Здравствуй, папка! Можно я тебя буду, как в детстве называть? Ты прости, папка, дочку свою младшую, редко я у тебя бываю. Так уж случилось, что живу я далеко от родимой сторонушки, редко мне удаётся к тебе приезжать - всё дела да заботы житейские...
Я тут похозяйничаю у тебя немножко. Травку лишнюю уберу. Осот-вредину с корнем выдерну. А ромашки, папка, я не трону, вон их сколько тут наросло… Большущие да красивые… Я тебе тоже ромашек принесла, знаю, это твои любимые... Ой, папка, смотри, земляничка выросла! И ещё один кустик, и ещё… А ягоды какие крупные… Я их тебе, папка, оставлю… Землянику ты обожал, я помню…
Я, папка, с радостью к тебе пришла. Книжку я написала. Вчера презентация была, много хороших слов мне наговорили… И о тебе тоже разговор был. Тебя, папка, многие помнят в Городе, добрым словом вспоминают. Неугомонный ты был, всё правду свою отстаивал… И добрый… Потому и помнят…
В эту книжку, папка, я твои фронтовые дневники включила. Те самые, что ты писал в трофейном ежедневнике весной сорок пятого. Мальчишкой ещё совсем… В конце войны тебе двадцать пять было. Всего двадцать пять. И ничегошеньки ты в жизни ещё не видел, кроме этой войны… До Победы уже – рукой подать, и кружит твою голову весна и предчувствие, что войне конец. Победители! И вся Европа радуется – конец войне! И страшно ей, Европе, - опять эти русские пришли! А вы вперёд идёте, вам Победа нужна, как воздух! Зачем вам Европа эта, вам бы домой, в родные стены! Мать-отца увидеть, водички ключевой из родника напиться, девушек хороших полюбить…
И артиллерия наша крушит всё подряд, порой своих не жалея… Под обстрел советских «Катюш» и ваша батарея попала. С какой горечью ты пишешь об этом, папка! Погибли твои однополчане, не дожив до Победы всего несколько дней. А тебе повезло, только контузило тебя, да ещё носил ты в своем теле до конца жизни осколки снарядов от русских «Катюш».
Как ты ждал ее, эту Победу! Как мечтал о мирной жизни! И отслужил потом еще долгих 10 лет, до капитана дослужился… Позже и внук твой старшенький тоже в звании капитана в запас уволился. Так что я теперь двойной статус имею – дочь капитана и мать капитана. А младшенький твой внучек по моим стопам пошел – компьютерами командует. Выросли парни. Ты ведь их подростками помнишь, сколько лет уж прошло…
А помнишь, папка, как в день прощания с тобой строгую тишину Троицкой церкви нарушил звук солдатских шагов. Это в храм, где тебя отпевали, строем, чеканя шаг, солдатики вошли и дружно головы перед тобой склонили… Ты заслужил это, папка… И внуки твои рядом с тобой стояли… Прощались… А я слёзы не смогла сдержать... И сейчас вот опять... говорю с тобой, а слёзы к горлу подступают… И по щекам текут… Ты прости меня, папка!
А потом солдатики на руках тебя из храма вынесли… После была долгая дорога через весь заснеженный мартовский город… И вновь солдатики несли тебя на руках… Вот уже над могилой залпы прощальные прозвучали. Проводили тебя с почётом в последний путь, как боевого офицера…
И сейчас, папка, в твой праздник, 9 мая, каждый год я достаю из шкафа твои боевые награды, фотографию вашу с мамой на видное место ставлю, да рюмочку фронтовую с кусочком черного хлебушка… Чтобы помнили… Я знаю, папка, что ты водку терпеть не мог… Обычай такой, чтобы помнили…
Как здоровье у меня? Да ничего, потихоньку. Я же помню все твои советы – «Движение – это жизнь!». Я помню, папка! Вот я и хожу каждый день за околицу в любую погоду, зимой и летом, землю шагами меряю. Мелочи каждой радуюсь: снегу и дождику, солнышку и непогоде. Жизнь – хорошая штука, только короткая очень... Одна она у нас, другой не будет…
Нитроглицерин в кармане? Так это, папка, доктора прописали. Разве с ними поспоришь? Ничего от тебя не скроешь… Да, папка, бывает, ноет сердечко, ноет…
Ты, папка, там слово за меня замолви, кому надо… Чтобы не очень меня торопили… Мне ещё в этой жизни столько всего сделать нужно…
Прости меня, папка, пора мне… Дома ждут… Я постараюсь почаще к тебе приезжать, вот увидишь… Прости меня, папка… Прости…