Днев. II- 22 Как смеет толпа нападать на своих водителей?
11 февраля Продолжение.
Пришёл Андрей Вознесенский, губа его оттопырена, вид у него усталый, он выглядит старше своих лет, лицо не свежее. Он скоро ушёл.
Очень хороший пианист сыграл две прелюдии Бориса Пастернака.
Гений — он одарён многократно.
Молодые актёры читали из «Доктора Живаго».
Потом мы пили чай. Я накупила сумку книг, не удержалась. Я наблюдала над людьми, пыталась понять их внутренний мир через их внешние проявления.
Ночью мне снился принц. Он целовал меня. Он был похож на внука композитора Сергея Сергеевича Прокофьева.
Я очень страдаю от толпы в метро, она полу-безумна, никаких положительных чувств не вызывает. Я недовольна своей жизнью, живу никчёмно, серо, без благодати.
15 февраля. Где же Ты, сотворивший мою душу, где Ты, родивший меня?
Меня поразила невежливость интеллигентов. Я играла и пела. Подходит Т., зовёт меня к столу, не дождавшись, когда я закончу. С. уходит, не простившись...
Иногда мне кажется, что я неплохой человек, я жалею даже злых людей.
Одна моя подруга недавно сказала, что надо уничтожать тех, кто зол, чтобы их нигде не было.
Другая со злобой говорила о ком-то, желая ему адских мук. О героине фильма она же сказала: «Пусть умрёт, она зануда». Я в шоке. Это лучшие люди моего круга. Они желают другим людям зла, они, вероятно, не ведают, что творят. Я не люблю жестокость.
В Музее Цветаевой я познакомилась с Леной. Она очень высокого мнения о своём уме, её словарный запас велик, мышление интересное. Говорила в основном она, я только наблюдала. Она много знает, но, как и многие, любит вешать ярлыки. Она сказала мне: «Вы не мистик. Вы не пропускаете сквозь себя». Вот уж неправда...
Утром Наташа Ил. мне сказала: «Ты мистик». Мы интересно с ней поговорили. Я тоскую о собеседнике.
Где сейчас Парсифаль?
Я хочу исполнять волю Бога. Бог хочет моего одиночества. Я должна хотеть того же.
17 февраля. У меня нет никого, кто мог бы мне заменить одну из моих подруг, которая говорит мне, что она занята. Наши сокровенные беседы едва ли продолжаться.
Я пишу книгу. При перечитывании её в меня вошла боль.
Я позвонила М., грубый голос, сказавший «Аллё», смягчился, когда она меня узнала. То ли вначале было сущностное, а потом началась игра, то ли она втянулась в ауру моей приветливости.
17 февраля. Я говорила со Светой Д. Она сказала: «Есть женщины Христовы. На первом месте должна быть любовь к Богу.
Есть женщины, для которых Христос не стал превыше всего. Тебе только кажется, что встретив мужчину, ты будешь любить Бога.... Он будет тебе больше давать, чем мужчина. Женщина, если она Христова, и она вступила в контакт с Богом, она может вступить в брак, встретив мужчину. Например, Елена Ивановна Рерих.
Бог так ревнив. Он не допускает к тебе и ко мне мужчину. Ты на уровне ученика. Ты должна пройти коридор одиночества. Два ученика встретились, они должны пройти свой путь. Как только ты достиг вершины горы, ты встретишь своего старшего брата — своего мужа.
Каждому своего надо достичь, может быть, смирения, может быть бесстрастия.... Нужен личный контакт ученика и учителя. Обычные браки для рождения детей. Когда половинки встречаются — они живут не для себя, а для Космоса, для служения. Я сейчас смирилась, я рассмотрела себя. Это такая охранительная, нежная мне защита». (то, что она одна)
18 февраля. Света Д. вчера мучила меня долго, то она расспрашивала меня о W., то грубо спрашивала: «Зачем ты шляешься в костёл?» Она говорила грязно, мерзко, интонации голоса были плохие. Я говорила о W. только хорошее. Она назвала меня зомби и исступлённо закончила разговор наш. Мне кажется, временами это был мой разговор не с человеком, а с демоном.
На вечер Рамакришны на Гоголевском бульваре я опоздала.
Я искала Виктора и Иру Пр., нашла Наташу Ил. Утром она говорила со мной сурово по телефону. Она сказала: «Никому не надо поклоняться. Надо поклоняться себе. Я через всё это прошла». (любовь к мужчинам)
В одной из комнат я увидела ученика Вадима Васильевича Караваева. Он много знает, в руках у него ниточка с хлебным мякишем. Он узнавал информацию, держа её в руках. Если ему можно верить, я была выше жрицы, я жила на разных планетах в человеческом теле.
«Где сейчас Христос?», - спросила я его. «На земле». «Где Его физическое тело?» «Оно могло быть дематерилизовано».
Этот человек был очень умён, тонок, знающ. Он сказал мне, что Алые паруса скоро будут. «Где моя половинка?», - спросила я его. Он ответил: «Вы её раскололи на куски, часть её находится в Вас. Вам надо эти кусочки собрать в одном человеке. Не надо бояться себя. Позвоните мне». Дал телефон.
Он сказал: "Вас вампирят. Вас надо спасать. От этого - болезни...» Мне было хорошо весь вечер. Я была женственна, тонка, мягка, тепла.
20 февраля. Сегодня был страстный напряжённый день, дебаты, мнения, много выступлений и даже переигрывание событий. Это было в антропософском Обществе.
Было нападение на Сергея Прокофьева. Он защищал себя, справившись с гневом, вёл себя очень благородно. Я много его наблюдала и любовалась его обликом, его руками. Таких людей на земле считанные единицы. Как смеет толпа нападать на своих водителей?...
Беспримерна и бездонна человеческая глупость.
Я задумалась после доклада Сергея Прокофьева о сущности антропософии, о том, чему учит W.
То, что говорит Сергей Прокофьев, логично, интересно, тонко, правдоподобно. То, что говорит W. - более общо, без деталей, кое-что вызывает сомнения. Почти чёрно-белое.
Непонятно, где души Ахматовой, Тарковских, Фета, Гёте, Рильке, Николая Бердяева и всех остальных «друзей моего сердца», говоря словами визионера Даниила Андреева... Я чувствую божественное присутствие, читая философа Николая Александровича Бердяева, чувствую Андрея Тарковского, читая об Андрее Тарковском. Они для меня, как боги.
Москва разрушает приезжающих к нам из-за границы, Серёжа Прокофьев плохо выглядит, бледный, худой. От него идёт благодать, сердце моё горячей забилось, когда я подошла к нему.
Женщина молодая обратилась к нему с благодарностью за проявленное мужество. Я сказала, что абсолютно с ней солидарна. Я видела золотистую ауру вокруг его головы по временам.
25 февраля. Я живу у сестры. У меня в доме отключили батареи зимой!
Я могла бы радовать людей своими песнями, разъезжая по России. Но имя моё никому неизвестно, спонсора у меня нет, и я прозябаю. Хотя я человек по натуре артистичный, не боящийся сцены.
«Ты можешь держать зал», - сказала мне Лера после моего выступления в качестве чтеца у неё в музыкальной школе.
Вот повеяло новой жизнью — сестра, племянник Митя. Но я здесь оторвана от своих игрушек, от мира моей души. А мы могли бы играть на двух флейтах с Митей, петь, рисовать, читать вслух друг другу. Митя играет на волторне, слушает электронную музыку. Он не говорит ничего лишнего. Он бывает услужлив. Бывает забывчив. Он совсем другой был в детстве.
Вечером в Музее Цветаевой я с подачи Тани Кузнецовой выступала на вечере памяти Арсения Тарковского. На суд публики вынесли решение — петь мне или нет. Публика захлопала.
Я, волнуясь, стала пробираться к роялю. Спев две песни, я услышала голос Надежды Ивановны Катаевой-Лыткиной, она говорила, что надо спеть третью песню. Я начинаю петь «Я так давно родился», вдруг через некоторое время микрофон начинает оглушительно реветь. Я, не моргнув глазом, продолжаю петь. Народ кричит, что можно петь без микрофона. Я это послушно исполняю. Зал гремит овациями. Я вставала и делала поклон после каждой песни, как меня учила Эрдмутэ.
Ко мне подходит Пётр — директор школы №2, где работает поэтесса Лариса Миллер, ученица Тарковского в поэтическом мастерстве. Он берёт у меня телефон. «Вы позвоните мне через несколько столетий», - шутя говорю я ему. (так оно и вышло, он не позвонил)
Меня благодарит за пение зять Тарковского режиссёр Александр Витальевич Гордон. Он муж дочери Арсения Александровича Марины. Мы с ней знакомы ещё со времён живого Тарковского. Он берёт мой телефон. Многие подходят и благодарят меня.
Галя Данильева дарит мне свои стихи. Новикова Элеонора Ивановна из Студии Останкино говорит мне, что она записала меня на магнитофон, будет передача о Тарковском по радио «Россия», она включит запись с моим пением в передачу. Рядом стоит Лариса Миллер и радуется за меня.
Я чувствую себя очень взволнованной, робкой, открытой, детской, мне хочется всех любить. От обилия внимания ко мне у меня начинает кружиться голова. Я не привыкла к такому шуму вокруг себя. Подходит Сотрудница Музея, говорит, что надо сделать в Музее мой концерт.
Около раздевалки я несколько минут беседую с Мариной Тарковской. Она помнит меня. Я говорю ей, что написала стихи, посвящённые Арсению Александровичу.
27 февраля. В доме моей сестры мы с Митей играли концерт для валторны с оркестром Моцарта. Митя играл на валторне, я на рояле.
Я ездила на банджаны. Сергей Михайлович видел W. и говорил с ним. «Зачем я буду рассказывать о нём, лучше я буду говорить о Сай Бабе". Немного получила я покоя, но меньше, чем всегда. Алёша не понимает, почему W. говорит людям о единственности своего пути.
Благодать быстро уходит, хотя я стараюсь отдавать тепло.
В доме сестры гости. Первым, кого я увидела, был армянин Артур. Лицо его меня поразило красотой, светом, чистотой, оно было преображённым. Думаю, что он полюбил Лену.
Меня вытурили на кухню. В комнате с сестрой я не хочу спать. Не вернуться ли в свою кошмарную коммуналку? Здесь я живу, как слуга. В доме нет никакой благодати, я задыхаюсь.
1 марта. Из Мехико звонил первый муж сестры. Вечером печальный разговор с Митей. Ему тяжело с ней. «У меня своя жизнь», - сказал мне Митя. Он всегда делал вид, что у них всё хорошо, он никогда не интересовался мной. Сестра нажаловалась на меня маме, та, не проверив ничего, сказала, что там будет жить какая-то Наташа. Все они лгут. Меня такой поворот событий не удивляет, так было многократно. Со мной никогда не считаются мои родные по крови люди. Недаром мне снились кошмары в этом доме.
В 12-том часу ночи с тяжёлыми сумками добиралась я домой. Меня никто не провожал. Всю дорогу я молилась. Душа моя кипит от унижения, от негодования, от несправедливости. Сестра гениально использует людей в своих целях, пока не выгонит их. Когда ей надоедает играть, она снимает свои маски.
2 марта. Матери и сестры у меня нет.
Священнику из синагоги показали фотографию W., он взглянул и сказал: «Он опять пришёл мешать нам».
3 марта. На йогу приходил священник, сказал, что главное в христианстве пост и молитва. О любви, о любви к врагам не сказано ни слова. На мои вопросы он ответить не мог. Просил моего снисхождения.
4 марта. W. снился мне.
5 марта. Я была в доме Анастасии Ивановны Цветаевой. Пришла Елена Антоновна Камбурова — красивая, сильная, скромная. По просьбе Оли Трухачёвой я пела Цветаеву и Тарковского.
Вошёл человек с удивительно знакомым лицом. «Кто Вы? Я Вас знаю», - громко сказала я. «Я Артур», - ответил вошедший. Так я познакомилась с Зариковским, замечательным кинорежиссёром документальных фильмов. Он сказал, что я похожа на Ахматову. Мне часто это говорят.
Мой рисунок. Я рисовала пейзаж с натуры.