Он был не такой, как все ёжики в его семье. Его семеро братьев и сестёр были работящими и послушными. Они всегда добросовестно выполняли то, что говорили им мама с папой. Ходили по грибы, сушили мышек на зиму, пополняя запасы кладовой, сворачивались в клубок и катались по дорожкам, ведущим к семейной норке, собирая и стаскивая в дом листья. А он старался спрятаться в тихом углу и на листочке лопуха жесткой камышинкой что-то чертил – рисовал. Иногда его окликали и ругали даже, но он не сразу слышал, что к нему обращаются.
Он рисовал портреты. Его мама и папа, сестры и братья получались, как живые. Все соседи восхищались картинками, но мама сердито ворчала. Говорила, что такое несчастье в доме, как сын-художник - позор семьи. Ежи должны работать на лесных полянах, обеспечивая благосостояние своё и родственников.
Но соседка – пожилая грамотная и добрая ежиха всегда заступалась, говорила - талант нужно беречь. Она подарила ему набор специальных камышинок, которыми так удобно было рисовать, обмакивая их в раствор пыльцы разных цветов.
Родственники считали ёжика, который умел рисовать портреты, немного с придурью. Они все были серыми, но его почему-то называли Белым. А он слышал - все художники зовутся красивыми иностранными именами. И представлялся незнакомым людям – Бэлл.
Однажды соседка, загадочно улыбаясь, сказала, что они вечером приглашены в гости. Долго пробирались по лесу, переправлялись на ветке ивы на другую сторону речки, и снова - по лугам и полям. Вышли на огромную солнечную лесную поляну.
Бэлл растерялся. Здесь было много интересных, необычно разукрашенных и разодетых молодых и старых ежих, взрослых ежей в солидных костюмах и с галстуками. А некоторые приодеты были даже в смешные черные курточки, у которых сзади мотался непонятно для чего прицепленный хвост. Бэлл в своей лесной ежиной колонии таких никогда не видел.
Поляна была уставлена листьями лопухов и кувшинок на специальных подставочках.
Чего тут только не было.
Удивительные картины, где ежи в странных костюмах гуляли в садах, скрещивали стебли папоротника в старинных норах, похожих на настоящие замки, восседали в пышных дворцовых залах. Старый ёж в плюшевом берете объяснил ему, что этот стиль называется «классицизм». Художественное произведение, с точки зрения классицизма, должно строиться на основании строгих канонов, тем самым обнаруживая стройность и логичность самого мироздания.
Бэлл посмотрел по сторонам, убедился в стройности и логичности мироздания. Старый ёж пригласил его заходить к нему в гости, как к себе домой.
Бэлл прошёл дальше. Соседка убежала к кому-то из знакомых, строго-настрого наказав ему не заблудиться. Он увидел картину, где нарисована была красная загогулина и в углу – серо-белый клубок, похожий на кучку опавших листьев, присыпанных пеплом костра. Изящная ежиха с сигаретой в наманикюренной лапе снисходительно смотрела на ёжика в простенькой полотняной курточке. Она объяснила, что на картине изображён полёт ежиной мысли, а кучка в углу – мозг, которого у разных особей породы бывает по разному – больше или меньше. И вообще - одна из целей абстракционизма - достижение гармонии, создание определённых цветовых сочетаний и геометрических форм, чтобы вызвать у созерцателя разнообразные ассоциации.
Бэлл не стал говорить, какие ассоциации вызвала у него та кучка, почувствовал себя не совсем гармоничным и грустно побрёл дальше.
Возле реки он увидел взъерошенного, небритого ежа в ободранных джинсах и растянутой, заляпанной каплями пыльцы майке с надписью Niko. На его картине смешная, как будто ребёнком нарисованная, ежиха с толстыми пятками и в плиссированной юбочке стояла возле корыта и изображала стирку белья. Раскуривая вырезанную из куска берёзового пня трубку, Niko пояснил - примитивизм, наив - стиль живописи, где художники намеренно упрощают картину, делая её формы примитивными, как народное искусство, творчество ребенка или первобытного человека.
Бэллик подумал - вот ещё художники. Корыто какое-то. Даже у его мамы в лесном домике – автоматическая стиральная машинка. И юбку такую откуда выцарапали? И почему именно в ней стирать, неудобно же.
В стороне от центральной аллеи тусовались странные ежи. Лица некоторых были извазюканы голубой глиной, которую можно было накопать прямо у реки, По брюшку – непонятные разводы и кляксы. И картины были такими же. От них у Бэлла побежали по шкурке резвые мурашки. Но неожиданно всё это ему понравилось. Он слышал когда-то от соседки своей умное слово – парадоксальность. Вот от этого самого и понравилось. Девица-ежиха, почти ни во что не одетая, (Бэллик стеснительно отводил взгляд от расписанного под осеннее разноцветье брюшка), ему на бегу объяснила, что это – поп-арт - буквально: искусство, производящее взрывной, шокирующий эффект - неоавангардистское направление в изобразительном искусстве. Отличительная черта поп-арта - сочетание вызова с безразличием. Все одинаково ценно или бесценно, одинаково красиво или безобразно, одинаково достойно или недостойно. И смущает Бэллика всё это поначалу, затем он привыкнет.
И девица и поп-арт его восхитили, он даже хотел задержаться подольше, но увидел напротив дедушку-ежа.
Картины у него были грубоватые. Бэлл это тоже знал - аляповатые. Неправильные и вызывающие.
Старый ёж-художник (он предложил называть его Стэном) разломил пополам большое краснощёкое яблоко, и они сидели на пеньке и грызли его.
Стэн рассказывал о своих картинах, о стиле китч, что, по сути является разновидностью постмодернизма. Китч - массовое искусство для избранных, не настоящее произведение искусства в высоком смысле, а искусная подделка под него. В китче могут быть глубокие психологические коллизии, но там нет подлинных художественных открытий и откровений.
Бэллу нравились эти картины, и Стэн нравился. Он готов был сидеть всю жизнь на пеньке этом с одним яблоком на двоих и слушать бесконечно рассказы о художниках и картинах.
И вдруг на поляне началась непонятная беготня. И синепузые поп-артки, и мозговитая абстракционистка и даже Niko со своей трубкой – все устремились куда-то на край поляны. Бэлл непонимающе посмотрел на Стэна.
- Художник приехал. Тебе тоже нужно это видеть.
- Как художник? А вы все кто?
- Кто-то мастер, кто-то подмастерье. Но у Художника все находят, чему поучиться.
Бэлл со Стэном подошли к небольшому листку лопуха, установленного на мольберте-веточке, вокруг которого собралась разноцветная и разноликая ежиная толпа. На нём не было ничего необычного. Просто чёрная кошка, каких лесной ёжик видел, когда они с братьями пробирались ближе к человечьему посёлку. Эта была похожа на тех, уличных, неприкаянных. Но она была иная. Насмешливое выражение морды, вырисована каждая шерстинка. Неподвижная, она, казалось, стремится туда, где есть что-то неведомое толпе, застывшей в немом восторге вокруг.
Бэлл не знал, как называется этот стиль. Он просто понял, что это и есть Искусство.
Вскоре толпа расшумелась, раскричалась в восторге. Каждый считал своим долгом поздравить Художника с несомненной удачей. Но Бэлл ничего не мог сказать, он не знал, что говорят в таких случаях.
Они стояли в стороне, когда Художник сам подошёл к ним. Молча взял берестяную папку из лапки Бэлла. Внимательно рассмотрел рисунок. Обмакнул камышинку в раствор пыльцы липы и сделал один мазок. Похожее на оригинал, но какое-то всё же неживое лицо одной из сестёр Бэлла улыбнулось. И стало понятно, что именно этого мазка не хватало.
…Бэлл стал самым послушным ёжиком во всех окрестных лесах. С утра он выполнял все мамины поручения, убирал дорожки, ходил на заготовку мышей, собирал фрукты-ягоды. Он иной раз выполнял всё быстрее своих братьев и сестёр. Ему было нужно одно – чтобы его вечером отпустили туда, на поляну художников.
Часто с ним ходила добрая соседка. Она дома плела милые корзиночки из травинок, которые очень нравились наманикюренным художницам, и они с удовольствием их покупали.
Художник, встретив Бэлла на полянке, часто приглашал его на берег реки вместе поработать. Он рассказывал о стилях и направлениях в изобразительном искусстве, о мастерстве составления своих собственных рецептов красок из пыльцы. О том, как подготовить лист лопуха к тому, чтобы писать на нём картину.
Это очень не нравилось многим ежихам-художницам. Они никак не понимали, что можно было найти в этом приблудившемся неуче из лесного края. Но Бэллу было всё равно, лишь бы быть рядом с Учителем. Он каждый день узнавал что-то новое. Он не мог больше рисовать так, как делал это раньше. Знал – можно писать в любом стиле и направлении, но всегда вносить что-то своё.
Однажды местный ежиный бомонд решил устроить грандиозный праздник. Бэлл так счастлив был, когда учредители вручили ему приглашение на званый вечер. Мама сшила ему новую полотняную курточку.
Абстракционистка пояснила – каждый участник должен подготовить какой-то оригинальный художественный номер для праздничного концерта.
Бэллик с детства лучше всех в своём лесу умел делать сальто с поворотом в воздухе. Его номер включили в программу.
Праздник был грандиозным. Со всех краёв на полянку съезжались ежихи в вечерних платьях. Почти все мужчины были в хвостатых курточках. Бэлл видел издали Художника, но не мог подойти. Ему все вокруг казались такими нарядными и, несомненно, более достойными, чем он, собеседниками. Он волновался перед исполнением номера. Ему так нужно было, чтобы им восхищался его гениальный Учитель.
Вскарабкался на трамплин, глубоко вздохнул и прыгнул.
Когда он приземлился, тысячи маленьких ёжиков впились в его мягкое, незащищённое брюшко, лапки пронзила резкая боль. Бэлл с недоумением смотрел на колючки репейника, ковром устилавшие землю. А напротив стояла и звонко смеялась красивая, с ожерельем из алых лесных ягод, ежиха – абстракционистка.
И вдруг он заметил, что там же стоит его Учитель. И смеётся вместе с ней.
…Бэлл возвращался один. Сильно болели лапы, израненные колючками, невозможно было прикоснуться к расцарапанному брюшку. Подошёл к реке. В кустах он всегда прятал веточку ивы, на которой переправлялся на другой берег. Но сейчас ему было больно уцепиться за неё.
И тогда он вошёл в воду и поплыл. Ему было страшно. Но когда проплыл до середины – понял, что больше ничего не боится. И плавает вполне прилично. Для этого главное – ничего не бояться. Завтра он снова пойдёт на поляну. И послезавтра. Пока не сможет нарисовать, нет, не чёрную кошку – свой лесной край, маму, которая ворчит и ругается, но всё равно радуется успехам сына, добрую соседку, подарившую со своей пенсии ему набор камышинок, старого дядю, что помогает делать мольберты из стебельков крапивы.
Бэлл пришёл на поляну только через два дня. Всё это время мама смазывала ему лапки специальной мазью. Она сама её готовила из растолчённых мухоморов.
Народ веселился, танцевал и показывал друг другу новые картины. Ему показалось, что его все забыли и не ждали совсем. Но увидел, как машет ему из-под своего куста Стэн, зовет на берег Niko, ежихи-поп-артки, прикрывшись прозрачными шарфиками, бегут навстречу. И со всех сторон его приглашали заходить в гости. Только Учителя своего он нигде не видел.
Наконец, заметил на берегу реки его мольберт. Самого не было видно. Бэлл подошёл ближе. Учитель стоял у самой воды. Он рисовал и не замечал никого и ничего вокруг. А с горушки к нему неслышно спускалась отвратительная гадюка.
Бэлл заметался. Кричать кому-то бесполезно – змея слишком близко. Тогда он разбежался, свернулся клубком и сделал сальто с переворотом. Недаром он его делал лучше всех в своём лесу. Приземлился не на брюхо, а на спину, влепив в поганое скользкое тело гадюки все свои колючки. К ним уже бежал Niko. Он прихлопнул гадкую тварь своей трубкой.
Niko отбросил подальше тело змеи, помог выбраться из реки отважному воину. Они заметили, что Учитель по-прежнему стоит на том же месте. В руках он держал лист, на котором нарисован был Бэлл в синем колпачке, который подарил ему Художник в их первую встречу…