыбы то много, да только куда ее сейчас девать, в такое тепло она быстро ис-портиться, а до лагеря идти еще далеко, а она тяжелая уже все руки оттянули.
Военный вышел к ребятам и с любопытством стал разглядывать улов.
- Да повезло вам ребята, и где вы умудрились наворочать столько рыбы. Я тоже ры-бак, а столько рыбы не ловил, – он даже залез в садок, чтоб потрогать увесистых щук:
- Чувствую я вам ребята не донести такой улов до лагеря, да и в лагере вас уже, на-верное, потеряли. Ну, вот что, у меня к вам есть предложение, вы отдаете мне полови-ну улова, а я вас на машине довезу до лагеря.
Ребятам сильно понравилось такое предложение, они все в голос заговорили:
- Да заберите хоть всю, куда нам ее, так же пропадет!
Военный улыбнулся, взял садок, поднял его и охнул:
- И как вы только его тащили? – с этими словами он вернулся в кирпичное здание. И через минуту вышел, отдал ребятам садок:
- Подождите меня здесь, сейчас я подъеду, - и он скрылся в охраняемой зоне.
Ребята сели на обочину у дороги и стали ждать. Мучительно тянулось время, но военного всё ни как не было. Все были страшно голодными, да мысль о том, что их в лагере уже давно потеряли, не давала спокойно сидеть. Наверное, там уже подняли тревогу, и всем лагерем их ищут. И больше их ни когда не отпустят на рыбалку, и эта мысль была, страшнее голода.
Примерно через полчаса, откуда-то из лесу вывернул крытый брезентом УАЗик. И ребята увидели, что его толкают несколько солдат. Вскоре машина дернулась и, чих-нув, обдала солдат клубом дыма. Машина остановилась и стала надрывно гудеть все-ми своими поршнями, иногда чихая, выбрасывала из трубы очередную порцию дыма. Немного поработав, он подъехал к воротам, подбежавшие солдаты открыли их. Авто-мобиль выехал за ворота, из него выглянуло улыбающееся лицо военного, и резко скомандовало:
- А ну рыбаки быстро в машину!
Ребята в мгновение ока оказались в машине, и даже удочки не помешали.
- Ну что заждались? Зажигание ни к черту, да и аккумулятор сдох. Вот и заводим с толкача.
- А мы уж думали, что вы нас не повезете, - басовито прогудел вечно молчащий Андрюха.
- Честно говоря, я тоже так подумал, что вы про меня так можете подумать.
- А вообще-то вы меня выручили больше чем я вас сейчас выручу, завтра у моего командира день рождения, вот ваша рыба будет как раз кстати, он страсть как рыбу любит, напечем завтра пирогов, ухи наварим, и пожарить останется. А где сейчас све-жей рыбы взять, у меня дежурство. Если бы даже был на выходном, то тоже не из-вестно наловил бы или нет. А тут рыба сама пришла, в общем, я перед вами в неопла-ченном долгу.
Так военный разговаривал с ребятами, изредка подпрыгивая на сидении от неров-ности дороги. По нему было видно, что он в хорошем настроении.
До лагеря доехали меньше чем за полчаса. Подъезжая к лагерю, они увидели, у во-рот лагеря большую толпу, у Вани часто забилось сердце, он думал, что сейчас их сильно накажут, может даже отправят домой. Вся толпа направила свои взгляды на приближающуюся машину, и когда из нее стали выходить ребята, вся эта масса бро-силась к машине.
И наперебой стали расспрашивать: - где они были, и что с ними слу-чилось, и что они натворили? Если их привезла военная машина. А когда подбежала воспитательница, то из машины вышел военный офицер и, представившись, попросил не наказывать ребят, потому что они были у него в гостях, и поэтому опоздали. А по-чему были именно у него в гостях?
- Это военная тайна, и не надо об этом сильно распространяться.
После этих слов он сел в машину, лихо развернулся и, оставив в воздухе облако пыли, лихо умчался восвояси.
После этих слов их не только не наказали, а даже стали смотреть как на героев. А ребята стали даже немного зазнаваться. Они так же продолжали ходить на рыбалку, но так далеко больше не заходили.
И почему в жизни всегда так: чем интересней проводишь время, тем оно быстрей пролетает, так было и в этот раз, Ваня даже не заметил, что пролетел двадцать один день. Они с друзьями собирались сходить утром на рыбалку, как им объявили, чтоб все собирали свои вещи, потому как завтра все уезжают домой.
Утром они разочаро-ванные собрали свои вещи и приготовились ехать домой. Зарядки в этот день не было, и Ваня сдал свой горн и будильник, который ему выдали в начале заезда. До обеда они ходили почти в обнимку, им не как не хотелось расставаться, и поэтому они взя-ли друг у друга адреса, чтоб писать письма.
Перед тем как пришел автобус, им все выдали по бумажному кульку конфет, про-щальный подарок. Пока Ваня ехал до Красноуфимска он съел почти половину подар-ка, прикусывая конфеты слезами. Но когда он увидел в Красноуфимске отца, который приехал его встречать, то тоска прошла сама собой.
В Красноуфимске автобус долго стоял, отправляться он должен был в пять часов вечера, ждал всех деревенских, которые приехали в город по своим делам. Этот авто-бус принадлежал Ключевской фабрике, и в город он ездил три раза в неделю.
Было три часа дня и многие пассажиры уже сделали свои дела и ждали в автобусе отправления. Кто сидел, а кто спал. Ваня переложил недоеденные конфеты в чемодан, чтоб дома угостить младших сестер, а куда девать кулек он не знал, он долго вертел его в руках, а потом надул и ударил его об ладонь.
И в этой тишине хлопок раздался как выстрел, спящая впереди женщина подпрыгнула на своем сидении и замахала ру-ками, при этом сильно охая. Потом она начала озираться по сторонам ни как, не по-нимая, что случилось. И тут весь автобус залился смехом, она смутилась и начала оп-равдываться, что, мол, она думала, что у автобуса лопнуло колесо. Хотя как она могла думать, если она спала.
После этого хлопка все друг оживились и начали разговаривать, вспоминая смеш-ные случаи из своей жизни.
Ваниного отца в этот момент в автобусе не было, он ушел в магазин, раз уж прие-хал в город, так недаром, за одно что ни будь купить. Пришел он к самому отправле-нию автобуса, с тяжелой сумкой. Там были продукты, которые не продавались в де-ревне, это была колбаса, рыба, и многое другое. В деревне в магазине холодильников не было, и поэтому люди за такими продуктами ездили в город, и естественно брали на один раз, потому как холодильников не было не только в магазине, но у людей.
Ко-нечно, у людей были погреба, в которые зимой накидывали снег и лед, но в июле он уже растаивал. И поэтому если у людей оставалось с зимы мясо, то его либо засалива-ли в стеклянных банках, либо варили тушенку.
Если с тушенкой еще можно было, что-то есть, то соленое мясо обретало не съе-добный вкус. Соль не давала мясу протухнуть, но и запах был омерзительный.
Конечно, в то время в магазинах была и китайская тушенка, и сгущенное молоко, но люди зарабатывали очень мало, и поэтому тушенку покупали на большой празд-ник, а сгущенное молоко, покупали вообще единицы, потому как, в каждом доме было свое молоко, и сахар тоже был у всех, и поэтому родители считали, что сгущенное молоко, - это деньги на ветер.
Подъезжая к родной деревне, Ваня увидел, что вдоль всей деревни люди копают ямы.
- Что это они делают? – спросил Ваня у отца.
- Дожили, наконец-то до хорошей жизни, высоковольтную к нам проводят, теперь будем жить как нормальные люди.
Ваня, конечно, порадовался вместе с отцом, но он еще не знал в то время всех пре-лестей высоковольтной. Только когда в клубе появилось широкоэкранное кино, а на столбах фонари, и когда свет в доме не гас даже после двенадцати ночи. Только тогда он понял, что такое цивилизация, а когда в деревне появился первый телевизор, то по-смотреть его пришла вся деревня, для всех желающих не хватало в доме стульев, и то-гда хозяин принес с улицы, не расколотые чурбаны.
Купил первый телевизор лучший тракторист деревни, его жена работала учитель-ницей, по всем статьям интеллигентные люди. Потом и у других начали, появляется телевизоры, вскоре и Ванин отец купил телевизор, это был маленький телевизор, с эк-раном на тридцать сантиметров. Он постоянно барахлил, и не показывал, к ним часто приезжали мастера, но сделать ни чего не могли, всему виной был трансформатор вы-соковольтной линии, который находился напротив дома, через дорогу, от него шли большие помехи.
Поэтому Ваня и его сестры предпочитали ходить в кино в клуб. Чем вызывали у бабушки удивление:
- Дома телевизор, а они в клуб идут кино смотреть…
- Потому и идем, что по телевизору такое не показывают!
И действительно, по телевизору показывали только те фильмы, которые уже давно прошли в кинотеатрах. Да и фильмы в основном были про войну, в деревне даже шутка такая была, допустим, детское кино шло в шесть часов вечера, а взрослое в во-семь, вот дети идут с детского сеанса, а навстречу идут взрослые, на вечерний сеанс, вот взрослые спрашивают у детей идущих из кино:
- Ну, как интересное кино?
- Интересное, - хором отвечают дети, - в конце его убили.
Кто-то один сказал эту фразу, и она стала анекдотом, в дальнейшем в ответ на лю-бой вопрос на то, интересное ли кино? Все весело отвечали:
- Интересное, в конце его убили! – даже если разговор шел о комедии.
В те годы в деревни часто приезжали артисты, коммунистическая партия заставляла артистов ездить по деревням и просвещать народ, приобщать к искусству и прекрас-ному. Но, как и всегда и везде, в командировки отправляли либо провинившихся ар-тистов, либо слабых к алкоголю, либо бездарных.
Такие артисты даже не стеснялись деревенских жителей, приезжали с похмелья, видимо перед этим они уже отыграли в соседней деревне, и, отметив это дело, кое-как проспавшись, ехали в другую деревню, чтобы отыграть наскучивший спектакль. Да и какой может быть сон на деревянном полу, на той же сцене в этом же клубе, накидав на пол, что попало, единственное, что придавало мягкости постели так это водка.
Ну конечно не всегда приезжали такие артисты, были и нормальные, которые, отыграв спектакль, тут же собирали весь свой скарб, и уезжали.
Ване запомнился кукольный театр, все их декорации не уместились на сцене, по-этому им пришлось занять небольшое пространство перед сценой.
До этого Ваня ни когда не видел кукольных театров, и поэтому это спектакль ему сильно понравился. Он и сам мечтал стать артистом, но ему сильно мешало волнение на сцене. Хотя он ни когда не отказывался играть в школьных спектаклях, когда ему предлагали.
Но больше всего Ване нравилось рисовать, когда он учился в пятом классе, к ним в школу прислали нового директора, это был высокий седовласый мужчина, симпатич-ный на лицо.
Впоследствии некоторые учительницы влюбились в него. Почему он приехал один? Не понятно. Вроде бы красавец мужчина, и женщины по нему сохнут. А может, был вдовцом? Собственно Ваню это не интересовало. Так вот он был про-фессиональным художником, он заметил наклонности Вани, и стал натаскивать его по рисованию, иногда он говорил Ване:
- Как только окончишь школу, поступай в художественное училище.
Он пригласил один раз Ваню к себе на квартиру, и показал ему все прибамбасы ху-дожника. Чего там только не было, начиная от цветных карандашей, и кончая настоя-щим мольбертом, на выдвигающихся ножках. У Вани просто глаза разбегались от это-го изобилия, все, что у него было, нельзя было купить в магазине, во времена поваль-ного дефицита.
Кстати его звали тоже, как и Ваню, Иван Михайлович, и поэтому он обращался к Ване не иначе как (тезка), даже в классе, чем вызывал смех у одноклассников.
Иван Михайлович научил Ваню, как разводить масляные краски, как смешивать их, добиваясь нужного оттенка, научил рисовать по клеткам. Рассказал, что все великие художники писали огромные полотна по клеткам. Сначала они рисовали маленькие картины, а потом увеличивали их по клеткам. И вообще он научил Ваню многому, что пригодилось ему в жизни.
Ваня тоже нарисовал много картин масляными красками, но со временем они рас-терялись. Конечно, это не были шедевры, но родителям нравилось и это. Они смотре-ли на его картины и думали, что вот их сын вырастет, выучится на художника, и не будет (ломать хребет) чтоб заработать себе на жизнь, но Ваня не стал художником, потому как единственное художественное училище в Свердловске, не имело своего общежития, и поэтому учиться там могли только те, кто был прописан в самом Сверд-ловске.
Но все равно Ваня остался, благодарен своему учителю на всю жизнь.
Когда Иван Михайлович уехал из деревни, отработав свой срок, а было это весной, и почему он уехал весной, не закончив учебный год? Ни кто Ване не объяснил, но на следующую ночь сгорел цех сборки на фабрике, практически основной цех. И по де-ревне поползли слухи, Иван Михайлович не иначе как шпион, и это он подстроил по-жар, а сам смылся.
Ну конечно Ваня не поверил этим слухам, не потому что он его сильно уважал, а просто еще, будучи пацаном, он понимал, ну кому нужна какая то задрипанная фаб-рика, и кто ее знает, это вам не Уралмаш, или Химмаш, чтоб нанести стране урон, и кто будет засылать шпиона в глухую деревню. И какой урон может нанести стране одна сгоревшая фабрика, выпускающая хреновые стулья.
Но это были послевоенные годы, все только что пережили войну, и все верили, что нас окружают одни враги, и что вот-вот начнется новая война, и поэтому с каждой получки люди запасались мы-лом спичками, и мукой, чтоб на первое время войны, жить не нуждаясь.
Всего этого во время войны не было, да и вообще ни чего не было, все уходило на фронт, а в тылу люди пухли с голоду.
Некоторые именно поэтому записывались доб-ровольцами на фронт, чтоб не умереть с голоду. Людей даже смерть так не пугала как голод.
И пропаганда постоянно внушала, что вокруг нас одни враги, и они не дремлют, и поэтому все поверили, что Иван Михайлович был шпионом.
Эти разговоры продолжались, наверное, целый месяц. Но жизнь продолжается, и фабрику снова восстановили, построили новый цех, лучше старого, и про Ивана Ми-хайловича все благополучно забыли.
А вместо него прислали другого директора, верней директрису, приехала она всей семьей, с мужем и двумя дочерьми, старшая дочь была уже замужем, а младшая еще нет, ее дочери тоже были учителями. Но почему-то новую директрису ни кто не воз-любил, хотя она не была вредной.
Она была не большого роста, с редкими волосами, свою седину она скрывала рыжей краской, ее фамилия была Сандакова, а дети ее про-звали (сундук с клопами). Муж у нее был высокий и молчаливый мужик, в отличие от директрисы к нему относились хорошо.
Иногда после работы он выпивал с мужиками, за что жена постоянно пилила его, и делала это на людях, а он только улыбался в от-вет, кивал головой, но пить не бросал. И поэтому среди мужиков он всегда был своим, за что его и уважали, а еще он ни когда не отказывал людям в помощи, если надо на-рубить дров, или привезти сена, он всегда шел с удовольствием, потому как знал, по-сле работы будет большая гулянка, и всегда можно оправдаться перед женой, мол:
- Не мог же я людям отказать, если надо помочь, а если выпил, то только чтоб не обидеть людей.
Сами они скотину не держали, потому как жили цыганской жизнью, год в одном месте год в другом.
А муж старшей дочери к концу учебного года вдруг сильно запил, и в разгар запоя, поругавшись с женой, выпил уксусной кислоты, чтоб покончить жизнь самоубийст-вом, но его откачали, отпаивая парным молоком. Но через неделю он повесился, чтоб уж наверняка, и на этот раз его уже не спасли.
В тот год в деревне началась массовая эпидемия самоубийств, через повешенье. А пример показал старший брат Юрки Дьякова, Ваниного одноклассника, он разошелся со своей женой и, возвращаясь с суда о разводе, в соседней деревне купил в магазине пузырь, за деревней выпил его, и повесился на сучке ели, на ремнях от рюкзака. Ви-димо сильно любил свою жену, у них уже была дочь, года три.
А жена его, почему-то возненавидела, вроде и мужик красивый и не пьянствовал, а жизнь не пошла. Чужая жизнь потемки. Она даже на похороны не пришла, раз развелись то чужой, а может, побоялась, что ее будут осуждать, что он повесился из-за нее.
После того случая пошло. Начали вешаться по любому поводу и без повода, даже повесился один пенсионер, которому жить то оставалось всего ничего, ему уже было под восемьдесят, а туда же, поругался со своей старухой, и в петлю, он даже не стал высоко залазить, а привязал веревку к лестнице и встал на колени, а остальной завер-шил алкоголь.
Сандаковы, похоронив зятя, закончили учебный год, и уехали всей семьей, а куда не известно.
В деревне назначили директором местную учительницу, хотя она тоже была не ме-стной, ее, как и других в деревню прислали отрабатывать практику, после окончания училища. А в деревне она вышла замуж за местного парня, он только что пришел из армии, а служил он пограничником, как обычно после дембеля он некоторое время ходил в парадной форме, звеня значками и медалью, которую ему дали за задержание нарушителя границы. Чем собственно и свел с ума молодую учительницу.
Учитель-ницей она была не плохой, но у нее, как и многих учителей были свои любимчики, а все остальные у нее были просто дерьмом, распсиховавшись, она могла отлупить ка-кого ни будь двоечника, тетрадью по мордасам, если тот не удосужился сделать до-машнее задание. Ване, правда, от нее не доставалось, но он тоже был у нее в списке неблагополучных.
Однажды на перемене Ваня назвал Галю Малышеву бессильной, а Валентина Ива-новна это услышала, так звали новую директрису. Галя была отличницей в классе, и естественно ходила в любимицах у Валентины Ивановны. Директриса ни чего на это не сказала, а в одну из перемен, подошла к Ване с баночкой гуаши, которую видимо, не могла открыть, и специально громко обратилась к Ване, чтоб слышали все:
- Ваня ты у нас кажется самый сильный, открой-ка мне баночку!
А на лице у нее был ядовитый сарказм. Ваня быстро взял баночку, и одним движе-нием открыл ее, хоть он был на вид щуплым, но ежедневная гимнастика и тренировки с другом, по выходным дали свой результат, а может, и баночка была уже почти от-крыта, только надо было приложить больше усилий. Но Валентина Ивановна просто хотела унизить Ваню, это он понял уже позже, когда увидел на лице учительницы кислый вид, и пробормотав тихонько слова:
- Да сила большое дело… - ушла из класса.
Из всех учителей Ване нравилась одна учительница, ее звали Римма Яковлевна. В нее он был почти влюблен, было это еще в пятом классе. Ее, как и других прислали в командировку, у нее было двое детей, старшей дочери было лет пять, а младшему сы-ну два года, а мужа у нее не было.
Вот были порядки, даже с маленькими детьми посылали работать. Конечно, в де-ревне был детский сад, и детей можно было пристроить, но, как известно детский сад работает до пяти, а учитель до позднего вечера. И поэтому старшую дочь она отпра-вила к матери, а младшего сына оставила с собой. В садик ребенка помогала водить соседка Елена Матушкина, она работала в садике поваром, а своих детей у нее не бы-ло, и поэтому она с удовольствием нянчилась с сыном учительницы, вечерами, когда Римма Яковлевна была в школе, ее сын сидел у поварихи дома.
Он сидел у нее даже в выходные и праздники, когда учительница выполняла общественную работу. Кроме учебы и проверки домашнего задания, она еще вела всевозможные кружки, готовила свой класс к праздникам, репетировали всевозможные пьесы, а к новому году надо было еще нарядить елку, подготовить программу праздника.
В основном директор школы эту обязанность возлагал на нее, потому как она была моложе всех учителей, да и опыта ей было не занимать. В Ванином классе она еще была и классным руководителем.
Отработав первый год в Ванином классе, классным руководителем она повела свой класс в поход на реку «Уфа», ни кто ее об этом не просил, она сама проявила инициа-тиву.
Дорогу она не знала, но ее знал Ваня и еще несколько человек из класса. В поход пошел весь класс, не кто не хотел сидеть дома, хотя был май месяц, и ночами еще бы-ло холодно. А так как Ваня был почти влюблен в свою учительницу, то он бы пошел за ней хоть на край света.
Он и в классе всегда старался быть у нее на глазах, если учительница просила по-мыть доску, он первым срывался с места, бежал за тряпкой мыл ее и с особой тща-тельностью протирал доску.
А если Римма Яковлевна записывала желающих, участвовать в спектакле, то Ваня всегда был первым в списке, а вторым был его лучший друг Витя.
Конечно, учительница не подозревала о Ваниной влюбленности, просто она считала Ваню усердным мальчиком.
Прямая дорога на Уфу была через Артинскую гору, а потом через лес, по тележной дороге, машины по этой дороге не ходили, потому как почва в лесу мягкая и машины там тонули по оси. Всю дорогу Ваня шел рядом с учительницей и рассказывал свои истории из жизни, и те которые он знал от взрослых.
Пройдя несколько километров по лесу, они вышли в деревню под названием «Ме-жовка». Деревня была маленькая и состояла всего из одной улицы, работы в этой де-ревне не было, а была там только ферма, и все местное население работало на этой ферме, поэтому половину домов было заколочено, половина населения были пенсио-неры, а трудоспособного населения было несколько семей.
Дорога проходила по всей улице, и поэтому посмотреть на проходивший класс вы-шла вся деревня, люди жили в глуши, все друг другу изрядно надоели, все развлече-ние для них было, глушить брагу. У них даже клуба не было, дети зимой учились в интернате, в Артях.
Некоторые бабушки молча провожали взглядом проходящих школьников, а особо любопытные спрашивали учительницу:
- Куда милая повела ребят, если не секрет?
Учительница слегка поражалась любопытству, но все-таки отвечала:
- В поход мы идем, в поход бабушка!
А бабушки улыбались в ответ, и махали сухими, сморщенными от старости рука-ми.
- А смотрите, какая у них здесь земля, один песок, вроде вчера прошел дождь, а луж у них нет, а в нашей деревне непролазная грязь, - обратился Ваня к учительнице.
- По-видимому, здесь когда-то протекала река, а со временем она ушла в другое ме-сто, и поэтому почва осталась песчаной, - ответила Римма Яковлевна.
За деревней простиралось небольшое поле, а за ним они увидели реку «Уфа». Хотя уже был конец мая, но река все еще была полноводной. Подойдя на берег, все сложи-ли свои рюкзаки, и принялись рубить шалаш. Народу было много, и поэтому шалаш нужен был большой, а палаток в их школе не было. Для этого случая у них все было с собой и топор и пила, и работа закипела, ни кто не остался в стороне.
Уже через час стоял большой шалаш, пол был выстелен соломой, из скирды стоявшей неподалеку. На крыше шалаша тоже лежала солома, ее уложили так чтоб если пойдет дождь, то людей внутри не замочит, дети живущий в деревне это умеют с детства.
Прежде чем стемнело, шалаш был готов, на берегу реки горел костер, а в ведре на тагане варилась уха, некоторые парни взяли с собой удочки, и как только, пришли, накопали червей и через час наловили много рыбы.
Попалась даже щука, Миша Заха-ров поймал на червя маленького чебака, плюнул на него и закинул обратно, не про-шло и минуты, как удочка чуть не вырвалась у него из рук, с испугу он закричал, он ни когда не видел, чтоб удочку так рвало, в их деревне нет крупной рыбы, а самая крупная рыба «Хариус» так не клюет.
Остальные рыбаки помогли вытащить ему щуку, она оказалась довольно таки крупной, в ней было примерно килограмма два, с лишним. Такую рыбу из всего клас-са еще ни кто не видел. И поэтому в ведре ухи было больше рыбы, чем картошки. В уху еще добавили пару битых яиц, немного черного перца, и уха получилась на славу, а к тому же все не ели с утра, и через полчаса ведро было пустым. А потом был чай со смородиновым листом, а так как все уже наелись ухи, то чай шел не так азартно.
А потом все сытые и довольные сидели у костра, рассказывали байки анекдоты, ес-тественно без картинок, в присутствии учительницы не кто бы такое не позволил.
Уже к двенадцати ночи учительница пригласила всех ложиться спать, когда все расположились в шалаше, Римма положила радом с собой Ваню, накрыла его своим одеялом, и обняла как собственного сына. Ване от этого было страшно приятно. Но сна не получилось, сначала их атаковал рой комаров, они залазили под одеяло, нахо-дили не защищенные места, и кусали с особой яростью, от этих укусов в шалаше раз-давались охи да вздохи.
А потом все услышали нарастающий шум мотора, по шуму Ваня понял, что это едет мотоцикл.
Мотоцикл подъехал к шалашу, потом объехал его кругом, и заглох, и все увидели в проходе свет фары, и пьяный разговор двух мужиков.
Сначала все испугались, мало ли что на уме у двух пьяных мужиков ночью, но Римма смело встала, и вышла наружу, уж как Ване не хотелось, чтоб любимая жен-щина покидала его, но ничего не поделаешь, пришлось выходить вслед за ней. Следом высыпал весь класс. Водителя мотоцикла, Ваня сразу же узнал, он был из их же де-ревни, и приходился ему далеким родственником, у них с Ваней даже фамилия была одна.
Но жил он в Межовке, здесь женился и перебрался жить к жене. Ваню он тоже узнал сразу же:
- О! Здорово земляк, родственник! - и он обнял Ваню, дыхнув на него перегаром.
- А мы тут с работы приехали, а нам говорят земляки мои тут по деревне ходят, на реку пошли! – весело рассказывал Санька, так звали Ваниного родственника.
- Давайте робя к костру, посидим, покалякаем, я ведь давно дома то не был, а тут все свои родные, - весело заливался Саня, снимая с руля мотоцикла холщевую сумку.
Ваня сразу же понял что в сумке у него банка с брагой.
- А как учительницу вашу зовут? – весело спросил он у Вани, поглядывая на симпа-тичную девушку.
Римма Яковлевна в разговор не ступала, первый испуг у нее прошел, и она молча наблюдала за происходящим.
- Девушка, идемте с нами к костру, - обратился он к учительнице, не называя ее по имени, видимо имя ему показалось слишком сложным, и он его спьяну сразу же за-был.
Все это время второй мужик стоял возле мотоцикла и держался за ручку заднего сидения, по виду он был намного пьяней Саньки, и поэтому он просто боялся отпус-титься от мотоцикла.
А когда все пошли к костру, друг Саньки отпустил ручку мотоцикла, сделал два шага, и споткнувшись, побежал вперед, но голова сильно опережала собственные но-ги, и через несколько шагов, он шлепнулся в траву, с сильным выдохом, пробороздив лбом землю.
Он долго кряхтел, натужно матерясь, но встать ни как не мог, и Саня, неся в одной руке сумку с брагой, а другой, подхватив друга, как мешок с соломой, взяв его под мышку, донес до костра, бросил на землю, тот снова крякнул и тихо засопел, все по-няли, он спит.
Санька уселся на землю по мусульмански, поджав под себя ноги, открыл сумку достал оттуда полную банку браги и стакан, вслед за брагой на свет появилась обгры-зеная буханка хлеба.
- Ну, чё робя стоим? Тащите дров, да будем гулять! – весело крикнул он стоящей толпе.
Все бросились в близ лежащий лес, и через некоторое время костер запылал с новой силой.
Саня налил стакан браги и предложил его учительнице, но та отказалась, он настаи-вать не стал, а ученикам естественно предлагать не стал.
- Ну, чё я теперь один пить буду? Я так не могу…
Он потряс своего друга, но тот не подавал признаков жизни.
- Колька твою мать, ставай!
В ответ только было не связное мычание.
- Кстати познакомьтесь, мой шурин, брат моей жены. Хотите фокус? Я знаю, как его разбудить… Он наклонился к самому уху друга и крикнул:
- Колька брагу пить будешь?!
И все увидели чудо, почти не живой человек сначала замычал, а потом медленно стал на четвереньки, сел на задницу и, уставившись мутными глазами на Саньку, про-мычал:
- На-ли-вай…
Все засмеялись, а Колька смотрел на всех одним глазом, потому что смотреть дву-мя, двоилось, и народу становилось в два раза больше. Он взял у Саньки стакан, выпил его, отломил от булки кусок хлеба, и стал медленно, морщась его жевать, как будь-то это был не хлеб, а кусок вонючей резины. Не успев дожевать хлеб, он снова упал и заснул, так и не дожевав хлеб.
- Слабак, - махнул рукой Санька, налил себе стакан браги и залпом вылил его в рот, занюхав его рукавом.
- Ну, чё робя, как спится в шалаше?
- Да какой там сон, комары заели, - ответил Ваня.
- А я вам посоветую, как от комаров избавляться. Я вот когда на рыбалку хожу, с ночевкой, я беру с собой палатку, и перед тем как ложиться спать я залажу в палатку, делаю большую цигарку самосаду, выкурю ее, а вход закрою чтоб комары не вылетели, а им же дышать то нечем, они свои носы сквозь брезент высунут, и свежим воздухом через брезент дышат, а я выхожу на улицу, и ладошкой им все хобота позагибаю, а потом захожу в палатку и спокойно сплю, не одна тварь не укусит…
Несколько секунд стояла тишина, а потом грянул дружный смех.
А Санька, достав пачку папирос, предложил желающим закурить, но желающих не оказалось, тогда взяв одну в рот, он достал из костра головешку прикурил от нее и, дождавшись, когда утихнет смех, начал новый рассказ.
- Один раз мы с Коляном поехали на рыбалку на «Светлое озеро» а он пристал: - «Давай соседа моего возьмем, у него ружье есть, у него и отец охотник и дед охотник, в общем, все потомственные охотники». А Колян мне еще, - «Пока сетки стоят, схо-дим, поохотимся».
Благо у меня мотоцикл с коляской, для всех места хватит. В общем, загрузили мотоцикл под завязку, взяли сетки удочки, ружье, и естественно вина. Приехали на озеро, а там, в лесу есть охотничья избушка, ну мы в ней расположились, как дома, поставили сетки, у меня лодка резиновая есть. И пошли вино пить. А утром просыпаемся, погода хорошая, смотрю, а Коляна нет, выхожу из избушки, смотрю, а Колян уже с озера идет, и рыбу несет, но правда совсем мало, раз говорит рыбы мало, то давайте пока на охоту сходим, а за это время рыба подойдет…
Ну, подойдет, так подойдет, пошли на охоту. А наш (потомственный охотник), мать его в кочерыжку, взял всего три патрона, и те с мелкой дробью на рябчика, отец – говорит, ругаться будет, много не взял. Знал бы, что он такой охотник не за что бы не взял его с собой. Ну и пошли мы в лес, шли, шли, смотрю, сквозь лес поле виднеет-ся. Стали на поле выходить, слышим, сопит кто-то, ну мы подумали, корова, наверное, пасется. Выходим на поле, смотрим, а это медведь траву щиплет и пофыркивает от удовольствия. А наш (потомственный охотник) шепчет мне на ухо:
- Давай в него пульнем…
- Да ты чё говорю, дурак, что ли? Дробью в медведя, да он нас на ремешки порвет. А он мне:
- А я слышал, что если медведя испугать, то он умрет от разрыва сердца…
- И че вы думаете? Этот дурень, из-за моей спины, кричит медведю, сиплым голо-сом:
- Эй-эй!!
- Да с таким голосом, только сидеть в туалете и кричать «Занято». - А медведь, как встал на задние ноги, да как рявкнет… - А мы как дриснули в обратную сторону. По-моему, я сначала бежал первым.
На пути лежал маленький ручеек, я споткнулся и шлепнулся в этот ручеек, сначала я подумал, что на меня медведь наступил, а это ока-зывается, мои друзья по мне как по мостику промчались. Пока я из этого ручейка вы-скребался, Колян с (потомственным охотником) исчезли в лесу. Я оглянулся, медведя нет, ни кто не гонится, ну я немного осмелел, ружье то у меня в руках было, каким-то образом я его не потерял. Стал Коляна кричать, слышу, отзывается, нашел я его, спрашиваю, - где охотник? Говорит:
- Не знаю. - Я,- говорит, - его из виду потерял, когда от медведя бросились.
Пошли мы обратно к охотничьему домику, приходим, а он сидит на крыше, в руках здоровенную палку держит. Увидел нас и спрашивает:
- А вас чё медведь не сожрал? А я думаю, если сюда придет, то я его вот этой палкой зашибу…
- Мать его в кочерыжку!! И как только он на крышу то залез? Вокруг не одной лестницы нет, идиот! Стал с крыши слазить, да хряпнулся так, что подвернул себе ногу. Лежит, стонет, надо идти сетки проверять, а у него нога распухла, ну оставили мы его в домике, а сами пошли рыбу проверять, ну на этот раз нам действительно повезло, два ведра рыбы начерпали.
Пришли в избушку рыбу вычистили в ведрах ее засолили, и стали вино допивать, а этот придурок делать ничего не может, а вино жрать, только подавай, и забыл, что нога болит. А утром надо домой собираться, а у него нога болит, ничего делать не может, в общем, достался нам этот горе охотник, и еще вина просит: - У меня,- говорит,- нога меньше болит, когда выпью.
А где вина то взять? Еще вечером кончилось, в лесу магазинов нет...
На обратном пути чуть не заблудились, сидит в коляске и кричит, что не туда едем, я сдуру его послушался, такой крюк дали, обратно на тоже место выехали, так я на его обозлился, убил бы гада!
Домой привезли, под окошком высадили, и тогда я Коляну сказал, - чтоб я эту ро-жу возле себя не видел! Это ладно я в своей деревне всех с рождения знаю, а здесь-то я живу без году неделя. И с такими придурками дела иметь не хочу.
Затем он снова налил себе стакан браги и, закурив, вспомнил еще один случай:
Тут у нас мужики с бабами за малиной поехали, разбрелись все, ходят по малинни-ку сухими ветками трещат, а я самый последний с машины слез, башка с похмелья бо-лит, я бы сам не в жизнь за малиной не поехал, да баба моя настояла. Стою, курю, ду-маю, куда бы податься подальше от народа, да поспать под кусточком. Пока ни кто не видит. А рядом бабы, штуки три стоят, еще не все сплетни перебрали, треплются и ржут, как кобылы беременные.
И тут слышим, такой треск, как будь-то по малиннику машина на скорости гонит, только машины не видно, а видно, что кусты трясутся и мнутся. И тут выбегает к ма-шине Фёдорович, волосы дыбом, на шее один платок, на котором висело ведро, но ведро от большой скорости видимо потерял, фуражку тоже, где-то посеял, только лы-сина блестит.
Только не смотрите на меня так, я не оговорился, он лысый, только волосы вокруг лысины у него длинные, он их почти не стрижет, он ими свою лысину закрывает, так вот эти самые волосы, стоят все дыбом, как молодая трава, а лысина как выкошенная полянка. Вообще то он страшно стесняется своей лысины, поэтому постоянно носит фуражку, и на людях ни когда ее не снимает. А тут видно так перепугался, что не за-метил, что кепки на нем нет, да еще и в присутствии баб.
Глаза у него по железному рублю, весь красный и кричит, а че кричит сначала ни кто, ни чего не понял.
Подбежал к машине, чуть отдышался и кричит:
-А-а-абы, а-а-абы, м-м-мить, м-м-мить!!!
Все на него смотрят, ничего понять не могут. А он опять:
- А-а-абы, а-а-абы, м-м-митиь, м-м-мить!!!
Меня так это взбесило:
- Ты че блин, нормально говорить разучился, говори, в чем дело!
А он только тут меня увидел, отдышался, и говорит спокойно:
- Там в малиннике медведь, слышу, в кустах кто-то возится, да так, сильно возится, как моя соседка, баба Таня, только она своим весом может создать такой треск.
Я ду-маю, забралась в самый лучший малинник, и вытаптывает его, после ее в малиннике одна просека остается, где она прошла. Ну, думаю, дай ее напугаю, выломил палку, подкрался поближе, а сквозь кусты только ее широкую задницу и видно. Ну, думаю, ткну ее в жопу палкой, и тихонько в кусты, она меня и не узнает. Тянулся, тянулся до ее жопы, а в кустах яма, я в эту яму одной ногой провалился, полетел и всем телом этой палкой ей в жопу и врезал, аж палка пополам переломилась. А в ответ такой рев, я еще подумал сначала, неужели у бабы от боли может так голос измениться.
Голову то поднимаю, смотрю, а это медведь, он как подпрыгнул, да с таким ревом, как бро-сится бежать по малиннику, а дальше, я плохо помню, чё было.
- А чё было? – я ему говорю, - А то и было, ты у себя в штанах то проверь, а то вы, наверное, с медведем оба от страху наделали, только у медведя штанов то нет, ему ничего стирать не надо, а вот от тебя, по-моему, сильно припахивает.
Тут он вдруг но-сом задергал, нагнулся, чтоб значит, свои портки понюхать, а бабы, которые все это время в стороне стояли, как заржут, а он посмотрел на них, и обидчиво так говорит:
- Ха – ха, чё смешного-то? Посмотрел бы я на вас, как бы вы смеялись, когда с мед-ведем повстречались…
- С этими словами он ушел за машину, уж че он там делал, я не знаю, но только по-сле его рассказа мне совсем расхотелось, малину собирать. Я залез под машину в те-нек и завалился спать. А когда все собрались меня разбудили.
Вот черт, уважаю я бражку - задумчиво произнес Санька, а водку не люблю, сколь-ко денег потратишь и все впустую. Вот недавно взял в магазине бутылку, выпил, не берет, пошел еще одну взял, не берет… Ну что думаю за водка такая? Пошел снова, взял чекушку, выпил и упал. Ну вот скажите мне на милость, ну зачем я брал литру водки, столько денег потратил? Надо было сразу чекушку брать. Только с нее и выру-бился. А бражку я больше уважаю, правда выпить ее надо много чтоб закосеть, зато дешево и сердито.
Незаметно рассвело, некоторые продолжали сидеть и слушать Санькины рассказы, а некоторые ушли в шалаш, и уснули, не обращая внимания на укусы комаров. Ваня тоже не выдержал и заснул прямо возле костра, под рассказы Саньки и пение лесных птиц. А когда проснулся, то солнце уже во всю пригревало, в костре догорали послед-ние головешки, а Санька с Коляном спали почти в обнимку, а рядом валялась пустая банка из-под браги. Все уже потихоньку собирали свои вещи, чтоб идти обратно до-мой. И только тут все заметили, что не хватает двух человек, Миши Захарова и Зои Киселевой, все уже давно замечали, что они не ровно дышат при виде друг друга.
И тут раздался панический крик Зои, из ближайших кустов, все бросились туда, ко-гда прибежали, то увидели, что Зоя показывает на огромную змею, которая висела на ветке, а рядом стоял Миша, лицо у него было белого цвета. Влюбленная пара собра-лась побыть наедине, как случайно наткнулась на лежащую, на ветке змею. А змея спокойно висела на ветке и разглядывала прибежавших людей, изредка подергивая раздвоенным языком.
Когда подбежала Римма Яковлевна и посмотрела на змею, и тут же спокойно сказала:
- Не бойтесь ребята, эта змея не опасна, видите у нее на голове две желтые полоски, это уж, а еще его называют безногая ящерица. Все сразу же успокоились, начали предлагать ужу, у кого что было, кто творог, кто хлеб, но уж ничего не принял, а только смотрел на всех своими черными глазами.
И Ваня вспомнил, как мама рассказывала, что у них в деревне ужи жили в домах, и когда топили баню, то те заползали на полог и мылись вместе с хозяевами и люди не гнали их из бани, а поливали их теплой водой, потому что ужи, как и кошки, ловили мышей. Так что вреда от них никакого, одна только польза.
На этом все приключения закончились, обратно домой шли уставшие, но веселые, погода с утра была хорошая, и это только прибавляло настроения.
Санька с Коляном остались спать у костра, ни кто не решился нарушить их сон, а тем более в такую погоду, выспятся и уедут домой.
Когда шли домой, Ваня думал что дома он тут же ляжет спать и проспит целые су-тки но, не проспав и часа, он соскочил и помчался на улицу, хорошая погода не давала долго спать, не хотелось терять такой день.
В июне Римма Яковлевна уехала домой в отпуск, а уже в июле снова вернулась в деревню, чтобы готовить школу к следующему учебному году.
Вскоре платоническая любовь Вани прошла к своей учительнице, как только он уз-нал, что у нее есть любовник, им был Мишка Малышев, сын заведующей школы. По-куда мать не знала про любовную связь сына с Риммой, то все было хорошо. А узнала она об этом, когда уже начался новый учебный год, почему связь сына с учительницей так напугала Надежду Матвеевну? Так звали заведующей школой.
Может, она боя-лась, что ее сын жениться на женщине с двумя детьми. А он еще был молодой, ему еще только весной предстояло идти в армию. И она в учительской в присутствии всех учителей отчитала Римму по полной программе, с применением русских народных слов, совсем не литературных. А голос у нее был очень громким, поэтому весь этот (оттягон) слышала вся школа, в том числе и ученики.
Но ни кто не стал из-за этого от-носиться к ней хуже, все только в открытую жалели ее, потому как уважали, а Надеж-ду Матвеевну побаивались и поэтому не любили. А Ваня хоть и разлюбил учительни-цу, но относился к ней так же хорошо, потому как детская любовь она как дуновение, дунуло и прошло, не оставив ни какого следа.
Да он и понимал, что настоящей любви между ними быть просто не может, он для нее был и будет ребенком.
И так отработав два года, она уехала из деревни навсегда, а Мишка Малышев вес-ной ушел в армию, отслужив два года, вернулся в деревню, а вскоре уехал в Сверд-ловск, и женился там. Так что ни чего с ним не случилось, любовная связь с Риммой была для него таким же детским увлечением.