С закрытыми глазами, потеряв счёт времени, долго пролежала Олеся на мёрзлой земле у края рва. В голове крутилось: «живы, всё-таки живы…». Наверх она выбиралась долго, стремясь высвободиться из-под тел убитых людей. За собой тянула и Соню.
Пошевелила ногами – слушались. Попыталась глубоко вздохнуть - не получилось: грудь пронзила острая боль. Отлежалась. Окликнула подругу, та не ответила. Олеся с трудом повернула голову в её сторону и обмерла: вместо Сони она увидела мёртвую старуху. Это её волочила она за собой, задыхаясь, уставая, теряя последние силы.
Опять накатила боль. Олеся потеряла сознание. Очнулась нескоро. С усилием разжала пальцы - освободилась от непрошенной спутницы. Попыталась встать. Не смогла. Тогда она, упираясь локтями в землю, начала отползать от обрыва. Заметила небольшое деревцо, ухватилась за его тонкий ствол и поднялась. Времени на страдания не имелось. Она понимала: необходимо как можно скорее покинуть это страшное место. Соня, Соня… Прощай…
Кое-как добрела до своего дома. Её никто не остановил. Повезло: в те дни люди исчезали чаще, чем возвращались. Соседке, повстречавшейся на лестнице, на вопрос, где она была и почему сама деда не похоронила, ответила:
- В село ходила, тряпки разные на продукты меняла.
Ключ, как и всегда, лежал под ковриком у входной двери. В коридоре она наскочила на чужие вещи. В квартире хозяйничали неизвестные ей люди. Но комната Деда почему-то занята не была, в неё снесли новые жильцы всякий хлам.
Олеся свалилась на дедову кушетку и проспала сутки. Её никто не тревожил. В этом сошедшем с ума мире она никому не была нужна. А те, кого любила, были уже не с ней…
Харьков дважды переходил из рук в руки. Немцы зверствовали. Олеся не пряталась, за жизнь свою не сражалась, но в облавы не попадала, в Германию угнана не была. Голод, холод, одиночество она не замечала. Жила по инерции. Что-то пила, ела.
Война закончилась. Как оказалось, у неё были сломаны рёбра, впоследствии неправильно сросшиеся. От операции она отказалась. Свыклась и с болью, и с затруднённым дыханием, и с одиночеством. Ходила, опираясь на палочку. На свою внешность не обращала внимания. Не печалила её и ранняя седина.
Решила уехать. Город выбрала наугад. В родном её ничто не держало. Эвакуированный народ возвращался в Харьков, а она, наоборот, покидала его навсегда.
В Перми, куда забросила её судьба, окончила медицинский институт. Лет десять проработала в одной из поликлиник города педиатром. Жила замкнуто. Ни с кем дружбы не водила. Замуж не вышла. Одно время хотела взять на воспитание ребёнка, но слабое здоровье не позволило.
По вечерам зажигала свечи. И, обращаясь к своим «милым», так она мысленно называла давно умершую мать, Деда, Соню, Павла, Василину, рассказывала им, как прошёл очередной день.
http://www.proza.ru/2011/06/27/808