Уважаемые читатели! Предлагаемый Вам материал есть вторая часть моей книги «Дыхание вакуума». Часть эта представляет собой пространный очерк с названием «Дыхание вакуума: история открытий». В нём я попытался рассказать – как шел к открытиям, как были сделаны открытия, развитие идей и прочее. В очерке обильно привожу выписки из книг других авторов: учёных, философов, историков, публицистов. Думаю, содержание очерка будет Вам интересно.
ДЫХАНИЕ ВАКУУМА: ИСТОРИЯ ОТКРЫТИЙ
Краткая хронология
Для того, чтобы картина в общих чертах была известна сразу, приведу краткую хронологию основных событий вплоть до издания мной в двухтысячном году сборника «Проблемы современной физики: новый подход».
Решение об «уходе в науку» принял в конце декабря 1982 года над книгой Б.Г. Кузнецова «Эйнштейн. Жизнь. Смерть. Бессмертие». Этому предшествовал, как я теперь называю его, подготовительный двухлетний период с декабря 1980 года по декабрь 1982 года. Период был очень важным и определяющим. То, что мне удалось сделать главное, ключевое открытие менее чем через год, заслуга этого подготовительного двухлетнего периода. С другой стороны, принимая решение об «уходе», я не ставил себе целью делать какие-то научные открытия, совершать в физике революции и перевороты. Цель была одна: уяснить в меру возможности, разобраться в проблемах современной физики, понять её трудности. О причинах, заставивших меня заняться этим, скажу позднее.
Итак, в декабре 1982 года решение принято. Откладываю в сторону всякую иную литературу и читаю только книги по физике и близких к ней темам. Как иногда бывает, когда пытаешься в чём-то разобраться, то вскоре возникают новые идеи. К августу 1983 года, в результате активного мозгового штурма, сформулировались три основополагающих принципа, три постулата (как для себя в шутку их определил: «постулаты Бори», по созвучию с постулатами Бора). Но не было найдено главного: принципа и формы динамики физического пространства (вакуума). Ответ нашелся во второй половине ноября 1983 года. Нашелся в результате довольно простых и примитивных рассуждений, о чём речь пойдёт ниже. Было сделано главное открытие: найдена возможность существования радиальных колебаний плотности среды физического пространства (дыхание вакуума). Это открытие предопределило другие открытия. Были построены описательные модели частицы материи и вселенной. Была пересмотрена природа так называемого электрического заряда. Электрический заряд, как некая субстанция, оказался не нужен. Все электрические и магнитные явления можно объяснить различными формами динамики единой среды, не прибегая к помощи неких движущихся электрических зарядов, положительных и отрицательных.
В декабре 1983 года были написаны две работы: «О кривизне трёхмерного пространства» (нигде не публиковалась) и «О радиальных колебаниях плотности в упругой среде» (опубликована в данном сборнике).
Где-то во второй половине февраля 1984 года открыл новый принцип ядерной (электронной) периодичности, изображаемый новым спиральным вариантом Периодической системы химических элементов Д.И.Менделеева. Но тогда идея не была разработана. Вернулся к ней только в феврале 1986 года.
5 апреля 1984 года – открытие действительной природы гравитации, понимание природы так называемого тяготения.
В мае 1984 года написал нечто вроде послания несуществующему другу, в котором изложил основные свои идеи.
В июне 1984 года впервые познакомился с трудами физика-теоретика Эрвина Шрёдингера по волновой механике. К концу этого года написал две статьи: «К природе пси-функции Шрёдингера» (не опубликована) и «К восьмидесятилетию создания Альбертом Эйнштейном теории относительности» (публиковалась в первом издании).
1985 год – написана статья «Электрический заряд». Опубликована во втором издании.
Январь 1986 года – статья ««Самодействие» спинорного поля в единых теориях и его наглядная интерпретация». Не публиковалась.
Январь 1986 года – работа «Леонардо да Винчи, Михаил Ломоносов и гравитация». Опубликована в первом издании.
В начале февраля 1986 года урезаю большую статью («трактат») «Электрический заряд» и делаю из неё работу «Электрон». Не публиковалась.
Во второй половине февраля 1986 года возвращаюсь к идее ядерной периодичности (1984 г.) и разрабатываю её. Пишу работу «Периодическая система элементов в спиральной форме». Не публиковалась.
В апреле 1986 года сделал работу «Тригонометрическая функция и природа элементарной частицы». Не публиковалась.
Летом 1986 года написал статью «Начала термодинамики, частица материи, вселенная». Опубликована в первом издании.
В августе 1986 года пишу «Неотправленное письмо академику М.А. Маркову». Опубликовано в первом издании.
Декабрь 1986 года – работа «Что открыл Шрёдингер». Опубликована.
Май 1989 года – статья «Детский вопрос». Опубликована.
Более чем двухлетний перерыв объясняется занятием темой ядерной периодичности, попытками установить контакт с учёными. Всё безуспешно.
Февраль 1990 года – статья «О дробных значениях орбитальных моментов ядерных нуклонов» (развитие работы февраля 1986 года). Опубликована.
Март 1990 года – визит в Москву к академику Г.Н.Флёрову.
Июль 1990 года – работа «Нужны ли струнам кварки?». Опубликована.
Январь 1991 года – статья «Диалектика колебательного движения и строение вселенной». Опубликована.
Январь 1999 года – работа «Эйнштейн и единая теория поля». Не публиковалась.
Март 1999 года – статья «Возможно ли преодоление дуалистической концепции в квантовой механике?». Прежде была опубликована в соавторстве в «Сборнике научных работ студентов и аспирантов ВГПУ», Выпуск 7, Вологда, 1999. Затем опубликована в первом издании.
Март 2000 года – статья «Единая теория поля – теория физического вакуума». Опубликована.
Конец июля 2000 года – выход сборника «Проблемы современной физики: новый подход». Количество – 100 экземпляров.
Подготовительное двухлетие
(дек. 1980 – дек. 1982 гг.)
Когда же это началось? Быть может, в шестом классе школы, когда учительница физики попросила нас, учеников, показать сходу какое-нибудь физическое явление. В следующую секунду, нисколько особо не задумываясь, я беру с парты учебник, поднимаю и даю ему возможность свободно упасть. Демонстрирую, стало быть, явление земного тяготения. Учитель отметила мою реакцию. А может быть, началось летом 1977 года, когда я впервые приехал в гости к дядюшке (младшему брату матери) в Москву? Дядюшка познакомил меня со своими научными изысканиями. Это позабавило и удивило, но серьёзного отношения не пробудило.
В ноябре этого же года призываюсь в армию.
Март 1979 года. Кажется, газета «Комсомольская правда». Во всю страницу статья о великом физике Альберте Эйнштейне. В эти дни отмечался его столетний юбилей. Статью прочитал с большим интересом.
Демобилизовался из армии в конце декабря 1979 года. Через год, в декабре 1980 года, оставив первый заочный курс техникума связи, решаю заняться самообразованием: читать и читать. Этот поворотный момент обозначил для себя как начало пути (8 декабря). Стал делать из прочитанного выписки в общую тетрадь (к слову сказать, за пару этих лет полный объём выписок составил пять общих тетрадей). Анализируя сейчас тематику выписок, можно заключить: большинство связаны с наукой (даже не столько с физикой) или близкими ей темами.
Здесь я позволю себе (да простит меня читатель) цитировать целые серии выписок. Не все, конечно, но то, что заметно повлияло на ход моих мыслей, то, что касается непосредственно физики, научного познания, психологии творчества.
Первой книгой, выписки из которой попали в мою первую тетрадь, была книга «Николай Вавилов» (сер. ЖЗЛ, авт. Резник). Второй книгой – «Сергей Вавилов» (сер. ЖЗЛ, авт. В. Келер). Сейчас, по прошествии двадцати четырёх лет, это начало представляется мне весьма символичным. Кто знает историю жизни и смерти этих учёных-братьев, тот меня поймёт.
Итак, выписки из книги «Николай Вавилов».
«Преподавание естественных наук должно преследовать свои собственные цели, а именно, способствовать развитию научного миросозерцания. Для достижения этой цели ученикам необходимо сообщить известный запас фактов в строго научном освещении, ознакомить учеников с методами научного исследования и развивать навыки к производству последних. (…)
Учителя энской гимназии стремились до минимума сократить обязательные занятия, чтобы воспитанники могли беспрепятственно развивать свои индивидуальные склонности. Дать простор для самостоятельной деятельности воспитанника и всеми силами идти рука об руку с ними в этой работе. (…)
Профессор Реформатский видел задачу обучения в том, чтобы «дать обществу личность, творческое «я». Его ученики писали на избранные темы рефераты. Под его руководством проводились физико-химические вечера и воспитанники выступали на них с самостоятельными докладами. (…)
Никогда не исключена возможность, что самый, казалось бы, заурядный научный факт рано или поздно не засверкает крупным алмазом в короне новой теории. (…)
Закон гомологических рядов (открыт Николаем Вавиловым в 1920 году).
Профессор Зеленский: «Н.Вавилов – Менделеев биологии».
США, 1921 год. Международный сель-хоз. конгресс. Строка из американской газеты: «Если все русские такие, как Вавилов, нам следует дружить с Россией».
Выписки из книги «Сергей Вавилов».
«Человек должен верить, что непонятное можно понять; иначе он не стал бы размышлять о нём» Гёте. (…)
Галилей. Маятниковые часы в епископальной церкви – бронзовая люстра. Т1 = Т2 = const. (…)
Корабельный врач Роберт Майер. Одна из первых формулировок закона сохранения энергии на примере расходов кислорода в северных и южных широтах.
Из записей С.Вавилова 1950 года, Барвиха.
«О больших физических вопросах. Физика завязла в установившихся понятиях массы, энергии, зарядов, элементарных частиц, сил. Это, конечно, неизбежно, и перешло в физику из практики, но сама та практика настолько сложна, вторична, третична и т. д., что основой для принципов физики служить не может.
Глубже всего на дело смотрел, по-видимому, Спиноза (основное: пространство, время, психика). По тому же пути пошел Эйнштейн (о последнем, т.е. о психике, он просто молчит).
Итак, есть пространство-время (не ньютоновское, конечно, а что-то вроде эйнштейновского). Дальше, на основании наглядных, модельных, привычных представлений, пожалуй, ничего не скажешь. Атом (или вообще частица) это какой-то поток пространства-времени в пространстве-времени, деформирующий окружающее пространство-время, вызывающий поля ядерные, гравитационные, электромагнитные. Почему образуются эти «клубки», почему они строго одинаковые, почему они подчиняются квантовым законам, как объясняются гравитационные, электромагнитные и прочие поля? Чем объясняются спонтанно-статистические свойства процессов в сложных элементарных частицах (важно, что эти статистические свойства обнаруживаются только в сложных системах), ядрах, химических атомах, в системе ядро-фотон и т. д.? Существуют ли статистические свойства в действительно элементарных частицах? Статистический распад нейтронов и мезонов не свидетельствует ли об их сложности?
Наконец психика! Об этом ещё у Эпикура и Лукреция и у Ибсена. «Легче ль песчинки в деснице твоей воли людской изобилия?» Очевидно, не легче.
Наконец, все атомы в диалектической противоречивой связи. Всего этого в физике пока нет. Не знаю, какой путь ведёт к решению. Математический? Экспериментальный? С моделями ничего не сделаешь».
Выписки из книги Валентина Варламова «Рождённые звёздами».
«Любое открытие – не только заслуга данной личности. Несмотря на талант и счастливое везение, каждый эффективный для человечества всплеск индивидуального разума чаще всего подготовлен общим развитием системы знаний. (…)
Ломоносов – «Природа весьма проста – что этому противоречит, должно быть отвергнуто». (…)
Роберт Майер обладал особым складом мышления, позволившим ему преодолеть привычные устоявшиеся взгляды на природу и подняться по лесенке обобщений на новую ступень. Майеру чужды запутанные философские построения – он ищет ясности и математической простоты в устройстве мира. Чудаки же не всегда нравятся людям, сознающим собственное превосходство – превосходство «здравого смысла». (…)
…«неотступное думание», по выражению И.П. Павлова, должны были каким-то образом проявиться. (…)
Роберт Майер всю жизнь искал простоту – в человеческих отношениях, в изложении мысли, в законах природы. (…)
Заслуга Майера в том, что он ясно сформулировал и прочно установил теорию эквивалентности сил. Он совершил великое обобщение. (…)
Энтропия – это свойство системы, тяготение к самопроизвольному переводу всех видов энергии в теплоту. (…)
Всякое изменение, которое может произойти само собой (т.е. без компенсации), есть переход от менее вероятного состояния к более вероятному состоянию. (…)
Всё стремится к равновесию. (…)
Любая закрытая физико-химическая система, выведенная из состояния термодинамического равновесия, перестраивается так, чтобы возвратиться к нему. Ле Шателье (…)
Во всех процессах, которые мы наблюдаем, идёт трата свободной энергии и рост энтропии. (…)
«Ибо, – сказал ещё Фома Аквиньский, – если предположить, что мир вечен, то существование бога становится менее очевидным». (…)
Развивая теорию энтропии, пришли к возможности вселенской катастрофы. (…)
«Природа – сфинкс. И тем она верней
Своим искусом губит человека,
Что может статься, никакой от века
Загадки нет и не было у ней».
Ф.Тютчев
Выписки из книги И. Адабашева «От камня до мозга».
«Нужно как можно больше… ставить скамеек! Вечно спешащие современные люди должны чаще присаживаться и задумываться». А.Эйнштейн
Развивающаяся и усложняющаяся материя, образуя на определённом этапе органическую жизнь, стремится к простоте и надёжности, устойчивости температурных реакций, определённой симметрии и красоте. (…)
Весь процесс развития и усложнения материи на поверхности планеты – образование биогеносферы, включая всё многообразие растительного и животного мира, даже таких проявлений, как человеческое мышление, – в основном и конечном итоге обязан двум величайшим круговоротам энергии и вещества. В органическом мире это солнечный луч и углерод. В неорганическом – тот же солнечный луч и атомы алюминия. (…)
Академик Ф. Г. Фесенков считает, что в принципе планеты возникают не от взаимодействия звёзд с окружающими телами, а вследствие внутреннего развития звезды. В частности Фесенков предполагает, что наше Солнце, возникнув с массой и яркостью во много раз большей, чем сейчас, образовало планеты из части своей массы-вещества, раскалённого и действовавшего в первичные периоды эволюции по законам жидкости. (…)
Суть термоядерной реакции: изотопы наилегчайшего в природе элемента – водорода – в очень маленькой дозе превращаются в гелий, второй по атомному весу элемент».
Выписки из книги И. Губермана «Чудеса и трагедии чёрного ящика».
«Творческое мышление – создание нового знания, нового понимания мира – всегда прекрасный и внезапный скачок мысли через пропасть, отделявшую прежнюю сумму знаний от нового понимания. Такая пропасть никогда не перекрывается цепочкой логических рассуждений; а как разум совершает этот прыжок, пока ещё никому не известно.
Мозг постоянно справляется с задачами, к решению которых нет строгих правил. Но в зависимости от размеров преодолённой пропасти мы то называем человека гением и талантом, то даже не замечаем, что в повседневной работе огромного количества людей встречаются крохотные, но качественно такие же прыжки к новому. Никто из творцов никогда ещё не объяснил, как он сделал открытие. Говорили об озарении, интуиции, прозрении, счастливом случае…
Физик де Бройль считал, что прозрение является результатом неосознанной работы ума исследователя, делающего различные сопоставления и проводящего аналогии, сравнивающего различные дороги, по которым он может пройти. (…)
Сатирик Лец писал: мысли, как блохи, перескакивают с одной головы на другую, но не всех кусают. (…)
Так вот, Рентген, увидев свечение, смог догадаться, увидеть и объяснить, а Ленард не замечал явного. Рентген был подготовлен к открытию. Подготовленность, дарящая способность увидеть и осознать, – не является ли она следствием того, что мышление уже выработало ряд идей – прогнозов относительно возможных будущих наблюдений, и случай послужил лишь проявителем для плёнки, уже имевшей изображение? Это поставило бы открытия, где случай был завязкой, в тот же ряд, где случай завершил раздумья… Каждый замечает то, что уже в состоянии узнать. (…)
«Теоретик верит в логику. Ему кажется, будто он презирает мечту, интуицию и поэзию. Он не замечает, что они, эти феи, просто переоделись, чтобы обольстить его, как влюбчивого мальчишку. Он не знает, что как раз этим феям он обязан своим самым замечательным находкам. Они являются ему под именем «рабочих гипотез», «произвольных допущений», «аналогии», и может ли теоретик подозревать, что, слушая их, он изменяет суровой логике и внемлет напевам муз…» Антуан де Сент-Экзюпери (…)
Вот почему научное и конструкторское мышление на самых высоких своих стадиях ничем не отличается от творчества поэтов, музыкантов, художников – просто с разными моделями имеют дело эти люди, эксплуатирующие вполне одинаковые механизмы. (…)
В представлении автора издавна необъяснимо связаны два таких непохожих человека, как Альберт Эйнштейн и Чарлз Чаплин…
И вот теперь эту давнюю ассоциацию можно подчеркнуть ещё одной, на этот раз общечеловеческой чертой: процесс мышления у обоих был одинаков, только мыслили они разными представлениями, несхожими образами, ибо разнились модели окружающей среды, которые создавал их мозг. У Чаплина его внутренняя картина мира состояла из движений и поступков, характеров и черточек людей – образов, запавших извне или родившихся и живших в его голове. А у Эйнштейна так же ощутимо взаимодействовали, перемешивались, входили в контакт и влияли друг на друга физические реальности – понятия, которые для нас, нефизиков по призванию, существуют лишь в виде отвлечённых названий: скорость, энергия, колебание, материя, пространство. (…)
Учёные ищут красоту и законченность. В физике, математике, химии. Мне как-то довелось видеть двух биофизиков, громко смеявшихся, глядя на доску, исчерканную выводом какого-то уравнения. «Господи, как красиво!» – сказал один из них и, вздохнув, скучным голосом попытался объяснить мне, в чём красота этого ряда цифр и знаков.
Красота закона, объединяющего ряд сложных явлений, – не только во внезапной ясности и общности вчера ещё разных фактов, но и в единообразии, которое закон устанавливает. Не унылая и зловещая похожесть цвета хаки, а единство стиля, гармония содержания и формы, архитектурная или, если хотите, музыкальная стройность и выразительность согласного звучания.
Красота – это простота, строгость и лаконичность. Разрозненное обилие химических элементов стало красивым ансамблем, когда появилась Периодическая система. Тысячи наблюдений за ходом планет обрели совершенную красоту в законах Кеплера. Очевидно, что в науке красота – это порядок понимания, наведённый там, где только что царил хаос разбросанных фактов. Недаром с незапамятных времён прошла нетленной формула красоты природы: в природе всё гармонично. Но что такое гармония, как не наличие обязательной, строгой и целесообразной закономерности?.. (…)
«Гипотеза, которая лишается господства благодаря новым фактам, умирает почётной смертью, а если она допущена до исследования той истины, которая привела к её уничтожению, то она заслуживает благодарственного памятника». Альберт Эйнштейн (…)
Учёный это тот, кто с детства отчаялся получить у взрослых ответы на все вопросы, в юности убедился в неполноте ответов в учебнике и при первой же возможности принялся расспрашивать природу.
Природу, а не лицо, утверждённое аракулом!»
Выписки из книги Ирины Радунской «Кванты и музы».
«Воображение и интуиция помогают мысли осуществить великие завоевания». Луи де Бройль (…)
Творчество – это высшая форма трудовой деятельности человека. Зёрна открытий скрыты в незаметной повседневной работе и прорастают, если человек исполняет её страстно, вдохновенно, заинтересованно и добросовестно. (…)
Толчок может возникнуть и из сухих математических формул, сконцентрировавших в себе квинтэссенцию наблюдений и экспериментов. Тогда люди с удивлением говорят: формулы умнее своих создателей. И действительно, полученные из ограниченного круга фактов, они в большинстве случаев охватывают и множество других, часто ещё не открытых. Это только доказывает, что формулы – суть модели многих аналогичных явлений и ситуаций. (…)
Открытия – шпили на здании науки. Опыт – его надёжный фундамент. Теория – каркас, обеспечивающий устойчивость и прочность здания. (…)
Ещё в 1815 году некто Пруат на основании закона Гей-Люссака и своих измерений установил всем теперь очевидный, а для того времени почти мистический факт: атомные веса многих химических элементов кратны весу атома водорода. Элементы разные, свойства разные, а атомные веса почему-то связаны между собой.
В следующем году Пруат высказал такую крамольную мысль, что о ней постарались забыть: атомы всех элементов – родичи, они все образованы посредством объединения атомов водорода. (…)
Менделеев доказательно установил, что химические свойства элементов и многие их физические свойства находятся в периодической зависимости от их атомных весов. (…)
Размышляя о механизме вкрапления материи в электромагнитное поле, Эйнштейн писал: «Вещество там, где концентрация энергии велика; поле там, где концентрация энергии мала. То, что действует на наши органы чувств в виде вещества, есть на деле огромная концентрация энергии в сравнительно малом пространстве. Мы могли бы рассматривать вещество как такие области пространства, где поле чрезвычайно сильно. Таким путём можно было бы создать основы новой философии». (…)
«В каждом настоящем учёном скрывается поэт, а в каждом настоящем поэте – учёный. И настоящие учёные знают, что их гипотезы – суть поэтические представления, а настоящие поэты – что их предчувствия – суть недосказанные гипотезы». Эрвин Штриттматтер (…)
«Электрон так же неисчерпаем, как и атом» (Ленин). Одно из самых убедительных подтверждений этому то, что при столкновении двух частиц возникают новые. Опыты по рассеиванию ускоренных частиц показали: что каждый протон и нейтрон подобно атому имеет своё маленькое ядро, окруженное атмосферой из элементарных частиц другого типа – мезонов. (…)
«Хотите вы этого или не хотите, но нет другого пути к пониманию атомного ядра, кроме диалектического материализма». Поль Ланжевен
Выписки из книги Арсения Гулыги «Гегель».
«Людям, которых величают изобретателями, нельзя отказать в таланте и гениальности, но вместе с тем ясно, что человек, знакомый с состоянием науки в момент изобретения, гораздо меньше удивляется последнему, чем тот, кто рассматривает изобретение как нечто неподготовленное. Светлые умы один за другим делают каждый какое-нибудь небольшое открытие, небольшое достижение в науке, дают ей новый поворот. Об этом обычно мало знают, особенно пока всё это остаётся в пределах данной науки. Но вот приходит мыслитель, перед глазами которого лежат все эти открытия, и он как бы подводит им итог, он появляется в тот момент, когда движение мысли заканчивается в определённой точке, открывающей новые пути в новые сферы. Он делает, следовательно, только один шаг, как и его предшественники, но он делает его последним, и поскольку именно он достигает цели, то видят только его одного, не задумываясь над тем, как близко перед целью он уже был, когда начинал. Анонимный автор (…)
«Ответ на вопросы, которые оставляет без ответа философия, заключается в том, что они должны быть иначе поставлены». Гегель (…)
«Противоречие есть критерий истины, отсутствие противоречия – критерий заблуждения». Речь, разумеется, идёт не об отмене законов формальной логики. Никогда Гегель не считал, что понятие должно противоречить самому себе или эмпирическим данным. Принцип тождества верен, но недостаточен, если мысль намерена выразить развитие. И надо сказать, что Гегель здесь не оригинален. Он лишь повторяет то, что содержится в «Идеях философии природы» Шеллинга, где говорится о всеобщей противоречивости реальной действительности. В природе всюду противоположные силы, поэтому наука о природе должна основываться на принципе всеобщей двойственности. Истина не в принципе абсолютного тождества или абсолютного различия, истина – в их единстве. (…)
Единство количества и качества есть мера. Этой категорией обозначены количественные границы, в пределах которых предмет остаётся самим собой. Нарушение меры приводит к появлению нового качества, которое возникает путём перерыва постепенности, скачкообразно. (…)
Различие, доведённое до предела, есть противоположность. Белое и серое различны, белое и чёрное противоположны. Единство противоположностей образует противоречие. Противоречие – центральная категория и логики, и вообще всей философии Гегеля. Противоречие, говорил он, движет миром. Всё, что развивается, противоречиво.
Нечто жизненно, лишь поскольку оно содержит в себе противоречие, и при том есть именно та сила, которая в состоянии вмещать в себе и выдерживать это противоречие. Если же нечто существующее не способно иметь в самом себе противоречия, то это нечто не есть живое единство, не есть основание и в противоречии идёт к гибели. (…)
«Истина есть великое слово и ещё более великий предмет. Если дух и душа человека ещё здоровы, то у него при звуках этого слова должна выше вздыматься грудь». Гегель (…)
«От одного рассудка не может произойти философия, ибо философия есть нечто большее, чем накопленное знание. От одного разума не может произойти философия, ибо философия есть нечто большее, чем слепое требование бесконечного прогресса в расчленении и сочленении возможных предметов. Но если порывам разума светит идеал красоты, он знает, к чему и зачем стремится». Гельдерлин (…)
Выписки из книги Арсения Гулыги «Кант».
«Имей мужество пользоваться собственным умом». Кант (…)
«Идти не тем путём, по которому идут все, а тем, по которому должно идти». Завещание Сенеки. (…)
Первые сочинения Канта – документ эпохи, решившей вынести на суд разума все накопившиеся предрассудки. Авторитеты отменены, наступило новое время. Ныне, настаивает Кант, можно смело не считаться с авторитетом Ньютона и Лейбница, если он препятствует открытию истины, не руководствоваться никакими иными соображениями, кроме велений разума. Никто не гарантирован от ошибок, и право подметить ошибку принадлежит каждому. Карликовый учёный нередко в той или иной области знания превосходит другого учёного, который, однако, по общему объёму своего научного знания стоит гораздо выше первого. Это уже явно о себе. «Истина, над которой тщетно трудились величайшие мыслители, впервые открылась моему уму. Я не решаюсь защищать эту мысль, но я не хотел бы от неё отказываться». (…)
Даже в самых бессмысленных взглядах, которые когда-либо пользовались успехом у людей, всегда можно найти какую-то долю правды. (…)
В семнадцатом веке естествоиспытатели (в том числе Ньютон и Галилей) были убеждены в божественном происхождении небесных светил. Кант хотя и отмежевывался от древних материалистов, но фактически (вслед за Декартом) распространил принцип естественнонаучного материализма на космогонию. «Дайте мне материю, и я построю из неё мир, т.е. дайте мне материю, и я покажу вам, как из неё должен возникнуть мир». Кант действительно показал, как под воздействием чисто механических причин из первоначального хаоса материальных частиц могла образоваться наша солнечная система. (…)
Вторая часть трактата «Всеобщая естественная история и теория неба…» посвящена вопросам образования небесных тел и звёздных миров. Для космогенеза, по Канту, необходимы следующие условия: частицы первоматерии, отличающиеся друг от друга плотностью, и действие двух сил – притяжения и отталкивания. Различие в плотности вызывает сгущение вещества, возникновение центров притяжения, к которым стремятся лёгкие частицы. Падая на центральную массу, частицы разогревают её, доводя до раскалённого состояния. Так возникло Солнце, столь красочно описанное Кантом.
Сила отталкивания, противодействующая притяжению, препятствует скоплению всех частиц в одном месте. Часть их в результате борения двух противоположных сил обретают круговое вращение, образуя вместе с тем другие центры притяжения – планеты. Аналогичным образом возникли и их спутники. (…)
Кант, подобно Копернику, решительно порывает с предшествующей традицией. Он видит в человеческом интеллекте заранее возведённую конструкцию – категории, но это ещё не само научное знание, это только его возможность, такую же возможность представляют собой и опытные данные – своего рода кирпичи, которые нужно уложить в ячейки конструкции. Чтобы выросло здание, требуется активный участник строительства, и Кант называет его имя – продуктивное воображение.
До Канта считалось воображение прерогатива поэтов. Сухой педант из Кёнигсберга увидел поэтическое начало в науке, в акте образования понятий. Человек, живший как автомат, отверг наименование автомата за интеллектом человека. Интеллект, по Канту, – свободный художник.
Может быть, любовь к географии помогла Канту осмыслить роль воображения в познании. Кое-что существенное Кант мог вычитать у Вольтера, написавшего для знаменитой «Энциклопедии» статью о воображении. «Поразительное воображение проявляется в прикладной математике: у Архимеда воображение было развито не менее, чем у Гомера». Так утверждал Вольтер.
А что думают по этому поводу современные учёные? Передо мной книга известного французского математика Ж. Адамара «Исследование психологии процесса изобретения в области математики». К книге приложена статья ещё более известного математика Анри Пуанкаре «Математическое творчество».
Адамар не скрывал, откуда он черпал свои мысли. Речь идёт о том, что процесс научного творчества можно условно разделить на четыре этапа – подготовка, инкубация, озарение, завершение. Первый и четвёртый этап – деятельность сознания, второй и третий – бессознательных компонентов психики. Научное открытие в центральном звене оказывается связанным с неконтролируемой работой психики. Озарение подчас наступает в тот момент, когда сознательные компоненты мышления ослаблены или полностью выключены.
Это отнюдь не означает, что открытие по своей природе случайно. Только высокоразвитое сознание учёного может создать «эвристическую ситуацию», зафиксировать внимание на новых данных, увидеть их противоречие с существующей теорией. Только сознание может поставить проблему, дать общее направление поиску. Но что происходит дальше? В работу включается совершенно иной тип мышления, не тот привычный, связанный с чётко зафиксированной знаковой системой, приспособленной для нужд коммуникации. Творческое мышление требует более гибких форм. «Слова полностью отсутствуют в моём уме, когда я думаю, – утверждает Ж.Адамар, вместо слов он пользуется «пятнами неопределённой формы». Анри Пуанкаре, извиняясь за грубость сравнения, предлагает представить компоненты бессознательного в виде неких «атомов», которые до начала умственной работы находятся в неподвижном состоянии, как будто они «прикреплены к стене». Первоначальная сознательная работа, мобилизующая внимание на проблеме, приводит эти атомы в движение. Потом отдыхать будет только сознание, для бессознательного мыслительного процесса отдых окажется кажущимся, работа «атомов» подсознания не прекратится, пока не обнаружится решение. «После того импульса, который им был сообщён по нашей воле, атомы больше не возвращаются в своё первоначальное неподвижное состояние. Они свободно продолжают свой танец». Творить – значит делать выбор, отбрасывать неподходящие варианты, а бессознательным выбором руководит чувство научной красоты. «Кто лишён его, никогда не станет настоящим изобретателем», – категорически заявляет Пуанкаре.
«Две вещи наполняют душу всё новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них – звёздное небо надо мной и моральный закон во мне». Кант
«Лучшее наслаждение жизнью – работа». Кант. 75 лет.
Выписки из книги В. И. Толстых «Сократ и мы».
«Поистине, легче говорить, как Аристотель, и жить, как Цезарь, чем говорить и жить, как Сократ. Здесь именно предел трудности и совершенства: никакое искусство ничего сюда не прибавит». Монтень (…)
В своём защитном слове Сократ сам обнажил суть конфликта, которую никто из его обвинителей не рискнул высказать публично. «Дельфийский бог назвал меня мудрейшим только за то, что я знаю, как мало значит моя мудрость! За то, что я неустанно сомневался – утром, днём, вечером! И оттого я вёл беседы с вами! Сократ мечтал, что в результате этих бесед вы наконец-то станете различать главное: стыдно заботиться о выгоде и почестях, а о разуме и душе забывать. И я надоедал вам своими беседами и беспокоил вас сомнениями. Я жил среди вас как овод, который всё время пристаёт к коню. К красивому, благородному, но уже несколько обленившемуся коню и потому особенно нуждающемуся, чтобы хоть кто-то его тревожил. Это опасное занятие – беспокоить тучное животное. Ибо конь, однажды проснувшись, может пришибить ударом хвоста надоедливого овода. Не делайте так, афиняне! Я стар, но ещё могу послужить вам. А другого овода
вы не скоро найдёте. Ведь получаю я за эту работу только одну плату – вашу ненависть! Свидетельство тому моя бедность и этот суд».
Кант: «Есть различие между тем, кто мало в чём-нибудь нуждается потому, что ему мало чего не достаёт, и тем, кто мало в чём-нибудь нуждается потому, что может обойтись без многого». Эту тему развил и конкретизировал в своих воспоминаниях об А.Эйнштейне знавший его многие годы польский физик Л. Инфельд. Непритязательность житейских запросов знаменитого автора теории относительности Инфельд объяснял стремлением максимально освободиться от повседневности, от гнёта всевозможных мелочей и условностей, мешающих сосредоточиться на главном. «Ведь мы – рабы миллиона вещей, и наша рабская зависимость всё возрастает. Мы – рабы ванных комнат, самопишущих ручек, автоматических зажигалок, телефонов, радио и т.д. Эйнштейн старался свести эту зависимость к самому жестокому минимуму… Обувь, брюки, рубашка и пиджак обязательны. Дальнейшее сокращение было бы затруднительно». В этой связи
автор книги «Эйнштейн. Жизнь, смерть, бессмертие» Б.Г. Кузнецов приводит примечательное суждение М. Горького. В рассказе «Курилка» есть сцена, где человек безуспешно борется с полой пальто, которую отворачивает ветер. «…А я, глядя на него, думал о том, как много человек тратит энергии на борьбу с мелочами. Если бы нас не одолевали гнусные черви мелких будничных зол, – мы легко раздавили бы страшных змей наших несчастий».
Блок совершенно прав, когда настаивает: «Человек сохряняет своё достоинство тогда, когда душа его напряжена и взволнована. Человеку надо быть беспокойным и требовательным к себе самому и к окружающим».
Живое творчество, не порывающее ни на минуту связи с быстротекущей и меняющейся реальностью, постоянный интерес к сути самого дела, не заслоняемой никакими околичностями, – вот что составляет гарантию истинности и будущности любого учения (это одновременно и гарантия сохранения жизненной силы характера, отстаивающего ту или иную позицию).
«Творения интеллекта переживают шумную суету поколений и на протяжении веков озаряют мир светом и теплом». А. Эйнштейн
Сила и слабость характера, моральные качества выдающихся личностей в науке так же важны, как и в политике, и в обыденной жизни. К такому же выводу пришел и Эйнштейн. В статье «Памяти Марии Кюри» он пишет: «Моральные качества выдающейся личности имеют, возможно, большее значение для данного поколения и всего хода истории, чем чисто интеллектуальные достижения. Последние зависят от величия характера в значительно большей степени, чем это обычно принято считать».
Ссылаясь на вывод великого физика, писатель Д. А. Гранин в повести-очерке о жизни замечательного (и мало известного широкой публике) русского учёного В.В. Петрова «Размышления перед портретом, которого нет» пишет: «В самом деле, чем волнуют нас образы великих учёных? Отнюдь не своими научными достижениями, а тем, как они добивались этих успехов. Большинство людей не очень-то разбираются в теории относительности, в свойствах пространства, но они знают нравственное величие Эйнштейна, у них существует облик этого человека. Жизнь и подвиги Джордано Бруно, Эдисона, Ломоносова, Мечникова, Николая Вавилова, Галилея существуют поверх подробностей их научных работ. Достижения Джордано Бруно укладываются сегодня в несколько строчек. Многое в работах прошлого устарело, они существуют как пройденная ступенька в лестнице прогресса, но нравственная история подвигов этих людей жива, ею пользуются, она учит. Костёр, на который взошел Джордано Бруно, светит из мглы средневековья и жжет человечество до сих пор».
Гений не тот, кто много знает, ибо это относительная характеристика. Гений много прибавляет к тому, что знали до него. Именно такое прибавление связано с особенностями интеллекта и не только с ними, но и с эмоциональным миром мыслителя. Гейне говорил, что карлик, ставший на плечи великана, видит дальше великана, «но нет в нём биения гигантского сердца». (…)
Легко жилось не таланту, а посредственности, которая, кстати, и по природе своей более живуча. Посредственность, тонко подметил Гегель, держится своей «долговечностью», ибо умеет убедить окружающий мир в правоте своих маленьких мыслей: «она уничтожает яркую духовную жизнь, превращает её в голую рутину, и, таким образом, обеспечивает себе длительное существование». Таланту надо всегда «помогать», чтобы его потенции выявились с наибольшей полнотой, а посредственность и сама «пробьётся», заставит с собой считаться».
Выписки из журнала «Молодёжный календарь», 1982 г.
«Тысячи путей ведёт к заблуждению, к истине – только один». Ж.-Ж. Руссо.
«Трудных наук нет, есть только трудные изложения». А.И. Герцен
«Невежество делает человека равнодушным к миру, а равнодушие растёт медленно, но неотвратимо». К.Г. Паустовский
«Истинное счастье – это прежде всего удел знающих, удел ищущих и мечтателей». К.Г. Паустовский
«Для того, чтобы усовершенствовать ум, надо больше размышлять, чем заучивать». Рене Декарт
«Кто хочет достигнуть великого, тот должен уметь ограничивать себя. Кто же, напротив, хочет всего, тот на самом деле ничего не хочет и ничего не достигнет». Гегель
«У входа в науку, как и у входа в ад, должно быть выставлено требование: здесь нужно, чтоб душа была тверда; здесь страх не должен подавать совета». К. Маркс
Между этим журналом и последующими книгами я прочёл книгу У. Кауфман «Космические рубежи теории относительности». Сделал много выписок. Но приводить здесь их не буду. Книгу прочёл с интересом, о чём говорит тематика выписок. Знакомство с книгой относится, по-видимому, к январю – февралю 1982 года.
Выписки из книги «Общая психология», Москва, «Просвещение», 1981 г.
«В. Белинский связывал мощь и красоту таланта с умом и убеждённостью личности. Но когда человек теряет нравственные достоинства, его покидают и ум, и талант. (…)
«Кода я хочу организовать какое-нибудь новое для меня производство, я ищу смышленого молодого человека, который по возможности ничего не знал бы о существующих старых методах в данной отрасли. Высококвалифицированный специалист всегда очень хорошо знает только одно: почему одно или другое должно не выйти. Если бы я хотел погубить своих конкурентов нечестными средствами, то я подослал бы к ним тучи больших специалистов, и те парализовали бы всю их работу». Генри Форд «Моя жизнь, мои достижения».
«Лишь мысли свет не скованный числом,
Осветит тайны и достигнет правды».
Дж. Байрон
Весной 1982 года впервые познакомился с книгой Фридриха Энгельса «Диалектика природы». Книга произвела очень сильное впечатление. Впоследствии я не раз возвращался к ней.
Выписки из журнала «Литературная учёба». Май, 1982 год.
«Нечто, отделяющее просто человека от гения, наверное, умение концентрировать энергию на небольшом временном отрезке. Принцип лупы, которая может обратить солнечные лучи в крохотную огненную точку – и возгорится пламя.
Леонардо да Винчи: «Те, кто вдохновлялись не природой, учительницей учителей, трудились напрасно».
Книга Б. Г. Кузнецова «Эйнштейн. Жизнь, смерть, бессмертие». Читано в декабре 1982 года. Переписано в январе 1983 года.
«Когда дорога к вершинам найдена, она выглядит естественной, её направление кажется само собой разумеющимся, и трудно представить, каким парадоксальным был выбор этого направления, какое «безумство храбрых» понадобилось, чтобы свернуть на эту дорогу со старой, тогда казавшейся единственно возможной. (…)
Гений это человек, чья жизнь в наибольшей степени совпадает с жизнью человечества. Интересы гениального учёного – это имманентные потребности развивающейся науки, стремления гения – это имманентные пути науки, успехи гения – это переходы науки с одной ступени на другую, высшую. (…)
«Радость видеть и понимать есть самый прекрасный дар природы» А. Эйнштейн.
Из письма Эйнштейна Франку: «Почему именно я создал теорию относительности? Когда я задаю себе этот вопрос, мне кажется, что причина в следующем. Нормальный взрослый человек вообще не задумывается над проблемой пространства и времени. По его мнению, он уже думал об этой проблеме в детстве. Я же развивался интеллектуально так медленно, что пространство и время занимали мои мысли, когда я стал уже взрослым. Естественно, я мог глубже проникнуть в проблему, чем ребёнок с нормальными наклонностями». (…)
Краткое изложение основной идеи теории относительности, высказанное в письме Эйнштейна Морису Соловину: «Несмотря на многообразие экспериментальных истоков теории относительности, её метод и содержание могут быть охарактеризованы в нескольких словах. Ещё в древности было известно, что движение воспринимается только как относительное. В противоположность такому факту физика базировалась на понятии абсолютного движения. В оптике исходят из мысли об особом, отличающимся от других движении. Таким считали движение в световом эфире. К последнему относятся все движения материальных тел. Таким образом, эфир воплотил понятие абсолютного покоя, связанного с пустотой. Если бы неподвижный,
заполняющий всё пространство световой эфир действительно существовал, к нему можно было бы отнести движение, которое приобрело бы абсолютный смысл. Такое понятие могло быть основой механики. Попытки обнаружить подобное привилегированное движение в гипотетическом эфире были безуспешными. Тогда вернулись к проблеме движения в эфире, и теория относительности сделала это систематически. Она исходит из предположения об отсутствии привилегированных состояний движения в природе и анализирует выводы из этого предположения. Её метод аналогичен методу термодинамики; последняя является не чем иным, как систематическим ответом на вопрос: какими должны быть законы природы, чтобы вечный двигатель оказался невозможным». (…)
«Принцип относительности в связи с уравнениями Максвелла требует, чтобы масса была пропорциональна содержащейся в теле энергии. Свет уносит массу. Это соображение весёлое и подкупающее. Но не смеётся ли господь бог над этим и не водит ли он меня за нос – этого я не могу знать». А. Эйнштейн (…)
Когда при скорости, приближающейся к скорости света, дополнительные импульсы дают всё меньше ускорение, дело происходит так, как будто масса тела растёт по мере увеличения скорости, и стремится к бесконечности, когда скорость тела стремится к скорости света. Именно таково соотношение между массой и скоростью. Отсюда Эйнштейн вывел соотношение между энергией движущегося тела и его зависящей от скорости массой. Чтобы получить массу, зависящую от скорости, массу движения тела, нужно разделить энергию движения на квадрат скорости света. Но тела обладают массой и тогда, когда они неподвижны. Эта масса называется массой покоя… Эйнштейн предположил, что масса покоя тела пропорциональна
внутренней энергии, подобно тому, как масса движения пропорциональна энергии движения тела. Внутренняя энергия равна массе покоя, умноженной на квадрат скорости света. (…)
Раньше техника оперировала энергиями порядка миллионных долей их полной внутренней энергии. Впереди, быть может, использование энергии одного порядка со всей внутренней энергией тел. Такое использование основано на процессах перехода всей внутренней энергии тел в энергию движения (в массу движения). Подобный переход означал бы, что частица с массой покоя превращается в частицу, лишенную массы покоя. (…)
Без веры в то, что возможно охватить реальность нашими теоретическими построениями, без веры во внутреннюю гармонию нашего мира не могло бы быть никакой науки. Эта вера есть и всегда остаётся основным мотивом всякого научного творчества. Во всех наших усилиях, во всякой драматической борьбе между старыми и новыми воззрениями мы узнаём вечное стремление к познанию, непоколебимую веру в гармонию нашего мира. (…)
«Стремление к истине дороже уверенного обладания ею». Лессинг
…Эйнштейн начинает с характеристики внутренних психологических запросов, которые приводят людей в храм науки. Для одних наука – нечто вроде умственного спорта, доставляющего человеку радость ощущения напряженности интеллектуальных сил и вместе с тем удовлетворяющего их честолюбия. Другие ищут в науке непосредственных практических результатов. Но есть и ещё одна категория служителей храма науки. Это люди, пришедшие в науку или в искусство, убегая от повседневности. Их тяготит мучительная грубость и безнадёжная пустота повседневной жизни. Их влечёт от чисто личного существования к созерцанию и познанию объективного. (…)
Эйнштейн и Достоевский с наибольшей яркостью показали, что бытие без ratio, без гармонии между целым и индивидуальным иллюзорно. Ни индивидуальное, освобождённое от связи с целым, от рациональной упорядоченности, ни целое, игнорирующее индивидуальность, не являются гармоничными, разумными, действительными. (…)
Для Достоевского, как и для Эйнштейна, проблема личного бессмертия растворилась в более общей проблеме: существует ли космическая и моральная гармония внеличного, основанная не на игнорировании личного, локального, индивидуального, микроскопического, а на апофеозе индивидуального. (…)
Целое, лишенное подлинной (т.е. не игнорирующей индивидуальные судьбы) гармонии, призрачно. (…)
Возьмём абсолютно твёрдое тело – идеально жесткую кристаллическую решетку. В этой идеальной системе положение частицы полностью, без остатка определено макроскопическим законом, здесь отсутствуют внутренние степени свободы. Физика восемнадцатого и первой половины девятнадцатого веков переносила такую макроскопическую детерминированность и на движение частицы, оно было детерминировано макроскопическими законами в каждой точке и в каждый момент. Положение и поведение индивидуума в феодальном поместье или позже, в государстве типа прусской монархии, было в идеале аналогичным.
Теперь возьмём термодинамическую систему. Здесь поведение частицы не определено макроскопическими термодинамическими законами, например, законом энтропии, определяющим лишь средние величины и поведение больших статистических ансамблей молекул. Это напоминает положение индивида в обществе, где царят слепые стихийные законы. Его индивидуальное поведение не определяется этими макроскопическими законами, оно игнорируется ими.
И, наконец, квантовая система. Поведение отдельной частицы не игнорируется, частица взаимодействует с макроскопическими телами и может при известных условиях начать своим индивидуальным поведением цепную реакцию. Это индивидуальное поведение не определяется в общем случае макроскопическим законом. Если такая система будет фигурировать в аналогии, иллюстрирующей положение человека, то здесь речь может идти о его положении в подлинно гармоничном обществе, без анархии производства, без классов, в обществе, где исчезает то, что имел в виду Маркс, когда говорил об отчуждении личности. (…)
Социальные процессы, ведущие к объективизации личности, связаны с применением неклассической науки. Неклассические, парадоксальные с классической точки зрения процессы – основа техники, предоставляющей человеку собственно человеческую функцию – преобразование всех более общих основ производства, всё более фундаментальных научно-технических принципов. Объективизация личности происходит через «цепную реакцию», о которой говорилось выше: индивидуум может реализовать свою мысль так, чтобы она вызвала макроскопические результаты. В таком макроскопическом результате индивидуального сознания и индивидуальной деятельности состоит смысл жизни индивида, превращающей индивидуальную экзистенцию в бытие человека, для которого характерна неотделимость макроскопического и локального».
На этом цитирование выписок из читанных книг подготовительного двухлетия заканчиваю. Именно над страницами книги Б. Г. Кузнецова об Эйнштейне, о чём уже поминал, я принял окончательное решение «уйти в науку».
Как видите, выражаясь термином лазерной техники, я получил хорошую «накачку» за эти два года. Повторюсь, здесь приведена лишь малая часть того, что нашло отклик в моей душе, что срезонировало с моими мыслями. Стартовая площадка для взлёта была превосходной.
Теперь о причинах, приведших меня к этому решению.
Процитирую недавнюю запись из личного дневника. «Что заставило меня взяться за перо, двадцать с лишним лет заниматься вещами, чуждыми большинству? Быть может, я испытал бы больше удовольствия, выращивая капусту, занимаясь воспитанием детей. Ответ прост: неравнодушие. Двадцать лет, до того, как взяться за перо, я не был слеп и глух. Я видел как плохо, трудно живут люди. Жизнь для многих – пытка, мука. Разве можно относиться к этому равнодушно?! Неравнодушие и вера в то, что можно и нужно изменить нашу жизнь к лучшему, заставляют людей склоняться над умными книжками, самим искать ответы на непростые вопросы жизни».
Вторая важная причина: противостояние личности и массы. Масса подмяла и раздавила личность. Заформализованность и заорганизованность жизни общества, удушающее давление авторитетов, неспособность и неумение самостоятельно мыслить, трусость мысли, торжество посредственности… Если что-то поднималось над средним уровнем, то тотчас получало по голове. Личность была никому не нужна. Моё увлечение идеями научного коммунизма в это двухлетие объяснялось отчасти попытками поиска путей к гармоничному сосуществованию индивидуума и коллектива. Классики научного коммунизма хорошо понимали эту проблему. Но с реализацией их идей у нас в стране в прокоммунистическую эпоху дело обстояло скверно. Напротив, идеи были извращены, искажены до неузнаваемости.
Мой уход в науку был своеобразным бунтом против такого положения вещей.
Третья причина: вера в могущество науки. Это вошло в нас с молоком матери. «Знание – сила» – формула, пришедшая из средневековья. Написаны горы умных книг, открыты все великие истины, созданы гениальные произведения искусства. А что толку? Человек остаётся также несчастен, закабалён, одинок. Страхи, предрассудки, суеверия всё ещё довлеют над нами. Жадность, зависть, подлость часто руководят нашими поступками. Своекоростный личный интерес выше великодушия и милосердия.
Спрашивается: чем же здесь может помочь наука? Моральных, этических проблем она напрямую решить не может. Но экономические, экологические, социальные задачи ей вполне подсилу. Разрешение этих проблем скажется и на решение всех прочих.