- Меня пригласили в полицейский участок, - сглотнув ком в горле, продолжил певец свой рассказ. На меня была подана жалоба. Суть её состояла в том, что я невольно стал соучастником преступлений против человечности, а для них не существует срока давности.
Я изрядно переволновался: кроме материнского письма у меня на руках ничего не имелось. А необходимо было доказать факт моего рождения в гетто. Шумиха, поднятая прессой, вредила моей репутации. Ёщё чуть-чуть слухов и о певческой карьере можно было бы позабыть навсегда. А я ничем другим заниматься не смог бы.
В присутствии той агрессивно настроенной женщины зачитали письмо. Она слушала внимательно. Краснела, бледнела, пила воду, принимала какие-то лекарства, что-то пыталась сказать.
Мне кажется, проживи я ещё сто, двести и более лет, и тогда бы не забыл, что происходило в тот день в полиции: внутри участка я и моя семья, и эта женщина со своим мужем, а снаружи - жаждущая сенсационных разоблачений пресса.
Как видите, перстень по-прежнему на моём пальце, когда-нибудь он найдёт хозяйку среди моих потомков.
Встреча с незнакомкой началась с крика и ссоры, а закончилась совершенно по-иному: она принялась меня обнимать, целовать. Присутствующие онемели от неожиданной развязки. А она, не обращая ни на кого внимания, гладя меня по рыжей шевелюре, приговаривала:
- Конечно, Соня, безусловно, Соня…
И опять чей-то неожиданный вскрик в зале приостановил рассказ артиста…
http://www.proza.ru/2011/06/30/632