Посвящается моему другу В. А. Местецкой
Когда мне было десять лет или около того, и я учился в пятом классе, то после окончания учёбы, сдав годовые экзамены на «четыре», я получил от родителей подарок. В июле мы поехали на Украину, в гости к бабушке. Деревня, которая находилась под Киевом, была небольшая, но очень уютная и называлась Казоровичи. Мне нравились домики, зелёный лес рядом, тёплая речка и обширные луга. Когда мы приезжали, а приезжали мы нечасто – всего два раза, – бабушка очень радовалась. Я всякий раз брал с собой дневник с отметками и с гордостью показывал его бабушке с дедушкой. Они меня хвалили и говорили, что я весь в папу, и стану космонавтом или инженером. Я вместе с бабушкой ходил пасти коров, смотрел, как их доят, кормил цыплят и кур, и мне даже один раз дали посидеть на лошади. Папа с дедушкой играли в шахматы и смотрели что-нибудь по телевизору или сидели в беседке. Мама любила походить на свежем воздухе, порвать цветочков и трав, которые можно было, например, заваривать в чай. В этот раз, когда мы приехали, дедушка сказал, что, после того как мы поедим, нам нужно будет кое-куда сходить, чтобы он кое-что показал. Мне сразу захотелось всё съесть за секунду, чтобы скорее пойти с дедушкой и узнать, что там меня ожидает. Когда я ел, то фантазировал о том, что же там может быть. Я передумал всё, что можно, и о новом комбайне, и о чучеле, и сокровищах каких-нибудь, и даже о летающей тарелке. Всё в моём воображении рисовалось так чётко и быстро, с неописуемой живостью, что я ловил себя на том, что сидел с открытым ртом и совсем не ел.
Когда мы покушали, я быстренько собрался, сказал «спасибо», и мы вышли из дома. Пошли мы с дедушкой через огород в сторону редколесья, по тропинке. Минут через десять вышли на край леска, где я увидел шалаш. Моей радости не было предела. Я побежал туда скорее, бросив рюкзак с солдатиками, яблоком и деревянным автоматом на землю.
Шалаш был бесподобен. У него была дверь и два окошечка. Здесь можно было жить! Я выбрался из него и побежал, чтобы обнять деда.
Кажется, он был рад, что я так радовался его подарку. Сказал, что пойдёт домой проверить пчёл, и запретил уходить дальше, чтобы я не заблудился. А мне и не надо было. Я вытащил игрушки и начал играть. Я стрелял в невидимых, выдуманных немцев и отражал атаки танков. Потом дрался с тиграми и леопардами.
Я не заметил, как наступил вечер, понял, что порядком подустал и проголодался. Вспомнил о яблоке, которое было в рюкзаке, достал его и сел на окно. Природа была неописуемо красива. Краски сливались в непостижимую картину, передать которую по силам лишь гениальному художнику. Я протёр яблоко о свою рубашку и откусил кусочек. Когда я поднял взгляд и посмотрел в окно, то увидел чей-то силуэт. Это была девушка. Она смотрела на меня и улыбалась, сидя на траве. Я сначала испугался, но не подал вида. Потом страх прошёл.
Тогда я подумал, что хочу пригласить её к себе в шалаш, и мы могли бы поиграть в войнушку. Меня бы ранило, а она бы меня перебинтовала. Я ещё раз откусил яблоко, но тут же перестал жевать. «Наверное, она голодна, так же, как я. Угощу-ка я её яблоком», – подумал я. И помахал ей, чтобы она шла ко мне. Но она так и продолжала сидеть на траве и улыбаться. Я слез с окна, вышел через дверь шалаша и побежал в её сторону с автоматом и надкушенным яблоком в руке. Когда я бежал, то инстинктивно смотрел под ноги, чтобы не запнуться. Потом поднял голову и посмотрел на то место, где сидела девушка. Но её не было. Я тихо подошёл поближе. Там, где она сидела, не было ничего, кроме травы и цветов – колокольчиков, с рыжими бутонами и фиолетовыми стеблями и листьями. Я подумал, что она, должно быть, испугалась, и, аккуратно оглядевшись, нет ли её или кого-нибудь, кто мог бы подглядывать, тихо произнёс: «Привет!» – и положил яблоко рядом с цветами. Потом я отвернулся и быстро, как только мог, побежал домой.
Дома мы поужинали, и я сказал, что очень устал и хочу спать. Но не мог уснуть, потому что перед глазами была та девушка. Я начал думать о ней и понял, что она мне нравится. Но мне было страшно. Потому, что раньше мне никто никогда не нравился. И теперь я думал не об автомате или солдатиках, не о мультиках и игрушках, а о девушке. Я не мог объяснить мои первые чувства. И мне было странно, но приятно думать.
Я уснул.
Наутро поднялся очень рано. Умывшись, быстро проглотил молочную кашу, схватил два яблока, и, сказав, что отправляюсь в шалаш, быстро побежал туда. Но я вовсе не хотел в шалаш. Я хотел ещё раз увидеть ту девушку, сказать ей «привет» и дать нормальное, непокусанное яблоко. Я подумал, что она, наверное, обиделась, когда поняла намерение дать покусанное яблоко, а не целое.
Я прибежал в шалаш, прибрал там и сел к окну, пытаясь найти взглядом вчерашнюю гостью. Просидел так до обеда, но никого не было, кроме бабочек и оводов. Незаметно для себя я уснул. Проснулся под вечер и выглянул в окно. За окном на том же самом месте снова сидела она. Красивая, как цветок. Я схватил яблоко и побежал туда, к ней. Когда я побежал, то решил ни в коем случае не отрывать взгляда от неё, чтобы увидеть, куда она пропадает, но запнулся о ветку и упал на траву, больно ударив руку. Как же было горько моё сожаление, когда я поднялся и увидел, что её нет.
Я со злости кинул яблоки в кусты и разревелся. Я ревел потому, что завтра нам нужно было уезжать, так как папу вызывали на работу.
– Покажись! – орал я, крутя головой и ища взглядом девушку. Но везде были только цветы. Рыжие колокольчики. Я таких не видел никогда. Но запомнил навсегда.
Когда я пришёл домой, то соврал всем насчёт причины того, почему я плакал. Я сказал, что не хочу расставаться с шалашом.
На следующий день я встал ещё раньше, и, уже не завтракая, побежал к шалашу. Когда я выглянул в окно и увидел сидящую и очаровательно улыбающуюся её, то крикнул: «Я вернусь к тебе! Слышишь? Вернусь! Я обещаю!»
Прошло уже лет пятнадцать или двадцать, а может гораздо больше. В психиатрической лечебнице время идёт, повинуясь странному закону физики. То тихо, словно распад атомного ядра, то со скоростью света.
Лет пятнадцать назад врачи поставили мне диагноз: «шизофрения с параноидальными галлюцинациями». Они говорили, что я вижу то, чего нет. То, чего не может быть. То, что не существовало и не существует в реальности. Имеет место лишь в моей голове. С тех пор, как мы уехали тогда от бабушки с дедушкой, мы больше никогда туда не возвращались. Были долгие ночи со слезами и упрашиваниями, но родители не могли ехать из-за работы. Кончилась школа. Дальше институт. Работа. Всё было скучным и зыбким. Раньше мне никогда никто не нравился, и я никого не любил. Все эти годы меня преследовал образ той девушки на траве. Она передо мной, словно я видел её вчера. Она не может быть нереальна. Я говорю – любовь. Мне говорят – шизофрения. Да и какая разница? Что одно, что другое – две болезни без лекарств.
Через два года хорошего поведения, отсутствия симптомов болезни и якобы отрицания мною перед комиссией существования тебя, меня выпустят досрочно, и я первым рейсом хоть на поезде, хоть на самолёте поеду на Украину, в деревню, в которой не был столько долгих мучительных лет. В дом бабушки. Там я найду шалаш, который уже развалился, или который, быть может, уже разобрали на дрова или просто изломали. И найду там её, сидящую и уже никуда не исчезающую. Её, верящую в обещания и ждущую.
…Тебя, не прячущуюся, улыбающуюся и очаровательную.