Я не боюсь летать на самолете. Как говорится в старой пословице: если суждено умереть в постели, то не утонешь.
Конечно, сидеть стиснутой со всех сторон неудобными креслами и объемными соседями, не очень весело, но можно взять книгу и унестись вместе с автором далеко, далеко в холодную Англию или жаркую Индию, а если не хочется экзотики, так и родной город с его тайнами и призраками – тоже подойдет. Сидишь, читаешь, думаешь о чем-то своем девичьем и мечтаешь. Так что ни храп пьяного соседа, ни стоны тетки, у которой так много лишнего в фигуре, что половина свисает с кресла, ни звучные поцелуи молодоженов, которым невтерпеж насладиться друг другом, ни всякие болтанки и подозрительные шумы – ничего не может смутить бесстрашную романтическую душу.
Итак, мне двадцать девять, я не замужем, работаю в веселой молодежной организации «Спутник» и лечу на зимние каникулы на ТУ-134 в Домбай!
Ах, милые мои, знаете ли вы, что такое Домбай зимой? Это тоже самое, что для нынешней молодежи Куршевель. Немногие счастливчики в те времена могли позволить себе поехать-полететь в это место лыжного туризма, чудесных гор, бесконечных снежных склонов и ровной теплой погоды.
Вы спросите – ты что, на лыжах катаешься? И можешь лихо лететь сверху вниз, обгоняя боязливых девушек и несмелых юношей? А я вам прямо скажу, глядя честными глазами и без дрожания в голосе: на лыжах я могу стоять! Да, стоять. Не двигаясь. Ну, может быть, если кто подтолкнет сзади, то, пожалуй, и смогу сдвинуться и проехать два метра. И всё! И не надо улыбаться. Потому что романтические девушки не любят подвергать своё хрупкое здоровье опасности.
И потом зачем мне кататься на горных, да и не горных тоже, лыжах, когда можно просто бродить по ухоженным снежным дорогам, любоваться «сухой рекой», то есть местом схода прошлогодней лавины, ходить в ночной бар, смотреть на людей и пытаться понять, кто и зачем сюда приехал.
Путевку в это райское место я получила совершенно неожиданно: какой-то высший комсомолец не смог поехать и начальник предложил её мне, потому что ему через два месяца светила Индия, и он не хотел её упустить, а другой мой сослуживец уже там был и сказал, что еще раз ехать не хочет.
Вначале я поломалась, типа: зимой, в горы? Да не хочу я! Я и на лыжах не катаюсь, и костюма нет… ну и всякие такие отмазки, о которых вы знаете лучше меня. Но начальник прикрикнул и даже чем-то пригрозил, а я с детства крика не выношу, сразу прячусь в свой домик улитки, выставляю рожки и соглашаюсь на всё.
В общем, прилетела я на самолете в Минеральные воды, а оказалось, что автобусы уже все ушли, следующий – только утром.
Я – голодная, деньги есть, автобуса нет. Догадайтесь с трех раз, что мне пришло в голову? Да, конечно же, пообедать-поужинать и потом уже напрягать извилины и решить, что же делать дальше.
Возле аэропорта ресторанчик небольшой, там и пообедаем.
Вошла, жду, когда пригласят за столик. Свободных мест нет, но есть столики с одинокими посетителями. Официант снует туда-сюда, но молчит. Я тихо спрашиваю: можно за столик присесть. Молчит. Наверное, плохо слышит. Ну, я от стенки отлипла, ровной красивой походкой подошла к столику, за которым уже сидел мужчина, спросила низким грудным контральто (красивое слово, правда?): у вас свободно? Мужчина кивнул, я тихо, как снежинка в первый зимний день, опустилась на стул, ручки сложила, жду меню. Дядька молчит, и я молчу. И официант молчит. Какое-то заколдованное молчаливое царство. Через двадцать минут подошел наш пингвин, тихо положил возле меня меню и улетел опять по своим молчаливым делам.
Читаю: много, оказывается, чего здесь есть. Одних солянок три штуки, цыпленок-табака - как всегда в советских ресторанах, шашлык-машлык, бастурма, шницель, антрекот, то есть много-много мяса и мало-мало рыбы и овощей.
Сосед на меня не смотрит, упорно молчит и не говорит типа: девушка, давайте я вам подскажу, что здесь вкусного подают. Ну и там пару симпатичных комплиментов и наводящих вопросов: откуда, куда, зачем, одна?
Надо же, думаю, какие здесь люди смирные, почти, как чукчи. Некстати вспомнился анекдот: чукча возвращается домой, видит сидит жена с широко раскрытыми узкими глазами и таким же ртом. Он поел, руки вытер, спрашивает: что с тобой? Она отвечает: вошел геолог, повалил меня, сделал свое дело, даже лыжи не снял и ушел. Зачем приходил так и не сказал, какой-то молчаливый, однако!
На бреющем полёте подлетел долгожданный мой официант и сказал: в меню можете не смотреть, есть только борщ и шницель с картошкой. И водка.
Слово «водка» на соседа подействовало волшебно: он оживился и низким голосом заказал триста грамм. Я попросила борщ, хлеб и компот. При этих словах лицо официанта немного перекосилось, но, видимо, принятое здесь общение не позволило ему сказать, что он обо мне думает, поэтому также без слов он опять улетел. На кухню.
Еще через двадцать минут принесли водку и борщ. Сосед налил себе полную рюмку, выпил, не крякнул и не поморщился. Просто, как воду. На меня он всё еще не смотрел, взгляд бегал мимо или по потолоку. Я же смотрела на него во все глаза и гадала, кто он? Он не был похож на кавказского человека, хотя волосы и усы были черные. Большой узкий лоб, светлые глаза, белая кожа, одет обычно – не в папаху и бурку, а в нормальный поношенный серый костюм. И почему он на меня не смотрит? В Ленинграде дня не проходило, чтобы какой-нибудь знакомый или незнакомый за столовским обедом не сделал бы мне комплимент. А здесь что? Не принято? Как-то странно всё это.
Тем не менее, я стала есть свой борщ, который был наперчен так, что у меня не только глаза вылезли на лоб, но и во рту загорелось пламя, а нос стал сухим и острым, как у журавля во время брачных игр.
Я бросила борщ и залпом выпила компота. Потекли слезы и…. наконец-то сосед подал голос!
- Вам плохо? Вы плачете?
- Да нет, всё нормально, только зачем-то в борщ положили гранату. Она взорвалась, и я теперь не знаю, как жить дальше.
- Неэ, девушка, в борщ не кладут гранат, только в лобио! Но здесь нет такого.
- Да, я поняла, спасибо.
Сосед опять налил себе водки, опять выпил и опять без всяких изменений в лице.
А мне пришлось есть хлеб и запивать его компотом.
Официант всё еще летал по кухне. Нигде его не было видно.
- Простите, а вы уже съели свой борщ? Почему вам ничего не принесли кроме водки? – решила я завязать разговор, чтобы как-то разбавить тишину и приглушить треск взрывов маленьких перчинок в моем несчастном рту (так и хочется сказать – роте).
- Неэ, я борщ не ем, только шашлык, но его сегодня нет, поэтому заказал цыпленка, его еще жарят.
Светло-карие глаза, наконец-то, перестали блуждать по залу и сфокусировались на мне. Ожидаемый мною вопрос: а вы откуда? прозвучал тихо, но заинтересованно.
Я вздохнула с облегчением. Теперь ситуация была мне знакома и я знала, как себя вести и что говорить дальше.
Так мы обменялись именами, названиями родных городов, мнениями о погоде и советских самолетах и уже я хотела спросить напрямик: не знаете ли вы, как доехать до Домбая, если автобус уже не ходит, но тут принесли цыпленка.
Размер его был чуть-чуть меньше меня, если бы я могла также растопырить руки, пригладить попу и сложить ножки, однако соседу даже в голову не пришло предложить мне кусочек. Просто из вежливости. Он же видел, как я отказалась от борща после первой ложки. Но решил умять своё блюдо, игнорируя мой полуголодный взгляд.
Спокойно налил себе еще водки, с хрустом отломил ногу у куренка и почти целиком засунул её в рот.
Теперь я уже блуждала взглядом, чтобы не глотать слюнки и не смотреть с досадой и скрытым желанием тоже вцепиться в ножку симпатичной жареной курочки.
Так мы просидели, наверное, полчаса. Сосед справился с цыпленком, выпил всю водку, но не изменил своего гордого поведения. Никакого флирта. Никаких сомнительных предложений. Никакого огня в глазах. И это после такой афродизиачной еды! Во какая выдержка! Поневоле начнешь уважать такого мужчину и его непобокобелимый характер!
Наступила пауза. Неожиданно сосед спросил:
- А вы кто по профессии?
Хотелось брякнуть, что артистка, но решила не шутить и сама задала вопрос:
- А вы как думаете?
Он задумался. Посмотрел на меня внимательно, но после такого вкусного ужина настроение его улучшилось, поэтому с небольшим напряжением всё-таки выдал интересный комплимент:
- Вы симпатичная! Наверное, учительница?
- Нет, я экскурсовод. Вожу группы по городу и рассказываю, как и что.
А вы?
Мужчина вдруг опустил голову и глубоко вздохнул. «Во, - подумала я, - шпион что ли? Чего это он так расстроился из-за простого вопроса?»
Вдруг он решительно расстегнул пиджак, вынул из внутреннего кармана паспорт, раскрыл его и показал мне:
В графе «национальность» (такая графа раньше была во всех советских паспортах) было написано черными чернилами «горный еврей».
Я хотела рассмеяться и пошутить типа: а те, кто в долинах живет, они кто?
Но, посмотрев на него, решила, что такой невинный вопрос для «горного» человека может звучать обидно, и после сильного ужина в порыве чувств-с он нечаянно может что-нибудь и повредить в моем организме. Поэтому просто кивнула и сказала: - это звучит гордо!
- Да, именно гордо, - подтвердил мне сосед и застенчиво улыбнулся….
Как я добиралась до Домбая в тесной легковушке по зимнему серпантину и что было дальше – напишу позже.
http://www.proza.ru/2011/10/01/1289
Продолжение: "Путешествие в Домбай" -