Богиня

Женский романчик

Глава 1

Море…
Как же она любила этот бескрайний простор, удивительное ощущение свободы, которое дает только бесконечная гладь воды, убегающая куда-то вдаль, к самому горизонту, когда вокруг не видно ни клочка земли, и ты чувствуешь себя частичкой природы, такой беззащитной посреди этого водного безмолвия.
Она специально пришла сюда, на верхнюю палубу, совсем ранним утром, пока еще весь корабль спит, за исключением несущих вахту матросов, и не слышно ни музыки, ни прочих навязчивых звуков… Она пришла насладиться тишиной и безмолвием. Конечно, чего-чего, а тишины в последнее время у нее в жизни оказалось предостаточно, но это была другая тишина. Тишина забвения. Ее хорошо знает только тот, кто оставался один в пустой квартире, и с внутренним трепетом ожидал, пока в двери загремит ключ, оповещающий даже не о возвращении любимого мужа, с которым давно натянутые отношения, а просто о приходе живой души в квартиру… Она так устала сидеть одна, и ждать...
Нет, он не был плохим мужем, хотя и хорошим, пожалуй, тоже… У него давно уже была любовница, и она смирилась с фактом ее существования. Смирилась, потому что все равно ждала его возвращения домой. Ей было важно, чтобы он был, присутствовал в ее жизни. Хотя над тем, какой любимый муж застает дома некогда любимую жену задумывалась все реже… Для чего об этом задумываться, если обоим все безразличнее и безразличнее совместное пребывание под одной крышей…
Все-таки она его еще… Не то что любила, дорожила им… Дорожила общим прошлым, безумными первыми годами их брака, когда не думалось ни о чем, кроме того мгновения, когда он вернется с работы и они вновь будут вместе… И он – глаза ведь не могут обманывать – летел к ней как на крыльях. Он был безумно влюблен, и называл ее не иначе, как Богиня…
«Богиня…» – горько усмехнулась про себя она.
Интересно, что муж просто повторил то, о чем ей часто говорили еще в школе. Учитель истории и вовсе восторгался ее античным греческим профилем… По его мнению, она была достойна картины кисти самого великого художника. Причем, говорил настолько убежденно, что даже всегда готовые поддеть за любой комплимент, сказанный преподавателем, одноклассники, именно эти слова оставляли без внимания, тем самым молчаливо соглашаясь с ними.
Может, поэтому она и отправилась сейчас в круиз по странам Средиземноморья? Хотелось, наконец, хоть одним глазком взглянуть на те самые греческие профили не только на картинках…
Да нет…
Все гораздо банальнее.
Она просто зашла в турагентство и попросила путевку в путешествие. Первое, что ей предложили – было это плавание на большом корабле, битком набитом туристами из самых разных стран, включая вездесущих японцев… На тот момент ей было все равно, лишь бы уехать, сбежать, исчезнуть из города, если не навсегда, то надолго. Круиз был рассчитан на десять дней, и они уже неумолимо подходили к концу. Последним пунктом в плавании значились Афины, где они должны были причалить уже сегодня…
Афины…
Какие, к черту, Афины, когда сразу после них будет Москва, и неминуемый разговор с мужем. Она уже догадывалась, что он затеял, но ей было все равно. Давно уже все равно. Развод? Сколько хотите… Надоело… Развод, так развод… Лучше дожить свой век одной, чем так – не нужными друг другу соседями по постели… Он сейчас много времени проводит с адвокатом, она это знает… Наверняка гадают, как сделать так, чтобы при разводе ей не осталось совсем ничего… Какие же сволочи бывают эти мужики! А еще когда-то клялся в вечной любви… Ну и где она, его вечная любовь? Или хотя бы невечная? Хотя где невечная, она знает. Видела. Мельком, правда, но видела эту вертихвостку в короткой юбке, которая вешалась на шею ее мужу. В тот вечер она все порывалась устроить по этому поводу скандал, сказать все, что она об этом думает, но, в конце концов успокоилась. Какая, в сущности, разница? Не будет эта, будет другая. Ведь он ушел не к любовнице, он ушел от нее. Или почти ушел…
«Интересно, а что он будет делать после развода? Побежит в загс с новой кандидаткой в счастливые спутницы жизни или вволю насладится долгожданной мужской свободой? Скорее второе. Мужики почему-то зациклены на этой своей свободе. И не на своей тоже. Им дай волю, они будут всю жизнь воевать за эту самую свободу – сначала свою, потом свободу высказывания мнений, свободу народам Африки. За мир во всем мире наконец… Такая уж природа – свободолюбивая».
Она опять усмехнулась…
Солнце…
Какое же красивое раннее солнце над морем… Его отражение начинается где-то там, у той линии, в которой сходятся бескрайняя гладь моря и бездонное небо. Две стихии, в которых бы ей хотелось раствориться сейчас… Раствориться так, чтобы ни о чем не думать. Ни о Москве, ни о разводе, ни даже о том, что будет с ней завтра… Как будто и так неясно, что будет. В аэропорту ее никто не встретит, не будет счастливых слез и букетов, она просто дойдет до стоянки, сядем в свою видавшую виды Honda, а дома уже будет муж с пачкой бумаг, которые он предложит ей подписать… Хочешь – не хочешь, а подпишешь… В этом он точно сильнее. Да еще в компании со своим оборотистым юристом. Они сталкивались с ним несколько раз, и всегда он производил на нее отталкивающее впечатление. Молодой да ранний. Слишком шустрый. Или это просто сейчас ее раздражает все, связанное с неудавшейся супружеской жизнью?
Пусть!
Пусть! Пусть! Пусть!
«Здорово, если бы сзади меня вдруг оказался ди Каприо, – неожиданно подумала она. – Или кто-то, похожий на ди Каприо… Получилась бы сценка из «Титаника». Они вдвоем на носу корабля, прямо под них стремительно мчится бездонная водная масса, и кажется, что стоит только сделать шаг вперед, и ты просто взлетишь… Взлетишь над всей этой красотой, твое тело наполнит настоящая легкость, позволяющая расправить душу… Ведь когда-то ее душа действительно летала… Нет, их души летали вместе. И долго летали… Год, даже несколько лет летали… Как же им здорово было тогда… Ей казалось, что нельзя любить крепче, вернее, искреннее, чем тогда… А получилось, что это только казалось.
И вдруг она подумала: а ведь действительно – стоит только сделать этот шаг, и она испытает чувство полета. А потом – облегчения. Потому что не будет уже ничего – ни предстоящего крайне неприятного разговора, ни чужих, равнодушных глаз некогда любимого мужа, ни чувства обреченности от того, что она оказалась никому не нужна на этом свете…
Кто-то тронул ее сзади за плечо.
Она обернулась.
Смуглолицый матрос спрашивал о чем-то… Она не сразу перевела для себя смысл его фразы на английском…
Ах, да… Товарищ шутит… Спрашивает, не собирается ли мэм топиться из-за несчастной любви?
Она демонстративно улыбнулась в ответ.
– Если только из-за счастливой… Но этого слишком долго ждать…
– Отчего же? – улыбнулся в ответ матрос. – Разве на корабле мало достойных джентльменов? Такая красотка не должна испытывать недостаток в кавалерах…
Она внутренне улыбнулась. Как же он прав… Недостатка в кобелирующих кавалерах она действительно не испытывала. Должны же скучающие мужичики чем-то заниматься во время плавания, вот они и флиртовали. Так, по крайней мере, она объясняла все эти попытки наладить с ней отношения. За эти дни с ней несколько раз пытались познакомиться, причем не только соотечественники, но даже иностранцы. Один немец был особенно настойчив, но именно его она и отшила с нескрываемым наслаждением, сказав в ответ нечто такое, что бедный немец обходил ее все последующие дни чуть ли не по противоположному борту корабля.
– Я замужем, – почему-то довольно резко ответила она матросу. – И я нахожусь здесь вовсе не для того, чтобы крутить романы…
– Извините, – немедленно потускнело лицо ее собеседника. – Это просто неудачная шутка. Я подошел попросить вас не стоять так близко к борту одной. Я понимаю, хочется почувствовать себя на «Титанике», но вы ведь помните, чем там все закончилось…
А он определенно ей нравился. Нравился, как собеседник, да и мужчина, наверное, тоже. С ним бы она завязала роман, этот матрос своим чувством юмора напомнил ей мужа в то время, когда у них все было хорошо… Хотя как раз крутить романы с пассажирами им наверняка запрещено.
– Это вы меня извините. Я, кажется, была слишком грубой…
– Для женщины, застигнутой врасплох, вы были даже чересчур любезны, – не сдавал позиций матрос.
Что ж, если у нее появился собеседник, почему бы и не поговорить хоть с одной живой душой, которая вдруг заинтересовалась ее скромной персоной.
– Вы, очевидно, знаток женской психологии, – улыбнулась она ему.
– Еще бы! Я живу с одной женщиной уже четверть века, и у нас четыре дочери. Тут можно стать не только знатоком, но и профессором по женской психологии. Хорошо еще в последнее время процесс обучения идет в основном зимой, а все лето провожу в таких вот круизах…
– Что же, вы совсем не видитесь с семьей?
– Ну как же... Сегодня вечером мы будем в Афинах, и меня уже ждут…
– Все четыре дочки? – она почему-то очень обрадовалась этому факту, что вот у этого очень симпатичного мужчины все в порядке на семейном фронте. Он не гуляет на сторону, он любит одну-единственную женщину и еще кучу своих ребятишек…
– Дочки только три, к сожалению, одна давно замужем, и живет далеко от Афин. Зато есть два сына…
– Нелегко вам, наверное, содержать такую большую семью, – посочувствовала она.
– Теперь уже проще. Один сын встал на ноги, работает, другой тоже потихоньку мне помогает… Я вам сейчас покажу их.
Матрос полез в нагрудный карман, достал небольшой бумажник, откуда тут же появилось традиционное семейное фото, которое есть почти у каждого. С той разницей, что мало на каком семейном фото теперь может быть такая огромная семья. Она вгляделась в снимок. Какие замечательные счастливые лица! Как, должно быть, им здорово всем вместе. Они небогатые, можно ли быть богатым, наплодив такую кучу ребятишек, но им здорово друг с другом. Даже на фотографии видно, как им здорово.
– Я бы хотел посмотреть и на вашу семью, – улыбнулся матрос. – У вас есть фото?
Она отрицательно покачала головой.
– Нет. С собой нет.
– Покажете потом? У такой красивой женщины наверняка прекрасный муж, который может заработать на дорогое путешествие по морю для своей женщины. И очень красивые дети… У вас сколько детей?
Вот ведь пристал! Настроение медленно, но верно начинало портиться…
– У меня нет детей.
Матрос сочувственно покачал головой.
– Это ничего. Ведь вы приплываете в Грецию – страну любви. Подышав ее воздухом, вы решите все свои проблемы, уверяю вас. Только задержитесь здесь подольше, и вы почувствуете, как любовь вернется к вам…
Она посмотрела на собеседника.
– У нас есть такая шутка: в Греции есть все!
– Это не шутка. В Греции действительно есть все. Во всяком случае все, что касается любви. Здесь вы найдете ответ на любой свой вопрос…
– Ответ – это иногда слишком мало.
– А вы оставайтесь, – лукаво улыбнулся матрос. – И поймете, что иногда всего лишь знание ответа на вопрос, который тебя давно не волнует, может значить очень многое…
– Вы так говорите, как будто вам известно что-то такое обо мне, чего не знаю я сама.
– Вполне может быть… Не забывайте, я хоть и простой матрос, зато всю жизнь влюблен в одну женщину, мы с ней были вместе в горе и в радости, и умрем когда-нибудь вместе, потому что мы не хотим расставаться даже на том свете. И всю эту любовь нам подарила Греция…
– Вам можно позавидовать…
– Зачем завидовать? Вы настоящая Богиня, и просто обязаны задержаться у нас по этой причине.
– Зачем?
Разговор принимал странный оборот.
– Чтобы разговаривать с равными себе, – загадочно ответил матрос. – Извините, мне пора бежать по своим делам, надеюсь, мы еще увидимся…

Глава 2

Странные слова странного матроса почему-то запали в душу. Что значит разговаривать с равными? И кто эти равные? Кого он имел в виду, да еще столь стремительно потом распрощавшись? Неужели подумал, что сболтнул что-то лишнее? Чушь! Просто чушь! Один дурак наговорил, другая дура выслушала!
Она еще раз взглянула на море, но уже не хотелось ни красоты, ни живописного восхода, ни солнца, ни воды… Почему-то она вдруг поняла, что действительно обязана сейчас, немедленно, ответить для себя на вопрос – не задержаться ли ей в Греции подольше? Виза у нее долгосрочная, денег на карточке предостаточно, если только супруг с адвокатом не заблокировали за это время счет… Да нет, на такую подлость даже они не способны. Билет на самолет? Вот уж чего не жалко…
Теперь осталось понять – зачем? Подышать воздухом Греции? Узнать ответы на свои вопросы? А что ей так надо узнать? Почему ее любили-любили, и вдруг разлюбили? Как будто и так неясно? Потому что рядом с любой надоевшей женой всегда найдется та, что будет и моложе, и смазливей, и ничего ты с этим не сделаешь. Да, по честному сказать, она и не старалась никогда сделать. Если человек любит, то и должен любить, без всяких дополнительных условий…
С другой стороны, что ей делать в Москве? Какая разница, когда она подпишет бумаги? Через два дня или через два месяца?
Она развернулась и пошла в сторону своей каюты. Время еще есть, и как знать, может действительно захочется подышать чуть подольше воздухом, напоенным любовью? Ведь она так давно не жила этим ощущением – любви… Ну пусть даже не своей, все равно. Даже чужая любовь способна заставить учащенно биться сердце. Не от зависти, нет. А от одного факта соприкосновения с ней…
Пройдя немного, она вновь столкнулась с тем матросом.
– Мы даже не познакомились, – вновь улыбнулся он. – Меня зовут Анджелло…
– А меня Валентиной… – она почему-то очень обрадовалась этой их неожиданной встрече. – Вы действительно считаете, что мне надо остаться?
– Поверьте умудренному жизнью человеку.
– Но… Зачем?
– Вы знаете, кто такая Афродита?
– Богиня любви, если я правильно помню. Ее еще называли Венерой. Это с ней, по вашему, я должна поговорить как с равной?
– Такого просто не может быть, Валентина. Люди не могут говорить как с равными с Богами. Но зато Боги могут снизойти до людей и сделать их на время равными себе…
– Но при чем здесь я?
– При том, что вам сейчас это очень нужно.
– Поговорить с Афродитой? А может, и с самим Зевсом? Или Наполеоном? У вас в Афинах мало своих больных в дурдоме, вы хотите, чтобы еще я к ним присоединилась?
Было от чего слегка разозлиться. Этот матрос казался ей совсем разумным, а его слова такими логичными, и вдруг он всерьез предлагает ей проболтать с героями местных легенд и мифов…
– Вы горячитесь, потому что знаете, что я прав… А не верите в мои слова, потому что привыкли совсем ничему не верить…
– Но как можно современному человеку поверить в то, что он может разговаривать с Богами? – Валентина никак не могла понять, шутит ее собеседник или все же говорит всерьез.
– Я вам уже говорил, вы путаете. Надо, чтобы Боги захотели поговорить с вами. Это непросто, я вас предупреждаю. Но для вас нет ничего невозможного. Ведь вы – сама Богиня. Правда, бывшая.
– Что значит бывшая? – у нее даже не было желания возмутиться этим словам, граничащим с банальным хамством. – Вы считаете, что Богини бывают бывшими?
– Именно бывшая. Вы когда-то давно чувствовали себя Богиней, и все окружающие видели в вас именно Богиню. Но сейчас этого нет.
– Почему? – она совсем растерялась. Как может этот совсем незнакомый ей человек говорить такие вещи? Даже не как он смеет, а откуда он все это знает?
– Я не могу вам ответить на этот вопрос. Я всего лишь человек.
– А кто может? Афродита?
– И не только она. Вам надо совершить путешествие по Греции… Отключить мобильный телефон, Интернет, не смотреть телевизор, и просто путешествовать. Прикоснуться к истории, которая для нас всегда современность. Уверяю вас, именно в ней вы найдете не только ответы на свои вопросы, но и поймете нечто такое, что поможет вам изменить себя.
Она была в полном смятении. С одной стороны какая-то полная чертовщина, а с другой…
– И что я должна делать, по-вашему?
– Жить, и чувствовать, что вам будут говорить…
– Вы хотите сказать слышать?
Матрос засмеялся…
– А это как раз для дурдома – слышать, о чем говорят Боги. То, о чем они захотят вам сказать, надо почувствовать. И увидеть…
Почему-то сейчас она поверила его словам. Именно поверила.
– Но как сделать так, чтобы они захотели со мной говорить как с равной?
– А вот это самое главное. Надо захотеть вновь стать Богиней.
– Всего лишь?
– Искренне захотеть. Просто желания мало. А это очень трудно. Во всяком случае, вам. Ведь вы уже давно ею не были…
Она совсем растерялась.
– Такое ощущение, что я говорю не с матросом, а с посланником этих самых Богинь.
Он пожал плечами…
– Как знать, кем я на самом деле являюсь… Да и какая от этого разница. Важно, что вы, кажется, меня услышали… И потом, даже без шуток, человек душа в душу проживший двадцать с лишним лет с несколькими женщинами под одной крышей сам в каком-то смысле святой. Наверное, поэтому меня когда-то и назвали родители Ангелом, как считаете?
Она в ответ засмеялась.
– Я знаю, что для некоторых мужчин прожить с одной женщиной мирно всего лишь один год – уже достойно причислению к лику святых…
– Ну вот видите… А теперь извините, Валентина, если увидят, что я попусту болтаю с пассажиркой, у меня правда будут неприятности. Мне надо идти.
– Подождите! – она схватила его за руку. – А вы… Правда всего лишь матрос?
Анджелло широко улыбнулся.
– Правда. Но кроме того я еще настоящий грек. И должен верить в то, что история, которой дышит наша земля – подлинная. И вы в это верьте… Главное для человека верить – в себя, в любовь к вам другого человека, в землю, на которой живешь…
Уже появились первые проснувшиеся пассажиры, и они с Анджелло кивнули друг другу на прощание. Валентина неспешным шагом пошла в свою каюту. Все-таки, наверное, он прав. А даже если это все выдумка, плод фантазии, почему бы не попробовать? Что она теряет? Тем более, все, что могла, она давно уже потеряла…
Что ж, оставаться, так оставаться… Валентина достала из сумочки мобильный телефон и совсем уже было решилась позвонить, как вдруг передумала.
Перебьется! Не так он и ждет ее звонка. Достаточно будет электронного письма. На звонок, кстати, может даже не ответить, увидев что это она звонит. Потом скажет, что были деловые переговоры или что-нибудь в этом роде. Такое было уже не раз. Она даже устала шутить на тему, какой длины юбка у этих деловых переговоров… А вот электронную почту он просматривает регулярно. Ну, значит, и ее послание не пропустит…
Уже в каюте Валентина открыла ноутбук и спешно набросала сообщение. «Мне предложили остаться в Греции на пару месяцев. Надеюсь, ты не возражаешь…», после чего нажала кнопку отправить…
В то, что далекий московский муж не возражает, она не то что надеялась, а была уверена. И она не возражала пожить пару месяцев без душевного напряга, без постоянного ожидания мелких подколок, опасных игривых шуточек, граничащих с правдой, но которые ранили почище иных скандалов с битьем посуды…
На удивление ответ пришел почти моментально. «Не возражаю. Когда соберешься домой, сообщи. Не забудь шубу себе купить, когда вернешься как раз актуально будет. Да, как дела?»
Про шубу – это, конечно, чувство юмора такое. Не можем без шуточек. Когда-то давно, еще они только начинали жить вместе, Валентина каждый год собиралась в шуб-тур в Грецию, да так и не собралась. Теперь он не упускает случая напомнить ей об этом. А вот спросить, как дела чуть не забыл. И даже не поинтересовался, у кого она будет жить два месяца. А если это местный миллионер собрался увести любимую жену, неужели даже не будет обидно? И сама же себе ответила – не будет.
Она быстро написала всего два слова: «Дела отлично!» и отправила обратным письмом. После чего немедленно закрыла почтовую программу. Хватит уже на сегодня общения!
Компьютер, тем не менее, не спешила закрывать… Как там он говорил – Афродита? Давай посмотрим, что умные люди о ней пишут.
«Когда Крон искалечил своего отца Урана, кровь, упавшая в море, образовала пену. Из нее родилась Афродита, самая прекрасная из богинь. Увидев деву, грациозные оры набросили на ее прекрасное тело нетленное одеяние, украсили благоуханные волосы тонко сработанной золотой диадемой, продели в ушные проколы жемчужные серьги, обвили смуглую шею золотым ожерельем и только после того повели на Олимп, к бессмертным богам.
В Куклии, сохранился самый первый и самый главный в Древней Греции храм Афродиты. Еще одно магическое место находится недалеко от Полиса, на полуострове Акамас. Там Афродита любила сына Тесея Акаманта. Здесь и поныне чувствуется присутствие этой богини. Волшебное место, где из скалы бьет прохладный ключ, а над водой нависают ветви деревьев, называют «Купальней Афродиты». Именно здесь увидел купающуюся богиню Акамант и потерял голову. С тех пор девушки плавают в купальне, чтобы обрести счастье в любви. От купальни тропа ведет к Фонтану Амороза – чистому ручью с ключевой водой. Но вода эта чудесная: кто сделает из ручья хоть один глоток, тот навсегда полюбит свою подругу».
«Интересно, конечно, – подумала Валентина, – но только как все эти Куклии и Акамасы могут помочь мне? Да и что может изменить всего лишь один разговор с Богиней? Что она может сказать такого невероятного, чтобы жизнь изменилась сразу и навсегда?
Она вспомнила, как несколько лет назад всерьез все-таки озаботилась проблемой сохранения отношений с мужем. Правда, на откровенный разговор по душам так и не решилась, чувствовала, что он его не поддержит. А потому побежала по разным гадалкам и прочим советчицам из разнообразных салонов, которые дают объявления в бесплатных рекламных газетах. Много чего они ей наговорили, еще больше выкачали из нее денег, а результат все равно оказался нулевой. Она было попыталась высказать тогда свое возмущение, но в ответ услышала, что сама, значит, сделала что-то не так. Или муж ее надел на себя оберег против колдовства, и тогда они бессильны. Надо, мол, сначала лишить его этого оберега.
Она, помнится, еще долго потом с удовольствием использовала придуманное ею самой ругательство: оберег твою мать… Подругам нравилось. Когда в первый раз услышали, веселились от души.
Греция…
Чем уж так она будет отличаться от приморских городов Франции и Италии, в которые они уже заходили? Тот же летний зной, приставучие взгляды мужчин, толпы праздношатающихся туристов с фотоаппаратами наизготовку, попутно сверяющиеся с путеводителями… Все это она видела уже не раз, не в одной стране мира. И почему в Италии нет истинного понимания любви, а здесь непременно есть? И почему Греция, а не, предположим, Париж, куда стремятся влюбленные всей планеты?
Валентина вдруг поймала себя на мысли, что уже совершенно не спорит с необходимостью остаться здесь, и какой бы довод против она сейчас ни привела, она его не воспримет всерьез, потому что в душе уже все для себя решила. Решила так, что переубедить ее совершенно невозможно.
Да и некому переубеждать. Единственный человек, с которым она тепло пообщалась за время поездки, был этот самый Анджелло. От остальных она старалась держаться подальше, любое общение вызывало в ней сейчас чувство дискомфорта. Хотелось тишины и отстраненности.

Глава 3

Она закрыла глаза и откинулась на спинку дивана, на котором сидела… Греция, странный матрос, письмо из дома – все в голове вдруг стало сплетаться в причудливую смесь, и она то ли забылась вдруг странным сном, то ли пришла в себя, услышав совсем рядом звонкий девичий смех.
Странно…
Только что она была в каюте на корабле, и вдруг оказалась посреди сказочной поляны, на которой играли в салочки очаровательные девушки в белых одеждах. Они увидели, что Валентина проснулась и одна из них подбежала к ней, схватила за руку и потащила за собой, приговаривая: «Да пойдем же, пойдем…»
– Куда? – Валентина совсем не сопротивлялась, но ей было странно все в этом мире. Странно то, что она здесь оказалась, то, что ее тащат играть в догонялки, хотя в этот самый момент она должна находиться посреди моря, на корабле. Странны эти девушки в совсем непривычных нарядах… Откуда они взялись?
Нет, они уже не хотели играть, они вдруг взялись за руки вокруг нее, и, распевая какую-то совсем незнакомую ей песню, стали водить хоровод… Как божественно красивы были их голоса… Ничего подобного она в жизни не слышала… И голоса эти были самим настоящими. Она точно знала, что такие голоса не могут сниться… Куда же она попала? Неужели прав матрос, и с ней сейчас как с равной разговаривают сами Богини?
Девушки словно услышали ее мысли и прервав пение, звонко рассмеялись.
«Что смешного я сказала?» – почему-то хотелось спросить Валентине, но она молчала, лишь с удивлением глядя на происходящее вокруг. Сколько добра, сколько детской непосредственности было на лицах этих девушек…
Но как же она не заметила сразу? Совсем неподалеку сидел прекрасный, атлетического вида юноша. Как он был великолепно сложен… Валентина постоянно ходила дома в тренажерный зал, но и там она не видела столь гармонично слепленного тела. В руках у прекрасного юноши была лира, с помощью которой он услаждал свой и окружающих слух чарующей мелодией…
– Это кто? – в восхищении спросила она у девушек.
– Не узнаешь? – звонко засмеялись они. – Это же Аполлон – Бог гармонии, божественного порядка и искусства. Тебе нравится, как он играет на лире?
– Нравится…
– Конечно, нравится… Ведь он – Бог. Самый настоящий Бог…
– Аполлон? – Валентина уже ничему не удивлялась, и приняла это как должное. – Значит, одна из вас – Афродита? Но кто?
Девушки опять звонко рассмеялись.
– Нет, до Афродиты нам еще очень далеко… С Афродитой ты еще познакомишься, но не скоро…
Потом опять стали в круг, взявшись за руки, на этот раз увлекая за собой Валентину, и опять пошли хороводом, напевая вслед за мелодией, которую играл Аполлон: «Музы, молю – из толпы многогрешного рода людского, Вечно влеките к священному свету скиталицу-душу»...
– Вы Музы? – почему-то обрадовалась Валентина. – Как же я сразу не догадалась! Ну конечно, Музы.
– Музы… – засмеялись они. – Да, мы не богини, зато мы дочери Бога. Зевса… Знаешь такого?
– Знаю, конечно, знаю, – вдруг засмущалась Валентина. – И вас я знаю, не всех, конечно. Вот эти девушки с масками в руках – Музы театра. У Мельпомены – Музы трагедии, трагическая маска, а у Талии – комическая.
– Мы не просто Музы театра, – поправили ее Мельпомена и Талия одновременно. – Мы – Музы театра жизни, жизненного опыта…
– Через много веков после вас один драматург скажет: весь мир – театр, и люди в нем актеры…
– Не иначе это он про нас сказал, – опять засмеялись Музы. – А еще кого узнаешь?
Валентина растерянно огляделась. По честному сказать, ее знакомство с древнегреческой мифологией было не таким уж обширным.
– Вот Терпсихора, – наконец решилась она, указывая на девушку с лирой в руках. Это Муза танца…
– А точнее Муза, открывающая людям гармонию между внешним и внутренним, душой и телом, – добавила Терпсихора… – Если ты, конечно, не путаешь меня с Эрато…
– Эрато? – переспросила Валентина.
– Ну да, Эрато – Муза любви и любовной лирики. Великой Любви, дарующей крылья. У нее тоже может быть в руках лира, или плектр – как сегодня…
– Вы совсем засмущали нашу очаровательную гостью, – прервав игру на лире, к ним подошел Аполлон. – В том мире, откуда она прибыла, совсем не обязательно знать вас по именам. И даже более того, многие забыли вообще о вашем существовании…
– Быть такого не может! – засмеялись Музы. – Разве можно забыть об искусстве, о вдохновении, об умении мечтать? Чем же тогда живут в этом странном мире?
– А вот это мы и спросим у нее, – сказал Аполлон и посмотрел на Валентину.
– Не знаю… – смущенно улыбнулась та… – Я правда не знаю, чем живут в моем мире… И даже не скажу, чем живу я… И живу ли вообще…
– А вот тут ты неправа. Если Боги обратили на тебя внимание и устроили встречу с нами, значит, ты не просто жива, а находишься на пути к возрождению…
– Боги? Я смогу с ними встретиться?
– Не со всеми, конечно, но сможешь…
– С кем же?
– С теми, у кого ты захочешь принять помощь… И это действительно так. Ведь Музы не являются человеку просто так. Такая встреча способна изменить жизнь. С древних времен, собираясь на новое дело, принято было говорить «Иди, и да пребудут с тобой Музы!», поэты давали им обеты верности. А художники, чтобы обрести бессмертие, изображали себя рядом с Музами… Эти Музы сейчас рядом с тобой. Ты можешь принять этот дар Богов, а можешь отвергнуть его…
– Но только, к своему стыду, я даже не знаю имен всех Муз, – чуть слышно прошептала Валентина. – Достойна ли я такого дара?
– Дар дается не за знания, а за суть человеческую… Тебя хотят видеть Богиней, но не у нас на Олимпе, а среди людей. И хотят помочь в этом.
– Почему именно меня? – удивилась она.
– Каждая женщина достойна быть Богиней. Но не каждая этого хочет.
– И я не хочу… Не хотела…
– А теперь? – спросила Эрато.
– Теперь хочу.
– А знаешь почему? – Эрато подошла к ней совсем близко и обняла ее за плечи, как одну из своих сестер.
– Почему?
– Потому что ты ею уже была. Ты была Богиней для своего мужчины. А потом не захотела ею быть. Но ты знаешь сладость этого состояния. Ты была почти равной нам тогда – но только на Земле. И теперь должна вернуть себе это состояние обратно.
– Мир все-таки живет по другим законам, – грустно улыбнулась Валентина. – Мне 35, а скоро уже 36. В этом возрасте женщина начинает чувствовать себя скорее обузой, а не королевой…
– Дело не в возрасте… Дело в тебе… – посмотрел ей в глаза Аполлон. – Ты веришь мне?
Она поежилась.
– Веришь? – повторил свой вопрос Аполлон.
– Верю, – как в омут головой, решительно произнесла Валентина.
Аполлон расхохотался.
– Вот и славно. А теперь давай я тебе представлю остальных сестер. Это Каллиопа, Муза эпической поэзии. Видишь у нее в руках стиль и навощенная дощечка. Она вызывает в человеке чувство жертвенности, преодоления страха перед судьбой, вдохновляет воинов на подвиги.
При этих словах Аполлона одна из Муз сделала забавный реверанс и весело рассмеялась. Они вообще любили смеяться, причем настолько заразительно азартно и искренне, что хотелось смеяться вместе с ними. При этом верилось, что этот смех не наигранный, он от хорошего настроения, от приподнятого состояния духа…
– Это Эвтерпа – Муза музыки, подсказанной самой Природой, дарующей людям очищение, – представил Аполлон.
Эвтерпа приветливо помахала Валентине флейтой.
– Это Клио — Муза истории. Видишь, у нее в руках скрижаль, на который записывается История. Клио помогает найти свое предназначение, напоминает о том, чего может достичь человек.
Валентина с нескрываемым уважением посмотрела на Клио. Как же ей действительно в отдельные моменты жизни не хватало присмотра этой Музы, чтобы понять свое предназначение на земле.
– Это Полигимния — Муза священных гимнов, веры, обращенной в музыку. Полигимния — это скромность и молитва, обращение ко всему самому дорогому и священному.
– У нее тоже в руках лира, – удивилась Валентина.
– Как и у Терпсихоры? И у меня тоже в руках лира, если заметила. Что тут удивительного? Музыка способна заставлять нас грустить и смеяться, создавая в душах самую настоящую гармонию. Я тебе не представил последнюю Музу – Уранию. Это Муза астрономии и звездного неба. Как видишь, у нее в руках не лира, а небесная сфера. Она олицетворяет принцип познания, священной тяги ко всему высокому и прекрасному, к небу и звездам.
Валентина с интересом посмотрела еще раз на сестер… И вдруг почувствовала, как ей вдруг стало немного… Она сама не могла определить это чувство… Светлее, что ли, на душе… Валентина с удивлением посмотрела на Аполлона.
Тот понимающе улыбнулся…
– Я понимаю твои чувства сейчас. Но ты только в начале пути… Твоя душа проснулась. Она готова к обновлению. Это будет непросто. Все настоящее дается через муки и через познание. Надо просто не сдаваться и твердо идти к намеченной цели.
– Я вдруг вспомнила, что Муза олицетворяет встречу с мечтой. Но ведь я никогда не мечтала о том, что вы говорите…
– Ой ли… – лукаво улыбнулся Аполлон. И в этот момент почему-то вдруг напомнил моряка Анджелло. – Ты просто боялась себе в этом признаться. Боялась, что сама себя засмеешь. Нет женщины, которая бы не мечтала стать Богиней.
– Просто можно считать себя кем угодно, но важнее то, что в тебе увидят другие… Моему мужу я давно уже безразлична, а что обо мне думают другие мужчины мне, откровенно говоря, все равно…
– И опять не лукавь… Тебе далеко не все равно, что о тебе думают – и муж, и твои знакомые, и даже простые прохожие. Не стесняйся себе говорить об этом честно. А чтобы в тебе увидели Богиню окружающие, разгляди в себе ее сначала сама…
Валентина печально вздохнула.
– Ну хватит уже в самом деле грустить! – вдруг воскликнул Аполлон. – Ты наша гостья, и я хочу, чтобы ты улыбалась сейчас.
«Блажен человек, если Музы любят его, – запели, вставая в хоровод Музы:
Как приятен из уст его льющийся голос!
Если нежданное горе внезапно душой овладеет,
Если кто сохнет, печалью терзаясь, то стоит ему лишь
Песнь услышать служителя муз, песнопевца о славных
Подвигах древних людей, о блаженных Богах олимпийских,
И забывает он тотчас о горе своем и заботах
Больше не помнит: совсем он от дара Богинь изменился».
Валентине было несказанно сладко идти в одном ритме с этим хороводом, она пыталась петь вместе с ними, и с удивлением понимала, что действительно подпевает, она знает слова этой совсем незнакомой ей песни…
Ее охватил неведомый азарт. Хотелось жить и меняться, жить и меняться, творить и наслаждаться творчеством других…
А потом все-таки наступил сон…
Или до этого был сон…
Неважно.
Важно то, что она проснулась с твердым ощущением измениться, стать той, которой ее призывают стать.

Глава 4

Она все смотрела по сторонам, пытаясь увидеть Анджелло, но так и не нашла его. То ли он специально не стал выходить в тот момент, когда она сходила на берег, но скорее всего просто где-то работал. Это она, туристка, а ему надо зарабатывать на жизнь своей немаленькой, а по московским меркам, так и огромной семьи. Ах, как жаль! Ведь она даже не попросила у него номер телефона, а ведь столько еще надо было спросить… Легко сказать – оставайся в Греции и учись. У кого? Где? Незнакомая страна, чужие люди… Хотя и довольно доброжелательные. Вот какой-то оболтус в дурацких шортах и сланцах стоит и улыбается всему миру. И ей, кажется, тоже… Он вдруг заметил ее взгляд и тут же с ответным интересом посмотрел на нее.
– Синьора желает познакомится? – спросил он на не очень правильном английском.
– С кем? – не поняла Валентина.
– Со мной, – лучезарно улыбнулся оболтус.
– А…
«Для чего?» – готова была уже она задать следующий вопрос, и тут же поняла для чего.
– Да иди ты… – совсем по-российски бросила она, и решительно, целеустремленной походкой, пошла вперед.
Оболтус, не понявший фразы, прозвучавшей на русском, все так же улыбался, и крикнул ей вслед:
– Синьора! Меня зовут Марко! Я здесь каждый вечер…
«Что б ты провалился, Марко! – бурчала себе под нос Валентина, направляясь к Морскому вокзалу, где ее ожидал багаж. – Вот она, ваша страна любви. Первый же проходимец предлагает заняться сексом… И кому…»
Она на мгновение застыла. А ведь действительно… Он хотел секса с ней, на которую муж давно уже даже не смотрел как на женщину. А ведь этот Марко не похож на голодную собаку, которая бросается на первую попавшуюся кость… Воздух Греции действует или в ней что-то изменилось?
Чушь… Какая чушь… Что может измениться после одного видения и танца с Музами? Это вообще, может, и не танец вовсе был, а так. Сон… Яркий, красивый, но сон…
И все-таки ей понравился интерес этого незнакомого молодого мужчины.
«Что же он во мне такого разглядел?» – игриво думала Валентина, заходя в вокзал. Те же руки, те же ноги, а мужики вдруг обращают на нее внимание... Это был сон или видение? Она приплыла в Афины или Амстердам?
Случайный мужской интерес пробудил в ней невероятно игривое настроение и жажду деятельности. Подхватив свой чемодан, она уложила его на грузовую тележку, и направилась к выходу…
Такси словно ждало именно ее. Любезный водитель уложил вещи в багажник и любезно поинтересовался:
– Куда едем?
Она пожала плечами.
– Мне нужно снять квартиру на месяц или два. Нет, не квартиру – виллу. Не посоветуете что-нибудь?
– Конечно! – неожиданно обрадовался таксист. – Я вас отвезу к своей маме. Она живет одна, и часть дома с отдельным входом совершенно свободна.
– К маме? Я не хочу к маме. Должно ведь быть какое-то квартирное бюро? Или как это называется, – слабо начала сопротивляться Валентина. – Я хочу виллу.
– Там настоящая сицилийская мафия, они с вас возьмут столько денег, что вам не на что будет возвращаться домой, – таксист словно не хотел слышать ее возражений. – А у нас очень тихий квартал. И мама не будет вам обузой. Зато много знает о Греции. Она расскажет вам о ней лучше любого гида, вот увидите…
«Они что, все сговорились? – с искренним удивлением подумала Валентина. – Один рассказывал все про воздух Греции, теперь еще и чья-то мама… Впрочем…»
Она безразлично махнула рукой: везите, мол, куда хотите… Хотя такси и без ее разрешения не собиралось менять курс. Ненадолго, впрочем. Не вписавшись в поворот, их машина влетела в подфарник такому же ярко-желтому собрату, шедшему впереди. Оба таксиста немедленно вылезли из-за руля, и, отчаянно жестикулируя руками, принялись спорить. Валентине не хотелось вникать в суть их дискуссии, тем более что, с ее точки зрения, определить виноватого здесь было легко в любой стране мира, и она, прижавшись головой к окну, закрыла глаза.
Греция…А что она действительно знает о Греции? Если без книжек и Интернета? Им ведь что-то такое рассказывали во время плавания. Государство на Балканском полуострове и на многочисленных островах. Названия некоторых помнятся еще с детства – Крит, Родос, опять ж Лесбос. Большую часть территории занимают горы, а самая высокая – Олимп. Она еще, помнится, страшно удивилась, когда это услышала. Всегда почему-то думалось, что Олимп – это просто из мифологии. А еще, как рассказывал гид, это по-настоящему любвеобильная страна, и здесь чуть ли не чаще всех в Европе местные жители занимаются сексом. Она усмехнулась: что-что, а это уже она поняла. Не успела прибыть, только и разговоров, что о любви и сексе… Кстати, не имеет ли и этот настойчивый таксист на нее особых видов? А то завезет сейчас под предлогом что к маме, да…
Она очень удивилась таким мыслям. А больше всего тому, что, в общем-то, была бы совсем не против сейчас заняться сексом с этим таксистом. Тем более, что секса с мужем не было уже очень давно. И даже настойчивые эротические фантазии ее не посещали в последнее время. Годы супружества как-то поистребили в ней подобные желания. А теперь, получается, все возвращается. Ох уж этот греческий воздух…
Хлопнула дверца…
– Договорились? – дежурно поинтересовалась она.
– О чем? – не понял таксист, трогаясь с места.
– Кто виноват в аварии.
– Да нет, просто поболтали, – засмеялся он. – Приятель мой, давно не виделись…
«Удивительная страна, – еще раз подумала она про себя. – Они так говорили, что по нашим меркам готовы были друг другу в глотку вцепиться. А оказывается, всего лишь встретились два старых друга. О чем-то поспорили. А если бы это оказались не друзья, а совершенно незнакомые люди? Какой оборот принял бы тогда разговор?»
Улочка, на которую ее привезли, оказалась удивительно уютной и тихой. Как будто в нескольких кварталах отсюда не кипело людское многоязыкое туристическое многоголосье, стекавшееся в этот город со всех концов света. Здесь было настолько здорово, что Валентина даже внутренне окончательно согласилась с перспективой жить именно в тех условиях, которые ей сейчас предложат. Даже интересно – это будет Греция не напоказ, а, можно сказать, внутреннего пользования.
Водитель уверенно толкнул калитку и вошел во двор.
Она заглянула во дворик. Боже… Теперь она уже точно очень хотела снимать комнату именно здесь, в этом совершенно райском местечке, где сквозь листья винограда пробивается жаркое греческое солнце, которое, однако не припекает, просто дает о себе знать. Только на юге можно встретить такую удивительную прохладу, созданную самой природой, под листьями деревьев…
«Конечно, не двухэтажная вилла с видом на море, но все же… – согласно вздохнула про себя Валентина. В конце концов, она ведь не собиралась сидеть здесь все время безвылазно.
Она, правда, опаской покосилась на некоторое время топтавшегося во дворе таксиста – кто знает, что у него на уме. Хотя на секс с ним она явно может сейчас не рассчитывать. Е очень-то и хотелось… Таксист тем временем, не обращая на нее внимания, ушел в дом, и через несколько минут вернулся, предложив зайти во двор.
– Только с правой ноги, – вдруг без предупреждения схватил он ее за рукав.
«Точно непонятно, что на уме, сейчас набросится», – промелькнуло у нее в голове.
– Что значит с правой ноги? – с удивлением посмотрела Валентина на все еще державшего ее за рукав таксиста.
Тот наконец отпустил руку и пояснил:
– Порог дома положено переступать с правой ноги. Таков обычай. Я просто не успел вас предупредить.
Тщательно проследив, чтобы гостья выполнила его указания, он сообщил:
– Я уезжаю. Мама сейчас выйдет. Она не очень хорошо уже говорит по-английски, но это ничего. Вы с ней поймете друг друга.
– А сколько это будет стоить? – осторожно поинтересовалась Валентина.
– Две тысячи евро в месяц, – уверенно объявил таксист.
– И вы еще говорили о сицилийской мафии?! Надеюсь, вы шутите?
– Шутит, шутит, – послышался голос за спиной. – Езжай, сынок. Мы сами обо всем договоримся…
Валентина обернулась.
«Да, это не мама, это какая-то ведьма…» Старенькая, сухонькая, укутанная в легкий платок. Правда, взгляд… Единственное, что удержало Валентину от поспешного бегства – взгляд… Мама смотрела на нее с искренней заинтересованностью, доброжелательностью… И было еще что-то в этих глазах… Валентина не сразу поняла, что. Ну, конечно, любовь… Они светились, как глаза влюбленного человека. Валентина удивилась, и окончательно решила остаться. В конце концов не виллой единой жив человек.
– Сейчас будем обедать, – сообщила мама. – Вы ведь с дороги? Пойдемте, я покажу вам комнаты.
Обстановка внутри не была роскошной, но все необходимое там имелось. Даже микроволновка.
– Наш квартал не пользуется большой популярностью у туристов, – прокомментировала старуха. – Но иногда по старой дружбе мне рекомендуют кого-то через турагентство. Никто не жаловался еще.
– Да, спасибо, – кивнула головой Валентина. – Мне тоже нравится. Уютно.
– А раз так, располагайся. Примешь душ, и спускайся во двор. За обедом и познакомимся поближе. Меня Софией зовут.
– Валентина.
– Ты славянка?
– Да, из России.
– Всегда хотела побывать у вас, но, видно, уже не судьба. Ничего… Зато о нашей стране тебе расскажу.
– Мне почему-то все сегодня хотят рассказать о Греции.
– Греки – они как дети… Считают, что именно эта страна и есть начало начал человечества… В каком-то смысле это действительно так. Ведь этот край создан для любви, а любовь и есть основа всему…
– Вот и про это тоже говорят… Любовь, любовь…
– А ты, похоже, в нее не веришь уже?
Валентина замялась…
– Да нет. Когда-то и у меня была любовь.
Она сама не понимала, как получается, что так легко покупается на постоянные разговоры о любви, и начинает искренне отвечать на вопросы…
– Почему была? А сейчас?
– А сейчас – даже воспоминаний не осталось.
Старуха лукаво посмотрела на Валентину.
– Ну, или почти не осталось. Иначе бы, наверное, я и не оказалась у вас… Вы знаете, мне вчера было интересное видение…
Она вдруг поняла, что этой женщине можно рассказать все, и она ее поймет. Более того, именно она правильно все истолкует, подскажет, что надо делать…
– Видение? – переспросила старуха.
– Самое настоящее. Как будто я на горе Олимп танцую с Музами и разговариваю с Аполло.
Она действительно не удивилась. Что, вообще, происходит? Неужели здесь половина страны общается с Богами и Музами?
– И что они сказали тебе?
Валентина замялась.
– Так что?
– Сказали, что моя душа готова к обновлению, – наконец решилась она.
– И ты думаешь теперь – что это было? Сон или явь?
– Я думаю, что это не могло быть явью…
– А вот тут ты неправа. Даже если это сон, то просто так они ни к кому не приходят. Только к избранным.
– Избранным – кем?
– Богами. Ты не поняла еще этого? Ладно, отдыхай и спускайся вниз. Нам, похоже, есть о чем с тобой поговорить…

Глава 5

Солнце, и взращенные под ним свежие овощи есть везде, но почему-то именно тут, в Греции, оказались самые вкусные, самые сочные на свете помидоры. Да еще в настоящем греческом салате, со свежими огурцами, кусочками настоящей феты, обильно политые вкуснейшим оливковым маслом. Салата было настолько много, и он оказался настолько сытным, что Валентина, казалось, наелась только этим. Но следом была жареная рыба, которую они запивали молодым вином…
И приятный разговор.
София действительно когда-то давно работала гидом, ее английский оказался весьма неплох и они прекрасно понимали друг друга. К тому же Валентине сейчас был нужен именно такой собеседник – понимающий. Ведь сама себе она по-прежнему стеснялась до конца сформулировать мотивы пребывания в Греции. Только какие-то неясные ощущения, зародившиеся после разговора с Анджелло и видения с Музами.
– Ты считаешь, что разговоры о Богах и Богинях имеют отстраненный характер, – тем временем рассуждала София. – Современная жизнь – это одно, а наши мифы – совсем другое.
– А разве не так? Ведь это всего лишь красивые истории…
– Смотря как на них посмотреть… У каждого человека может быть разное внутреннее состояние, и иногда нам с тобой просто легче его ассоциировать с богинями.
– Нам?
– Конечно, нам. Ведь ты хочешь сейчас задать мне множество вопросов, но даже не знаешь, с какого начать.
– Почему? Знаю. Хотя бы с последнего. Почему внутреннее состояние легче ассоциировать именно с Богинями?
– Потому что так легче будет запомнить. Не забывай, мы с тобой в Греции, где все дышит Богами и мифами. И разобрать, где правда, и где вымысел иногда очень сложно. Любой вымысел опирается прежде всего на правду. У обычной современной женщины, которая много времени и сил тратит на карьеру, семью, творчество, сил на то, чтобы реализоваться везде, не хватает… Чтобы стать целостной, всеобъемлющей, могущественной Богиней нужно быть шикарной, привлекательной, манящей, способной дарить любовь и наслаждение. Но в то же время иметь силы строить свой успех или свое маленькое государство под названием семья. И для этого нужны абсолютно разные женщины, разные внутренние Богини, которые живут в нас, отвечают за построение абсолютно разных успехов. Но все твои внутренние Богини имеют реальных прототипов…
– Почему вы мне об этом рассказываете? – удивилась Валентина. – Почему вообще все здесь начинают учить меня любви?
– Наверное, они читают желание учиться в твоих глазах…
– Это слова. Должна быть какая-то материальная причина доставать меня этим.
– Тогда сформулируем иначе. Они читают в твоих глазах не желание учиться, а пустоту. Пустоту покинутой женщины.
– Хотите сказать, что это видно? Причем, именно здесь, в Греции?
– Я думаю, это было видно и у тебя в Москве. Просто у вас не настолько щепетильно, по всей видимости, обращают внимание на проблемы любви, поэтому этот взгляд проще не замечать. Вы с мужем когда последний раз говорили о любви?
– О любви или о сексе? Впрочем, это все равно. Не помню уже. Ни о том, ни о другом мы не говорим уже давно.
– Почему?
– Откуда я знаю, почему? Не принято. Не хочется. Стесняемся. Не надо. Можно придумать кучу причин.
– Из которых главная одна – вам самим не хочется любви.
– Так уж и не хочется… А впрочем не знаю… Если мы о ней и не говорим, и не думаем, значит, не хочется. Честно сказать, я даже боюсь заводить об этом разговор – уверена, что он меня просто не поймет. Или не захочет понять. Его-то мне кажется, сейчас все устраивает. Но тогда почему я начала об этом задумываться здесь, когда мужа нет, и, по всей видимости, не будет? Я уверена, пока я тут, в Греции, он в Москве готовит развод… Только не говорите о Богинях и Музах. Есть же какой-то более земной довод.
– Есть. Хотя именно Богини и Музы здесь, как ты говоришь, при чем. Просто желание любить и быть любимой, чувствовать заботу о себе, чужое внимание живет в каждой женщине. И даже если на время оно заснуло, то все равно есть. Ты сама усыпила в себе потребность в любви. А здесь, в воздухе, наполненном страстью, эта потребность стала просыпаться. Только и всего. А когда оно просыпается, возникает и мужской интерес к тебе. Ведь ты замечала уже заинтересованные мужские взгляды?
– Здесь, в Афинах?
– Да.
– Я просто отнесла их к здешней распущенности.
– А не к себе?
– Нет.
– Напрасно. В тебе просыпается женщина, но процесс этот очень небыстрый. И еще одну вещь я тебе скажу… Только ты к ней отнесись со всей серьезностью. Наши Богини действительно обратили на тебя внимание. Танец с Музами – это был знак. Тебе надо им воспользоваться.
– Каким же образом? – недоверчиво, но в то же время с явной заинтересованностью усмехнулась Валентина.
– Встретиться с ними, – просто ответила София. – Я знаю, ты материалистка. Но даже материалистам это возможно. Надо просто прийти к ним в гости, если они тебя приглашают, но перед этим поверить в их существование…
– А дальше?
– А дальше сама все увидишь.
Валентина помолчала, потом отпила большой глоток вина.
– Ну и к каким же Богиням вы советуете мне съездить в гости? Или вы уже знаете, кто из них меня приглашал?
– А вот по этому поводу не надо шутить. Боги этого не любят.
– А они слышат?
– Есть такая старая история… Или, назовем ее анекдот. Однажды Биант плыл на корабле, команда которого и большинство пассажиров вели себя крайне распущенно. Вдруг разразилась сильная буря. Тогда пассажиры корабля стали взывать к Богам, моля их о спасении. А Биант осадил их: «Тише, а не то Боги и правда услышат, что вы здесь!»
– Биант… Никогда о нем не слышала…
– Один из семи греческих мудрецов. Биант Приенский, сын Амифаона и Идоминеи. Судья. Он говорил «Думаю, затем действую», «Не силой бери, а убеждением», и так далее, это сейчас к делу не относится. Нет, еще один его интересный афоризм вспомнила, скажу тебе – «Худших везде большинство»…
– То есть внимание ваших Богов лучше лишний раз на себя не обращать? – вернула разговор в прежнее русло Валентина.
– Но к тебе это не относится. Тебе-то как раз прямая дорога к ним.
– И с кого мне лучше начать? Афродиты?
– Нет, к ней еще рано. Лучше с чего-нибудь земного. Скажем, с Артемиды – Богини,  отвечающей за успех в социальной и материальной жизни. В наших древнегреческих мифах она изображалась на фресках как женщина-мальчик с луком. И действительно была самой удачливой лучницей и охотницей. Хотя на самом деле была прежде всего очаровательнейшей женщиной. Кстати, сестра-близнец уже известного тебе Аполлона. Проводя аналогии с современностью, это женщина-карьера.
– Почему именно карьера? – удивилась Валентина.
– Потому что женщина, выстраивающая успех своей социальной и материальной жизни – практически охотница. Не находишь? Ведь это она должна выйти на охоту и принести добычу. Или, говоря еще по другому, быть успешной, равной мужчине.
– Вы это как бывший гид все рассказываете? – улыбнулась Валентина.
– Ну, конечно, – не осталась в долгу София. – А ты думаешь, нас туристы только про старые развалины расспрашивают? Многим очень интересен именно этот воздух свободы и любви. Такие вопросы задают, что сама иногда терялась. 
– Я вас перебила… – неожиданно смутилась Валентина.
– Ничего, к этому я тоже привыкла. Туристы всякие бывают, и со всеми надо находить общий язык, – мило улыбнулась София. – Но к тебе это не относится. Ты мне интересна. Вернемся к Артемиде?
Валентина кивнула.
– А точнее, вернемся к успешной женщине, о которой мы говорили. Если рядом с ней сильный мужчина, он не может позволить ей командовать, потому что сам охотник. И получается, что она выступает в роли охотницы, но если мужчина окажется сильным, он с этой ее стрелы соскочит, потому что не привык быть жертвой.
– А если не охотиться? Есть же какие-то другие методы?
– Есть. Но только соблазнение, привлечение мужчины – это совсем другое состояние, это не охота. Состояние огня, уверенности, что покоришь весь мир надо включать в момент, когда человек хочет быть успешным. Сдать экзамен, например, или подписать договор. Но при этом надо учиться быть успешной.
– Учиться? А как?
– А вот на этот вопрос, надеюсь, ты получишь ответ от самой Артемиды.
Валентина вздохнула.
– На самом деле если тебе нужно получить этот ответ или какой-то другой, ты его обязательно услышишь.
– И где искать эту вашу Артемиду?
– Там, где она и должна быть. В храме Артемиды в Эфесе.

Глава 6

«Все-таки я азартный человек», – с изрядным к себе уважением думала она, сидя в кресле самолета и наблюдая как готовится к взлету их «Боинг».
Действительно, загореться идеей лично посетить храм Артемиды настолько, что не пожалеть сил и времени, и отправиться в Турцию… Она сама себя не узнавала… Да, она ходила в Москве в фитнес-клубы, без большого энтузиазма, но ходила, с удовольствием пользовалась возможностью отправиться в какую-нибудь поездку… В той же Турции на заре их семейной жизни они с мужем были несколько раз когда-то.
Но вот чтобы так… Специально взять билет на самолет, чтобы лично познакомиться с греческими Богинями… Не то что рассказать кому из московских знакомых об этом, а даже подумать, что можно об этом может кто-то узнать, было совершенно недопустимо. Это при том, что многие ее приятельницы с удовольствием бегали по магам и колдуньям, не вылезали из салонов для гадания, кто-то даже имел личного астролога. Но одно дело гадалки или какие-нибудь хироманты, и совсем другое – вот так, лично на свидание к Артемиде…
Валентина закрыла глаза. Вообще она любила летать. Но сейчас не думалось ни о самолете, ни о предстоящем путешествии. Все в ней жило ожиданием встречи… Какой она окажется? Что значит – встретиться с Артемидой? Это как? В ХХI веке? Да еще и не в самом храме, причисленном когда-то к Семи чудесам света, а на его развалинах – до наших дней от того великолепного сооружения практически ничего не осталось, лишь фундамент, если верить путеводителю, и одна-единственная восстановленная колонна. Правда, Анджелло ей сказал, что Богинь надо не слышать, их надо почувствовать… Может, именно в этом и есть ключик к предстоящей беседе. Она должна почувствовать, ощутить присутствие той, кому поклонялись здесь тысячелетия назад.
Странно. Все это очень странно. Сначала этот Анджелло с его неожиданным предложением, потом таксист, сразу повезший ее в дом к этой странной Софье, оказавшейся знатоком местной истории и нравов. Как будто нарочно все подстроено, хотя какая тут нарочитость… Просто купила путевку в круиз, просто взяла такси. Как все просто, и в то же время непросто. Может, действительно многое в жизни человека предопределено? Если только она нуждается в такой предопределенности… Зачем ей вообще эта Артемида и прочие Богини? Разве ей плохо жилось без нее?
Валентина задумалась.
А потом прежде всего цыкнула на себя – тише, а то Богини и правда услышат, что я здесь. Не окажется и той малости. На которую она в глубине души еще надеется. Валентина просто честно призналась себе, что беда не в том, что она жила без Артемиды, а в том, что давно уже живет без любви. С виду все хорошо, благополучная семья, есть и похуже, а копни поглубже – и на чем она держится? Даже детей так и не удосужились завести… А дежурный секс – что о нем говорить… Да, он есть, но, кажется, со своими любовницами муж более изобретателен и энергичен. Во всяком случае, ни одна любовница такой заданности – набора из нескольких хорошо откатанных поз, как в фигурном катании, не потерпела бы… Неужели ради этого люди и обзаводятся семьями? Чтобы спокойно выпускать в конце концов свою страсть на сторону… Вечный вопрос. Сколько женщин до нее пытались на него ответить… Да и разве можно найти ответ во время одного перелета в самолете?
Она не заметила, как заснула. Впрочем, обошлось без сновидений. Открыла глаза, когда «Боинг» уже заходил на посадку.
В Кушадасу – город, в окрестностях которого находились остатки храма Артемиды, Валентина отправилась с утра, а остаток дня и вечер провела, гуляя по Стамбулу. Давно забытое чувство, сколько же они здесь не были? Может, потому она с такой легкостью и согласилась на эту авантюру, что почему-то захотелось вновь окунуться в атмосферу, когда они были моложе и влюблены друг в друга. Даже нашла кафе, где они сидели по-турецки, подложив под себя ноги, курили кальян. Смотрели друг на друга и глупо беспричинно смеялись. Сердце противно защемило…
«Конечно, я сама во многом виновата, – почему-то с неожиданным раздражением подумала Валентина. – Сидела как клуша дома, ни о чем не думала, ничто не волновало».
И действительно, знала, что начала полнеть, но это совершенно ее не заботило. Думала, раз любит – будет любить и такую. Тем более, что муж в самом деле очень долго не обращал внимания на изменения, происходившие с некогда обожаемой супругой. И даже на то, что былой огонь в отношениях стал гаснуть. Она сама ощущала, что той энергии, того чувства легкости, что парили в первые годы их знакомства, а потом и совместной жизни, становилось все меньше и меньше… Если бы он тогда сказал ей об этом, каким-то образом обратил на это внимание, наверное, она нашла в себе силы что-то изменить, но он промолчал. То ли боялся обидеть, то ли просто не захотел. А в результате сидит сейчас со своим юристом и размышляет, как оставить ее с голым задом после развода. В последнее время он был особенно раздражен по отношению к ней, они несколько раз серьезно ругались, и мирились очень долго. Мирились не в постели. А так, встречаясь дома в ванной или за завтраком. Привет – привет… Вот, вроде, и наладили отношения… А в душе пустота…
И развод этот… Она уже ненавидела до дрожи в руках это слово, но снова и снова, как по кругу, по любому поводу, возвращалась к нему, думала о нем, но уже без прежнего негодования, а с каким-то противным ей самой смирением…
Она не стала брать экскурсионный тур к храму Артемиды и прочим античным памятникам провинциального Сельчука, отправилась рейсовым автобусом. Рассудила так: если ей действительно уготована встреча с Артемидой, то неизвестно как и когда она произойдет, и сколько займет времени. А туристическая группа ждать не будет – уловили свою порцию знаний, сфотографировались на фоне местных достопримечательностей – и скорее дальше, к новому объекту осмотра.
Правда, долмуши – местный рейсовый транспорт из Кушадасы до самого Сельчука почему-то не доезжали. Ей объяснили, что надо сойти возле поворота на Tusan Motel. Впрочем, вместе с ней сошли еще несколько человек, которые, растерянно поозиравшись по сторонам, как и свойственно людям, попавшим в незнакомое место, уверенно двинулись по дороге.
Согласно путеводителю, в этом районе было достаточно много всевозможных памятников, но она остановила первого попавшегося случайного прохожего и попросила показать ей, как идти к храму Артемиды. Тот сначала широко улыбнулся и стрельнул масляными глазками (ох, эти турецкие мужчины!), а потом почему-то пустился объяснять, как пройти к Пещере семи спящих отроков.
– Мне храм Артемиды, – недовольно оборвала его красноречие Валентина.
Тут же выяснилось, что остатки храма расположены где-то за этой самой пещерой, и идти до них не так и близко. «С другой стороны все поменьше, чем из Афин в Стамбул, – пошутила про себя Валентина. – А прогуляться лишний раз не помешает».
Местный мужчина с удовольствием посмотрел ей вслед и даже игриво поцокал языком.
«Чтоб у тебя глаза повылазили», – подумала, услышав цоканье, она, хотя такое внимание ей все-таки пришлось по вкусу.
Дорога действительно оказалась неблизкой – прогулочным шагом она была у цели почти через час. Конечно, она уже прочитала, что от некогда величественного храма остались одни развалины, и все же по сердцу неприятно резануло – хотелось увидеть нечто более монументальное, что ли… Даже после того, как видела все это на картинке.
Она прислушалась… Один из экскурсоводов говорил по-русски…
«Храм Артемиды в Эфесе был сооружен архитектором Хейрократом в IV веке до нашей эры. Деньги на постройку нового Чуда света выделил сам Александр Македонский, – поставленным голосом, но все же с заметным акцентом, рассказывал смуглолицый улыбчивый мужчина в ярко-оранжевой рубашке. – Считается, что уникальное Чудо света, желая прославиться, сжег Герострат. Вы слышали, наверное, выражение «Слава Герострата». Однако в действительности он сжег старый деревянный храм Артемиды, стоявший на этом самом месте. То есть фактически он не разрушил, а, наоборот, создал своим поступком новый, куда более огромный и величественный храм, ставший одним из величайших сооружений своего времени».
Экскурсовод на несколько мгновений замолчал, давая возможность осмыслить информацию, а потом продолжил.
– Ширина храма Артемиды была 50 метров, длина – 109 метров, высота колонн – 20 метров. Колонны стояли в два ряда. Всего их было 127 штук. А высота достигала двадцати метров.
«Как они все любят эти математические подробности», – подумала про себя Валентина. Ей всегда было трудно представить рассказываемую арифметику в реальности во время экскурсии. Сколько на самом деле занимают эти 50 метров ширины и тем более 109 длины, не говоря уже о 127 колоннах? И как 127 поделить поровну на два ряда? Получается, в одном из рядов было на одну колонну больше? В каком?
«Внутри храм был украшен замечательными статуями работы Праксителя и Скопаса, но еще более великолепными были картины этого храма, – продолжал тем временем рассказ экскурсовод. – Так, в благодарность Александру Македонскому эфесцы заказали для храма художнику Апеллесу портрет, изображавший полководца с молнией в руке, подобно Зевсу. Когда заказчики пришли принимать полотно, они были столь поражены совершенством картины, что заплатили автору двадцать пять золотых талантов — за последующие три века ни одному из художников не удавалось получить такого высокого гонорара за одну картину».
«Пустословие… – с нарастающим раздражением подумала Валентина. – Еще одна дурацкая цифра – двадцать пять таланов. И хоть бы раз сказали, сколько это в пересчете на наши деньги. Много или мало? Или очень много? А очень много – это сколько?»
Она почему-то еще раз вернулась мыслями к 127 колоннам. Вот это действительно очень много… Проклятье, у нее всегда были нелады с математикой и геометрией, и сейчас она никак не могла в своем воображении восстановить полностью картину – огромный храм, перед входом которого 127 колонн… Сколько это, если поставить их в ряд? А сколько друг за другом? Она уже думала об этом – что 127 поровну не делится… Как все-таки понять, сколько колонн было в каждом из рядов? И что она так прилепилась к этой цифре? Какая разница? Но почему-то, она была уверена в этом, надо обязательно представить все в первозданном виде, не совершив ошибки ни в одной из деталей…
109 метров длины – это проще… На стадионе как раз бегают стометровки на боковой легкоатлетической дорожке, значит, можно вообразить достаточно близко к реальности. А пятьдесят – ширина храма – это стометровка пополам. Получается, храм был размером со стандартное футбольное поле… Теперь колонны… Не сбиться бы со счета…
А где же туристы?
Где сладкоголосый гид?
Она с удивлением оглянулась по сторонам. Какие туристы? Кругом достаточно пустынно, и ходят люди в странных одеждах. Кажется, именно это называется туника. Но при чем здесь туника? Это совсем не из наших времен.
А из каких?
Неужели?
Валентина замерла. Но ведь такого просто не может быть. Или она не заметила, как попала на съемки какого-нибудь исторического фильма? Но как она могла не заметить?
Она прислушалась, о чем говорят двое важно проходивших мимо нее мужчин.
– Знаешь, почему жители Сибариса рассылают своим женщинам приглашения на пир за год вперед? – спрашивал один из них.
– Нет. Почему? – удивлялся другой.
– Чтобы женщинам хватило времени подготовить для пира свои платья и украшения.
И оба залились громким смехом…
Валентине не показалась шутка остроумной, но, в конце концов, в древнем мире могло быть свое чувство юмора. Странно другое. Почему на нее никто не обращает внимания? Ведь если ей кажутся странными их туники, но джинсы и легкомысленная футболочка, которые сейчас на ней, должны были повергнуть местное древнее население просто в шок. Однако вот еще прошла парочка, даже не повернувшая в ее сторону головы. А может, она их видит, а они ее нет? Ведь это она хотела попасть в их мир, а не они – в ее…
Валентина постояла еще немного и нерешительно, с каким-то непередаваемым душевным трепетом, двинулась вперед, в сторону храма. Из какой-то дурацкой упертости она вдруг хотела пересчитать колонны, но быстро сбилась со счета. А потом поняла, что схватилась за этот подсчет из чувства абсолютной растерянности. Легко сказать – езжай поговори с Артемидой, еще легче взять билет на самолет и всю дорогу убеждать себя в том, что это выдумка, фантазия. И вдруг после всего этого оказаться в самом настоящем древнем мире, внутри одного из настоящих Чудес света. Сколько ученых отдали бы все на свете, чтобы стоять на ее месте. Но им этого не дано. А ей судьба предоставила такую возможность. Всего лишь за то, что она вдруг так захотела возродить в себе любовь… Абсолютно уже ненужную и бесполезную…
Или это сон?
Да нет, какой сон, когда из храма повеяло вдруг настоящей каменной прохладой. Такой упоительной свежестью, что она даже прибавила шаг, так хотелось наконец скрыться от этого назойливого, обжигающего солнца. Какой же это сон, если летнее турецкое солнце палило так же немилосердно, как и наяву?
Малейший шорох от ее шагов тут же разносился по залу. Такое впечатление, что она сейчас в этом храме одна. Но ведь так не бывает. Храмы возводятся для того, чтобы люди приходили в них молиться Богам. И сюда, поклониться Артемиде, съезжались люди из самых дальних краев…
Но почему тогда в храме сейчас никого нет?
Или есть?
Дойдя до середины, она в нерешительности остановилась.

Глава 7

Перед ней была Артемида. Точнее, всего лишь статуя Артемиды, стоявшая прямо посредине храма. Белая огромная статуя, от которой ощутимо веяло каменным холодом. Артемида горделиво смотрела прямо перед собой, куда-то вдаль, но Валентине казалось, что она чувствует ее взгляд на себе.
Странное ощущение.
Она опять подумала о том, что в храме никого нет, и в то же время за ней действительно наблюдают…
Она осмотрелась по сторонам. Кто может на нее смотреть? И откуда?
Александр Македонский? Картина, о которой рассказывал экскурсовод, действительно впечатляла. Во взгляде великого полководца читались благородство и мужество. Почему-то она сразу обратила внимание именно на эту картину. Или она была расположена так специально, чтобы сразу после Артемиды посетитель мог видеть величайшего из полководцев, казалось, готового метнуть во врага одну из молний, зажатых в руке… Двадцать пять таланов все-таки были заплачены не зря. Валентина поежилась – не хотела бы она встретиться с таким вот Македонским на поле битвы… Впрочем она вообще на поле битвы не собиралась. Пусть мужчины воюют, если им это так нужно.
Ее взгляд заскользил по убранству храма… Картины, статуи, картины, картины… Они изображали богов, совершенно неизвестных Валентине. А ведь каждый из них почему-то появился именно здесь, имел какое-то отношение к Артемиде, к которой она пришла сейчас в гости… Стыдно, что она их не знает? Да нет… Ведь самого храма тоже давно не существует, его нет, это просто видение…
Видение…
Валентина сделала несколько шагов.
Малейший шорох, малейшее движение тут же отдавались по всему залу, нарушая этот величественный покой, охранявшийся Артемидой… Так кто за ней следит? Македонский? Зевс? Сама Артемида? Можно было бы сказать, что это все чушь, видение, если бы не сам факт того, что она находится внутри храма, уже много веков не существующего… Она чувствует его необыкновенную энергетическую силу, которая обволакивает ее сейчас, окутывает чем-то неосязаемым, что проникает глубоко-глубоко в душу…
И шаги…
Они даются все тяжелее.
Валентина внезапно поняла, что ей надо развернуться и идти назад – к Артемиде. Она ее ждет. Ждет, хотя это всего лишь огромная статуя посреди этого странного пустынного помещения. Ведь эта пустынность – обман, мистерия, тут есть еще кто-то… Она это чувствует… Чувствует… Чувствует…
И голос…
Валентина действительно услышала голос, который повлек ее за собой, заставил внимать ему и повиноваться. Повиноваться абсолютно, не задумываясь, для чего это надо. Просто надо… Она понимала, что голос этот имеет право командовать, и она должна его слушаться…
Сама не понимая зачем, она сделал шаг в сторону от Артемиды и вдруг увидела тончайшей работы ковер. Она ступила на него. Ковер был удивительно мягкий и спокойный, он располагал к тому, чтобы лечь на него и погрузиться в безмятежность. Валентина уже не могла не подчиняться чьему-то неведомому… не приказу, нет. Указанию… Просьбе… И даже не чьему-то… Она вдруг поняла, что этот голос звучит не извне, а внутри нее… И она идет за ним, идет, идет… Голос обволакивал и расслаблял… Она закрыла глаза и в ее воображении замелькали языки пламени. Они не обжигали. Скорее успокаивали… Это было мирное пламя костра, вокруг которого так хорошо сидеть компанией поздним вечером. Огонь то затихал, то вдруг разгорался с невообразимой силой…
вечному светилу – Солнцу.
…Она видела Солнце, звезды, она видела огненную пляску Вселенной, которая входила в нее, наполняла неистовым жаром, от которого становилось нестерпимо больно, но который наполнял ее неведомой, непривычной силой.
Да нет, почему неведомой? Она помнит природу этой силы. Это тот огонь, который когда-то давно, совсем в другой ее жизни, разжигал любовь в ней и в окружавших ее мужчинах. Это тот огонь, который дал ей всепоглощающую страсть, и который она погасила в себе сама…
Да, именно сейчас она это поняла, отчетливо поняла.
Это она погасила в себе огонь Любви. Погасила своим безволием, безразличием к жизни, к тому чувству, которое, казалось, овладело ею навечно. Когда-то она объяснила прошедшую любовь тем, что никакая страсть не бывает всегда. И вот теперь получается, что страсть, любовь губят не обстоятельства, а сами люди?
Но как можно сохранять в себе огонь без помощи Богов?
Она сейчас не могла ответить на этот вопрос.
Она знала лишь одно – Боги сделали ей настоящей подарок, вернули огонь. Огонь, разжигающий Любовь.
Они хотят, чтобы она стала Богиней. Не той Богиней, равной им, а Богиней на земле. Женщиной, достойной восхищения.
Валентина открыла глаза.
Сон во сне? Такого точно не бывает. Значит, это все на самом деле происходит с ней. Турция, Эфес, Артемида…
Она медленно поднялась с ковра.
Перед ней стояла именно она – Артемида. Теперь уже живая, удивительно красивая женщина, с интересом смотревшая на нее. Валентина сразу поняла, что это именно она, ей не нужно было никаких объяснений, рассказов. Богиня узнается даже не по взгляду, а полувзгляду… По осанке, жесту рук. А перед ней была именно Богиня. Та, к которой она стремилась из такого далека, и во встречу с которой в глубине души все-таки верила.

Глава 8

Странно, во взгляде Артемиды не было холодности, которую Валентина ожидала увидеть от Богини. Скорее лукавство.
– Ты хочешь о чем-то спросить у меня? – сдержанно, с полуулыбкой, поинтересовалась она.
– Нет… Вернее… А где же ваш лук со стрелами? – Валентина совсем смутилась и сама себе удивилась, откуда ей в голову пришел этот дурацкий вопрос.
Артемида рассмеялась.
– А ты хотела увидеть мальчика с луком? Не забывай – это всего лишь так меня изображали земные люди. Хотя действительно, я люблю охоту. И считаюсь метким стрелком. Пожалуй, в этом искусстве со мной может сравниться лишь Аполлон, мой брат. Бог солнца и света, покровитель дорог и путников, бог музыки и поэзии.
– Я знакома с ним, – сказала Валентина. – Именно с него началось мое знакомство с Богами. Это было совсем недавно… И это действительно очень красивый юноша.
– Ну да… – хитро улыбнулась Артемида, – конечно. Ты видела его с Музами… И он наверняка услаждал твой слух песнопениями.
– Услаждал, – как можно скромнее ответила Валентина.
– Мне он больше нравится как охотник. Ты знаешь, нам с ним есть что вспомнить, и о чем рассказать восторженному слушателю. Причем, это будут не только охотничьи истории… Мы с ним славно охотились на людей и останавливали войны. И все-таки мне больше по душе охота. 
– Охота… Я ничего в этом не понимаю…
– И не надо в ней понимать. Это просто азарт, страсть, вечное противостояние. Разве когда мы охотимся за мужчинами, мы не напоминаем таких же охотниц? С той разницей, что стрелы, которые летят в них, запущены не нашей рукой, а из лука Амура… Но ведь приказываем ему спустить тетиву именно мы, женщины… Так что я не мальчик, как видишь… На самом деле я женщина. Всего лишь женщина…
– Всего лишь?
– Любая Богиня может скромно сказать про себя, что она всего лишь женщина. Но мало у какой женщины хватит самоуверенности признать себя Богиней.
– Это да… – Валентина не знала, как продолжить разговор.
– Я вижу, тебе трудно придти в себя, и ты никак не решишься, какой вопрос задать самой Артемиде…
Валентина промолчала.
– Тогда я сама помогу ответить на твои вопросы. Тем более, что они уже были заданы.
– Когда?
– Ты ведь спрашивала недавно – как быть успешной? Как вызывать в себе состояние огня?
– Но я ведь задавала эти вопросы не вам…
Артемида гордо промолчала.
– Ну да… Выходит, действительно от Богов нельзя ничего скрыть. Но, раз так, получается, вопросы прозвучали…
– Просто эти вопросы рано или поздно задает себе любая женщина. И ты их тоже задавала сама себе. Кому, как не нам, знать о том, о чем думает женщина, освященная вниманием Богинь? Ведь задавала?
– Задавала, – смело глядя на Артемиду, призналась Валентина.
–  Раз так, давай попробуем начать отвечать на них. Ты сама – будущая Богиня. И делаешь для этого первые шаги. Ты только в самом начале пути…
– И долго мне по нему идти?
– Не забывай, что ты – простая смертная, в отличие от меня. Ты не можешь стать Богиней навечно. Но, став Богиней на Земле, ты сможешь ею оставаться, если не сдашься, будешь поддерживать в себе состояние Богини… Стать Богиней дано не многим. Но еще меньшим дано удержать в себе этот статус.
– А мне? Дано по-вашему?
– Этот вопрос ты должна задавать себе сама. И не один раз, а на протяжении всей своей жизни. Тогда и ответ неизменно будет в твою пользу…

Глава 9

– И что тебе сказала Артемида? – не успев поздороваться, спросила София.
– Откуда вы знаете, что мне удалось с ней встретиться? – удивилась Валентина. – Вы не колдунья?
– Я просто очень долго работала с людьми, – засмеялась София. – И научилась читать по лицам. У тебя сейчас совершенно иное выражение лица, не то, с которым ты уезжала отсюда.
– Да? – с интересом посмотрела на нее Валентина. – И какое же?
– У тебя лицо, с которого до сих пор не сошло удивление. Это несмотря на то, что ты после посещения храма Артемиды достаточно долгое время провела в дороге. Значит, все было именно так, как и предначертано.
– Знаете, я действительно до сих пор не могу поверить в реальность случившегося, – опускаясь на скамейку за столиком во дворе, сказала Валентина. – И в то же время это действительно так. Мы виделись. И я с ней говорила. Точнее, она со мной говорила, а я слушала. И теперь очень рада, что я поселилась именно у вас. Потому что могу сказать правду, и уверена, что меня не примут за сумасшедшую. Я действительно говорила с Артемидой.
– Говорить – ума много не надо, – наставительно произнесла София. – Важнее, услышала ли ты ее?
– Надеюсь, что да. Во всяком случае этот голос до сих пор во мне. И огонь… Я чувствую, что она действительно разожгла во мне огонь… Вы не поверите, но я его на самом деле ощущаю…
– Да почему же не поверю? Я и была уверена, что так случится. Если в тебе никак не могут разжечь огонь окружающие тебя мужчины, не хотят увидеть того, кем ты на самом деле являешься, значит, это должен был кто-то сделать за них. Дело не в Артемиде. Разве ты не поняла? Дело в тебе. В том, что в тебе самой была потребность вновь разжечь этот огонь. Иначе бы вам не удалось встретиться, поверь.
– Но почему тогда я не ощущала этого огня раньше?
– Вот это уж не знаю, для меня самой это удивительно. Огонь желания, страсти, желания жить и любить должен гореть в человеке всегда, независимо от возраста. Именно так живут Боги. И разговаривают они только с теми, кто хочет их услышать.
– Вы хотите сказать… – не поверила Валентина.
– Что я разговариваю с Богами? – продолжила за нее София. – Вот уж нет! Это действительно прямая дорога в сумасшедший дом. Да и о чем им со мной беседовать? Они ведь уверены, что в вопросах любви знают все, а я – в том, что могу и их кое-чему научить. Мы просто не найдем с ними общий язык…
– Ну со мной же вам это удалось… – улыбнулась Валентина.
– Ты сама была готова для такого диалога. Именно диалога. А с Богами не поспоришь. Им надо только внимать. Вот ты и внимала. Вообще-то мне страшно интересно услышать все, что с тобой там произошло. Нечасто ведь приходится встречаться с человеком, который может рассказать то, что, кроме него, не известно никому на Земле. Тем более, меня интересует все, что касается истории моей родины. Скажи хотя бы главное – храм Артемиды действительно достоин тех восхитительных слов, которые о нем говорили современники?
– Да, – просто ответила Валентина, – он великолепен. Это действительно одно из Чудес света. Я с удовольствием вам о нем расскажу во всех подробностях.
– Устала с дороги? – неожиданно спохватилась София. – Хочешь отдохнуть? А то я тебя совсем здесь заболтала…
– Да нет… Сейчас немного посижу здесь, потом приму душ, и хочу пойти наконец посмотреть Афины. А то какой день здесь живу, и так ничего еще толком не видела. Составите мне компанию? Я даже не буду приставать с расспросами о достопримечательностях. Мне просто хочется, чтобы кто-то был рядом.
– С удовольствием. И даже, вопреки твоей просьбе, расскажу все, что тебя заинтересует… По одной простой причине – мне нравится передавать гостям Греции частичку той любви к этой стране и к этому городу, которая есть у меня в душе.
– С нетерпением буду ждать вечерней экскурсии… Но сейчас, если честно, меня очень занимает другой вопрос. Я ведь видела изнутри эту потрясающую красоту храма Артемиды. И красоту, и богатство, и величие. И даже портрет Александра Македонского, о котором так любят рассказывать экскурсоводы…
– Что, действительно есть иллюзия, как будто рука со стрелами выступает из картины?
– Во всяком случае, мне тоже так показалось.
– Выходит, можешь написать теперь целую монографию о судьбе храма. Человеку, знающему даже такие детали, цены нет.
– Да кто мне поверит? Думаю, не каждая бульварная газета решится напечатать мой рассказ, даже если я сама его им предложу. А, впрочем, и не предложу. Это только мое личное дело. Но как же так получилось, что эта красота оказалась потерянной навеки? Ну ладно, внутреннее убранство, драгоценности, в конце концов действительно на чужие богатства всегда есть кому покуситься. Но ведь и сам храм оказался разобран буквально по камешку.
– Вообще считается, что это божья кара за то, что из Эфеса был изгнан апостол Павел и его сторонники. Именно вскоре после этого храм и был разграблен готами. А уже потом мраморную облицовку стали растаскивать местные жители. Когда разобрали и крышу, конструкция не выдержала и рухнула. А потом все постепенно стало тонуть в болоте…
– Странная штука история. Герострат, фактически давший толчок строительству нового храма Артемиды, остался в памяти как нарицательный персонаж, если не сказать отрицательный. А о людях, своими руками уничтоживших это великолепие, практически никто не знает. Стоит ли после этого удивляться, что нечто подобное происходит до сих пор…
– Я не понимаю, – улыбнулась София. – Где огонь, который зажгла в тебе Артемида? Откуда эта меланхолия?
– Наверное, я просто немного ошалела с дороги. Ну что? Приму душ, после чего предлагаю дружеский обмен. Вы мне – экскурсию по Афинам, а с меня – ужин в ресторане и рассказ о храме Артемиды.
Немного отдохнув с дороги, она действительно почувствовала себя помолодевшей. А во дворике Валентину уже поджидала София.
– Быстро ты, – хитро улыбаясь, сказала она.
– Я правда не устала. Вернее не то, чтобы не устала, но во мне сидит какая-то новая энергия, которая приказывает как можно больше двигаться. Даже предположить не могу, что приду домой и завалюсь спать, хотя еще недавно именно так бы и поступила. 
– Нагни немного голову, – вдруг попросила София.
Валентина безропотно послушалась, даже не спрашивая зачем, и почувствовала, как хозяйка дома надела на нее какое-то украшение.
– Что это? – удивилась Валентина.
– Так положено. Всего лишь амулет, от дурного глаза.
Валентина с удивлением поддела ладонью подаренные ей бирюзовые бусы.
– И что, помогает? – она уже не удивлялась ничему в этой стране.
– Во всяком случае, никому еще не повредили, – довольно категорично отрезала София.
– А чем я заслужила такой подарок?
– Тем, что если ты общаешься с нашими Богами, должна чувствовать себя настоящей гречанкой. А в Греции принято носить амулеты от сглаза. Тебя же не смущают эти бусы?
– Да нет, – улыбнулась Валентина. – Наоборот. Мне приятно, что они есть…
Оказалось, что София действительно знала об Афинах если не все, то почти все. Во всяком случае ни один вопрос Валентины не остался без ответа. София сыпала цитатами из древних философов, рассказами о событиях, о которых Валентина и представления не имела, причем, не только относящихся  к Древнему миру, но и современности.
– А теперь куда? К Акрополю? – осторожно поинтересовалась Валентина после довольно утомительной двухчасовой прогулки по городу, взбираясь по узкой улочке куда-то вверх.
– Не совсем, – вот по Софии нельзя было сказать, что она устала. Судя по всему, она уже столько исходила по этому городу, что никакие расстояния ее не смущали.
Ну еще бы!
Валентина как только они вышли из дома, сразу обратила внимание на ее видавшие виды тапки. Это при том, что София одевалась с подчеркнутой аккуратностью. Оказалось, вон в чем дело – в привычной, расхоженной обуви никакие подъемы не страшны…
– Я бы вообще-то хотела посмотреть на Акрополь… – тем не менее заметила Валентина. – Столько о нем слышала…
– Так еще раз хочется разочароваться? От него, конечно, сохранилось поболее, чем от храма Артемиды, но все это постоянно на реставрации. Такое впечатление, что сколько лет я живу, ровно столько же там тянутся все эти реставрационные работы. Да и кругом такие толпы туристов, что толком и не поговорить, придется кричать друг другу. Мы с тобой идем смотреть на Акрополь с холма Муз. Это ведь твои подружки теперь, верно?
– Вы скажете, подружки… – улыбнулась в ответ Валентина. – Просто хорошие знакомые…
– Ну тогда, если угодно, с холма Филопаппа. Что одно и то же. Как раз отсюда на Акрополь открывается великолепный вид.
– А кто такой этот Филопапп, что в честь него переименовали холм Муз? – с некоторой ревностью поинтересовалась Валентина.
– Филопапп – опальный принц Коммаген, сосланный в Афины во II веке до нашей эры, – проинформировала София. – Жители Афин полюбили его за то, что он многое сделал для благоустройства города. А вообще у этого холма тоже в каком-то смысле геростратова слава. В 1687 году отсюда по приказу венецианского военачальника Франческо Морозини расстреливался занятый турками Парфенон. Пороховой склад, который находился в храме, взорвался, и этот памятник был разрушен. А ведь у нас говорят, что душу эллина можно понять, лишь прочитав «Илиаду» и увидев Парфенон.
– Величественная картина, – вполголоса сказала Валентина, когда они наконец поднялись на холм и взглянули на тот самый Акрополь. – Умели у вас выбирать место для храмов… Впрочем, и у нас церкви традиционно ставили на возвышенностях.
– Акрополь вообще-то значит верхний город. Так что на самом деле здесь когда-то была крепость и жили люди. Ну а там где жили люди неизменно возникали и храмы. Надо ведь было где-то возносить хвалу Богам…
– Странно, следов жилья совсем не видно.
– Да, постепенно даже царские дворцы стали здесь зарастать травой. Кому охота карабкаться на такую высоту, если жизнь становилась все спокойней. Считается, что одни храмы остались на Акрополе уже к окончанию войны с персами. Зато сама видишь какие. Даже в таком вот разрушенном состоянии они считаются одним из величайших достижений мировой архитектуры. Плутарх о постройках Акрополя писал так: «По красоте своей они изначально старинны, а по сохранности и доныне свежи…»
– Да, было бы здорово посмотреть, как это выглядело в первозданном виде, во времена Плутарха.
– Мне, к сожалению, этого не дано, а ты у нас теперь с Богами общаешься, может, и удастся когда, – улыбнулась София.
– К сожалению, и мне они показывают не все. Да и с вашими памятниками связываться... Возьмешь какой-нибудь булыжник в прошлом, а арестуют за него в настоящем… Я слышала, у вас можно получить серьезный штраф или даже тюремное заключение, если всего лишь попытаться поднять камень с Акрополя…
– А как иначе? На всех туристов камней не напасешься. Его и так разграбили в последнее время. Говорят, ночью, если прислушаться, слышен даже плач кариатид по своей похищенной сестре. Это одна из афинских легенд. Есть даже те, кто всерьез уверяет, что слышал этот плач…
– Кем похищенной? Разве это возможно?
– В девятнадцатом веке, к сожалению, было возможно все. Тогда турецкое правительство разрешило послу Великобритании в Константинополе лорду Элгину выломать кариатиду из портика дочерей, а также почти все сохранившиеся скульптуры фронтонов Парфенона. Не просто так, конечно, выломать, за них было заплачено золотом. Они теперь украшают Британский музей в Лондоне, а Греция вот уже много лет безуспешно пытается вернуть эти сокровища на родину. Такая вот грустная история…
Они еще немного постояли, наблюдая за кипевшей где-то вдалеке от них на Акрополе туристической суетой. И, не сговариваясь, повернули назад. Обе уже почувствовали усталость, хотелось ужина и приятной беседы.

Глава 10

Они сидели за уличным столиком милого ресторанчика в старом городе. Разумеется, с национальной кухней – София специально повела ее сюда, сказала, что здесь готовят замечательный сувлаки, на деле оказавшиеся обычным шашлыком. Хотя не совсем обычным – необычайно вкусным с упоительным запахом томившегося на углях мяса. 
Ужин был закончен, и они с Софией с удовольствием попивали вино, ведя неторопливую беседу. Летняя жара уже спала, однако мягкое ночное тепло создавало особое настроение. Хотелось сидеть так бесконечно, смотреть на толпы выгуливавшихся туристов и жителей города.
– Был такой в Древней Греции поэт Филоксен, славившийся своим обжорством, – не удержалась от очередной истории София. – Однажды он зашел в харчевню, и ему страшно понравился запах, исходивший из одного из горшков с готовившийся едой. Настолько, что он тут же приказал рабу купить этот горшок. «Но хозяин запросит за него слишком большую цену» – возразил раб, который видел, как Филаксен слишком явно показывал восторг от этого блюда. На что Филаксен ответил: «Еда будет тем вкуснее, чем дороже она обойдется».
– К этому заведению его тирада не относится, – улыбнулась Валентина. – Как у нас говорят, соотношение цена – качество здесь вполне оптимальное. Несмотря на то, что местечко бойкое, а с туристов во всех странах мира привыкли драть  три шкуры… Все было действительно вкусно. А можно вопрос?
– Конечно, – ответила София, беря в руки бокал с вином. – Хотя я и так догадываюсь, о чем ты хочешь спросить.
– Скорее всего догадываетесь. Так к какой из Богинь рекомендуете поехать на этот раз?
– А ты бы сама к кому хотела? – задала встречный вопрос София.
– Я не настолько еще знакома с вашими Богинями. Они интересны все. Точнее, все, кто проявит интерес ко мне.
– И все-таки, – проявила настойчивость София.
– Конечно, мне интересна Афродита… Столько о ней наслышана, что хотелось бы познакомиться поближе. Вообще увидеть своими глазами – каков он, идеал женской красоты…
– Вообще о Богинях надо как-то поуважительней отзываться… Скажем, предположить, что она захочет с тобой познакомиться. Впрочем тебе можно. Ты и сама скоро станешь земной Богиней.
– Так уж и стану… – Валентина по-прежнему смущалась при каждом намеке на ее будущую земную силу. Хотя после встречи с Артемидой уже не так явно.
– А что именно ты знаешь об Афродите? – словно не замечая ее смущения, спросила София.
– Немногое, на самом деле. Хотя с детства слышала это имя. И потом кое-что я почитала о ней еще на теплоходе, когда Анджелло зародил во мне идею остаться в Греции. Знаю то, что еще одно ее имя – Венера. Так Афродиту звали в Риме. Хотя родилась она на Кипре.
– Именно так – на Кипре. Поэтому еще одно ее прозвище – Киприда. В мифах говорится, что Афродита вышла из пены морской, добралась на раковине до острова Кифера, но он ей показался слишком маленьким. И тогда она поплыла на Пелопоннес, и уже оттуда на Кипр. Известна даже скала, рядом с которой вышла из моря Афродита. Она находится между Пафосом и Лимассолом. Многие влюбленные специально едут именно сюда, чтобы искупаться. Говорят, что после этого они не расстанутся никогда. Не хочешь попробовать? – вдруг озорно подмигнула София.
– Не с кем пока, – не моргнув глазом, парировала Валентина. – Здесь, у вас, любовника еще не завела, а муж далеко, в Москве.
– Знаешь, до такого даже в Греции еще не додумались – чтобы не расставаться никогда с одним и тем же любовником. У нас как-то на эти вещи смотрят проще. Семья – это одно, а увлечения на стороне – другое.
– А у нас почему-то как раз связи на стороне могут оказаться прочнее семейных.
– Действительно странно… Может, потому тебя Боги и почтили своим вниманием? Ведь когда-то и некоторые из них были холодны с самой красивейшей из Богинь. Легенда утверждает, что к Афродите оказались безучастны Афина, Артемида и Гестия. Зато из людей никто не смог устоять перед Пеннорожденной. Не зря во многих областях Греции и по сей день есть храмы Афродиты.
– И какой из них мне выбирать?
– Тот, что в Куклии, конечно. Именно он и считается самым главным.
– В Куклии? Это где? Не помню такого города.
– Это и не город, деревушка на Кипре.
– Свяжись с вашими древнегреческими Богинями, – от всей души улыбнулась Валентина. – Одна в Турции, другая на Кипре… Сплошные эмигрантки. От храма тоже остались одни воспоминания или все-таки сохранился?
– Да нет… Время его не пощадило. Время и люди. Камень из стен храма использовался когда-то для строительства сахарных заводов. Однако храма нет, а сюда, поклониться Афродите, все равно едут люди со всего света. И ты поезжай… Это действительно древнее сооружение. Оно упоминается еще у великого Гомера.
– Ну если Гомера…
– Надо бы тебя предупредить еще об родной вещи… Впрочем, не буду. Главное, запомни, что в этом храме нельзя ни от чего отказываться, если ты действительно хочешь вернуть Любовь в свою душу. Ни от чего! Даже если это тебе покажется не совсем приемлемым.
– Не совсем приемлемым? – удивилась Валентина. – Что вы имеете в виду?
– Давай мы с тобой лучше немного порассуждаем на тему Афродиты, –  ушла от прямого ответа София. – Посмотрим на позитивные стороны Афродиты – женщины, которая создана для любви. Женщины, которую желают.
– Вы хотите, чтобы я примерила этот образ на себя?
– Необязательно. Просто на любую женщину, независимо от возраста. Хотя лучше на себя. Чем она может помочь в обычной жизни? Первое – привлечь внимание. Второе – познать состояние женщины-любовницы, женщины, очаровывающей мужчину. Позитивные стороны Афродиты – она пленяет, влечет мужчин за собой.
– Если есть позитивные, значит, возможны и негативные?
– Возможны. Это тоже надо знать. Афродита, как и Артемида, неинтересна сильным мужчинам, только слабым. Поэтому не надо удивляться, когда рядом с эффектной бизнес–леди живет милый зайчик, который греет ей тапочки. Привлечь внимание эта Богиня может, а удачно выйти замуж – нет, для этого она должна превращаться в другую Богиню. Однако для замужества пребывание в состоянии Афродиты очень поможет. Догадываешься, почему?
– Это несложно. В первую очередь она умеет обратить на себя внимание, заинтересовать.
– Это в первую. А второй момент… Не к тебе уже, конечно… Но вот представь, кто-то прожил с мужем три месяца, и период первой страсти вроде бы исчерпал себя, надо уже прикладывать усилия, чтобы он, в смысле муж, захотел тебя, как женщину. А, впрочем, почему три месяца? Может, и десять лет прожили, и двадцать пять. И вот в какой-то момент она понимает, что уже не возбуждает мужа. Ну не возбуждает, и что делать?
– Зря думаете, что это не ко мне. Я тоже давно уже не волную собственного мужа в качестве сексуального объекта, – Валентина сама удивилась своей откровенности. – А вообще я слышала, некоторые женщины в таких случаях несут справку от гинеколога, что им по состоянию здоровья показан секс.
– Не самый лучший способ. Неизвестно еще как мужчина отреагирует на это заявление. Все-таки чтобы он воспринимал жену как женщину, лучше включить состояние Афродиты. То есть состояние пленения и мужского желания. Не важно, сколько женщине лет, сколько она прожила с мужем, важно быть потенциально привлекательной для этого мужчины.
– Только для него?
– И для самой себя, для своей природы тоже. Есть еще третий вариант, когда тоже можно активно применять состояние Афродиты – успех твоего мужчины. Тогда и ты будешь чувствовать себя рядом с ним Королевой.
– Королева, Богиня…
– Это как назвать. Важно ведь внутреннее состояние женщины. Королева – та же Богиня, а Богиня – Королева…
– С той, наверное, разницей, что Богиней можно быть сама по себе, а у Королевы должны быть верноподданные – те, кто ей восхищается. Ведь именно они и делают ее Королевой…
– Я рада, что ты уже начала задумываться над такими вещами. Пребывание в Греции явно пошло тебе на пользу, – с уважением в голосе сказала София. – Давай еще по стаканчику?
Не дожидаясь ответа, она разлила вино, и они чокнулись бокалами.
– Похоже все на красивую сказку, – задумчиво произнесла Валентина.
– А разве я все время нашего знакомства не рассказываю тебе только истинные истории? – улыбнулась София. – У тебя, по-моему, еще не было повода усомниться в них. Даже тогда, когда ты сама в это не верила. Впрочем, не надо комментировать. Я думаю, ты на многие вещи будешь смотреть иначе после того, как посетишь храм Афродиты.

Глава 11

Валентина даже не размышляла над тем, каким получится свидание с Афродитой, и вообще – как удастся опять войти в храм, ныне уже не существующий. Она верила в себя, в свои новые возможности, и знала, что будет именно так, как хочет она. А она хочет встретиться с Афродитой. Единственное, вдруг мелькнула мысль – «Откуда во мне столько самоуверенности?» Но мелькнуть мелькнула, и тут же куда-то пропала… Сейчас это уже было несущественно.
Она не стала делать транзитной ночевки в отеле, а сразу же взяла такси и поехала в Куклию. Водитель – улыбчивый смуглолицый парень – пытался по дороге затеять разговор, несколько раз довольно двусмысленно шутил по поводу храма Афродиты и обрядов, с ним связанных, но она никак не реагировала на его шуточки. Мыслями она уже была там, в храме. Валентина чувствовала его приближение, его манящую силу. Ей хотелось как можно быстрее окунуться в этот удивительный мир Пеннорожденной Богини Любви. Она не пыталась его представить в своем воображении, не пыталась нарисовать для себя как может выглядеть Богиня в действительности, и чем она будет отличаться от той же Артемиды… Она просто хотела к ней. Настолько, что совсем не удивилась, когда, расплатившись с таксистом, вышла в сад. Удивительный волшебный сад, аромат которого пьянил не хуже вина и от него кружилась голова. Море цветов кругом, и воздух… Упоительный жгучий воздух, насыщенный страстью и близостью моря… Удивительный коктейль двух стихий. Ведь море – и есть страсть, а настоящая страсть не может не быть такой же глубокой, как море…
Валентина огляделась.
«Сколько молодых людей», – с удивлением отметила про себя она.
И действительно, ей то и дело попадались навстречу девушки с мечтательными лицами, явно взволнованные юноши и взрослые степенные мужчины с ищущим взглядом. На нее все так же никто не обращал внимания. Главным же местом притяжения оставался храм. Легкий, воздушный храм, стремившийся куда-то вверх, к самому небу…
Она вдруг вспомнила.
Неужели это действительно так? И почему она сразу не обратила внимание на прочитанное? Оно показалось ей маловероятным? Но это ведь с ее, московской, точки зрения. И то, зная о современных нравах, могла бы с большим доверием отнестись к тому, что происходило в древности… По преданиям в храме Афродиты жрицы лишали невинности юношей. А в сады приходили девственницы, которые уединялись с незнакомцами… Именно так и полагалось – лишиться девственности с первым встречным…
«Постель – не повод для знакомства, – почему-то вдруг всплыла в уме фраза из старого анекдота. – Да уж, поручику Ржевскому было бы здесь раздолье…»
Мимо с важным видом прошел мужчина, явно выискивая себе пару на ближайшее время. По Валентине он лишь скользнул взглядом.
«Выходит, они меня видят, но почему-то не находят в моем облике ничего странного, – удивилась она. – И вообще – как жаль, что я давно уже не девственница… Ведь этот незнакомец очень даже хорош… А вон еще вполне интересный мужчина… И еще…»
Она удивилась таким своим мыслям. Удивилась, потому что давно уже не воспринимала посторонних мужчин как объект сексуального интереса. И тут же вспомнила, как ей захотелось таксиста, когда она прибыла в Афины… Именно захотелось…
«Что со мной происходит? Ведь я нахожусь в совершенно незнакомой обстановке. Причем, там, где никому из смертных уже не бывать, и в то же время остаюсь сама собой. Я мыслю, я логически оцениваю все происходящее вокруг. И я хочу… Хочу секса…»
Последнее было для нее особенно удивительным. В ней ощутимо росло любовное томление, настолько сильное, что уже не давало покоя, хотелось найти ему выход, выплеснуть на кого-нибудь ту страсть, что клокотала сейчас внутри. И это была она, Валентина, ни разу, даже в самые непростые годы супружества, не подумавшая об измене…
Мимо, взявшись за руки, пробежали, заливаясь смехом, две девушки…
«У них, по всей видимости, первый опыт оказался удачным, – с легкой иронией подумала Валентина. – Или первый опыт уже давно позади, а сюда пришли за вторым, а то и более… Аппетит ведь приходит во время еды. А что может быть в жизни более развращающим, чем возможность доступных, ни к чему не обязывающих сексуальных отношений?!»
Неожиданно она услышала голос.
Все тот же голос внутри себя.
Но теперь он не разжигал страсть, он успокаивал, давал ощущение неги, удовольствия от себя, от собственного тела…
И этот голос также манил вперед, манил войти в храм, окунуться в атмосферу любовных оргий, которыми были пропитаны его стены… А в том, что именно там, в этом храме, происходят оргии Валентина уже знала. И точно знала, что ее ждет в этих стенах. Но она хотела этого, она ничего так больше не хотела в этот миг, как того, что должно было с ней произойти через некоторое время…
И она шла к храму.
К храму Афродиты…
Говорила ли в этот момент в с ней сама Афродита? Она не знала. Это сейчас было и неважно. Важен только лишь голос и то, что она безропотна шла за ним. Он ее обволакивал. Ей хотелось стать частью огромной водной стихии. Обладать столь же мощной, всепобеждающей силой и быть такой же мягкой и покорной, как вода, убегающая сквозь пальцы…

Глава 12

Она почувствовала, как сзади кто-то обнял ее за плечи. Странно, ей сейчас было абсолютно все равно – кто он, этот незнакомец. Ей просто было приятно его присутствие, приятны его интерес к ней и прикосновения его рук. Приятно то, что он бесцеремонно гладил ее обнаженный живот и неторопливо целовал ее в ушко… Откуда он знает, что ее это страшно заводит? Что после нескольких таких поцелуев она уже совершенно не может себя контролировать…
Его руки…
Несмотря на жару, они были удивительно прохладны, и от этого по телу разливалась блаженная истома. Она уже очень хотела продолжения и становилась все более податливой в руках незнакомца. Ее потрясывало… Она безумно хотела этого незнакомца, и сама заводилась от этого бесстыдства, от своих тайных желаний, которым она сейчас могла дать волю... Но пока она хотела продлить эти неуемные ласки и волшебные прикосновения... Они были так приятны… И так забыты… Ведь это были прикосновения мужчины, страстно желавшего ее. Даже через одежду Валентина чувствовала его желание…
Ей хотелось быть львицей.
Львицей!!!
Они сели на пол и наконец развернулись лицом друг к другу… Теперь она захотела его еще больше. Это был прекрасный юноша, рожденный на земле, созданной для любви… Юноша, почти мальчик, с отчаянно-черными глазами и нежными руками. Они сводили ее с ума – его руки. И она не понимала, почему он тянет, почему не переходит к самому главному…
Да нет, понимала…
Она сама еще не была готова к главному. Она просто хотела видеть его глаза. Глаза, наполненные любовью к ней. Как давно она не видела такого взгляда. Как давно она не видела искрящихся от любви к ней глаз…
Эти глаза возбуждали больше самой необычной эротической фантазии. Они были настолько глубоки, что Валентина тонула в них, и хотела тонуть…
Они наконец поцеловались.
«Этот юноша… Он совсем юн, но очень искусен в любви. Как здорово он целуется…», – отметила про себя Валентина.
Да нет, не отметила. Эта мысль просто пронеслась в ее голове, и она моментально о ней забыла. Потому что не думалось уже ни о чем. Совсем ни о чем, кроме того, что она очень хотела этого мальчика, так же, как он хотел ее. Сейчас в ней говорила только похоть, и диктовали свою волю лишь похоть и огненная страсть, возрожденная Артемидой.
Они сжали друг друга в объятиях и целовались как ненормальные... Его руки беззастенчиво ласкали ее тело, а ладонь уже нагло проникла между ног, ощущая, как там горячо, и как Валентина всем своим существом хотела продолжения...
Она чувствовала у себя внизу горячее солнце, так все накалилось от желания любви...
Его поцелуи, руки становились все настойчивее, все бесцеремоннее… Она уже полностью доверяла этому мальчику и всецело была в его власти. Абсолютной его власти… Она чувствовала себя словно в огне, извиваясь как змея. Из нее, как из вулкана, изливалась лава. Появилась безумная энергия, и, не в силах более сдерживаться, она откинулась на спину и властно потянула юношу на себя… Он не заставил себя упрашивать, этот нежданный ее сладкий любовник. Подарок Богов. Это ведь Афродита подарила ей такого искусного партнера.
Юноша взялся за дело с неуемной молодой энергией. Но она сама чувствовала себя сейчас неопытной девочкой, попавшейся в сети искушенного соблазнителя…
«Как все смешалось в доме Облонских», – мелькнула в голове озорная мысль…
Мелькнула, и тут же пропала, потому что этот мальчик… Он творил чудеса… Чудеса, каких не бывает в дежурном супружеском сексе, только у любовников, дорвавшихся наконец друг до друга…
… Взрыв!!!
Она почувствовала этот взрыв, который, тем не менее, не остановил ее, извержение вулкана продолжалось, и она совсем потеряла ощущение времени, ощущение реальности… Она была единым целым с этим мальчиком… Можно было бы сказать виртуальным мальчиком, если бы эмоции, потрясающее чувство наслаждения им, собой не были столь реальными…
Он что-то тихо шептал ей на ушко, но она не слышала, что именно. Сейчас ей было важно лишь то, чтобы он оставался рядом с ней, важно было просто слышать его голос, и просто лежать, закрыв глаза… В блаженной, не поддающейся описанию истоме… Где-то далеко-далеко, то ли в прошлом, то ли в будущем… В храме, который не существует, с юношей, которого уже тоже давно нет на свете… И который ей доставил реальное, неземное наслаждение…
Валентина открыла глаза… Рядом с ней никого уже не было. Впрочем, она не испытала по этому поводу никакого разочарования. Она попользовалась этим мальчиком, и он ей уже не был нужен. А если вдруг понадобится, она в этом не сомневалась, этот ее любовник вернется, или возникнет другой. Чего-чего, а подобного добра здесь хватает…
«Даже имени его не спросила», – с нескрываемым удовольствием подумала она.
Валентина встала, и осмотрелась. Где же изображение самой Афродиты? Странно. В отличие от храма Артемиды здесь вообще с украшениями и богатыми картинами было достаточно скупо. Да и какие тут могут быть картины, если и сам храм стоит под открытым небом – вместо крыши можно смотреть на звезды…
Она подошла к стоявшему посреди зала огромному камню, явно отполированному многочисленными прикосновениями ладоней до блеска. Не удержалась, и потрогала его сама. Камень как камень… Однако из него исходила какая-то неведомая энергия, которая словно током ударила ее после прикосновения.
Валентина провела ладонью снизу вверх, рассматривая поверхность внимательнее. А это ведь не просто камень. Это фаллос. Она только что гладила рукой каменный фаллос… И это ей было приятно. Настолько, что Валентина не удержалась, и прикоснулась к нему еще и губами. Поцелуй каменного фаллоса неожиданно придал ей настроения, и она с интересом осмотрелась вокруг.
Но почему кругом нет никого? Ведь она видела, как сюда направлялись многочисленные парочки. И когда она была вместе с этим мальчиком, тоже никого не было рядом. Можно было бы предположить, что парочки уединились в многочисленных комнатках вдоль стен храма, но и оттуда не было слышно ни звука…
– А зачем тебе еще кто-то? – неожиданно спросил кто-то. – Я не разрешила сейчас никому приходить, кроме тебя. Поэтому никого в храме нет. Но если бы тебе удалось прийти сюда завтра, ты удивилась бы, насколько тут многолюдно. Люди хотят любви, и хотят божественного ее воплощения. Они верят, что это принесет им любовь в повседневную жизнь…
Валентина оглянулась. Сзади нее стояла Афродита. Величественная, источающая неземное очарование Афродита. Только сейчас она поняла, что все описания, все комплименты, которые многочисленные авторы дарили ей, не соответствовали действительности. Она была выше этих слов. Она была Богиней. Настоящей Богиней любви. Хотелось быть похожей на нее и в то же время она понимала, что это невозможно – быть похожей на Богиню…
– Не надо никому подражать, – словно услышала ее мысли Афродита. Хотя, наверное, услышала, раз говорила с такой уверенностью. – Нельзя быть похожей на Богиню. Ею можно только являться.
– Такой, как вы?
– Нет, такой, как ты. Каждая женщина – Богиня, если она сама этого хочет. И при этом неповторимая Богиня, непохожая на других. Разве тебе приятно, когда тебя сравнивают с другими женщинами, пусть даже в твою пользу?
– Мне это не нравится…
– Это и не может нравиться… Значит, надо просто не давать для этого повод.
– Не давать повод, чтобы тебя сравнивали с другими? Разве это так важно?
– Ну конечно. Ведь сегодня сравнение может быть в твою пользу, а завтра – нет. Важно, чтобы ему и в голову не приходило сравнивать тебя с кем-то… Быть единственной и неповторимой для своего мужчины.
– Вы так говорите, что хочется в это верить…
– В это надо верить. Просто верить. Кстати, ты очень страстно стонешь наедине с мужчиной. Это правильно. Их это заводит… И с ними после этого можно делать все, что пожелаешь…
И вновь Валентину совершенно не смутили ни откровенные речи Афродиты, ни даже то обстоятельство, что, оказывается, все это время она была рядом и видела ее любовный акт во всех подробностях…
– И правильно делаешь, что принимаешь мои слова как должное, – опять прочитала ее мысли Афродита. – Кому и верить в вопросах плотской любви, если не мне? Вернись на любовное ложе, на котором ты была недавно.
Валентина послушалась, и вновь легла на том ковре, где она еще не так давно лежала с очаровательным юношей с черными глазами.
– Ты чувствуешь аромат вашей любви, запахи вашего желания?
– Да, чувствую…
– Насладись им… Дыши им полной грудью… Впитай его вновь в себя… Так же, как ты впитывала страсть огня, разговаривая с Артемидой.
– Вы знаете, что я была у Артемиды? – не открывая глаз, удивленно спросила Валентина.
– Поменьше разговаривай. Мы Боги, не забывай, и должны знать о делах людских все. Особенно о твоих, ведь ты уже осенена нашим вниманием… И мы хотим, чтобы ты постигла все знания, которые мы захотим в тебя вложить.
– Мы?
– Ты, наверное, наслушалась историй о том, как некоторые из Богинь не захотели признать равной себе Фиалковенчанную и Улыбколюбивую? Так это когда было? Мы давно уже дружим, во всяком случае, общаемся, и даже обсуждаем между собой тебя.
– И что вы обо мне говорите?
– Вообще-то людям не положено задавать такие вопросы, но тебе, так и быть, скажу. Мы довольны тобой. Ты прилежная ученица, и идешь по правильному пути.
Голос Афродиты куда-то отдалялся, он становился все тише и тише… И, наконец, Валентина оказалась на площадке, по которой мельтешили многочисленные туристы.
– Так вы хотите посмотреть храм Афродиты или побывать на том месте, где она вышла из моря? – оказывается, спрашивал ее стоявший рядом таксист. – Имейте в виду, купаться в этом месте запрещено. Но женщины обычно умываются морской водой. Говорят, это помогает им выйти замуж, стать неотразимой. И наверняка кому-то из них помогло…
– Никуда больше не хочу, я уже все видела, – решительно сказала Валентина, и залезла в машину. –  Едем обратно в аэропорт.

Глава 13

Еще более, чем свое легкомысленное поведение, Валентину удивило то обстоятельство, что она все без утайки рассказала Софии. И про девственниц, лишающихся невинности с первым встречным, и про так как страстно целовала каменный фаллос, и о любви с совершенно незнакомым юношей, почти мальчиком. Причем, в таких подробностях, о которых прежде даже подумать постеснялась бы… А Софии хоть бы что! Еще даже стала выпытывать детали, позы. Спросила, делал ли он ей куннилингус.
– Кто? – наконец-то слегка смутилась Валентина. – Мальчик этот?
– Ну да, ты же ни с кем более не успела там заняться любовью. Хотя и следовало пользоваться такой возможностью
– Вообще все, что он со мной делал, я бы не стала подгонять под какие-то термины, – слегка подумав, ответила Валентина. – Он просто дарил мне ощущение своей любви. И я его чувствую до сих пор. Понимаете, о чем я говорю?
– Наверное, да. Хотя поясни.
– В этот момент мне совсем не важно было, кто со мной рядом. Даже если бы это вдруг оказался какой-нибудь толстопузый Сатир, все равно. Меня любили, и я чувствовала, что меня любят. Именно любят. И любит мужчина, находящийся со мной рядом. И от этого я совсем, если честно, потеряла рассудок. Ведь я так давно хотела именно этого – любви ко мне. Мальчика, дедушки, первого встречного. Я просто хотела, чтобы меня любили… Непонятно излагаю?
– Почему же, наоборот… Это здорово, что к тебе вернулось именно это ощущение. Надеюсь, тебя сейчас не гложат глупые мысли об измене или чем-то подобном?
– Вы знаете, совершенно нет, – улыбнулась Валентина. – Даже больше скажу, об этом я подумала только сейчас, когда вы мне напомнили. Вообще интересный вопрос – можно ли изменить реальному человеку с мужчиной, которого давно нет на свете…
– А что по-твоему тогда измена? Думаешь только физическая близость?
– Что же еще?
– Мне всегда казалось, что измена – это когда человек, зная, что его любят, ждут, ко встрече с ним готовятся, вдруг изменяет свои планы и занимается личными делами. Не обязательно идет к любовнице. С друзьями на рыбалку, пить вино, на футбол… Мало ли у мужчин может быть дел, в которых они не хотят присутствия женщины? Эта измена страшнее, потому что она рано или поздно приобретает характер постоянной, и человек по ее поводу не будет мучиться. То же самое, кстати, можно сказать и о женщине – парикмахерская, подруги, шоппинг…
– Вы считаете, у человека не может быть личных дел?
– Они обязаны быть. Но когда люди дорожат друг другом, то личные дела все-таки как-то пытаются корректировать в соответствии с обоюдными планами.
– Интересные у вас понятия об измене…
– Возможно, потому, что я живу в Греции, а здесь, как я уже говорила, не так серьезно относятся к наличию любовников и любовниц.
– А к чему у вас относятся серьезно?
– К семье. Это ты тоже знаешь. Разве не об этом тебе говорил твой знакомый Анджелло?
– Да уж видела, как вы дорожите семьей, – слегка усмехнулась Валентина. – Насмотрелась в храме Афродиты.
– Ты не путай. Афродита – это богиня Любви. И в ее храме и должно быть все подчинено Любви. А поскольку ты прошла этот этап, значит, тебе настала пора знакомиться с богиней Семьи.
– И кто она?
– Это Гера. Если говорить о внутреннем состоянии, то это женщина, на которой женятся. По-моему, в ваших, славянских, традициях именно этому состоянию уделяется главенствующая роль. На самом деле Гера очень интересная Богиня – это Богиня земли, плодородия. И на Олимпе у нее не все было так гладко с житейской точки зрения. Но она показала себя настоящей женщиной. Ведь она смогла стать второй и единственной женой Зевса. То есть сначала второй, а потом единственной. И никто не смог ее сместить после Деметры.
– А Деметра…
– Это Богиня материнства. Но Гера смогла занять ее рубежи.
– Интересно, мы много последнее время говорили о любовницах, и о том, что у вас на их существование могут смотреть сквозь пальцы. Но ведь если все пошло с Богов, значит, и они в этом плане были небезгрешны… И Зевс тоже…
– В данном случае это неважно – были любовницы у Зевса или нет. Важно то, что он всегда оставался в статусе женатого мужчины. Позитивная черта состояния Геры – эта женщина может сохранить достижения мужчины, сохранить мужскую силу, именно это очень важно.
– А негативная? Она ведь наверняка тоже имеется?
– Необузданная ревность. Тут уж что есть, то есть. Поэтому если ты вдруг впадаешь в состояние ревности – знай, ты впадаешь в Геру. Она уничтожала всех своих соперниц, если узнавала, что кто-то был с Зевсом…
– Выходит, кто-то все-таки был, – улыбнулась Валентина…
– Это хорошо, что тебя стало волновать еще что-то кроме мужа, мечтающего тебя бросить, уж извини за прямоту… – резко, однако вполне доброжелательно, необидно, ответила София. – Я, кажется, уже признала, что у Зевса были увлечения на стороне. В этом плане он мало отличался от большинства мужчин. Но Гера была необузданна в стремлении уничтожить соперниц. Поэтому, как правило, в нынешней жизни к магам, к магиням, гадалкам ходят геры. А установка их такая: «Уничтожь соперницу, пусть мне будет плохо, а я знаю, что мне будет плохо, но ей будет еще хуже». Но есть и еще одна негативная черта у Геры.
– И какая?
– Ее не хотят, то есть с ней не спят.
– Я даже могу, кажется, подтвердить ваши слова. Причем по опыту многих моих знакомых. Но почему? Ведь она так много усилий прикладывает для того, чтобы показать свою любовь и привязанность?
– Ее воспринимают только как тыл. Мужчина в ней уверен, он знает, что она никуда не пойдет. Это такая мамаша, мать семейства. Поэтому у него все замечательно, когда в семье есть такая Гера, он спокоен, и думает, а кому она еще, кроме него, может понравиться?
– Полагаете, это карма такая у этих женщин?
– А это даже не шутка. У Геры действительно своя энергетика – она не привлекает, она сохраняет. Поэтому помни, что как только тебя начнет настигать ревность, значит, ты просто задержалась в этом состоянии, надо переключиться. Потому что это состояние взрывоопасно.

Глава 14

– Мы говорили о четырех состояниях, – сказала Валентина. – Какое же четвертое?
– Следующее состояние – просто замечательное. Кого мужчины любят? Девочек, дочек. Кому открывается сердце мужское, и вообще что такое мужская любовь? На самом деле – это отцовские качества. Если мужчина заботится, он любит. Если мужчина говорит с женщиной на своем языке любви, он любит. Вот эти проявления его любви – своей маленькой душечке, девочке. А вдохновляет их на диалог о любви Персифона или Кора. Дочь Зевса и Деметры, супруга Аида, который с разрешения Зевса похитил ее, и унес в Царство мертвых. Однако горе Деметры от расставания было столь велико, что она забыла о своих обязанностях покровительницы земледелия. На Земле наступили неурожаи и голод. Зевс приказал Аиду вернуть дочь, но тот перед этим насильно дал отведать ей зернышко граната – символ брака. И на несколько месяцев в году она вынуждена возвращаться к нему, правда, остальное время проводит на Земле. Считается, что с ее возвращением вновь оживает земля, зеленеют сады и луга. Поэтому Персефона считается не только царицей подземного царства, но также и символом любви и жертвенности.
– А он будет говорить именно на своем языке любви?
– Мужчина? Извини, я отвлеклась…
– Ну да.
– К сожалению. И не факт, что на твоем. Хотя мужчину нужно приучать к этому тоже – говорить на языке любви своей возлюбленной. А знаешь, какой критерий того, что ты находишься в состоянии Персефоны?
– И какой?
– Агрессия мужчины. Если вдруг, в какой-то момент, мужчина начал проявлять агрессию по отношению к тебе – ну, скажем, ругаться, что ты не можешь правильно припарковаться… Важно понимать, состояние какой из Богинь нужно включить в следующий момент.
– Вы считаете Зевс любил свою дочь, если добровольно отдал в подземное царство?
– Тогда на эти вещи смотрели несколько иначе. И потом он же не первому встречному ее отдал, а своему брату – Аиду, который был влюблен в Персифону.
– А жена, выходит, ничего не знала? Не удивительно, что она в конце концов не выдержала конкуренции со второй женой – Герой.
– С Герой по этой части вообще никто не мог равняться. Тем более, что поводов для ревности у нее все-таки было предостаточно – Зевс славился своей любвеобильностью.
– Все-таки признали, – улыбнулась Валентина.
– Да это давно признано. Причем, эти поводы давали не только нимфы, но и смертные женщины. Хотя в припадке своей ревности Гера была совершенно безжалостна. А временами так и даже цинична. Был такой бог плодородия, растений и животных Приап – сын Афродиты от Диониса. Рассказывают, что Гера, страшно завидовавшая Афродите, прикоснулась к ее животу, когда та была беременной и повлияла на еще не родившегося Приапа. В результате мальчик родился на свет с огромными гениталиями. Правда, довольно быстро с этим свыкся, и даже гордился ими. Говорят, что Приап, когда уже стал взрослым, поспорил как-то с ослом – у кого мужское достоинство больше. И страшно разозлился, когда проиграл, после чего приказал убить осла. Невинное животное пожалел отец Приапа Дионис, который превратил его в созвездие и поселил на небе.
– Да, интересные нравы у вас на Олимпе.
– Уж куда интереснее. Про Геру и ее болезненную ревность можно много рассказывать. Однажды между ними и вовсе произошла показательная супружеская ссора. Сначала Гера подговорила Посейдона и Аполлона связать спящего Зевса ремнями, чтобы он больше не заглядывался на других женщин. А потом, когда Зевс освободился с помощью сторукого Бриарея, он уже сам подвесил Геру на золотых цепях к небу, привязав к ногам две тяжелых наковальни. И даже извлек из этого немалую пользу для себя. Отпустил жену лишь после того, как Боги дали клятву никогда не восставать против него. Больше других в итоге досталось Аполлону с Посейдоном, которых отослали рабами в Трою. Ну и сама Гера после того случая немного приструнила свой буйный нрав.
– Знаете, про таких Зевсов с Герами могу долго вам рассказывать, – сдержанно улыбнулась Валентина. – Примеров из жизни предостаточно. Разве только цепями друг друга к небу не подвешивают. Лучше скажите, где ее искать, Геру? В какой из соседних стран?
– Вот ее как раз можно найти и в нынешней Греции. Да ты наверняка видела этот храм в течение своей жизни неоднократно. Спортом увлекаешься?
– Честно говоря, нет. А муж – да, он любит смотреть футбол – Лигу чемпионов, и хоккей иногда.
– Тем не менее, ты ведь видела в выпусках новостей, как зажигается олимпийский огонь?
– Что-то такое припоминаю. А к чему вы?
– Так вот, зажигается он как раз у входа в храм Геры.
– А почему именно там?
– Потому что он находится на священной горе Олимп, откуда и пошли Олимпийские игры. Кстати, есть версия, что сам храм изначально был посвящен Зевсу – главному богу в Олимпии, и только позже был посвящен Гере.
– А Персифону?
– Думаю, ты ее встретишь там же, на Олимпе. У нее нет своего храма, как ты понимаешь. Ведь она была повелительницей в Царстве мертвых. Но, если вы обе захотите встречи, она наверняка произойдет.
– Я надеюсь, мне не надо будет для этого подниматься на самую вершину Олимпа?
– Почти уверена в этом. Хотя это несложно, уверяю тебя. Туда своим ходом добираются даже совершенно неподготовленные туристы. Хотя для ленивых теперь существуют подъемники, о которых Зевс, когда бегал за земными женщинами, и мечтать не мог.
– Надеюсь, все же, отбегал. После того, что вы рассказали об их нравах, мне как-то встречаться сначала с Зевсом, а потом с Герой совсем не хочется.
– Валентина, ты не забыла фразу Бианта?
– Тише, а то Боги услышат, что я здесь? – засмеялась Валентина. – Умолкаю, больше не богохульствую…

Глава 15

«Храм Геры, один из самых древних дорийских храмов Греции и самый старый периптеральный храм Олимпии расположен в северо-западной части древней Олимпии, и отделен от южных склонов холма Кроний мощной стеной-террасой, – заученно бубнил гид. – Павсаний указывает, что храм был построен примерно через восемь лет после того, как Оксил взошел на трон Элиды, то есть около 1096 г. до нашей эры. Однако на самом деле это произошло намного позже. Большинство исследователей сходятся на том, что храм появился примерно в 600 году до нашей эры. Вначале это был небольшой дорический храм с целлой и пронаосом, к которым позже были добавлены опистод и птерон».
Валентине не хотелось вдаваться в выяснение точного значения термина дорический храм, или уточнять, что такое опистод или птерон… Она стояла вблизи храма Геры и просто наслаждалась воздухом древней Олимпии. По принципу не думай о танцующем белом медведе, ее мысли крутились вокруг Зевса. На всех картинах он изображен таким вечно лохматым, крепко сбитым зрелым мужчиной. Наверное, таким и должен выглядеть настоящий гуляка, который не пропускает ни одной красавицы. А в свободное между ними время отдает должное нектару и амброзии… Хорошо быть Богом. Пей, гуляй, и никаких забот… Интересно, если действительно повстречаться с Зевсом, о чем бы она его спросила? Да и что ей вообще интересно спросить у мужчины, если их мысли видны как на ладони, особенно теперь, после того, как она многое узнала, поняла на земле Греции. А вот с его женой Герой есть о чем побеседовать…
Она вспомнила, как давным-давно видела в продаже книжку «Как избавиться от соперницы», и подумала, что ей она никогда не пригодится. Муж ее любит, она его тоже, и ничто не должно угрожать их семейному счастью. А оказывается, угрозы эти подстерегают на каждом шагу. И даже не с той стороны, откуда их ждешь. Оказывается, ты сама себе можешь быть первой и самой главной угрозой… И чем меньше это осознаешь, тем более это отражается на твоем семейном благополучии…
Странно, еще недавно она с некоторым пренебрежением думала о том, что может еще раз выйти замуж. Ей казалось, что в этом браке она уже натерпелась столько, что повторять опыт с нуля, заранее зная, каков будет конечный результат, совершенно не стоит. А теперь была почти уверена, что после того, как муж озвучит ей решение о разводе, а в этом не приходилось сомневаться, она совсем будет не прочь закрутить новый роман, причем с подвенечным исходом. И плевать на то, что все семьи в конце концов становятся похожи друг на друга, в каждой из них супруг давно остыл к своей благоверной, и все держится на привычке… По крайней мере она давно уже себя убедила в том, что это именно так.
Теперь же, стоя на Олимпе, Валентина вдруг подумала, что у друзей и знакомых мы в первую очередь стараемся увидеть то, что хотим. Еще недавно ей хотелось всего лишь подтверждения того, что все браки похожи по своему нелепому сценарию на ее… Но ведь так не может быть. Ведь здесь, в Греции, при всей своей страстности, люди как-то умудряются сохранять в душе именно семейные ценности. Значит, дело не в темпераменте, а в желании любить, жить рядом с человеком, который тебе по-настоящему близок…
Голос… Знакомый ей уже голос, возникший из ниоткуда, который сразу же проник в самую ее суть, туда, где не было место никому, даже самым тайным мыслям.
Он влек за собой, он заставлял повиноваться, и раствориться в сказанном…
Валентина очнулась и стала взглядом искать Геру. Она очень хотела увидеть ее, она хотела задать ей тысячу вопросов.
– Я здесь, – услышала Валентина.
Она посмотрела влево и действительно увидела величественную женщину.
– Ты совсем недавно думала о Зевсе, знаю, но я прощаю тебе, – сказала Гера.
– Я? О Зевсе?
– Ну не я же. Что мне о нем думать, он мой супруг. И мы всегда рядом. Почти всегда. Но даже когда меня нет, он теперь помнит о моем существовании, и вынужден задумываться над своими поступками.
– Вы хотите сказать, что ваш муж перестал засматриваться на других женщин?
– Ты можешь обращаться ко мне на ты. Мы ведь с тобой в каком-то смысле равные. Я знаю все о твоем муже, – Гера словно не услышала ее последнего вопроса.
– Неужели все?
– Все, что мне интересно. А даже если бы не знала, могла бы догадаться.
– И что ты мне посоветуешь? – Валентина как-то удивительно легко перешла на ты.
– Избавиться от соперницы.
– В нашем мире это не так легко. Во всяком случае, теми методами, к которым привыкли в твоем.
– А откуда ты знаешь о моих методах?
– Наслышана…
Губ Геры коснулась самодовольная улыбка…
– Это все мифы…
– Только мифы?
– Ну конечно. Неужели ты думаешь, что мне, Богине, приятно осознавать, что люди будут обсуждать подробности нашей с Зевсом семейной жизни? Я ни в коем случае не хотела этого допустить.
– А что же тогда правда?
– Чего захотела… Этого я тебе не скажу. Ведь все, что происходит между мной и Зевсом, не касается никого, кроме нас. Так же, как все, что происходит между тобой и твоим мужем, не касается никого более, кроме вас. И Богов, которые за вами наблюдают. Но вы сами вправе придумывать легенды и истории, которыми будете услаждать слух ваших друзей и знакомых.
– Ты хочешь сказать, что ты не ревнива?
– Ревнива. И еще как. Но не столь кровожадно, как считают у вас на Земле.
– Тогда как ты избавляешься от соперницы?
– А ее просто нет для меня.
– Как это нет?
– Вот так, – засмеялась Гера. – Иногда в прямом, иногда в переносном смысле. Главный соперник женщины – она сама. Не о том ли ты думала несколько минут назад? Ведь муж уходит не к другой, он в первую очередь уходит от той, с кем еще недавно ему было интересно и сладко. А себя не убьешь, не изуродуешь. Правда, можно из себя сделать монстра – нелепыми мыслями, но так еще никто не добивался успеха в любви.
– И что это значит?
– То, что в первую очередь надо бороться с собой. Но не забывать, что на свете действительно есть толпы длинноногих красоток, падких на чужое. А мужчина слаб. Таким его создала природа.
– Даже Зевс?
– Что спрашиваешь, если заранее знаешь ответ? Да, он такой. Любит выпить, приударить за красотками, он весельчак и балагур. Но я его люблю. И не отдам никому. Кстати, он и сам не прочь подшутить над моей ревностью. Как-то распустил слух, что собирается жениться на какой-то речной нимфе. Я даже имя ее не буду произносить, не хочу осквернять им твой слух. Помнится, я тогда здорово вспылила, помчалась, не понимая, что вокруг происходит, к его колеснице…
– И что увидела?
– Деревянную куклу. Самую настоящую деревянную куклу.
– Ну хоть не резиновую… – улыбнулась Валентина.
– Смеешься? А мне тогда было не до смеха. Правда, Зевс хохотал как сумасшедший… Зато после этой шутки он подарил мне такую ночь, о которой я вспоминаю до сих пор… Это была удивительная ночь любви… Впрочем, одна из многих. На что, на что, а на его мужские возможности никогда не жаловалась.
– Наверное, это здорово – никогда не жаловаться на мужские возможности своего супруга…
– Не наверное, а наверняка. А если это не так, претензии могут быть только к себе. Ведь мы сами останавливаем выбор на ком-то из мужчин. Но тебе об этом не надо задумываться…
– Почему именно мне?
– Потому что ты почти уже Богиня. А рядом с Богиней может быть лишь достойный ее мужчина.
– Ты имеешь в виду…
– Хочешь, чтобы я уточнила, что это твой муж? Не буду. Ты сама сделаешь выбор. Когда ты вернешься в свой мир, мужчины останутся такими же земными, как и прежде, а ты войдешь в него измененной. И сама будешь решать, кого удостоить чести наградить своим вниманием.
– Богиней, наверное, хорошо быть на Олимпе, а не среди людей, – почему-то решила возражать Валентина.
– А вот это как раз чушь. Олимп для женщины должен воздвигнуть ее мужчина. Если, конечно, женщина этого достойна. А достойна она в том случае, если хочет быть Богиней. Очень простая арифметика, не надо быть Пифагором, чтобы ее понять. 
– Мне трудно с тобой спорить…
– И не надо. Я мудрее тебя, и опытнее. Я просто знаю то, что тебе еще предстоит узнать. Тебе ведь уже известно, что такое состояние Афродиты?
Валентина помнила, что Гера не любила Афродиту, и замялась с ответом…
– Да будет тебе, – засмеялась Гера. – Я, конечно, не люблю эту выскочку, но она есть, и с фактом ее существования ничего не сделаешь. Ты бы видела этого Приапа, – неожиданно прыснула она. – У него вот такой, на самом деле, – и она показала размер, каким рыбаки обозначают хороший улов.
Валентина тоже засмеялась. Счастливо, беззаботно засмеялась. Ей было смешно, что где-то может существовать мужчина с таким огромным фаллосом, и что он наверняка страшно горд этим обстоятельством, и ходит надутый как индюк. А еще ей было просто легко и беззаботно рядом с Герой. Легко от того, что можно было вести разговоры на любые темы, и совершенно не испытывать по этому поводу никакого стеснения.
– Можешь не отвечать на мой вопрос, я и так знаю ответ, – сказала Гера. – Тебе ведь уже говорили, что у нас между собой нет секретов.
– Тогда почему ты спрашивала?
– Захотелось и спросила… Разговор поддержать. Ну и сказать, что сейчас я буду учить тебя, как входить в состояние Геры… Можешь опять лечь в траву и закрыть глаза. Только не думай о Зевсе, а то, сама знаешь, чем это может для тебя закончиться…
Валентина приподнялась, и посмотрела на Геру.
– Да вернись ты как была! Настроение у меня хорошее, шучу. Давно уже с земными женщинами не общалась. Думаешь, мы тут толпами таких, как ты принимаем?
– Тогда почему я оказалась среди избранных? – Валентина наконец задала вопрос, который волновал ее уже давно.
– Да все решил случай. Если это, конечно, был случай, а не нарочно подстроено кем-то из обитателей нашего Олимпа. Хоть даже и моим муженьком. Он горазд, как ты понимаешь, на подобные выдумки. Ты поговорила с этим моряком, и на тебя обратили внимание… А дальше – ты и сама все знаешь. Банальнейшая история, за которую ты должна благодарить судьбу.
Где-то вдалеке слышался туристический шум. Геры уже не было.
Она просто лежала и смотрела в небо.
И ей было хорошо. Она чувствовала себя одним целым – с этой землей, с этими горами, и с этим упоительным воздухом…
Просто одним целым…
Внезапно налетел ветер, и сильный. Она почувствовала его леденящую свежесть. Ветер пригибал стебельки травы почти до самой земли. Однако Валентине, хоть она была одета совсем по-летнему, не было холодно. Наоборот – она почувствовала в себе какую-то новую бодрость, энергию.
А ветер становился все сильней. Он подхватывал с земли сухие листики, напавшие с деревьев, и кружил их в воздушном танце, не давая опуститься…
Он был все настойчивее – этот ветер. Он обволакивал ее всю, хотел стать с ней единым целым… И они были уже одним целым – Валентина и это движение воздуха вокруг…
…Перед ней стояла удивительная девочка. Юная, как весна, и красивая как Афродита. Девочка с интересом рассматривала Валентину.
– Ты Персефона? – спросила Валентина.
– Нет, я еще Кора. Ведь я пока живу среди людей, но совсем скоро окажусь в Аиде – царстве мертвых.
– Ты знаешь, что тебя ждет?
– Конечно. Для этого не надо быть провидцем. Мой отец, Зевс, давно уже обо всем сговорился, он лишь не посвящает в этот замысел мою мать.
– А ты? Неужели тебе все равно?
– Такова воля не только Зевса, но и моего отца. Как я могу ему перечить?
– Но ведь ты так молода…
– Я и останусь таковой навсегда… Молодость – это то, что ты ощущаешь в себе.
– Даже в Царстве мертвых?
– А я о нем пока не думаю. И ты не думай. Живи тем, что у тебя есть сейчас. А сейчас у тебя в душе Греция, любовь и состояние Богини. Богиней нельзя стать без любви и почитания. Значит, рядом с тобой должен быть мужчина, который ищет с тобой встреч, который хочет тебя, хочет быть с тобой, видеть тебя, ждать тебя…
– Как твой Аид?
– Да, как мой Аид. Ведь он уже приготовил гранатовое зернышко, чтобы навеки привязать меня к себе. Я знаю, что оно отравлено ядом вечной привязанности к нему. Вечной привязанности в том мире, который мне совсем чужд. Ведь я люблю свою Землю, свой дом, люблю Олимп, но я уйду за ним в Царство мертвых.
– Зачем?
– Чтобы быть счастливой. Ведь это мой мужчина… Он дарован мне Богами. И не просто Богами – он дарован мне Зевсом… А любовь нельзя купить или выиграть, ее можно только заслужить, и ей надо дорожить. Ведь ты согласна с этим? Не отвечай. Ты Богиня. И имеешь право на собственное мнение…
Валентина с интересом смотрела на эту девочку, рассуждавшую совсем по взрослому.
…Она очнулась посреди той же цветущей поляны. Ветер стих. Солнце, еще недавно такое жаркое, сейчас было куда более ласковым, более спокойным.
«Такое ощущение, что я уже была на этой поляне», – удивилась Валентина, посмотрев внимательнее вокруг.
И вдруг вспомнила. Она действительно здесь была. Именно здесь. Она видела уже этот Олимп, на котором когда-то жили Боги. Это случилось не так давно, в храме Артемиды. Она вдруг вспомнила… Даже запах горного разнотравья, он тогда был необычайно осязаем, стоял такой же как сейчас. И птичьи песни… И Олимп… Она еще удивилась тогда, что за гора возвышается совсем неподалеку… Оказывается, Артемида, прежде чем поговорить с ней, пригласила ее к себе на Олимп, туда где живут Боги… Наверное, именно в тот момент и решалась ее судьба – достойна ли она внимания величайших из женщин.
Что ж, ее знакомство с Богинями, как и должно было быть, началось на Олимпе и на Олимпе же и завершилось. Она узнала от них все, что они захотели ей передать. Дальше идти самой. Если идти.
«Без всяких если, – приказала себе Валентина. – Я хочу быть Богиней. И я буду ею».

Глава 16

По дороге в Афины она размышляла об алхимическом соединении всех четырех Богинь. И о том, что первоначальные знания не сделали из нее самой Богини, несмотря на ее огромное желание. Но она на этом пути. Она хочет стать одной из них. И она поклялась себе в этом на Олимпе, где слова имеют особенную цену.
А вот кем именно она может стать?
Валентина задумалась.
Как ни странно, она находила в себе общее со всеми Богинями, с которыми познакомилась. Даже с Корой. Вернее, Персефоной. Чего-чего, а жертвенности она в себе за последнее время воспитала немало. А вот во имя чего, она сейчас не могла себе однозначно ответить. Во имя сохранения семьи? Какой? Где у мужа есть право вести себя так, как он хочет, а у нее лишь одна обязанность – ждать его возвращения? Если исходить с точки зрения Персефоны, то это правильно. Но если с точки зрения современного человека, у которого лишь одна жизнь, и другой уже не будет, то ей ближе Афродита или даже Гера. Поубивать к черту всех этих молодых потаскух, которые зарятся на чужих мужей. Но если не удастся поубивать, значит, надо стать одной из них. Лишь для своего мужа, или, точнее, одного своего избранника. Кто знает, как сложатся их отношения с супругом после ее возвращения домой? А хочет ли она вообще восстанавливать эти отношения?
Валентина даже удивилась этому вопросу. И ведь действительно – что ей делать, когда она увидит уже подготовленные документы о расторжении брака? Ведь если недавно она могла однозначно ответить на этот вопрос, то сейчас многое изменилось – и в ней, и в окружающем ее мире. И эти перемены он не сможет не заметить, не оценить…
Да ничего, – вдруг пришло решение. Подписать, не задумываясь. «Если я хочу быть настоящей Богиней, то не должна допускать, чтобы мне ставили условия. У меня будет все лишь с тем, кто меня по-настоящему захочет и оценит».
А в том, что это произойдет, она уже почему-то не сомневалась. Она чувствовала в себе силу. Настоящую силу новой женщины, наполненной страстью Греции и знаниями умудренных жизнью Богинь.
– Вы позволите? – в ее купе вошел статный мужчина в деловом костюме.
– Пожалуйста, – указала она на кресло напротив себя. – Я ведь не купила еще себе железную дорогу, чтобы диктовать условия…
– А что, есть такие возможности? – улыбнулся он лишь кончиками губ.
От мужчины исходил запах дорогого парфюма, а кроме того он был подчеркнуто ухожен и деликатен той вежливостью, что воспитывается с детства, а не поспешно отрабатывается на курсах молодых бизнесменов для скорейшего налаживания коммуникации.
«Воспитание… – подумала Валентина, в считанные секунды оценивая незнакомца, – Это даже больше, чем любовь. Вот уж действительно что нельзя купить за деньги…»
Она попробовала прикинуть стоимость его костюма. По меньшей мере, он не из ближайшего универмага, явно какой-то дорогой марки. Правда, теперь даже российские деловые люди не оставляют напоказ ярлычки с названиями фирмы, а уж в Европе такого никогда и не водилось. А нужно ли ей в точности знать название фирмы, которую предпочитает этот незнакомец? «Конечно, нет», – ответила сама себе Валентина.
Кажется, он заметил ее интерес, и она демонстративно отвернулась к окну, стала смотреть на проносившиеся мимо пейзажи.
– Вы туристка? – осторожно поинтересовался незнакомец.
– А зовут меня Валентина, все равно ведь потом спросите, – неожиданно легко пошла на контакт она.
– Приятное имя. А меня Алекс.
– Тоже неплохо, – улыбнулась в ответ она. – Думаете над следующей фразой?
– Если честно, то да.
– Можете расслабиться. Я на самом не против с вами поболтать, но на серьезный роман не настроена.
– Даже так? Откровенно?
– А что ж? Вы мне нравитесь, и я просто хочу продолжить наше знакомство..
Она все-таки сбила спесь с этого самоуверенного красавца. И осталась довольна собой.
– Чем вы занимаетесь? – взяла инициативу в свои руки Валентина.
– Я хозяин фирмы, которая работает над компьютерными технологиями. Довольно крупной фирмы…
Он все-таки пытался добиться хоть маленькой сатисфакции и показать перед ней собственную значимость. Вот уж дудки!
– А у меня муж возглавляет холдинг, – несколько преувеличив действительность, заявила она.
– Холдинг? Какой?
Алекс опять был ущемлен.
– Вам вряд ли что скажет его название. Это в Москве. Я русская, если вы еще не поняли…
– Честно говоря, не понял… У вас прекрасный английский.
Он явно растерялся, и не знал, как продолжить беседу. А она совсем не хотела приходить ему на помощь и опять отвернулась к окну.
Пауза затянулась, и, наконец, он опять ее нарушил.
– А в Афинах вы по делам или туристом?
«Надо отдать ему должное, – подумала Валентина, – не сдается».
– И то, и другое. Я здесь уже около двух недель. Успела побывать не только в Греции, но даже на Кипре и в Турции.
– Понравилось?
– В Греции? Понравилось. Нравится, если быть точной, я пока не собираюсь отсюда уезжать.
– А муж? Разве он вас не ждет?
Кажется, в его голосе возник неподдельный интерес. Ну что ж…
– А муж объелся груш.
– Не понял… – опять растерялся Алекс. – Он в больнице?
Валентина расхохоталась.
– Да просто у нас в России есть такая присказка, не обращайте внимания. Он в Москве, у него куча дел, и ему пока не до меня.
– А вам? Неужели вам не скучно в Афинах одной?
Ага! Приходит в себя и начинает разыгрывать ловеласа. Ну, подожди…
– Вы знаете, Афины такой город, где ни за что не дадут соскучиться. Всегда есть кому пригласить девушку в ресторан… мужу ведь не обязательно знать, с кем я провожу жаркие афинские вечера…
Сник? Или, наоборот, завелся? Это было очень важно сейчас, узнать, что перед ней за мужчина – неудачник, несмотря на свою внешнюю холеность, сдающийся после первого невзятого препятствия, или боец?
– Поскольку мы еще не приехали в Афины, мне кажется, я имею шанс быть первым сегодня, кто пригласит такую очаровательную девушку отужинать вечером.
Не сник. Молодец.
– А если у меня уже есть постоянный сопровождающий в городе?
– Но ведь вы можете задержаться на денек. А он сопроводит вас завтра. Тем более, что я в Афинах всего на одни сутки.
– И вам нужна девушка на вечер?
А вот тут он даже не смутился.
– Насколько я понимаю, с вами этот вариант не проходит. Вы сами будете решать, в каком качестве вам приятно провести со мной время.
Валентина оценивающе посмотрела на Алекса и промолчала.
– Но меня любое ваше решение устраивает. Мне бы очень хотелось провести время в вашей компании, – решительно объявил он.
Валентина открыла сумочку, достала блокнот и набросала адрес.
– Я живу здесь, у одной своей знакомой. Можете заехать за мной, скажем, в половине девятого.
– Вы будете ждать?
– А вот этого я вам обещать не могу. Если вдруг окажусь дома, то я с удовольствием приму ваше приглашение. Ну а если нет, придется вам ужинать с хозяйкой этого дома. Ее, кстати, зовут София.
За разговором время пролетело незаметно. Она отказалась от предложения своего нового знакомого подвезти ее до дома, ответила, что на такси у нее еще остались свои деньги. И в целом была довольна своим поведением в дороге. Она действительно не знала пока, захочет ли встречаться с этим Алексом. Но даже если и встретится, это ничего не значит. Кроме дружеского ужина у них ничего не будет. Не то чтобы ей не хотелось интимной близости, а просто она так уже решила. И этого было достаточно.
София ее ждала. Конечно они уже успели несколько раз созвониться, пока она возвращалась домой, но разве по телефону много расскажешь? И теперь она тут же усадила Валентину за летним столом во дворе, и набросилась с расспросами…
– Вы мне хоть с дороги прийти в себя дайте, – засмеялась Валентина. Впрочем, ей хотелось того же – болтать без умолку, смеяться, что-то бесконечно рассказывать. Разговор с Алексом в поезде заставил ее поверить в какую-то особую свою силу, которую прежде она не замечала. И даже не столько силу – уверенность в себе. Вот чего действительно давно уже не было. Наигралась с этим красавчиком, как кошка с мышкой. Он был в ее абсолютной власти. В этот миг, она это чувствовала, если бы ей захотелось срочно полететь на Луну, он бы побежал продавать свою фирму, чтобы доставить ей такое удовольствие…
Неужели пребывание в Греции действительно настолько ее изменило? Но что произошло? Ведь у нее осталось столько же рук, столько же ног. И голова всего одна. Правда с новой прической – несколько дней назад она не отказала себе в удовольствии посетить один из модных афинских салонов. Но у нее все то же прошлое, что и было перед поездкой сюда. И то же пока будущее. И в то же время она совершенно другая.
– У тебя какой-то странный взгляд, – сказала София.
– Странный?
– Ну да. Какой-то не твой.
– Наверное. Что-то во мне после посещения Олимпа действительно произошло. Я стала другая. Более цельная, что ли? Но только я много из услышанного, проделанного все равно еще не понимаю, многими знаниями не умею пользоваться. Но очень хочу научиться этому до конца. Хочу вернуться домой совсем иной. Встреч с Богинями уже не будет. Значит, надо искать еще что-то.
– Хочешь вернуться Богиней? – лукаво переспросила София.
– Богиней, – уверенно заявила Валентина. – Именно Богиней.
– Ну хоть не споришь уже. А помнишь, как поначалу возмущалась, не верила ни во что?
– Скорее всего, я просто не верила в себя, в свои силы. Но все равно где-то в душе этого хотела, но стеснялась в этом признаться даже самой себе. Тут Анджелло прав. Именно поэтому и рискнула сразу же поехать в Турцию, к храму Артемиды. Но только теперь не знаю, что делать. Домой возвращаться рано, я это понимаю, да и не хочется, если честно.
– Тогда оставайся, дыши воздухом Афин…
– Вы знаете, я познакомилась в поезде с весьма интересным мужчиной, и он пригласил меня на ужин. Заедет за мной в половине девятого.
– Надеюсь, ты не отказалась от этого предложения?
– Вот еще. Наоборот, соизволила принять его. Он заедет за мной в половине девятого вечера. И даже смирился с тем, что ни на что большее, чем просто ужин рассчитывать не может. Я, конечно, не сказала об этом ему прямым текстом. Но у меня было именно такое настроение, и я поняла, что он это понял. Я ему каким-то образом передала свое ощущение предстоящего вечера, представляете?
София с интересом посмотрела на Валентину.
– А ты действительно изменилась…
– Это я еще с вашей знакомой не виделась, – озорно усмехнулась та. – Ну ладно, пошла приводить себя в порядок. Как-никак у меня свидание сегодня. Первое за много лет.

Глава 17

Этим вечером Валентина предлагала пойти в какой-нибудь ресторан, но София отказалась – сказала, что со вчерашнего дня готовилась, хочет угостить ее фирменным блюдом – запеченным осьминогом, так что пришлось оставаться дома. Впрочем, София, как всегда, оказалась права. Отведав первый кусочек немного непривычного на первый взгляд блюда, Валентина признала, что это лучше, чем в самом дорогом ресторане. Хотя, откровенно сказать, нарезанные кольцами щупальца кальмара она сначала осторожно погоняла по тарелке вилкой.
– Ты бы еще видела, как осьминога подготавливают к тому, чтобы отправить в духовку, – нисколько не смутившись этой ее осторожностью, сказала София, – еще бы не с таким лицом сейчас сидела. Специально не стала тебя смущать, зашла по дороге домой с рынка к подруге, и мы вдвоем все сделали. А то знаю я вас, неженок.
– А что, это настолько неэстетично? – удивилась Валентина.
София неопределенно пожала плечами.
– Кому как. Я ж всяких туристов видала, так что решила не рисковать… Если хочешь, до отъезда как-нибудь специально для тебя устрою представление…
– Да лучше не надо, – все-таки отказалась Валентина.
– Я и говорю – Богиня. Почти Богиня. 
– Да уж после встреч с вашими Богинями я поняла, что в вопросах любви Греция – самая продвинутая страна на Земле.
– Не знаю, как насчет продвинутости, мало где бывала, но то, что здесь издавна этому уделяли много внимания, это факт. Мало какой наш мудрец не высказался относительно проблем семьи и любовных отношений.
– Например… Расскажите, мне нравится слушать какие-то истории из античного мира. Здесь, в декорациях этой удивительной страны, они воспринимаются совсем по-другому, чем если бы я о них прочитала в книжке.
– Ну, например, был такой один из семи греческих мудрецов – Клеобул. Я уже упоминала, кажется, тебе об этих мудрецах, их назвали так за особую житейскую мудрость и высокие нравственные принципы.
– Я помню, вы в свое время говорили про Бианта.
– Биант – просто судья. А вот Клеобула некоторые до сих пор относят к роду самого Геракла. Считается также, что он отличался особенной силой и красотой, был даже знаком с египетской философией. Так вот Клеобул оставил после себя несколько мудрых советов. Он говорил, что дочерей надо выдавать замуж по возрасту девицами, а по разуму женщинами. Это означает, что и девочек надо воспитывать в готовности к семейной жизни. А еще он считал, что разумный человек на людях не должен ни миловаться со своей женой, ни ссориться с ней. Потому что первое – признак глупости, а второе – бешенства.
– Интересно…
– Мне кажется, не только интересно, но и до сих пор актуально. Еще он советовал в жены брать ровню. Потому что если возьмешь выше себя, то ее родня будет над тобой хозяйничать. Конечно, после Клеобула много времени прошло, наверное, и в вопросах семейных отношений появились какие-то новые установки.
– Хотя суть, по-моему, осталась прежней, – улыбнулась Валентина. – А чем еще был знаменит этот Клеобул?
– Вообще больше песнями и загадками.
– Ну-ка, ну-ка…
– Подожди, дай вспомнить… Думаешь, я вот так сразу могу про всех древних греков наизусть часами рассказывать?
– Мне иногда кажется, что да.
– Ну хорошо… Сейчас вспомню что-нибудь… Ну вот известна такая его загадка. «Есть на свете отец, двенадцать сынов ему служат; Каждый из них родил дочерей два раза по тридцать: черные сестры и белые сестры, друг с другом не схожи; Все умирают одна за другой, и все же бессмертны». Понятно, что разгадать ее несложно. Но можно считать ее и образцом стиля, и образцом мышления того времени… Колесо ведь тоже надо было кому-то придумать.
– Разгадать действительно несложно – это год, как я понимаю. Расскажите еще что-нибудь.
– О Клеобуле?
– Не обязательно. Но с какой-нибудь интересной фразой. Чтобы было чем потом блеснуть, когда вернусь в Москву.
– Мне кажется, что по возвращении домой, после пребывания в нашей стране, тебе и говорить особо ничего не надо будет. Все и так должны будут тобой восхищаться…
И, увидев, что Валентина при этих словах как-то вдруг посерьезнела, София рассмеялась:
– Можно сказать, почти шучу… Честно говоря, по заказу не приходит на ум какой-то соответствующей нашему случаю истории.
– Давайте не соответствующую.
– Мне, например, нравится такая. Во время выборов стратега афиняне предпочли Демада Фокиону. Демад очень возгордился после этого. И подошел к Фокиону со словами: «Одолжи мне свой грязный плащ, который ты носил, когда был стратегом». А Фокион ему ответил: «Тебе хватит грязи и без этого плаща». Как видишь, не очень подходит к теме нашего разговора.
– Зато очень жизненно. Не только для вас, но и, к сожалению, для нас. Подходит для любого политика.
– Так с Греции вообще очень многое началось, что потом разошлось по всему миру.
– Честно говоря, вот так сразу могу припомнить только Демиса Руссоса, коньяк Метакса и еще сыр Фета. Хотя теперь точно знаю, что просто недостаточно серьезно относилась к истории вообще и истории вашей страны в частности.
– Конечно, несерьезно. Например, тебе ведь известно выражение «Клятва Гиппократа», которую дают врачи всего мира. Так вот этот Гиппократ был у нас странствующим врачом. Сократ, Платон, Аристотель – выдающиеся мыслители своего времени. История мирового театра началась с Греции. Ты знаешь об этом?
– В общих чертах.
– Если чуть более в конкретных, то основоположник искусства драматургии греческий поэт Теспис. Это он изобрел монолог и диалог актера с хором. Потом уже Эсхил увеличил количество актеров до двух, а Софокл – до трех. Продолжать еще примеры?
– Пожалуй, достаточно, – улыбнулась Валентина.
– Тогда рассказывай ты.
– О чем?
– То есть как о чем? Думаешь, если я сразу не поинтересовалась подробностями твоей встречи с Алексом, так буду терпеть еще неделю?
– Да какие такие подробности? Особо и не было никаких подробностей…
– Ой ли…
– Ну, заехал он за мной. То, что это будет машина, на которую сбежится смотреть пол-улицы, я почему-то не сомневалась. Ресторан – соответствовал уровню автомобиля, на котором он приехал. Честно говоря, название не запомнила, даже не посчитала нужным смотреть.
– А что запомнила?
– Запомнила? Взгляд его запомнила, каким он на меня смотрел весь вечер…
– Что за взгляд? Можешь описать? Он тебя хотел?
– Не то… Если бы он меня просто хотел, и я бы это почувствовала еще в поезде, не согласилась на это свидание.
– Тогда что же?
– Как вам описать… Он был благодарен мне… Благодарен за то, что я согласилась принять его предложение. Конечно, временами он выглядел павлином. Я видела, как время от времени он осторожно поглядывал на соседей – замечают ли они, с кем он сидит…
– А они замечали?
– Не то слово. То, что в момент, когда мы вошли, на меня посмотрели почти все мужчины, находившиеся в зале, я сразу почувствовала.
– И что же ты ощутила в этот момент?
– Если честно… – Валентина замялась. – Если честно, то благодарность.
– Благодарность?
– Ну да. Вам, Анджелло, Греции. Благодарность всем тем, благодаря которым я осталась здесь, и почувствовала себя другим человеком. Уверена, что если бы такое произошло в Москве, месяца два назад, никто бы в нашу сторону и головы не повернул. Я действительно стала совсем другая, я это чувствую. Не понимаю, как такое могло произойти за короткий срок, но это так. И там, в купе, я ведь нарочно над ним издевалась, пыталась спровоцировать на резкость, а он только смотрел на меня восторженными глазами.
– Ну хорошо, сначала была благодарность. Пусть это нескромно прозвучит, но мне приятно слышать эти слова. А потом?
– А потом я уже ни о чем не думала. Мне просто было хорошо от себя... – Валентина на миг сделала паузу. – А ведь я только сейчас об этом подумала. Мне было хорошо от себя, не от мужчины, который был со мной рядом. Мне было хорошо от того, что я нравлюсь себе, нравлюсь окружающим, что любой мой каприз, любая фантазия будут сразу же исполнены вот этим вот Алексом. И он даже не посмеет ничего просить взамен, потому что понимает – я не та женщина, у которой он может что-то просить. Я могу только снизойти до него…
Валентина опять прервалась на полуслове…
– А ведь я действительно ощущала все так, как только что сказала… И это значит…
– Именно это все и значит, – улыбнулась София. – То, что ты действительно ощутила себя Богиней. По-настоящему ощутила себя Богиней. И что же, твой Алекс не расстроился от того, что он не получил в этот вечер всего того, что мужчина хотел бы получить от женщины после ужина в дорогом ресторане?
– А откуда вы знаете, что он не получил? – лукаво прищурилась Валентина.
– Хотя бы потому, что я слышала, когда вы приехали.
– У меня разболелась голова, и я сказала, что хочу домой.
– Разболелась голова?
– Или мне показалось, что она разболелась…  Во всяком случае, Алекс не обиделся. Даже утром прислал смс-ку, благодарил за прекрасный вечер… Сказать честно, кое-что я ему все-таки позволила…
– Ого? – удивилась София. – И что же именно?
Валентина сделала многозначительную паузу.
– Ну понятно, – засмеялась София. – Наслушалась о греческой драматургии, хочешь и сама показать свои артистические способности.
Валентина в свою очередь тоже прыснула от смеха… Даже не сразу смогла что-то сказать.
– Давно так не смеялась… На самом деле позволила я самую невинную малость. Я разрешила ему сфотографировать нас двоих на его мобильный телефон…

Глава 18

Спустя полтора месяца нахождения в Греции она все же наконец открыла ноутбук. Решила, что хватит этого добровольного затворничества. Когда Валентина только поселилась у Софьи, она сразу, верная данным ей советам, отключила московский мобильный, и отказалась от Интернета. За исключением тех случаев, когда надо было посмотреть информацию о Богинях, к которым собиралась в гости. Правда, перед этим отправила мужу письмо, в котором сообщала, что будет гостить в таком месте, где нет ни Интернета, ни мобильной связи. «Пусть думает, что хочет», – решила она тогда.
И вот теперь, заглянув в свой электронный почтовый ящик, увидела, что он забит письмами от мужа. Причем, последние две недели письма приходили практически каждый день.
«Соскучился, что ли? – подумала она про себя. – Непохоже на него».
Однако особого волнения по поводу исчезнувшей неизвестно где супруги в этих письмах не было. Он лишь настойчиво интересовался, как у нее дела и когда его загулявшая жена соизволит вернуться домой.
«Когда захочу, тогда и вернусь», – подумала было Валентина, и даже отправила письмо с одним коротким словом «Скоро».
После чего поняла, что действительно уже соскучилась по дому. Да, там ее явно ждут не очень приятные вести, не зря обожаемый супруг так переживает. Мысли, что он просто волнуется за нее, она даже не допускала – последние годы их жизни говорили как раз об обратном. И все-таки дом есть дом. Как ни тяжело расставаться с Софией, Ольгой, с этим удивительным и прекрасным миром, но пора, действительно, и честь знать. Не хотелось думать о том, каким будет возвращение. Но то, что пришла пора расставаться Валентина уже не сомневалась.
Прощальный ужин решили устроить в одном из кафе на площади Филомусос Истерия в старинном районе Афин Плака. Место выбирала София, и сказала, что это даже символично. Если путешествие в Грецию было начато со встречей с Музами, то и завершать его должно нечто подобное. А эта площадь в свое время и была названа в честь Общества поклонников тех самых Муз.
Они сидели вдвоем, и даже не обращали на традиционную туристическую суету вокруг. Было немного грустно, хотя они и старались не показывать вида. В конце концов София не выдержала. Она знала, чем можно отвлечь Валентину – рассказом о Греции.
– Ты знаешь, я специально ни разу за все время пребывания в Афинах не вытащила тебя сюда, – сказала она. – Хотела, чтобы прощание с нашим городом вышло именно таким – в одном из самых старинных районов. И самых красивых. Чувствуешь, здесь даже воздух другой?
– А мне и в нашем квартале нравился воздух, – сказала Валентина. – Вообще я так привыкла уже здесь ко всему, что и уезжать не хочется…
– Не уезжай. Или возвращайся как можно скорее. Мы тебе здесь такого мужа найдем, всю жизнь радоваться будешь…
– Нет уж… Спасибо, – улыбнулась Валентина. – У меня пока еще в Москве имеется свой. Хотя, может, и действительно пока. И потом насмотрелась я уже на ваших греческих мужей. На них одних автомобилей не напасешься – ездить совсем не умеют.
– В мужчине автомобиль – не самое главное, – с иронией заметила Софья.
– Конечно, главное не автомобиль, а их количество, – поддержала игривый тон Валентина. – И потом у вас неверные мужья.
– Кто тебе сказал?
– Да вы же и говорили…
– Когда?
– То есть как когда? Как только я приехала в Афины. Сказали, что в Греции в наличии любовника или любовницы никто не видит ничего необычного.
– Но ради них ведь не рушат семьи…
– Все равно не хочу. Как-то теперь еще больше хочется оставаться одной-единственной…
– Хочешь быть Герой? Истребить всех соперниц?
Валентина задумалась, но лишь на мгновение.
– Нет, скорее Афродитой. Меня не устраивает роль охотника за соблазнительницами. Пусть лучше мужчины добиваются моего расположения…
– Самоуверенно…
– Или с верой в свои силы? Да нет, на самом деле, это не от заносчивости. Просто мы ведь много говорили о том, что надо найти для себя наиболее комфортное состояние… Персефона – женщина-ребенок или жертвенная женщина – это ведь тоже Богиня. И никого кроме себя не признающая Гера – Богиня. Наверное, в разные периоды жизни я буду принимать их облик. Да не наверное, а наверняка. Чего-чего, а именно жертвенности у меня в последнее время было предостаточно. Правда, непонятно во имя чего жертвенности… Но сейчас мне хочется быть другой Богиней. Царицей. Причем, для одного-единственного мужчины.
– Для мужа? – уточнила Софья.
– Конечно, для мужа. Но только пока еще не знаю, какого именно. Может так статься, что и не для того, который есть сейчас.
– Ты его разлюбила?
– Даже если бы было именно так, я готова полюбить его вновь, если он захочет меня полюбить. Но у него, похоже, уже все в ближайшем будущем расписано. Я не исключаю, что он даже не захочет меня увидеть, просто пришлет на встречу своего адвоката, который подсунет на подпись какие-нибудь бумажки.
– И что, ты так просто смиришься с этим?
– А кто сказал, что бороться за человека, который потерял к тебе интерес – это значит смириться? Смириться с чем? С тем, что у тебя нет будущего? С этим человеком – да. Но ведь жизнь на этом не заканчивается.
– Однако в тебе самой еще живут какие-то чувства к нему…
– Понимаете, какое дело… Нам обоим стало друг с другом неинтересно. Ему неинтересно со мной, а мне с ним. Предположим, я сейчас откажусь подписывать то, что мне предложат, скажу, что буду бороться за сохранение семьи… И что? Помучаем еще какое-то время друг друга и все равно разбежимся? Хотя, если сказать честно, я хотела бы все сохранить. Мне дорог этот человек. Дорог не только воспоминаниями, но и настоящим, если хотите – и будущим. Проблема в том, захочет ли он сохранить меня.
– А ты здорово изменилась за это время, – сказала София.
– Надеюсь, к лучшему…
– Думаю, что да. Во всяком случае в этих твоих словах читается уверенность в себе, в своей женской силе. Хотя еще недавно ты говорила примерно то же самое, но подтекст был совсем иной – ты смирилась со своей судьбой.
– Учителя были хорошие, – улыбнулась Валентина. – Мне вообще все здесь понравилось. И люди встречались замечательные. И воздух здесь действительно особый. Я поняла, что жить надо с любовью в сердце. Не так… Жизнь без любви, без влечения к другому человеку, без желания обоюдной страсти – бедна… Она черно-белая… Ведь даже Персефона на несколько месяцев в году возвращается к своему Аиду в Царство мертвых. Ей там не нравится, она любит Землю и Воздух, но она все время возвращается к нему…
– Не зря Персефона – одна из самых почитаемых наших Богинь, – сказала София. – Ты любишь всякие, как ты говоришь, истории. Сейчас в связи с ней вспомнилась еще одна. Однажды на симпосии…
– Симпозиуме? – переспросила Валентина.
– Это потом его стали так называть, – засмеялась София, – а в те времена так называли обычную пирушку. Так вот на симпосии у Политиона Алкивиад и Феодор с друзьями подражали Элевсинским мистериям – это такие празднования в честь Деметры и Персефоны. Весной были Малые Мистерии, осенью – Великие. Как подражали? Устраивали жертвоприношения и факельные шествия. С пьяной компании что взять? Сама понимаешь. Но кто-то из очевидцев этого богохульства донес, и им были предъявлены обвинения в оскорблении Богинь Деметры и Персефоны. И даже то, что это всего лишь пьяная выходка в расчет не принималось. Участникам грозила смерть. И угроза была настолько явной, что Алкивиаду пришлось бежать в Спарту. А Алкивиад был не последним человеком в Афинах – полководец-победитель, стратег в период Пелопонесской войны, ученик Сократа. После этого случая на родину он сумел вернуться только через много лет. А ты говоришь всего лишь Персефона…
– Как раз именно так я и не говорила, – Валентина по-прежнему пребывала в хорошем расположении духа. – Знаете, ваших рассказов мне будет очень не хватать в Москве. Придется приглашать вас в гости..
– Ну, тогда уже тебе придется рассказывать мне о Москве, – улыбнулась в ответ София.
– Это пожалуйста. Представлю вам нашу столицу в лучшем виде. А еще жалею, что больше не увиделась с Анджелло. Хотела бы ему сказать отдельное спасибо. К сожалению, не получится. Я даже не взяла у него номер мобильного телефона. Действительно, придется возвращаться сюда еще раз. Причем, и в это кафе тоже. Удивительно уютно. Вообще потрясающий район… Мне всегда нравились такие старинные улочки, по которым идешь, и не видишь ничего вокруг, кроме стен ближайших домов и кусочка неба над головой.
– Кстати, я ведь тебе не рассказала о районе, куда мы пришли. Хочешь несколько слов?
– И даже не несколько, – улыбнулась Валентина. – У вас действительно потрясающие знания…
– Ты упомянула об узких улочках Плаки. И действительно во всех путеводителях пишут, что заблудиться в них очень легко, хотя и напоминают, что всегда есть незыблемые ориентиры – вверху Акрополь, внизу – район Монастираки с его рынками и лавками.
– Но Акрополь еще надо рассмотреть, найти хотя бы просвет… Мне на самом деле показалось, что в одиночку я бы тоже здесь заплутала…
– Это просто дело привычки. По мне, так где-нибудь в Венеции куда проще заблудиться. Как раз там даже я однажды заплутала…
– Наверное, у вас просто не было такого замечательного гида, какой есть в Афинах у меня, – от души улыбнулась Валентина.
– Я уже скоро буду красная как помидор… Совсем меня захвалила. Ладно, не буду загромождать твою голову лишними знаниями сегодня. Все-таки прощальный вечер… Скажу только, что Плака в переводе с греческого значит плита. Самая распространенная версия названия говорит о том, что около театра Диониса, во дворе церкви Святого Георгия Александрийского была когда-то найдена широкая каменная плита, имеющая историческую ценность. Она и дала название целому району, который сейчас стал одним из самых популярных в Афинах. Думаю, не менее популярный, чем Акрополь с его великими памятниками. Наша многовековая история сталкивается здесь с шумной и торопливой современностью, что создает очень своеобразный колорит, как ты видела… А вообще это действительно один из любимых мной районов Афин. Но я люблю бывать здесь ранним утром, когда еще обожаемые гости Греции спят после ночных гуляний, и в Плаке достаточно тихо. Тихо и спокойно. Можно вдохнуть полной грудью этот упоительный свежий воздух, и насладиться подлинной неспешностью жизни самого древнего уголка нашей столицы…
– Вы говорите как поэт…
– А разве в таком городе можно ощущать себя по другому?
Разговор неожиданно сбился… Валентине больше хотелось говорить о Софии, о том, что она ей очень благодарна. И счастлива, что судьба привела ее именно в этот дом. Но понимала, что все это будет уже лишним. Все понятно и без слов.
Чудесный вечер…
Упоительный воздух Плаки…
Но впереди ее ждала Москва. И об этом она тоже не могла не думать.

Глава 19

Конечно, она на всякий случай дала знать, когда и каким рейсом возвращается, но чуда не произошло. С огромным букетом роз ее в аэропорту никто не встречал. Муж лишь прислал смс, что будет ждать после возвращения у себя в офисе.
«Все-таки ждет хоть, – без всяких эмоций подумала она. – Ну пусть ждет…»
Ни в офис, ни куда бы то ни было еще, она не торопилась. Не спеша отыскала на стоянке свою видавшую виды «Honda», села за руль и, также неспешно, поехала домой. Да и куда торопиться?
Странное дело. Сейчас всего через несколько часов после того, как она окунулась в до боли знакомую московскую суету, воспоминаний о Греции практически не было. Может, чуть позже она и захочет вспомнить друзей, которых приобрела в этой стране, незабываемые впечатления от путешествия по этой стране, но сейчас Валентина испытывала истинное удовольствие от того, что ее автомобиль послушно мчался в направлении МКАД, предвкушая знакомое простаивание в многочисленных пробках…
«Я действительно соскучилась по дому», – с удивлением отметила она про себя.
И все-таки мысли о Греции не могли не нахлынуть. Как, оказывается, человек может сам внутри себя все в короткий срок перевернуть. Ведь София правильно отметила – еще пару месяцев назад она была совсем другим человеком. Но кто помог ей так измениться?
Анджелло, буквально заставивший задержаться в Греции?
Музы, чей обворожительный танец стал отправной точкой ее решения?
София?
Или кто-то из Богинь?
Но кто именно?
А может, не Богинь? И были ли они вообще – встречи с Богинями? То, что казалось очевидным там, здесь, в Москве, виделось совсем по иному. Предположим, были. И что? Почему она чувствует себя сейчас совсем другим человеком? Причем, если во время последнего ужина в кафе ей хотелось быть Афродитой, то сейчас в Валентине почему-то просыпалась Гера. Ей вдруг стало омерзительно, что ее муж, человек, с которым она когда-то была так счастлива, сейчас ждет ее только для того, чтобы расставить все точки над i. Все это время он не волновался за нее, даже не послал ни одной смс-ки, он принял ее отъезд как должное. И это он, ее муж, который когда-то, и не так уж и давно, дня не мог прожить без нее, который в течение дня звонил по несколько раз, только для того, чтобы услышать ее голос. Что произошло? Как они оба могли докатиться до этого? До того, что она сейчас совершенно спокойно отнесется к любому его решению, а он за это время наверняка вволю развлекался с голоногими красотками…
Хотя и она… Она ведь тоже все это время не была таким уж ангелом.
«Да нет, – тут же возразила сама себе Валентина. – Я-то как раз была верной женой… А мальчик в храме Афродиты… Может, и не было никакого мальчика… Ведь не существует же в реальности никакого Храма в том виде, в каком видела его она… И мальчик этот – лишь в ее воображении. Хотя ощущения были самыми реальными. Самыми настоящими… Этот мальчик…»
Валентина вспомнила его жаркие руки, страстные поцелуи… Даже если это было всего лишь воображение, то она не прочь была сейчас повторить все в реальности. Нет, не повторить! Иметь все это в реальности. Разве она, женщина, осененная вниманием самых настоящих Богинь, не заслуживает того, чтобы ее любили всегда, каждый день, каждую минуту ее существования? И не все мужчины мира, а один-единственный, но по-настоящему. Так, чтобы кружилась голова. Так, чтобы не хотелось расставаться… Это чушь, что в супружестве нельзя сохранить страсть на многие годы. Теперь она это знала точно. Можно не хотеть сохранять любовь, и тогда действительно все закончится очень быстро.
Но этот мальчик…
Валентина даже напряглась от этих воспоминаний. Как долго она мечтала не о сексе, а именно об этом – когда ее любят. Любят настолько, что это видно. Любят настолько, что глаза любовника горят огнем, а руки дрожат от вожделения и страсти, предназначенных ей. Только ей… Как она сама в это мгновение любила этого мальчика, у которого даже не спросила имени. Как она вся была наполнена любовью. Вся, до краев! Так, что любовь эта выливалась из нее бурным потоком и готова была затопить весь мир. Оказывается, она никогда в жизни не испытывала этого ощущения – бьющей через край влюбленности.
Женщина – вода, мужчина – огонь? Может быть. Но, странное дело, наедине с этим мальчиком переполнявшая ее волна страсти вовсе не гасила огонь в нем. Напротив, его пожар разгорался все сильнее и сильнее…
Томление…
Она опять почувствовала томление, и страстное желание оказаться вновь с тем неведомым юношей, которого давно уже нет на свете, но который принес ей новое понимание жизни, любви, новое понимание взаимоотношений мужчины и женщины. Разве мы не появляемся на свет для того, чтобы любить друг друга?
Именно поэтому хочется быть Герой. Хочется уничтожить всех своих нынешних соперниц. Но не реальных – тех, с кем спал все это время муж, она и имен их знать не хочет, а тех, что нашли пристанище в его душе, тех, что вытеснили из него ее образ. Ее, уникальной, неповторимой, единственной. Ее, которая когда-то была для него всем. А сейчас стала лишь объектом для автографа на бумагах о разводе…
Развод?
Сколько угодно.
Это когда-то она смущалась в тот момент, когда он называл ее Богиней. А сейчас она знает про себя точно – она именно Богиня и есть. Богиня, расположения которой будут добиваться многие мужчины. Нет, не многие, все! Только все!
Алекс…
Он ведь действительно был ей благодарен, когда она всего лишь согласилась отужинать с ним. Благодарен настолько, что весь вечер не сводил с нее восторженных глаз. А в медленном танце, когда она приняла его приглашение, сохранял между ними пионерское расстояние. То ли боялся, что Валентина почувствует, что его упоение дамой распространяется не только на восторженные глаза, то ли просто в знак восхищения… Валентина даже не могла ответить определенно, какой из вариантов ей нравится больше.
Впрочем, тут же про себя усмехнулась. Сама с собой ведь может и не кокетничать? Конечно, первый. Да и какой женщине не понравится, что мужчина возбужден только от вида своей дамы, только от того, что может проводить с ней время и говорить ей комплименты…
«Интересно, с кем он побежал после этого снимать сексуальное напряжение, – улыбнулась про себя она. – Или ему хватило для этого собственных воспоминаний?»
Эта улыбка стоила ей дорого. Очень дорого.
Она замечталась, не заметила, как шедший впереди представительский «мерс» отсигналил торможение, а когда заметила, было поздно.
Валентина в ужасе застыла за рулем.
В первый миг она даже не подумала о том, что врезалась в машину, которая стоит целое состояние, у которой скорее всего непростой хозяин, а потому можно ждать любых неприятностей. И защитить ее теперь не сможет никто. Она просто испугалась! Несмотря на то, что ее водительский стаж был не таким и маленьким, до сих пор ей как-то удавалось избегать аварийных ситуаций. Даже легких царапин почти не было. Валентина с детства была аккуратисткой, и на дороге вела себя соответствующе. Более того, после того, как обзавелась правами, заметила, что даже на пустынной улице переходила проезжую часть лишь по правилам, на зеленый сигнал светофора.
Она медленно открыла дверцу, и на негнущихся ногах вылезла из автомобиля.
«Мерс», можно сказать, отделался легким испугом, а вот о ее любимой Honda этого сказать было нельзя. Но, странное дело, лишь только оказавшись на улице, где на нее устремлены сотни взглядов, Валентина тут же собралась. Куда только делись испуг и состояние, близкое к панике? Случившаяся авария, и вид безнадежно разбитого своего автомобиля только еще больше ее раззадорили. Да и о чем жалеть? Она ведь решила начинать новую жизнь? Значит, в эту самую жизнь въедет на новом автомобиле. Только и всего.
Подумав так, она решительно повернулась к вылезавшим из автомобиля, шедшего впереди того, который имел несчастье стать преградой на ее пути, атлетического вида молодцам.
– Слышь, блин, – обратился к ней первый из них. – У тебя глаза есть?
Валентина даже не удостоила его ответом, с равнодушным видом развернулась, и вернулась на водительское место, оставив дверцу открытой.
– Ты чо, игнорируешь? – подошел второй молодец.
– С хамами не общаюсь, – небрежно бросила она. – Телефон есть? Вызывай ГАИ.
– Какой, нахрен, ГАИ? – не сдавался тот. – Мы сами себе ГАИ.
В этот момент с противоположной стороны представительского «мерседеса» открылась дверца, после чего наружу небрежно выпрыгнул довольно молодцеватый мужчина. Его волосы были с проседью, однако он явно поддерживал хорошую спортивную форму.
«Он неплох. Лощеный Алекс по сравнению с ним просто отдыхает», – отметила про себя Валентина. Впрочем, взглянув на вышедшего мужчину лишь мельком, и даже не повернув в его сторону головы.
При появлении элегантного господина охрана, а это явно было она, мгновенно испарилась.
– Неаккуратно ездите, – сказал мужчина, останавливаясь напротив Валентины.
– Кто? Вы или я?
– Вы считаете, это мы виноваты?
– Конечно. Хотя бы тем, что ваши друзья ведут себя слишком бесцеремонно, если не сказать хамски.
– К сожалению, я не могу отвечать за воспитание людей, которых нанимаю на работу. Но если вы считаете, что они были слишком грубы, они будут наказаны.
Валентина промолчала.
Незнакомец помялся, а потом все-таки решился представиться.
– Александр.
– Просто Александр?
– Для вас – конечно. И, ради Бога, не судите обо мне по этим молодым людям. Я, честное слово, расстроен их поведением и постараюсь сделать надлежащие выводы.
– Какие? Разберетесь с ними по-своему, по-бандитски?
– Вы напрасно задираетесь. В наше время деньги можно заработать и собственным умом. Я, во всяком случае, так и делаю.
– С чем вас и поздравляю.
Вообще Валентине хотелось продолжить разговор, но сама набиваться на это она не собиралась. Она чувствовала, что в этом молодцеватом мужчине что-то есть, что-то такое, что ей искренне нравилось. В нем были и очевидная мужская сила, и воспитание, и ум… А это такая редкость теперь в одном и том же человеке. 
– Мне кажется, ваш автомобиль вряд ли уже сможет двигаться самостоятельно, – деликатно улыбнувшись, сказал Александр.
– И что вы предлагаете? Пойти пешком?
– Ну почему пешком? Я прошу у вас чести составить мне компанию. А с вашим пострадавшим мы разберемся сами. Через некоторое время будет как новенький…
Валентина смерила своего собеседника взглядом, и царственной походкой вышла из машины.

Глава 20

Документы на развод действительно давно уже были готовы, и лишь ждали, когда под ними появятся все нужные подписи. А двухмесячное отсутствие супруги оказалось как нельзя более кстати. Они не торопясь переоформили всю имевшуюся собственность так, что отставной супруге не оставалось практически ничего.
– С нее и этого достаточно, – с нескрываемым раздражением прокомментировал он, когда адвокат зачитал весьма незначительный список потерь, без которых не обойтись при разводе. – Хотел бы я на нее посмотреть, когда ты это все озвучишь. Небось, курица, рассчитывает получить от меня кусок пожирнее? Дудки!
– А вы совсем не хотите присутствовать при этом?
– Ни малейшего желания. Хватит уже, за десять лет насмотрелся. Ничего нового не увижу. Была любовь, а теперь завяли помидоры… Надеюсь, что вообще ее больше не увижу никогда. Ты и без меня со всем справишься. И последнее прощай от меня сам ей передашь.
– Когда, вы говорите, ждать Валентину Анатольевну?
– Она обещала быть к трем. Значит, не позднее четырех. Надеюсь, в пять ты мне уже отзвонишь, и расскажешь, чем все закончилось. Твоя задача добиться от нее подписи. Хотя я и не думаю, что она будет сильно сопротивляться.
Однако в пять адвокат отзвонился совсем с другими новостями.
– Валентина Анатольевна так и не соизволила прибыть.
– Странно. Конечно, на нее это похоже, и все-таки бывают моменты, когда от женщин ждешь большей пунктуальности. А на мобильный ей звонил?
– Звонил. Не отвечает.
– Даже трубку не взяла?
– Нет.
– Тогда жди, я сейчас приеду. Порешаем, как дальше быть.
Обе машины въехали во двор одновременно – его Ford Explorer и новенький, с иголочки, Infiniti. И дверцы в этих машинах открылись одновременно, так что они, пока еще супруги, оказались, можно сказать, лицом к лицу.
– Ты? – несказанно удивился он. – Откуда у тебя эта машина?
– Подарили, – как о чем-то само собой разумеющемся сказала она.
– Вот так просто взяли, и подарили?
– Не хочешь ли ты сказать, что я заработала ее своим телом? Ты бы столько за меня заплатил? Скажи честно…
Он смутился.
Вообще Валентина его даже не удивила, а порадовала… В ней действительно появилось что-то чертовски обаятельное, что-то такое, чего не было даже в те времена, когда он сходил с ума от одного воспоминания о ней. Или просто сказывается долгая разлука? К черту! Скорее подписывать документы – и на свободу с чистой совестью!
– Так откуда у тебя машина? – в нем все-таки начало просыпаться какое-то совершенно забытое чувство ревности.
– Что здесь такого? Попала в аварию, пришлось покупать новую машину, должна ведь я была как-то добираться к тебе, ведь ты меня так ждал, так ждал...
– Ты на свои деньги это купила?
– Ну конечно нет. Ведь всеми нашими деньгами распоряжаешься ты. Но я ведь не одна участвовала в этом происшествии. Машину купил тот человек, в автомобиль которого я врезалась.
У него начало мутиться в голове…
– Что за чушь ты несешь? Если ты врезалась, значит, ты и виновата. Почему тебе это надо компенсировать?
– Потому что я женщина. Тебе никогда не приходила в голову, что настоящий мужчина просит прощения у дамы даже в том случае, если она неправа.
– Но не таким же образом?
– А каким? У каждого свои масштабы…
Он всерьез начал заводиться. Эта проклятая машина, эта Валентина с совершенно новым, неожиданным взглядом, опоздание, развод – все мешалось в голове, и он больше и больше раздражался. Раздражался от того, что не понимал, что происходит, а еще верней – от того, что не знал, как ему поступить. Совершенно очевидное еще несколько часов назад желание немедленно развестись куда-то улетучилось, и больше всего на свете ему сейчас хотелось ясности…
– Тебя ждали в три, даже с учетом того, что ты все время опаздываешь, сейчас уже шесть. Ты хочешь сказать, что все это время ты выбирала машину?
– Вовсе нет. Я ничего не выбирала. Просто сказала, какую машину я хочу. А все это время я обедала с одним очень интересным человеком. Можешь, кстати, сэкономить сейчас еще и на бутербродах с кофе. Я действительно сыта и мое единственное желание – чтобы все быстрее закончилось.
– Закончилось – что?
– Ну как что? То, ради чего ты меня сюда позвал.
– А ты знаешь, для чего я тебя звал?
– Я понимаю, конечно, что все бабы – дуры. Но иногда вы, мужчины, нас сильно недооцениваете. По крайней мере ты меня точно недооцениваешь…
– После всего, что я только что увидел, я готов это признать…
Раздался телефонный звонок. Он включил соединение. Адвокат.
– Мне ждать вас вместе с Валентиной Анатольевной или она поднимется одна?
– Это имеет для тебя какое-то значение?
– Честно говоря, нет. Просто я наблюдаю вас сейчас из окна, мне вся эта ситуация кажется несколько странной. Но не знал, с чего начать разговор.
– Странной? – он отошел в сторону, чтобы супруга не слышала этого разговора.
Валентина небрежно прислонилась к капоту машины и демонстративно даже не смотрела в его сторону.
– Ты считаешь это просто странным, когда твоя жена по дороге из аэропорта влетает по своей вечной дури в какую-то аварию, и получает за это в компенсацию тачку, которая минимум в три раза дороже той, что она разбила? Это не странное, это невозможное! Так не бывает!
– Но ведь именно так и есть… – возразил адвокат…
– Вот именно, – чуть ли не в полный голос, оглянувшись на треклятый паркетник, сказал он. – И даже черт с ней, с тачкой. Я жены своей не узнаю. Это другой человек. Настолько другой, что я ее сейчас хочу, понимаешь?
– В каком смысле хотите? – осторожно поинтересовался адвокат.
– В прямом. Трахаться с ней хочу или заняться любовью – называй как хочешь. Но я хочу ее как женщину, как ту женщину, на которой когда-то давно, в другой жизни женился. И не из-за машины этой я сейчас завелся. А из-за того, что она приехала, и говорит со мной по-другому, стоит по-другому… Взгляд… У меня нет слов, насколько все другое…
– Может, это просто разлука? Все-таки два месяца прошло… И завтра вы будете думать совсем по иному.
– Какая к черту разлука! В том-то и фокус, что я не хочу думать о том, что будет завтра. Я хочу знать, что мне делать сейчас… Она знает обо всем, и я не могу отрицать, что пригласил ее для того, чтобы подписывать документы на развод.
– Можно просто пока не говорить об этом…
– Да непросто! Я чувствую, что если сейчас совру хоть в малом, я потеряю что-то большое… И в то же время действительно завтра все может видеться по другому. Ведь завтра Валентина может опять оказаться той женщиной, которая уезжала от меня два месяца назад. Любая сказка когда-то заканчивается… А если она все-таки другая – ведь я себе этого никогда потом не прощу…
– Так что делать с документами? Вас не ждать?
– Я с тобой как с другом разговариваю, мне совет нужен, а ты заладил – документы, документы…
Он в сердцах отключил соединение и повернулся к Валентине.
Несмотря на то, что он отошел на достаточно большое расстояние, последняя фраза была сказана так громко, что она наверняка слышала ее. Во всяком случае, окончание фразы…
– Что, в самом деле, с документами? – абсолютно ровным голосом спросила Валентина. – Вы можете не утруждаться, позвони своему этому другу, и я все подпишу прямо здесь. Даже читать не буду.
– Это не то, что ты думаешь… – пошел вдруг сочинять он. – Просто я ввязался в одну рискованную операцию, и хочу, чтобы у тебя была какая-то страховка, если вдруг потерплю неудачу…
– Ты? Задумался обо мне? Никогда не поверю… – засмеялась она. – Давай уже не задерживай ни себя, ни меня.
А все-таки ей нравился его взгляд. В этих глазах горела молодость. Та самая молодость, которая, казалось, была утрачена навсегда. Во всяком случае, по отношению к ней.
– Торопишься к своему? К тому, с которым обедала? Теперь на ужин?
– Я ведь не спрашиваю, с кем ты все это время ужинал в Москве, пока меня не было. Не спрашиваю и не собираюсь спрашивать.
– Когда-то ты была более внимательна ко мне, – совсем смутился он, просто не находя нужных слов. Язык стал совсем деревянный…
– А по-твоему настоящая внимательность – знать всех любовниц мужа по имени? Ты сам-то все их имена помнишь?
В это время во двор с достоинством вкатился «Мерседес», в который так неосторожно днем врезалась Валентина.
Он понял, что эта машина появилась во дворе неспроста и с нескрываемой болью посмотрел в ее сторону.
Охрана из машины сопровождения на сей раз осталась сидеть на месте, зато спустя несколько мгновений все так же лихо выпрыгнул Александр, в руках которого был огромный букет. С пока еще мужем они смерили друг друга изучающими взглядами, но обошлись без слов.
– Валентина Анатольевна, – белозубо улыбнулся Александр, – признаюсь, давно не чувствовал себя таким невежей. Познакомиться с Богиней, и даже не подарить ей цветы – просто верх неприличия.
– Вы уже сделали подарок, он тоже неплох, – сдержанно улыбнулась Валентина.
– Это не подарок. Это знак восхищения вами. А вот этот букет – действительно знак внимания.
Она одарила Александра наиболее любезной улыбкой, на которую была способна в этот момент… Цветы были восхитительны. И мужчина… В ее вкусе, что скрывать.
– Вы еще скажите, что в кармане пиджака у вас припасена коробочка с обручальными кольцами, и вы готовы мне сделать предложение…
– Читаете мои мысли, – расплылся в улыбке он. – Это действительно так.
Она осторожно посмотрела на мужа. Как тот напрягся в ожидании ее ответа…
– Вы знаете, это немного преждевременно… Пока еще у меня есть муж.
– Но вы ведь сказали, что едете разводиться.
– Уже даже приехала. Правда, опоздала, и подписание отложили до завтра. Правда, дорогой? – теперь улыбка предназначалась мужу.
Тот растерянно кивнул.
– Тогда можем просто отужинать.
– Не сейчас, – категорично заявила Валентина. – Я с дороги, и действительно устала, мне надо отдохнуть.
– Тогда завтра?
– Скорее всего завтра. Сразу после оформления развода.
Она небрежно бросила шикарный букет на заднее сиденье, решительно села за руль, и тут же тронулась с места…