Мишка и Михалыч

Никита Горев
                МИШКА и МИХАЛЫЧ.               

Закроют или не закроют? Закроют или не закроют? - Мишка до последнего надеялся, что ему дадут условно. Неужели был прав тот импозантный, пахнущий дорогим одеколоном адвокат! Еще тогда, когда Мишку в наручниках только привезли в милицию, он сказал: «Сидеть тебе, парень». До суда Мишка был под подпиской. И вот суд. Последнее слово… Последний перерыв…

Мишка сидел в узком темном коридоре. Мимо, туда-сюда, проходили люди. Мишке то и дело приходилось убирать свои длинные ноги, освобождая проход. Он не сразу обратил внимание на зашедшего и вставшего у входа пожилого милиционера. Вернее заметил Мишка милиционера сразу, но не придал значения. В коридоре сидели на жестких скамьях и стояли, прислонившись к стенам, еще несколько человек. Мишка пошел покурить на улицу; милиционер тоже вышел на крыльцо. Вот тут впервые у Мишки появилась мысль: «Не за мной ли?». Мишка бросил только что раскуренную сигарету в урну и вернулся в коридор суда; милиционер – за ним. Мишка, не останавливаясь, развернулся и снова направился к выходу, милиционер опять двинулся за ним. У двери Мишка остановился, резко повернулся, и почти столкнувшись с милиционером, зло сказал: «Да не убегу я». Милиционер пожал плечами, подмигнул и едва слышно ответил: «Куда ты денешься?». Мишка вернулся на свой ужасно неудобный деревянный диван и сник. Внутри у него то поднималась, то опускалась горячая волна, руки дрожали, в голове билась одна мысль: «Тюрьма. Тюрьма. Тюрьма.»

…«Эй, ты, спишь что ли? -  милиционер тронул Мишку за плечо,- Зовут». Мишка не слышал приглашения в зал. Он поднялся, покачиваясь, вошел в зал судебного заседания. Судья в черной мантии стоял на своем месте. Он недовольно сказал: «Ну, скорей, скорей!» В зале все стояли, Мишка встал впереди у барьера, прямо перед судьей, милиционер остался возле входа. Судья одел висящие на золотой цепочке очки и стал читать приговор. Мишка слышал только: «…статья, …статьей, …по статье, …статьями, » и, наконец: «…признать виновным и определить наказание в виде лишения свободы сроком на три года. Меру пресечения изменить, взяв под стражу в зале суда». Милиционер подошел и встал рядом с Мишкой. Судья, сняв очки, спросил: «Вам понятен приговор?». Мишка тупо смотрел в пол и, кажется, не слышал вопроса. Милиционер толкнул его в бок. Мишка, не поднимая головы, ответил: «Я не виноват, я защищался. Они напали на меня первыми!». Судья, направляясь к служебному выходу, сказал: «Судебное заседание окончено,- потом приостановился и, обращаясь к милиционеру, продолжил,-  Вы подождите полчасика, секретарь приготовит копию приговора»,- и вышел.
Зал опустел. Милиционер показал пальцем на металлическую клетку и сказал: «Иди, посиди там». Мишка зашел, сел на деревянную скамью. Впервые в жизни он был несвободен. С улицы через раскрытое окно доносились звуки проезжающих машин, голоса людей. Все это, вдруг, стало для Мишки таким чужим, далеким и …желанным. Закрыли!!..  Мишка вспомнил тот первый теплый апрельский вечер. После работы он зашел в магазин, потом в аптеку. Дома вскипятил чайник, сделал бутерброды. Вместе с матерью поужинали. Потом Мишка пошел выгуливать любимца пекинеса Тоху. 

…Они пили на детской площадке. Мат и безобразный хохот гулко раздавался по всему двору. Мишка хотел  пройти мимо, но Тоха залаял. Тогда один из них бросил в собачку пустой бутылкой. Песик жалобно взвизгнул, упал, завертелся на месте и завыл совсем, не по-собачьи, дергая перебитой лапой.
«Ты че? Урод!»,-  Мишка сделал шаг в сторону площадки. Вторая бутылка летела ему в голову, но он увернулся. Удар пришелся в плечо. Мишка от боли присел. Трое окружили Мишку. Один пнул его ногой в спину. Мишка потерял равновесие и упал на руки. Тут же почувствовал острую, пронизывающую боль. Справа кто-то ударил в бок. Еще один хотел пнуть в лицо, но Мишка вновь увернулся, упал на бок и скользящей по асфальту длинной ногой «скосил» нападавшего. Вскочил на четвереньки и по-собачьи выскочил из-под ударов. Схватил валявшуюся пустую бутылку, другой рукой захватил в песочнице горсть песка и встал на ноги. Двое с искаженными злобой лицами угрожающе приближались. Первому Мишка бросил в лицо горсть песка, а второго встретил бутылкой. Прямым сверху в голову. Кровь и осколки брызнули во все стороны. Парень вырубился и «пропахал» лицом по асфальту пока не уперся разбитой головой в песочницу. Как потом объяснял Мишке «следак», до этого момента он не совершил никакого преступления, и судить его было не за что. На него напали неожиданно, он защищался.

Но Мишка не смог остановиться. Он подбежал к визжащему Тохе, схватил ту самую, с которой все началось, бутылку и «отоварил» ей сначала того, который сидя на земле, тер засыпанные песком глаза, а потом и «подкошенного»…

Первый, тот у песочницы, помер. У второго тяжелая ЧМТ – черепно-мозговая травма. Третий отделался легким сотрясением мозга и гематомой. Но у него, у «третьего», дядя оказался какой-то милицейской «шишкой». Возможно, это и стало решающим в Мишкиной судьбе.  Все соседи и даже многие  милиционеры Мишке сочувствовали - так надоели шпана и уличные  алкаши.

И вот Мишку «закрыли».  Он сидел в клетке подавленный. Милиционер подошел к окну и закурил. Оба молчали. Первым заговорил милиционер:

- Ничего. Держись, парень. Так им и надо «бакланам». – Мишка ничего не ответил, лишь горестно вздохнул.  - А ты, чего один-то, есть у тебя кто?

- Мамка.

- А где она, почему не пришла на суд?

- Она не ходит. На стройке работала, упала с лесов, теперь только на коляске. Пять лет уже…

- И больше никого?

- Есть. В Казахстане. Две тетки, сестра, двоюродные сестры и братья. А тут никого. Мы недавно приехали –  переселенцы. Купили комнату,- Мишка опять горестно вздохнул и замолчал.

- А мать-то, поди, и не знает, что тебя арестовали?

- Не знает,- голос у Мишки дрогнул, - как она теперь будет?..

- Телефон есть?

- У меня «сотик», а дома нету. Знал бы, не брал с собой…

Пожилой прапорщик поплевал на окурок и выбросил его в форточку. Подошел к клетке:

- Давай мне телефон, часы тоже сними, что еще есть с собой? Деньги? Деньги можешь оставить, хотя у тебя их все равно отберут или сп… Так что давай тоже, я их лучше матери передам.  Адрес скажешь, я после работы занесу. Скажу ей, …где ты.

- Спасибо. На Садовой, девятиэтажка, восьмая квартира. Вот еще,- Мишка замялся,- талон из аптеки. Лекарство для нее сегодня нужно было получить…

- Давай талон. В какой аптеке? На Садовой?

- Нет, на площади.

- Далековато,- поморщился милиционер.- Ну, ничего, не волнуйся, я схожу, получу.
- А как Вас зовут?

- Владимир Михайлович, но меня все зовут «Михалыч».

- А я Мишка. Вы давно в милиции работаете?

- Да без малого тридцать лет уже. Вначале-то я в уголовном розыске кинологом работал, а теперь вот уже десять лет в конвойной службе. На пенсию пора. Уже и начальник отдела спрашивал, не надоело мол, Михалыч, служить-то? Может и надоело, а как подумаю про пенсию – страшно становится. Я ведь, Мишка, один совсем. Бабушка у меня померла шесть лет назад. Сын с семьей живет в Питере. Домой приду, а там никого. Тяжело. Другой раз вообще домой и не ходил бы. А ты чем занимае-е-е-…лся?

- Я в Алма-Ате техникум закончил. Механик по грузо-подъемным механизмам. А здесь работал на заводе сплавов, токарем.

- Понятно,- милиционер помолчал,- может, пойдем, покурим?

- У меня сигареты закончились.

- Ничего, у меня есть. Вообще, забери их,  я себе куплю.- Михалыч взял сигарету и протянул Мишке мятую пачку «Примы». - И спички возьми. Идти в «хату» «пустым»  не принято.  Не бывал еще?

- Где?

- Ну, в «хате-то».

- Не. Не бывал.

- Ничего. Я тебя постараюсь получше пристроить. Есть у нас камера, там серьезные ребята сидят. Новичков не обижают, не беспредельничают. Ты за себя постоял, таких там уважают. Только с расспросами к ним не лезь, могут не так понять. И про то, что я к матери твоей пойду, никому не говори. У нас это называется связь с осужденными, сразу уволят.
Дверь в зал приоткрылась. Вошла молоденькая, худенькая судебный секретарь. Вручила Мишке и Михалычу копии приговоров, попросила расписаться в потрепанном журнале.

- Ну что, Мишка, пойдем. Я машину не буду вызывать, тут недалеко. Лучше зайдем в универсам, купишь себе чаю, сигарет, конвертов, конфет каких-нибудь, бумаги. Я тебе подскажу, что нужно. Не подведешь меня?

- …? Куда бежать от мамки-то?

- Да я не об этом. Не разболтай где-нибудь. В каждой камере «уши» есть.  Расскажешь как с «ментом» в магазин ходил,- меня сразу на пенсию.

- Ну что Вы, Владимир Михалыч!  Спасибо Вам.

- Ну, пошли. И это… Ты не волнуйся… Пока мамка твоя будет одна, я ей помогу.
Мишка и Михалыч прошли узкий, пыльный коридор и мимо дремлющего в стеклянной будке судебного пристава  вышли на улицу.