Страшный день, жуткая ночь...
Стоял ясный погожий день, в окна больничной палаты лупило июньское солнце. Я на кровати баюкала свою «дочку» - куклу, с настоящими волосами и закрывающимися глазами. Сегодня был особенный день, день моего рождения, я ждала чего-то особенного...
Неожиданно на пороге моей палаты возникла тётя Таня, и грустно промолвила:
- Одевайся, доченька, домой поедем.
Я была очень рада досрочному освобождению, быстро скинула больничную пижаму, и, подхватив в руки куклу, на всех парах понеслась за тётей Таней. Мы уселись с тётей в кабину грузовой машины. Я оживлённо трещала всю дорогу, тётя была поглощена своими мыслями, только молча кивала в ответ.
Приехали в деревню. Около нашего дома толпилась куча народа, высыпала чуть ли не вся деревня. С кузова машины, на которой мы приехали сняли борта. В углу кузова что-то лежало, накрытое брезентом. Люд рванулся к машине.
- Что вы там привезли? - проявила и я своё любопытство.
-Это твой папа, - отозвалось в моих ушах. - Он умер.
Я не совсем осознала сказанного. Прошла через двор, забитый людьми. Зашла домой, посреди большой комнаты стоял убранный гроб. Пробралась между снующими взрослыми и спряталась за большой куст розана, так и не выпустив из рук свою куклу. Я безмолвно наблюдала, следила за всем происходящим как бы со стороны.
В воздухе чувствовалось недовольство, ропот. Бабки суетились, женщины носились с чашками муки (такой обычай), собака скулила, не переставая. Мужчины громко обсуждали события этой страшной ночи. Особенно убивались женщины, они выли в один голос. Родня с папиной стороны со строгими, обвиняющими лицами стояла особняком. Камни градом летели в мамин огород.
- Глянь-ка, у неё уже белые простыни наготове!
- Как будто заранее готовилась!
Маму поддерживали только тётя Таня и бабушка. Если на глаза попадался кто-то из детей, то тётушки слёзливо причитали:
- Бедные сиротинушки остались.
Особенно жалели брата Юру, ему было всего три с половиной года. Его любили за звонкий голосок, за весёлые песни, которые он охотно исполнял, взобравшись на стул или стол, а ещё за то, что он был так похож на Лёню. Зина понимала больше всех, она вообще была не по летам серьёзная. А ведь она была старше меня всего на четыре года, ей было одиннадцать.
Вынесли гроб во двор, поставили на табуретки. Ярко светило солнце. На небе не было ни единого облачка. Папа лежал в гробу, такой знакомый и такой чужой. Казалось, он спит. Только слишком пугающе белело лицо, и руки застыли в неподвижности на груди. Весь народ толпился вокруг. Нас, детей перенесли через гроб, что означало, что папа нас благословил в дальнейшую жизнь. Жизнь без него.
Собака лежала и тихонечко скулила - плакала, не принимая пищи и не реагируя на снующую толпу. Люди еще больше плакали от жалости к собаке, которая переживала настоящее горе – потерю любимого хозяина. Вся процессия двинулась на кладбище. Собака всё так же протяжно скулила.
Гроб несли на полотенцах мужчины, меняя друг друга до самого кладбища. Каждый мужчина деревни считал своим долгом проводить в последний путь, пронести на своих плечах гроб с телом, отдавая дань и почести покойному. Дошли до кладбища, вдруг полил дождь, как из ведра. Народ говорил, что это хорошо, что даже природа «плачет о нем». Засыпали могилу. В ушах гулко отдавался звук засыпаемой земли. Папу похоронили...
...Мы легли с мамой спать. Кровать стояла у самого окна, выходящего во двор. Ночь была темна, на небе не было видно ни одной звезды. Я долго не могла заснуть от всех дневных впечатлений и событий. Вдруг в окне появился тёмный силуэт и приник к стеклу. В пугающей тишине раздался резкий стук. За окном было отчётливо видно папино лицо.
- Открой мне дверь, - довольно громко и настойчиво попросил меня папа.
Ответом ему была тишина. Я от страха боялась не только пошевелиться, но и дышать. Потом видение пропало. Так он приходил несколько ночей подряд, стучал в окно и просился домой. У меня от страха стыла кровь, прилипал язык к нёбу, я лежала, как парализованная, не смея будить даже маму.
Днём пожаловалась маме, она будто бы беззаботно бросила мне:
- Не обращай внимания, ерунда.
Что это было? Приходила ли его душа, или у меня слишком богатое воображение? Никто и никогда мне не ответит на этот вопрос. Собака скулила после поминок ещё трое суток, наводя на меня по ночам страх и ужас.