Свинцовый град часть. 1

               
                Нет срока давности
                У нашей памяти
                С Победой, Друг!






                «Свинцовый град»


                Часть 1:  « Война  в  оккупации»


                Глава 1:


       Несколько часов  партизаны не давали ремонтным группам немцев подойти к взорванному  полотну дороги. Только подошедшая  фронтовая  рота  выбила их с позиций. Пришлось отходить.
   Пройдя   с  десяток  километров бойцы столкнулся с идущими через лес частями «СС». Враги останавливаться не стали, оставив группу для уничтожения партизан. Воевали  эсэсовцы умело, пытаясь взять отходящих в кольцо. Отряду пришлось отступить, оставляя мины-ловушки, сделать круг и опять вернуться на исходные рубежи. Очень помогало знание местности.
 В лесу слышались разрывы мин. Через минуту на опушке леса появились автоматчики. С двух сторон заработали «дегтярёвы». Потеряв   несколько  человек   эсэсовцы  залегли, потом отошли, забрасывая партизан минами.  Пулемётчика  Григория Кротова - отчаянного воронежского парня,- смертельно ранил снайпер.
 Второй пулемёт был разбит взрывом. С раздробленной рукой, ослепшего   рядового Герасименко   пытался оттащить  в лес  партизан  Мишкин- он прибился к отряду после разгрома карателями их группы под Барановичами. Миной убило обоих наповал.
Эсэсовцы  наседали, несмотря на потери. Патроны были на исходе и отряд отошёл в болота, неся на себе раненых. Преследовать партизан каратели не стали – потери были и у них, да и время для отхода  было всё  меньше. Наступление частей 1-го Белорусского фронта набирало обороты с каждым днём.

         Пройдя болотами отряд  вошёл  в  лесной район, где недавно проходили отступающие колонны немцев. Из-за сильной задымлённости  и копоти  было трудно  дышать.
   Лес в округе пропах  кровью: разбитые бомбами машины с останками людей, танки, броневики, окровавленные бинты, брошенные санитарные машины с умершими  и распухшими от жары телами солдат,  – всё это представляло жуткое зрелище. Особенно сильно поразило большое количество умерших раненых в санитарных машинах, которых бросили отступающие.
  Партизаны молча  обошли разбитую колонну  и  по краю перелеска  двинулись в сторону сгоревшей и разрушенной деревни.
В  1941 году это  было большое сельское поселение.
      
               
 Весть о войне  тогда разошлась  уже к вечеру. 
Тридцативосьмилетний Яков прибежал в избу, глотнул из ковша колодезной воды, сел на лавку и молча посмотрел на сидящих за столом четверых детей. Старшей  было десять лет. Жена Якова глянув на мужа только спросила:
-Что ?
-Беда, немец войной пошёл,- ещё толком не веря услышанному проговорил Яков.
Тогда через их село проходила старая дорога на  Барановичи и  Брест –   основное направление   войск группы армии «Центр». 
С обеда деревенские мужики, сидя на бревне у старого телятника говорили только о войне:
- Только на ноги встали, скотиной обзавелись.
-А  может, эта, ... прохвокация?
-Кто его знает, военная машина проезжала. Сказали, что война.
–Тяжёлая  бьёт,- прислушиваясь тихо говорил  Горохов. Деревенский  балагур быстро превратился в угрюмого  человека. Он воевал в финскую танкистом, демобилизовался по ранению. О своём тогда  бое  в выборгском лесу говорил кратко:
- Спасибо ребятам: за уши из танка вытянули, а то б чадил, что тот торфяник. 
-Толя, а если  на нас по серьёзному напали, то где же Красная Армия? Ты всё ж служивый.
-Если бы знать, что и как,  но немцев голым задом не напугаешь.
-Да, твоим палёным задом точно не напугаешь, -скалились мужики.
Кто был постарше и помнил «германскую»  в спешном порядке собирали пожитки и готовили подводы.
     Многие тогда не понимали масштабы надвигающейся трагедии.  По словам очевидцев, даже через сутки после начала  агрессии, по железной дороге в западном направлении всё еще шли эшелоны  с сырьём и пшеницей,  в рамках договоров, заключённых с германцами до войны.

     К вечеру в деревню  прикатила   бортовая  машина с военными - переписали трактористов, дали час на сборы, покидали в  кузов кого нашли,  и  умчались  по пыльной  дороге. Увезли и Горохова.
Деревенские старики  до вечера толкаясь у сельсовета, дымили самосадом:
 -Людям то  что делать, а? Хозяйство –то не бросишь.
Вечер стоял тихий и жаркий, на небе ни облачка. До ночи стрекотали цикады, но всё ближе и чаще грохотало.
- Гроза, что ли?
- Гроза,  да видно не та - на нас идёт,- как-то бодро ответил  председатель колхоза Сопель.



                Глава 2


         Вскоре на дороге появились военные машины. Дошли слухи, что  за город Брест шли тяжёлые бои:  город защищали войска 4-ой армии и гарнизон Брестской крепости.
Все новости жителям окрестных сёл приносила дорога: деревнями они выходили к тракту и часами стояли у обочин. Детвора бегала на колодец и приносила проходящим бойцам воду.
  На запад, поднимая клубы пыли, шла одна из колонн  техники  6-го и 11-го механизированных корпусов:  они спешили оказать помощь обороняющимся и прекратить  их неорганизованный отход от своих рубежей   из районов Бреста и Гродно.


 Немецкие самолёты  выныривали из-за облаков и обстреливали проходящие по дорогам машины.  Одна из частей механизированного корпуса попала под бомбёжку: грохот стоял такой, что все кто мог передвигаться попрятались в погребах и подвалах. От страха люди боялись даже выглянуть из укрытий.


На крики и стоны людей Яков выбрался из погреба и выбежал к дороге: на обочинах  догорала разбитая техника. Кругом был разбросан военный скарб, в неестественных позах лежали  люди. Подойдя к дороге он понял, что все лежащие это убитые солдаты и фрагменты человеческих тел.
  Растёкшиеся огненные ручьи горючего воспламеняли одежду на убитых и раненых. Около перевёрнутой взрывом горящей полуторки  сидел  в луже крови  красноармеец, пытаясь дотянуться до санитарной сумки.  Он так и умер сидя, опустив голову на грудь.   
Оторопелый от ужаса Яков смотрел на  разбитую колонну, не зная, что делать.
- Зови людей! Братцы, помогайте,- кричал окровавленный санитар, пытавшийся  оттащить от горящей машины раненого солдата.

 Яков очнулся и побежал по дворам: - Люди, беда,-  вытягивал он из погребов односельчан.
- Солдат побило, быстрее!
От домов  к месту бомбёжки  бежали селяне: резали простыни, делали бинты, подгоняли подводы,  отвозили раненых   и сами кричали от ужаса.

 Положение с каждым днём ухудшалось. Больше никакие части на запад не проходили. Поток беженцев увеличивался. Везде в округе слышались раскаты грома.
 Вскоре   жители деревни увидели  отступающие колонны наших войск. Это отходили разрозненные части 4 армии, понёсшие тяжёлые потери. Измотанные и угрюмые солдаты шли разбитым строе,  оставляя в засадах, а всё чаще,  из-за отсутствия топлива и боеприпасов,  просто бросая на дорогах технику и тяжелые орудия.    Пытаясь  контратаковать, они  наносили  ощутимый урон наступающему врагу, но и сами несли потери. Остатки этих частей  были окружены  позже  западнее  Минска, но стойко сражались, сдерживая большие силы немцев. Пробиваясь с боями и потерями выходя из одного  котла,  войска  попадали в другой.
В  приграничном округе  служил двоюродный брат Якова - Константин. О его судьбе пока было ничего не известно.

Сразу после отхода наших частей  на дорогах  появились немецкие мотоциклисты, а за ними потянулись колонны войск и техники, шедшие на восток нескончаемым потоком больше 2-х дней.
 Бои  шли уже на Березине.
К концу недели в избу забежали дети:- Тятя, тятя, идут.
- Чего там,- взрослые   вышли во двор. Жители деревни уже высыпали к дороге.
  Колонна наших военнопленных тянулись на запад: растянувшись на сотни метров они шли и шли, помогая  раненым, не обращая  внимание на тычки и окрики немецких конвоиров.
 В окрестных полях, блиндажах и окопах лежали погибшие воины Красной Армии.   Хаотично возникали массовые захоронения погибших. Занимались этим похоронные команды из пленных и  «хиви» -добровольно перешедших  к немцам  дезертиров. Братских могил было так много, что их места  не отмечались. 


               
                Глава 3

 На оккупированной территории осталась   большая часть  односельчан.
Председатель колхоза  Сопель, который, как оказалось,  в  империалистическую  войну 1914 года был  в немецком плену, встретил немцев «хлебом-солью», за что был сразу назначен  старостой. Он сносно изьяснялся на немецком языке и везде выступал переводчиком. Своих двух сыновей 15 и 16 лет заставил записаться в полицаи.    Сам активно сотрудничал с фашистами, сыскав ненависть своих  односельчан.

  В июле  в деревне появился оборванный в клочья, похожий на лешего Константин, а с ним ещё три однополчанина.
Одного из них звали  Сомов Николай. Это был взрослый и серьёзный человек. Уважали его в роте все за его мудрость и отношение к людям. Когда командиров убило, Николай, как старший, принял командование на себя. Собрав  вокруг себя  уцелевших солдат, Сомов  убедил всех, что просто прятаться в лесах бессмысленно,  воевать можно и здесь. Узнав, что Костя местный,  окруженцы  воспряли  духом.
Ночью Константин пришёл со своими в дом Якова.

Сидя за столом бойцы молча ели из чугунка  варёный картофель. Константин глядя в стол тихо говорил:
-Застали нас можно сказать врасплох. Большая часть личного состава части погибла в первые дни. Винтовок было -одна на троих. Научили нас немцы воевать быстро. Узнали мы и что такое артобстрел и бомбёжка. Люди гибли  даже не понимая, что происходит.
 В каждом подразделении у немцев есть автоматчики: пока затвор  в мосинке передёргиваешь  в твою  сторону  град пуль летит.  Как  то закрепились в наскоро вырытых окопах по дороге к переправе: нужно было успеть переправить машины. Пока наши на ту сторону уходили, мы атак пять отбили. К ночи собирались мост рвать. Вдруг, с той стороны слышым :
 « Камрад, камрад, нихтшизен ». Глядим: немцы с поднятыми руками идут по полю к нашим окопам, улыбаются, без оружия. Не хотят за Гитлера воевать немецкие пролетарии! Ну, наши смотрят такое дело и полезли из укрытий  брататься. Когда  подошли почти вплотную немцы из-за спин автоматы дёрнули и очередями всех постреляли. Роты две положили в раз.
 Через минуту немцы уже сидели в наших окопах.  Те кто выжил отступили под обстрелом к переправе, прибившись к другим подразделениям.
 Через неделю, уже в другом месте, опять идут в полный рост- руками нам машут. Ну, политрук дал команду пока не стрелять: мы над окопами приподнялись  пилотками  машем. Немцы смотрят, что мы к ним не лезем, замедлили шаг и кричат нам «ком, комрад, ком», а сами уже назад посматривают. Нет, думаем, «пролетарии», возврата вам не будет. Тут  с ними и посчитались. От досады  они нас стали утюжить танками,  пушками и чем только можно. Но  уже больше  не наглели.
Так с боями и отходили, пока не попали в окружение. Кто погиб, кто по лесам разбрёлся.
А то, что здесь сидим, вот, Сомову обязаны. Когда в окружение попали, Николай поговорил с танкистами, сел за руль полуторки  и вместе с танками на прорыв пошёл. По нашему примеру и другие двинули. Гнали по дороге под обстрелом: Николай прятал машину за корпусом КВ и шёл с ним вровень по обочине, с безопасной стороны.  Мы, лёжа в кузове и подпрыгивая на колдобинах, раз сто с жизнью простились.  От грохота и разрывов кровь ушами  шла.  Так и проскочили самое пекло, колёса в лохмотья, мотор осколками расшибло. Дальше уже бегом бежали.
В броне танкисты   потом больше десятка попаданий насчитали.
А многие в поле остались лежать. 
 - Ты давай, ешь, расскажешь потом, -  Яков поставил на стол  тарелку с нарезанным  салом.
Отдохнув, переодевшись и  взяв еды, солдаты  стали собираться  обратно в лес, да и задерживаться в деревне было небезопасно.
- В деревне нужен будет свой человек,- сказал, подумав Николай. Посидел, помолчал и потом добавил:
- Костя, останешься пока в деревне, потом встретимся. Да и Якову нужна будет помощь. А ты  подумай чтобы  тут с полицаями беды не вышло. Что скажешь? Староста у вас вроде председателем был?
-Чёрт знает,  шо у него в голове, немцу служит исправно.
- Всё равно, поговорить с  ним надо.
- Добре, думаю  погутарим  с  Сопелем.  Правда, вы пока с хлопцами далёко не уходите.
Я сперва подумал, что вы дезертиры, к немцам пойдёте как Сопель, а вы в лес.
Оружие в хате не оставляйте, мне оно здесь пока не к надобности… обыски идут по домам. У кого оружие найдут, обещали расстрелять.
- Хорошо, где нас найти  Костя знает, мы будем недалеко, - солдаты поблагодарили хозяйку за хлеб-соль и ушли в ночь.
 
На следующий  день  к вечеру Яков и Костя  огородами прошли к дому старосты,  сели за плетнём в кустах и стали смотреть за домом: выжидали  пока в доме не будет немцев.
К вечеру на улице уже веяло прохладой: кусты смородины были усыпаны ягодой, ветки с рядом растущих яблонь клонились к земле.
- В этом году яблочный спас будет урожайный,- смотря на наливающиеся плоды  говорил Костя,- а что с полями будет? Самое время, а тут война.
Кругом стояла тишина, только изредка по деревне проезжала телега, скрипя колёсами. О войне напоминали гул, который приходил с востока, да  редко пролетающие на высоте самолёты.
Выждав до начала сумерек, друзья постучались в дверь избы  старосты.
    

В избе  Сопеля  было натоплено, хоть на улице было тепло.  В сенях и горнице было прибрано, хозяин сидел за столом, ел что-то из чугунка.  Бабка  Сопеля  крутилась у печки.
- Доброго  здоровья, председатель, - Яков с Костей  стояли на пороге  держа бутыль свекольного самогона и холщёвый мешок с хлебом и салом.
- Какой я те председатель, Яков Николаевич,  бач  шо  робится! Власть  иная  пришла…. Проходьте.  А, Костя, Шурин муж. Ты откуда тут?
 Яков и Костя сели . Сопель вопросительно смотрел на Костю.
- Снедать будяте? -спросила бабка ставя на стол стаканы.
- Приехал за Шурой из Могилёва, хотел в Шиловичи к родне забрать, да война вот,- врал Костя.
- А ты ж в Красной Армии должён быть? Или как?- Сопель с прищуром оглядел гостей.
- Демобилизован я ещё зимой, по здоровью, ноги распухают. В Гомеле плотничал два месяца, гроши нужны были. Ну, а как передали по радио что война- прибёг сюды. 
- Мы тут кабанчика принесли, мать хлеба напекла,- вмешался Яков.- Не откажись,- Яков  выложил завёрнутый в марлю кусок копчёного сала, краюху хлеба. Разлили по гранёным стаканам самогон.
Сопель отодвинул чугунок, взял стакан и посмотрел на гостей подобревшим взглядом.
- Ну-ну,.. ну, будем, -залпом выпили, закусили стручковым луком, налили по второй. Выпили.
 – Вы мне скажите, шо вы мекаете за новую власть? Интересно мне, и по должности положено знать.
- Мы шо, если правду, так сказать,- заговорил Костя,- шо при панах на поле спины гнули, шо при Советской власти.   А чё нам тут будеть? Была бы шея.
- Новый порядок, сябры, большие возможности, -Сопель даже выпрямился, -мне поверьте, я немчину хорошо знаю, так-то, -говорил он, жуя квашеную капусту.
 
 -Поживём увидим,- перебил Сопеля  Яков и посмотрел Костю.
- Живите пока, но на учёт треба встать, такой порядок! Сопель открыл колхозную книгу, лежащую на лавке, записал.
-Комендант приказал всех записывать, а жидов отдельно в список, во как.- Ну, наливай, а то сегодня дежурю с хлопцами,- староста важно глянул в угол, где стояла трёхлинейка.
- Мне рюмцу  горилки налейте,- от печки отошла  бабка,- кости ноють.
- Пошли мы, Матвеич, думаем позже в Бобруйске или Жлобине работы поискать, бывай здоров.
- А  к моим хлопцам при комендатуре пойти не хотите? Могу похлопотать.
-Не, мы по плотницкой… попробуем.
- Ну, ну, глядиття, я два раза не предлагаю.
Гости вышли из избы и огородами пошли к себе.

  Друзья не спеша брели по деревне:
- Рассказал бы раньше про немецкий порядок…,- сплюнул и выругался Костя.
- Ага,  в сельсовете. Ну, время покажет. Дожить бы тока,- проговорил Яков и полез на сеновал.


Утром Яков с  Костей   ушли в лес, где вместе с товарищами искали отставших бойцов, собирали оружие и  боеприпасы.
     После того как немецкие передовые части прошли, в  деревнях  появились и тыловые части. Отличие в них было большое.
  Деревенские пацаны крутились у казарм, выпрашивая или меняя всякие безделушки на сахар или шоколад.
Многие немцы, будучи достаточно набожными считали, что любой выстрел в сторону мирных жителей может накликать на них беду: впереди фронт, а там  пуля  может прилететь  в любую минуту.
      -Однажды во время  налёта ,- вспоминал  Яков,-  несколько немецких солдат прибежали и спрятались к нам  в погреб. Вместе с солдатами прибежал и полковой капеллан.  Он постоянно молился, надеясь, что бомба на них не упадёт, так - как  рядом мирные жители.   



                Глава 4.


   Маршевые роты быстро уходили на восток, а в областях оставались тыловые подразделения, которые опираясь на полицаев, планомерно проводили  свою политику на оккупированных славянских территориях: гоняли местных жителей на  работы,  изымали скот и продукты для нужд армии, жестоко расправлялись с недовольными.
     Появились и каратели: они окружали и обыскивали деревни, разыскивая евреев и комиссаров.
      Тыловые  части  состояли в основном из армий союзных государств,  воевавших на стороне  гитлеровской коалиции.  Местные жители их называли-«мадьяры».Больше всего бед причиняли жителям эти части: приезжали в деревни , занимались мародерством, угоняли скот,  избивали  жителей.
    К своим союзникам немцы относились с недоверием и брезгливостью. Вымуштрованных и пунктуальных немцев  возмущало отсутствие дисциплины у союзников. Не прощали они им и самоуправство.
В октябре месяце, в холодную дождливую погоду,  в деревню на грузовике приехали «мадьяры»: наловили домашней птицы, забрали свинью и уехали. Их часть находилась в соседнем районе.
 Как об этом узнали немцы неизвестно, возможно кто-то из жителей пожаловался, но происшедшие через сутки события были  неожиданны.
 
     На  второй день   жителей выгнали за деревню. Все подумали, что их погонят в Германию, но на своё удивление, увидели они строй «мадьяр» во главе с их командирами, и  человек десять  немецких   автоматчиков. Немецкий офицер  приказал выйти вперёд тем, кто   был в деревне, но из строя никто не вышел. Тогда немец   достал из кабуры парабеллум и хладнокровно выстрелил в каждого десятого по очереди. Убитых  закапали  в  яме свои же товарищи.  Немцы сели в бронетранспортер и уехали. После этого случая   «мадьяры» в деревню не заходили.

- Да, если  немцы  своих  расстреливают,  то чего же нам от них ждать?- сидя у костра  в лесу рассуждал солдат Рябов.
- А ты чего  хотел,-  проговорил Сомов. –Рассказать тебе как наших  расстреливали. Чего  ждать нам ясно.
Партизаны подолгу сидели у костра, размышляя как нужно поступить. Было желание уйти на восток и пробиваться к нашим.
 К тому времени линия фронта была  так далеко, что сильно влияло на настроение бойцов.

   Положение местного населения на оккупированных территориях быстро ухудшалось.  Запасы  еды у населения заканчивались.  Почти весь скот ставился на учёт и изымался для нужд немецкой армии. Поля обрабатывать стало некому, урожая не было.  Пытались что то растить на огороде, но этого  не хватало.  Особенно тяжёлой была наступившая холодная зима. Стужа и ледяные ветры пронизывали старые зипуны и обмотки  насквозь. За дровами в лес приходилось ходить с санями: лошадей позабирали.
 Дети от хронического недоедания болели. Хлеба не было.           Наступал голод.
 



  В середине зимы 1942 года пришёл тиф. Болезнь не щадила никого.

 Пришла беда и в дом Якова - тифом заболели дети.
  Фельдшер сообщил, что в данных условия надежды на выздоровление мало и настоял на перемещение больных в лазарет.
 На подводе по мёрзлой просёлочной дороге Яков с женой привезли двух из четверых детей  в так называемый лазарет- холодный грязный барак на окраине деревни, где на деревянных настилах  в бреду лежали   немецкие солдаты. Многие из больных  уже не проявляли признаков жизни. Мёртвых  никто не выносил. По земляному полу барака бегали крысы, которые питались рвотными массами больных и умирающих.
  Одна из  крыс  забралась по шинели на лежащего на настиле мёртвого немецкого солдата с отвисшей челюстью, и залезла ему в рот. От увиденного  Яков побледнел, повернулся к фельдшеру и  сказал,
- Если детям не суждено выжить, то пусть умрут в хате.
 Чтобы выходить  детей  женщины были  вынуждены ходить к немецкой столовой и ждать когда вынесут на улицу отходы, которые они перебирали.
Картофельные очистки тщательно выбирались, перемывались, потом отваривались. Этим отваром  кормили детей, да и питались сами.
Долго выхаживали больных, но к  весне дети выздоровели.
- Есть бог на свете,- приговаривала бабушка и крестилась.


               

                Глава 5.


  Русских бомбёжек  немцы боялись сильно.  Наши бомбардировщики в небе появлялись в те дни редко, но  тем неожиданнее были налёты.
  Истребительной авиации немцев приходилось  регулярно дежурить в воздухе, подстерегая  наши самолёты, которые  тогда часто летали  без прикрытия.
      В августе 42-го высоко в воздухе произошёл бой: немецкие истребители атаковали наш самолет, который отбомбившись и израсходовав боезапас шёл со снижением.  Двигатели горели и лётчики приняли решение прыгать. Когда купола раскрылись  с воздуха и земли открыли огонь.   Лётчики  при заходе на них стервятников пытались стропами увести парашюты в сторону от трассирующих линий. Но слишком высоко они были и, промахнувшись, немецкий стервятник делал новый заход.
  Партизаны видели как в воздухе  расстреливали наших, но помочь им они не могли.
  Костя вскочил на подводу, передёрнул затвор и выстрелил по самолёту.
 Сомов вырвал винтовку из рук партизана.- Чё палишь зря! Не поможет. 

Немецкий мотоциклист заметил партизан и с дороги  пулемётной очередью пытался накрыть подводу. Партизаны отошли в лес.
-Посчитаемся с вами позже!- Сомов  ушёл последним, расстреляв по патрулю все патроны из винтовки Константина.
  -Попал?-  с обидой  спросил Костя.
- Попадём ещё, давайте быстрее, облава сейчас будет, -Яков хлестнул кобылу и подвода с партизанами нырнула в ельник.

 Позже  они узнали, что немецкие патрули  нашли погибших  и привезли их тела в деревню. Полицаи согнали всю деревню на площадь, где на  парашюте лежали  четыре лётчика:  на вид ребятам было по 20-25 лет, одеты были они в красивые  кителя с лётными эмблемами на петлицах,  новенькие хромовые сапоги. По всей видимости недавние выпускники лётных училищ.
Немец- комендант, собрав документы, приказал жителям похоронить  лётчиков. Староста Сопель показывая на погибших громко  сказал:
-  Кому  нужны кителя, бельё и сапоги  лётчиков- собирайте сало,  молоко, яйца, сейчас их снимут. Можно будет поменять.

 Немецкий офицер переспросил, что тот сказал и после того как услышал перевод, повернулся к Сопелю.
Секунд пять немец смотрел на старосту, потом достал пистолет и направил ствол  в живот старосте.
У Сопеля подогнулись ноги, челюсть отвисла от страха и недоумения. Немец  презрительно ругаясь   рукояткой пистолета стал  избивать  Сопеля в кровь. Староста с разбитой головой упал  на  землю, пытаясь закрыться от ударов.
  Односельчане и без перевода поняли, за что  немец  бил старосту.
    Ребят  похоронили на деревенском кладбище,  помянули как положено православным, и разошлись по домам.

 В эту же ночь  в 20 километрах от разъезда партизаны напали на склад и сожгли  ёмкости с горючим. Охрану перебили, захватив  оружие и боеприпасов.
 Четверо бойцов отряда погибли. В конце боя к складу подошла бронемашина и завязала бой с группой прикрытия. Из кузова высыпали солдаты и рассеялись по поляне, ведя прицельный огонь по партизанам. Рядовой Рябов успел забраться на вышку и открыл фланговый огонь из пулемёта  по немцам. Убив пулемётчика в бронемашине он перенёс огонь на пехоту. Стреляя длинными очередями Рябов посеял панику: пули роем били по поляне сбивая ветки и вырывая комья земли из под ног бегущих в лес немцев. Бронемашину забросали гранатами, но ещё три человека были тяжело ранены- в условиях леса это означало почти неизбежную смерть. Ожидая облаву партизаны на подводах уходили как можно дальше в лес, увозя фураж, боеприпасы и обречённых раненых.
    После захвата на складе боеприпасов, бойцы более активно занялись диверсиями в рйоне железнодорожного полотна, по которому двигались составы с техникой и оружием. Применяли они также и магнитные мины. Вагоны подрывались позже в пути: для партизан это было безопасней. Мины ставили Яков и Костя на небольшом полустанке, где притормаживали эшелоны: немцы  тут
не так надёжно охраняли  дорогу.  Магнитные изделия доставал Николай, о чём никогда не говорил.

 Немцы думали первое время, что  диверсии организовываются заброшенными к ним в тыл  диверсионными группами, поэтому их поиски были направлены  в другом направлении. Но провокаторы  прояснили картину, происходящую в лесу. На поиски партизан были брошены «зондер команды». Особенно тяжело приходилось малым партизанским отрядам и  жителям окрестных деревень. По области начались массовые расстрелы.       
 В селе облавы  проходили регулярно. Приезжали  грузовики, жителей под автоматами загоняли в кузова машин  и везли на станцию, для погрузки и отправки  на запад.
 Яков или Костя  постоянно подпаивали старосту: необходимо было знать, когда немцы намечали акции. Бывало, что Сопель в хмелю выбалтывал  нужное, тогда многие  успевали спрятаться до начала облав. Иногда  получалось выменять обратно уже задержанных родственников за  яйца и сало. Посредником в этом всегда был староста: сегодня брал продукты, а через месяц опять организовывал облавами.


                Глава 6    

      Зима 1943 года выдалась особенно тяжёлой. В лесу с едой приходилось очень плохо: питались отварами из коры деревьев. Партизаны были измождены и измотаны. В тот период они опасались выходить  к селеньям.    Везде стояли посты  полицаев, состоявших из  добровольцев и власовцев. Измождённый вид и стойкий запах костра от одежды  выдавал в них партизан, даже при наличии документов.

 Националисты-добровольцы, служившие в полиции и «зондер-командах» были намного опасней немецких
патрулей и полевой жандармерии. Хорошо зная и понимая образ жизни своих соотечественников, они сразу замечали  малейшие неточности в речи, одежде и поведении людей.

   В начале  зимы   на  развилке дорог  произошёл бой: добровольцы из «зондер-команды» пытались «взять» человека в форме немецкого оберлейтенанта. Во время перестрелки  он  застрелил троих, но и сам был смертельно ранен.  Как потом выяснилось  офицер предъявил патрульным достоверные документы, но подозрение  вызвал сильный запах дыма от шинели.  Прочесав лес, немцы обнаружили спрятанный парашют и наскоро устроенный шалаш с костровищем: разведчик  какое то время  вынуждено находился в лесу, греясь у костра.

 Ни раз в эту тяжёлую зиму у партизан сдавали нервы и они заговаривали об уходе лесами на соединение к большим отрядам, о которых со страхом поговаривали даже немцы.
Противником этих планов был Сомов, жёстко реагируя на подобные настроения.
- Наше место здесь, о нас знают. Кроме нас  оперативных групп в районе нет, и  нами  налажена схема « подпольщиков населённого пункта». Будет команда –уйдём.  А больше положенного нам и знать не следует.
Несколько раз бойцам в лесу попадались вооружённые группы дезертиров в немецкой форме. Это были  словаки или «мадьяры».
Расходились «краями», до перестрелок не доходило.
Словаки просились в отряд, но противником этого были Яков и Костя.   Сомов их поддерживал: любая утечка была губительна для всех. После переговоров словаков отправили в сторону города Борисова, где должно было быть большое партизанское соединение.
Но в конце зимы  отряд принял бой  с  превосходящими силами противника. С потерями партизаны двое суток отходили лесами, но
от преследования уйти не удовалось: их методично обрезали, выдавливая на  открытую местность. У деревушки с названием Заболотье  решено было принять последнй бой:  отходить  было некуда.
Неожиданно  немецкие цепи  попали под фланговый миномётно-пулемётный огонь. Задымил на опушке леса подбитый бронетранспортёр. Немцы сначала залегли, а потом стали отходить к лесу, разделившись на две части и пытаясь взять в кольцо огневые точки. В этот момент партизаны и даванули с фронта.  Немцы отошли.   К удивлению партизан к ним из перелеска вышел хорошо знакомый вооружённый отряд людей в немецком обмундировании.
Словаки и с ними прибившиеся власовцы.
Встреча была радостной, никто не ожидал такого развития событий.  Словакам так и не удалось пройти на Борисов. Плутая по лесам они постоянно нарывались на немцев. А в этот раз немцы преследуя партизан вышли на беглый отряд своих бывших союзников. Решение было принято сразу: ударить по немцам с фланга и помочь партизанам. Власовцы обыскивая  убитых карателей сообщили  неприятную новость: немцы принадлежат к
«зондер-командам», специализировавшимися только на борьбе с диверсантами и партизанами.
- Гляньте, это не тыловые. Почти у каждого на кителе был особый знак «вермахта» за отличие в борьбе с партизанами: овал из дубовых листьев с мечом и змеёй по центру.
Такие знаки просто так не дают:  у каждого руки по локоть в крови. Надо уходить. Эти просто не отстанут.
-Вам виднее,- сьязвил Костя.
- Уходим, потом посмотрим  как быть,- сняв неприятную паузу скомандовал Сомов.
Так бойцам пришлось  объединиться. Перебежчики рассказали, что  в плен попали по ранению, а при первой возможности перестреляли самых отъявленных негодяев и рванули в лес. Воевать они не боялись и умели. Сомов понимал, что рискует, но на тот момент другого выхода не было. Власовцы оказались правы:  от преследования уйти так и не удавалось. 
Решено было разделиться на два отряда.  Рябов с частью отряда и словаками ушел западнее, остальных Яков и Костя распределили по дальним сёлам.
Вскоре партизаны узнали о большом бое в лесу западнее Барановичей. Больше никаких вестей не было.
 
 Ранней весной фуражиры Вермахта в очередной раз угоняли ещё кое-где оставшийся скот для нужд армии. Местное население было на грани голодной смерти.   В связи со сложным положением  партизаны приняли решение угнать скот, приготовленный немцами для отправки. Основную часть  планировалось отдать по деревням, что-то оставить в лесу.   Яков и Николай ночью попытались вскрыть амбар, но дежурившие в деревне полицаи заметили посторонних и   подняли тревогу.
 Костю схватили.  По Якову,  уходящему  в  лес открыли огонь. Пуля рикошетом догнала его уже в перелеске: разорвав кожу на боку. Пройдя лесом, он сразу вернулся в деревню.
 Наскоро забинтовав рану и переодевшись Яков собрался уходить, но в  избу ввалились полицаи. Они обыскали хату и ушли, запретив выходить из деревни.
-Да шо случилось, хлопцы? -морщась от боли в боку, «сонным» голосом говорил Яков.
- С партизанами снюхался гад, смотри, повиснешь на осине.
  Избитого Костю полицаи заперли в амбаре, сказав немцам, что поймали партизана. В соответствии с директивой от 1942 года по германским войскам на оккупированных территориях, задержанного должны были расстрелять. Спасло его только то, что коменданта не было в селе. Сомов с ребятами предложил Якову захватить деревню и перебить гарнизон- сил хватало на всех.
Поразмыслив решили подождать, но быть наготове. С ночи окружили деревню, расставились и стали ждать.
   Яков  наутро спокойно ввалился в избу старосты и часа два предлагал  Сопелю выкуп, убеждая,  что Костя не партизан - он  просто ходил по пьянке у амбара . Староста от такой наглости испугался, почуяв  что-то, но увидев идущих в дом полицаев быстро осмелел:
-Сразу мне ваши рожи не понравились, не мог он быть один, ох чую твоих рук дело.- Сопель нервно бегал по хате.
- Да из-за вас, сволочей,  и меня могут к стенке поставить, я же ручался за деревню. Меня бургомистром обещали сделать, у меня самый тихай район. А тут такое. Неспроста вы по деревням шастаете. Отдам тебя, бандита, ребятам. Пусть пытают, гадюку. Забьют тебя в пол, а этого бродягу завтра  же повесят!
- Ну шо они у меня спытают, Митрич, шо Костя- пьяный сыч у амбара шастал,- бледнея от саднящей раны оправдывался Яков.
Работы по сёлам ищем, ни чем не гнушаемся, лишь бы  подхарчиться. Голодно, ох голодно. Я ж тебе гутарю, дурень он, вороватый. А мы уж и харчей собрали, бабы по деревне вещей тёплых нашли. Ещё там всяко-яко.
Понимаем мы тебя конечно, пятно на деревне. А ты за всех в ответе. Как и до войны.
 Сопель подпрыгнул как ужаленный:
 –Да заткнись ты, отродье.
За дверьми хаты Сопеля рыдали  женщины.
Около минуты староста ходил по хате, держа лысевшую голову костлявыми руками. Потом сиплым голосом проговорил:
- Уходь и баб забирай отсель. Гони их, потом с ими разберёмся, -крикнул через открытую дверь  Сопель своему подручному на улице.

Жадность и страх перед немцами, а может и ещё перед кем-то- сделали своё дело: Сопель пообещал, что знает что сказать немцам, потребовав еды и тёплых вещей.
 Собирали всей деревней.  Костю отпустили, но избили до полусмерти. Шесть  месяцев  он лежал и
у него горлом шла кровь.  А часть скотины всё-таки  тогда отбили:  через неделю конвой отправился на станцию и попал в засаду.




                Глава 7


     В конце лета 1943 года  боевая группа организовала подрыв  немецкой автоколонны, уничтожив несколько бензовозов, идущих от железнодорожной станции.
   Выходя из района подрыва партизаны  попали под облаву карателей. Пришлось разделиться. Яков, выгнав  подводу из леса с тремя  партизанами, ехал по дороге, пытаясь как можно дальше уйти от места боя. 
- Вроде  пост  впереди.. Откуда они здесь?- Яков настороженно смотрел вперёд. Своих полицаев и расположение постов они знали хорошо.
-  Стой!- скомандовал Сомов.- Сейчас посмотрим.
 Яков остановил подводу. Николай смотрел в бинокль.
 - Точно! Полицаи, так их етить, человек пять, проезжай  быстро вперёд  к тем кустам. К мотоциклу подошли, видно заприметили подводу.
 -Развернёмся,  –сказал Яков.- Нет, уже заметили, не уйдём,  у них пулемёт на мотоцикле.
     Впереди на разъезде  маячили чёрные кителя. Свернуть было некуда, кругом поле. Решили разделиться.
 Ребята за кустами попрыгали с телеги, забрав  оружие и договорившись встретиться у леса  в двух километрах от переезда.

 Яков  не спеша подъехал к патрулю.
-Стой! Руки ! -скомандовал старший.
Яков остановил телегу, слез, поднял руки, оглядел полицаев:
 «Чужие. Из  "зондеров", видно по нашу душу».
- Куда пан путь держить?- с издёвкой спросил старший .- Зольдбух!
Быстрее!
-Аусвайс  что-ли?- как можно растеряннее спросил партизан.
- Для тебя аусвайс,  деревенщина,- передразнил полицай.
     -  Местный я, хлопцы, плотничаю помалу,-«крестьянин» достал из-за пазухи бумаги.
- Яки мы те хлопцы, москаль. Зачем останавливался там за кустами?
-Где? Не..а… до ветру ходив, да местный я. Еду на станцию.
- Замолкни!- полицаи перевернули всё в  подводе. Пока двое осматривали подводу,  старший не спускал прищуренных глаз с Якова. По бокам  стояли ещё двое, держа оружие наизготовку.
«Настороже, гады», -думал Яков, стараясь вести себя  спокойно. «Как псы нюхают, вот на таких и нарвался  зимой тот офицер. Сомов с ребятами за местных не сошли бы, это факт. Шарахнуть бы гранатой».
 
- А ну, бульбаш,  сымай  рубаху, посмотрим.
-Чё, а, последняя, братцы, рубаха-то, я харчей дам, марки есть малость, а?
-Сымай, да рот закрой,- стоящий рядом полицай больно ткнул стволом карабина под рёбра Якову.
Каратели искали следы на плечах от оружейного ремня   или синяки от приклада, появляющиеся при стрельбе.
 На теле Якова  была хорошо видна  зажившая  рваная  рана.
- О, пулевое!Ах ты  падла,-   приклад винтовки саданул Якова в голову.
   
 Яков на упал  на пыльную дорогу и на мгновенье потерял сознание. Из рассечения хлынул ручей крови.
- Шо, падла  партизанская,- два карателя били сапогами лежащего на земле.
- Тащи москаля  в поле,- сказал старший.
 -  Ой, ой, пан начальник! –это я в кузне ресориной пропорол, бок порвал, гляньте, ещё зимой!
 Яков весь в крови, закрываясь от ударов, лежал  на дороге.
«Если поволокут в поле,  рвать у полицая  гранату  из-за голенища  сапога. Главное  успеть вырвать»,- крутилось в голове.

-Э , кто-то едет,  Пахом! –крикнул полицай, стоящий у мотоцикла.
-Шо там!- прекратив  избиение  колаброционисты  смотрели на дорогу.
 К развилке спешил на велосипеде раздетый по пояс в немецкой  каске местный юродивый. До войны убогий бегал по дворам и выглядывал, что можно донести на своих односельчан местной власти, а как пришла  оккупация- крутился около комендатуры.
 Бросив велосипед в дорожную пыль гонец , тяжело дыша, подошёл к подводе:
- Хлопчыки, дайте водычки, пересохло всё,- грязные руки потянулись к фляге.
- Воду нам всю вылакает,телёнок, - скалились полицаи.
 -Видел, видел троих москалей, Пахом, но можа и боле, с винтарями. Зашли  в лес от балки.
- Тебя, дурня, видели?
 -Нее. А вот этого я бачив, где тогда нимцев  побилы.
-Точно  видел? Собираемся,- крикнул старший.
-Живо! Вы везите этого на подводе в село, а мы быстро в комендатуру!,- садясь в мотоцикл распорядился полицай.
 Якова связали  и посадили на подводу.

     Уйти от погони было невозможно. К вечеру  окружённые в лесу партизаны   приняли бой.
 Последним погиб командир  отряда -  Сомов  Николай. С трудом перезарядив  автомат, раненый в плечо Николай достал гранаты и залёг в ельнике, подпустив  полицаев вплотную. Уверенные, что все оборонявшиеся убиты, они вышли на поляну,  собирая оружие погибших. Николай поочерёдно бросил две гранаты. Взрывы раскидали  стоявших  полицаев: несколько человек корчились в предсмертных конвульсиях. Николай спокойно вышел из ельника, короткими очередями расстреливая карателей. Оглушенные взрывами некоторые из них пытались бежать. Стоящие на дороге  немецкие мотоциклисты, увидев выбегающих из кустов раненых полицаев, открыли шквальный огонь из пулемётов по лесу, не обращая внимание на бегущих. Пулемётная очередь убила Николая. Он оставался  последним   из  окруженцев,  которые  вышли из леса в 1941 году. На  его счету были эшелоны и не одна сотня метров подорванного железнодорожного полотна.
           Доказывать, что  Яков  причастен к подрывам  не стали.
   Полицаи хотели просто повесить на всякий случай  «москаля», но немец-комендант распорядился отправлять как можно больше людей на работы.
  Избитого Якова  отправили  в  фильтрационный, а  потом и  концентрационный лагерь. Заключённые, состоявшие из пленных солдат и  селян, которые активно использовались на земляных работах. Часто во время работ  происходили налёты нашей авиации: бомбили строящуюся дорогу и укрепления. Многие гибли под  своими же бомбами.
Яков понимал, что единственный способ выжить- побег.

   Через два месяца он сбежал из лагеря, добрался до деревни и прятался от немцев в сарае. Как только появилась  связь  с  партизанами -  ушёл в лес. Оставшиеся бойцы  и не думали уже свидеться.