"I probably should not have done what I did, and yet I believe that it was all I could do." Norwegian Wood, Haruki Murakami
"Если больной хочет жить, медицина бессильна!" Задорнов
Конечно, как истинный проЗаек (это не опечатка) я часто добавляю в свои рассказики авторские аллегории, метафоры, использую чуть-чуть художественного "вкуса", даю разные имена героям, но все мои истории основаны ТОЛЬКО на реальных событиях, произошедших со мной и моими друзьями. В последнее время я привыкла писать от третьего лица, ассоциируя себя с моей любимой героиней по имени Ли. Эта история написана без единого преувеличения, вымысла, домысла или художественной аллегории. От начала до конца – это лишь эмоциональная констатация реальных фактов, через которые Ли прошла всего несколько дней назад. Эта одна их самых драматичных, действительно страшных, скандальных и очень грустных историй в ее неспокойной и шебутной жизни … о страданиях, боли, предательстве, равнодушии, хамстве, смерти, стойкости духа и безбашенных неординарных поступках, которые часто помогают нам выжить. Друзья убеждали меня забыть об этом и не тратить энергию на ненависть, лучше на любовь. Други мои, это не ненависть, это борьба за справедливость, ведь мало кто сделает то, что сделала Ли, да еще и напишет об этом. А любовь сама придает силы и энергию жить. Любовь всегда сопровождала Ли, которая выбрала Дорогу Солнца, такую непредсказуемо сложную, но светлую, по которой с ней шагали Кот и ее близкие надежные друзья. Пока мы все будем молча утирать сопли-слюни, потихоньку жаловаться друг другу и постоянно бояться, нас будут иметь во все места и всевозможными способами. Ни я, ни Ли этого не позволим! К истории прилагается стих, который я написала давным-давно, но видимо очень в тему … как в воду смотрела Ведьма Ли.
КЛЯТВА ГИППОКРАТА
Мы все давали Клятву Гиппократа!
Нуууу, что Вы! За что такая плата?!
100 долларов?! Давайте-ка сюда.
Ах, эти деньги – такая ерунда.
Мы все давали Клятву Гиппократа!
У нас у всех достойная зарплата!
Реанимация вот выполнила план.
Кто там провЯкал про какой-то, ****ь, изъян?!
И на опыт мировой еще ссылается?!
Пусть он дома у себя расслабляется!
План дает нам денежек прибавку.
Кто сказал, что он уже на поправку?!
На какую, ****ь, еще на поправку?
А кто отплатит машины заправку?
Да! Мы алкашей успешно лечим!
Ну, а то, что дУши калечим
Мы любимым – это клевета.
Все неправда и пустая суета!
Аллергия у нас на ваши души,
Также как на ролы и на суши,
Также как на слезы и на боль.
Сколько принесли? Хлеб да соль!
Гости дорогие заходите,
Денежки сюда вот кладите.
Нет, ну что вы! Мы себя уважаем!
На машинах новых разъезжаем.
Кто сказал «Бесплатное леченье»?
А какао как же и печенье?!
А бутылка коньяка натощак?!
Умер пациент или обмяк
Просто от количества нулей?!
Денежек, мой милый, не жалей!
Мы все давали Клятву Гиппократа!
Ты не давал?! Ну, вот за тО и плата.
Москва, 31 августа 2009
Ли мечтала о том, что это был просто кинофильм или очень детальный цветной сон, и когда она проснется, она его забудет навсегда, но друг на машине, забравший ее, сидящую на остановке около злополучной больницы мокрую от дождя, вернул Ли к жизни. Да, это была реальная жизнь … страшная и полная боли и разочарования. Ли всегда была очень доброй и лояльной ко всем, и ее редко кто не любил, разве только завидовали. Но так Ли давно уже не ревела «на публике», да и не на публике тоже. Слезы текли сами по себе из-под темных очков, а она не успевала даже их вытирать. Сердце сжималось от обиды и невозможности, что-либо изменить в этом сумасшедшем и таком жестоком мире. Потом она разозлилась, а злить Ведьму – это все равно, что увидеть Черта живьем. А Ли была настоящей Ведьмой.
Началось все с того, что один из ее лучших друзей и любовник по совместительству (назовем его ДМН) защитил диссертацию на степень Доктора медицинских наук и занял пост заведующего терапевтической реанимации в одной из Городских клиник Мегаполиса. У ДМН сразу крылья выросли и такой ореол над башкой вдруг засиял, что и темные очки Ли не спасали. В ушах звенело «Мне все теперь можно! Я ДМН!» Он даже разговаривать стал по-другому … надменно, резко, а иногда очень грубо … даже с Ли. Ли не отрицала, что всего в карьере ДМН достиг сам, своим умом, начитанностью, паталогической любознательностью и работоспособностью … этого у него было не отнять, да и врач он был от Бога. А душонка как была злобной, мелочной, боязливой, жадной, эгоистичной и самовлюбленной, так и осталась … ей ведь степень не присвоили, вот она и застряла где-то на фазе между медицинским училищем и первым курсом медицинского института, да и карьерного роста она не хотела, ей было комфортно находится в том же состоянии даже в теле Доктора медицинских наук.
Амбиции и горделивость, по мнению Ли, это не было одним и тем же. Амбиции – это здоровый пинок под зад, чтобы мы не засиживались на одном месте и не тухли, они дают нам крылья лететь выше, добиваться большего, стремиться к новому, а горделивость тянет к земле искать хлеб насущный за счет других … таких же горделивых страждущих или инфузорий-туфелек, которые слова «амбиции» и «горделивость» и не слышали никогда. Ли доверяла ДМН во всем, Клятву Гиппократа он зал наизусть, но знать и выполнять – это совершенно разные вещи. Она знала, что врач он хороший, любит ее по-своему, но в его человеческие добродетели, если честно, никогда не верила. Ли связывали с ним только давняя дружба и любовь по привычке … 20 лет не малый срок для отношений, хоть и с большими перерывами. Да какая это была по сути любовь … в одни ворота … в ворота любимого?! Но Се-Ля-Ви! И вот Се-Ля-Ви опять преподала Ли потрясающий урок предательства с примесью отчаянного лизания заднего прохода начальства и коллег. Ведь ДМН был маменькиным сынком и старался доказать, какой он умный и крутой Мачо в рваных носках и грязных трусах, щипающий за задницы своих медсестер, которые потом со смехом между собой чихвостили его, как только могли. Теперь Ли не боялась говорить об этом … ведь зависимость от ДМН и вето молчания исчезли в тот самый момент, когда она приняла решение покинуть эту богадельню раз и навсегда, как и любимого некогда ДМН. Она думает, что ДМН не остался в долгу и нарассказывал много интересных сказок про чокнутую Ли, чтобы прикрыть свою задницу.
У Ли было много неизлечимых болезней, но она держалась, как могла … работала, общалась, творила, писала … ни минуты в пустую … жизнь так коротка. Кришна, Кот и лучшие друзья, конечно, помогали как могли, поддерживая неутомимый дух Ли и ее безбашенную натуру. ДМН настоял на том, чтобы Ли легла к нему в реанимацию на переливание крови … гемоглобин опустился уже до 43 (для непосвященных норма для женщин 120-130). Потом выяснилось, что никаких лекарств, кроме плазмы, крови, калия, глюкозы и лазикса, в его крутой реанимации не оказалось. Точнее многое из того, что было нужно Ли, на складе имелось, но нужно было свою шею прогнуть, а этого новоявленный Доктор медицинских наук позволить себе не мог … не по статусу. Лучший друг Ли купил все необходимое … на 25 тысяч рублей и на машине привез ее в больницу. Он очень за нее переживал. ДМН наорал на итак перенервничавшую (не каждый день в реанимацию ложишься!) Ли за то, что она опоздала на 2 часа к оформлению (ехали они из Апрелевки, да еще Кота завозили к друзьям на временное проживание), был груб и безразличен, пытаясь своим видом перед всеми показать, КТО он и КТО Ли. Ли расплакалась, хотела развернуться и уехать (как Ведьма она была абсолютно права и Душой чуяла, что ничем хорошим это для нее не закончится), но друг ее уговорил, потому что состояние Ли было уже критическое, но даже с гемоглобином 43 она передвигалась без посторонней помощи.
Терапевтическая реанимация Московской ГКБ № ХХХ встретила ее с «распростертыми объятиям» … койки без подушек хоть и с автоматической регулировкой спинки (ноги у Ли на кровати не помещались, и ей приходилось все время держать их в согнутом положении), ремни для «вязки», голые люди под тонкими простынями в общей палате … полового различия между ними нет. На правой руке датчик давления с манжетой почти от плеча до локтя, который под страхом смертной казни нельзя было снимать и который каждый час автоматически включался и ужасно гудел, на груди клеммы, в вене подключичный катетер (у Ли это уже четвертая операция с катетером), моче-половой катетер с мешком в интимном месте и капельницы 24 часа в сутки. Вставать нельзя … не положено. Ли разрешили читать книги и ходить по большой нужде в туалет, который был в двух шагах прямо напротив палаты (там она втихорца чистила зубы и умывалась, ведь это тоже было не положено). Ли была единственная «ходячая» и умела самостоятельно отключать капельницы и все датчики … научилась, когда два раза лежала в хирургии. Да большой нужды у Ли и не было … то, чем кормили в реанимации, даже здоровым людям есть категорически запрещено – ужасный гороховый суп-баланда, отвратительного вида манная каша с вареным яйцом (удивительное сочетание, правда?), серая картошка с рыбой непонятного происхождения и названия, пустая солянка (все ужасно пересоленое) и чай без сахара … накормить бы этим самих врачей или работников Санэпидстанции! Еще в реанимации больным, которые просили пить, наливали воду прямо из-под водопроводного крана с приговорками «Надо было воду с собой привозить!» Ли ела черный хлеб и пила воду, купленную по ее просьбе ДМН в больничном магазинчике. Наблюдая, как Ли ест хлеб и запивает его водой, ДМН шутил «Ну, вот хоть похудеешь на государственных харчах!» Ли смеялась, а ей очень хотелось съесть апельсин, но ведь она никогда ни о чем не попросит, будет терпеть до последнего. Все кричат, стонут, пытаются вырваться из ремней … большинство алкашей в обнимку с Белочкой, наркоманы в ломке и старики без сознания или в маразме, которых привозят в реанимацию умирать для того, чтобы с оформлением документов не париться. Всего 7 человек. На них 1 врач, 3 медсестры (1 из них дежурит и ночью) и 2 нянечки. Когда Ли лежала в хирургии, там на 75 человек был заведующий отделением, несколько дежурных врачей и 4 медсестры – 2 из них постовые + 1 процедурная сестра и няньки, которые только орали на больных и постоянно терли полы … утки за соседями по палате выносили те, кто мог ходить. Вот Ли и научилась делать все сама ... и повязки менять, и бутылки в капельницах, да еще и другим помогать ... ведь девчонки-медсестры просто зашивались с 75 человеками в хирургическом ... Ли каждый вечер посылает Метту медсестре Елене из терапевтической реанимации, она была такая внимательная и заботливая, просыпалась ночью при каждом стоне и бежала к больным, называя всех «зайчики мои». Будет оказия, Ли обязательно что-нибудь красивое ей передаст на счастье. Мир ведь не без добрых людей!
Ли вела себя как всегда, стараясь делать все сама, тихо, без претензий. Главное правило Ли – не напрягать никого, можешь дотянуться, дотянешься, может отрегулировать или перекрыть капельницу, отрегулируешь и перекроешь. Еще и веселила всех. Поверьте, Ли очень ненапряжный и самостоятельный пациент, болевой порог супер высокий, особых требований не имеет, без понтов, подстраивается под любые условия. Вот такая она – эта Ли!
И вот Ли увидела, что такое «вязки» … ее сердце екнуло и заболело. Привезли почти мальчика 24 года. Диагноз прозвучал сразу и однозначно «Наркоман-пидер в ломках». Кожаными ремнями привязали за руки и за ноги к кровати. Он тихо стонал … голый, худой и ему явно было очень больно и холодно. Он лежал распятый в метре от Ли, и она видела его зрачки … он не был наркоманом. Ли сама в молодости и траву курила и кололась и грибы ела … она могла определить наркомана с первого взгляда. У Ли прямо на глазах ему вставляли мочевой катетер (причем с третьего раза им это удалось, потому что они сначала взяли не тот размер, а потом забыли смазать его вазелином), резали шею под подключичный катетер со словами «Где вены на руках? Когда последний раз кололся? Будешь орать, *** вообще отрежу!» А он и не орал. Он признался, что совсем в юности баловался наркотиками, но давно завязал. «Знаем мы таких … завязавших! Лежи, не дергайся, пидер!» Ли попросила поставить ширму … сердце ее разрывалось! Все очень удивились, но ширму приволокли. На следующий день Елена отвязала ему руки и вколола сильное обезболивающее, пожалела. Температура у него была почти 40. Когда он проснулся, он очень хотел есть. Он съел и свой обед и обед Ли … он ведь мужчина, изголодался. Анализы не показали ни наличия наркотиков в крови, ни сепсиса. Вызвали невропатолога – подозрение на защемление седалищного нерва (для непосвященных – боль ужасная, отдает в позвоночник, ноги и поясницу). Ни одного следа от инъекций не нашли … искали даже за ушами и в паху. Конечно, даже не извинились перед мальчиком, когда отвязывали … лучше перебдеть, чем недобдеть. Для врачей реанимации все наркоманы, алкоголики, придурки и выжившие из ума старики. Их всех нужно привязать ремнями, потому что так проще и удобнее для врачей мерзавцев. Ли плакала от обиды за то, что сделать ничего не может … она могла только свой завтрак, обед и ужин отдавать этому бедному мальчику. Она ведь была просто одной из пациенток, хоть и не привязанной. Ли лежала и думала «Почему мучить и издеваться над другими … тем более беспомощными … доставляет кому-то такое удовольствие?» Как психотерапевт она понимала, что это комплекс взрослого мальчика, воспитанного без отца, и комплекс женщины, дожившей до менопаузы, но так и не получившей настоящего сексуального удовлетворения. Но легче Ли от этого не становилось. Показать свою силу перед слабыми – их любимое занятие и игрушка для самовлюбленного эго. Она пыталась поговорить с мальчиком через ширму и слышала только одно «Не положено!» Не положено в этой тюрьме было многое – вставать с кровати, даже если разрушенные от межпозвоночной грыжи позвонки уже не могли терпеть боль от постоянного лежания на спине (спасла дежурная медсестра, отдавшая свою подушку Ли, чтобы зафиксировать шею, потом ДМН привез из дома свою … совесть, видимо, замучила); отключать аппарат, меряющий давление, хотя бы ночью, когда его показания никто не записывал, на мониторе сохранялись только самые последние сведения, а на коже Ли уже появились волдыри от манжеты; чистить зубы, умываться и подмываться – спасали только влажные салфетки и походы в туалет якобы по большой нужде; посещения тоже были категорически не положены (лучший друг Ли передавал все лекарства через приемный покой) … зато другим родственникам, переодетым в белые халаты, вход был доступен и днем и ночью … волшебное слово «блат»; мобильники нарушают работу приборов … не положено, однако весь медперсонал болтал по мобильникам часами и ничего в работе приборов, как ни странно, не искажалось … и еще много чего … всего не упомнишь. Еще положены были ночные пьянки, отборная ругань матом, многочасовая болтовня о мужиках, низкой зарплате и высоких ценах на рынке. Положено было махание грязными серыми тряпками, намотанными на деревянные палки – это называлось «уборка». Лекарства дорогущие, которые Ли купил ее друг, лежали в коробке на тумбочке, хотя по инструкции должны были храниться в холодильнике. Вот это положено! Повязки на катетере Ли меняли только по ее настоятельной просьбе, и то не очень охотно.
И вот наступил час Х. На ночное дежурство заступил другой врач. У ДМН намечался выходной. У Ли была особая реакции на Гепа-Мерц – это препарат, который ничем нельзя заменить, а без него она жить не могла. Его нужно было капать оооооочень медленно … только она сама могла регулировать частоту. Капельница была неисправна и давала сбои … капала то медленно, то быстро. Ли становилось все хуже и хуже. Ее реакция была описана в истории болезни – удушье, боль в суставах, рвота, озноб, высокая температура. Ли об этом знала и предупредила врачей заранее. Когда это случилось в хирургии 2 года назад, все врачи были около нее, спасая ее жизнь. На этот раз ни медсестер, ни дежурного врача не было … у них было «неформальное общение» в ординаторской. Ли позвала медсестру, та с раздраженным видом отключила капельницу и дала Ли две таблетки аспирина. Ли была уже почти без сознания. Она просила, чтобы к ней пришел врач, она задыхалась, и температура быстро поднималась. Ее знобило, а она лежала голая под простыней. Медсестра … недотраханная стерва … ответила, что доктор занят. Из коридора раздавался громкий смех, дверь постоянно грохала … прибывало пополнение. Медсестра поставила вездесущую глюкозу, по просьбе Ли принесла одеяло, вколола димедрол и что-то типа парацетамола и присоединилась к веселой компании. Ли колотило и она не могла дышать. Она продержалась еще часа 3 и опять позвала врача. Услышала слова «Просыпайся! Давай! Так какой-то дуре плохо». Медсестре «Доктор немного пьян, но писать с трудом может!» Через 10 минут надо мной возник образ дежурного врача со словами «Че те надо от меня?» Ли попыталась объяснить, что если Гепа-Мерц быстро попадает в кровь, она может умереть.
Диалог:
- А от меня то тебе чего надо? Гепа-Мерц уже давно отключили. Я врач, я вижу, что ты не задыхаешься. Мне некогда с тобой возиться, у меня сейчас утопленник поступит. Давай ближе к делу!
- В истории болезни все написано. А если мне не помочь, то я вместо утопленника трупиком стану.
- Ты че дура? Есть у меня время все истории болезней пациентов читать! Реанимируем, если совсем плохо станет. Не реанимируем, так закопаем. У тебя какое образование?
- Три.
- Да ну тебя! Надоела. Некогда мне тут болтать.
- Доктор, мне нужно сильное обезболивающее типа Кетонов, тавегил и сильное успокоительное.
- Ну вот … это уже ближе к делу!
Дал распоряжение медсестре и ушел спать. Уснуть Ли так и не смогла. Другая медсестра втихорца, когда все захрапели, принесла Ли таблетку тазепама со словами «Выпей и поспи. Утро вечера мудренее» (Ли даже не успела спросить ее имя). Ли выпила таблетку, отключила на фиг все датчики и капельницы и уснула, приняв твердое решение выписаться завтра домой. Удушье так и не прекращалось, сердце колотилось со страшной силой, а у Ли пролапс митрального клапана и сердечная недостаточность. Утром она потребовала свою одежду и личные вещи, которые хранилась в кабинете ДМН под расписку о том, что покидает сие «благое» место по собственной воле. Весь персонал уже был настроен против нее … все шипели как змеюки … ведь жопу лизать легче, чем впасть в немилость врача. ****и – они и в Африке ****и.
Ли ответили «Доктор спит. Ждите до 7:00, тогда он разрешит Вам позвонить и решит вопрос с выпиской». Ли почитала книжку и в 7:00 имела наглость спросить, где же доктор? Получив ответ «Доктор спит, и никому не разрешено его будить», Ли решила, как всегда действовать неординарно. Обмотавшись в простыню, неся в руке как флаг мочевой катетер (а куда его было деть?), она босиком направилась прямо в ординаторскую, разбудила обалдевшего доктора и сказала, что если ее сейчас не выпишут и не отдадут одежду, она позвонит 02. Доктор прибежал через 5 минут и начал угрожать «вязками», если Ли наконец-то не угомонится. Ли ответила «Вы мне еще аминазин вколите. Я то выдержу и то и другое, а вот что после этого будет с Вами, даже предположить не могу … но что-то мне подсказывает, Вам это не понравится. Пусть сначала Ваш местный психиатр, которому уже давно нужен свой собственный психиатр (Ли слышала его диагнозы, которые со смехом зачитывал медсестрам вслух ДМН, типа "Пациент адекватен, но имеет расстройства психики"), напишет указания для «вязки», если найдет хоть одну причину». «Чокнутая!» прошипел доктор «Тебе место в Кащенко!» «Уже забронировано!» ответила Ли. Он выбежал. Принес телефон «Звони своему мужу!» «Бывшему» ответила Ли. «Вот видишь, с тобой такой чокнутой никто и ужиться то не может!» огрызнулся доктор. «От чокнутого слышу!» парировала Ли. «Ах, ты еще и хамишь! Не будет тебе никакого звонка!» и отобрал телефон. Он сам позвонил ДМН и рассказал ему сказку о том, как его абсолютно чокнутая пациентка устраивает скандалы в «приличном» заведении. Передал телефон Ли, которая надеялась на поддержку ДМН, а зря надеялась! Он наорал на нее, что разбудила его рано в его выходной, сказав, что она опять в своем репертуаре чокнутой дуры, и что на него она может больше не рассчитывать никогда. Доктор принес бумагу, ручку и спросил «Хочешь по-хорошему отсюда выйти?» «Я хочу живой отсюда выйти!» ответила Ли. «Тогда пиши заявление на имя Главного врача, что ты не имеешь никаких претензий к качеству обслуживания и персоналу реанимации. Мы по правилам переведем тебя в терапию, а там разбирайтесь, как хотите». Бумагу Ли написала, ей вернули вещи, с ненавистью смотрели, как она запаковывала все оставшиеся дорогостоящие лекарства, которые покупал ее друг, и она пошла в терапевтическое. Там ее начали уговаривать остаться … но не в целях заботы о ее здоровья, а в целях не подпортить репутацию больницы … такое там происходило в первый раз. Из реанимации люди так быстро и скандально не уходят. Женщина-терапевт была очень добрая, она переживала, точно ли ее заберут на машине и точно ли она может самостоятельно передвигаться с сумкой и коробкой лекарств. А вот мужик-терапевт резко говорил что-то в духе «Вот выходят такие сумасшедшие, не долечившись, а потом падают где-нибудь на улице, а к нам претензии будут, что не долечили! Опять перед начальством оправдываться!» Но делать было нечего, мальчиков по вызову 02 здесь видеть никто не хотел, да и стояла Ли на своих ногах очень даже ровно … прямо как здоровая, и подписала все бумаги о добровольном отказе от госпитализации и даже кровь напоследок сдала, чтобы у них проблем не было … просто женщина-терапевт Ли понравилась, вот она и пошла ей навстречу. Нянечка из терапии, слышавшая все разговоры, помогла Ли донести сумки до лифта, хоть та и отчаянно сопротивлялась. Она перекрестила Ли со словами «Ну с Богом. Дома стены вылечат!»
Ли знала, что ее лучший друг в этот день крестил свою дочу и приехать за ней никак не мог. У Ли не было денег на мобильном, около больницы она взяла такси, доехала до ближайшей остановки, где был терминал, а потом позвонила их общему другу … хранит его Кришна … он забрал ее через 20 минут и отвез домой в Апрелевку. Дал денег … Ли была совсем на мели. Кота он Ли не отдал «Отдохни пока, успокойся, а Коту и у нас хорошо. Пусть погостит!» Ли скучала по Коту, но понимала, что друг был более чем прав.
Кстати, отпустили Ли прямо с подключичным катетером в вене, теперь Ли сама промывает его гепарином, повязки меняет, а на то, что это чревато заражением, тромбами и даже смертельным исходом, всем было глубоко насрать … за такие «огрехи» по закону полностью отвечает врач, поставивший такой катетер, но ему, видимо было не до этого … очень спать хотелось. Слава Богу хоть гемоглобин поднять успели хотя бы до 72 … свою дозу плазмы и крови она успела получить.
ДМН ни разу не позвонил, хоть и знал прекрасно, в каком состоянии она ушла. Ли давно поняла, что все дерьмо выходит из человека только в экстремальных условиях. Вспомните шоу «Последний герой» или поговорку «Не тронь говно, оно и вонять не будет!». ДМН испугался за свою репутацию и сразу отказался от Ли … ведь комфорт и спокойствие были важнее, а с Ли спокойствие ему никак не светило. Кто такая малышка Ли по сравнению с должностью заведующего реанимацией и степенью Доктора медицинских наук? Что ее жизнь по сравнению с «уважением» коллег … выслушать одну точку зрения легче, чем взвешивать обе … тут еще и мозги надо напрячь! Ли не раз предавали, но вокруг всегда оставались надежные друзья, проверенные временем и трудностями, а ДМН больше к их числу не относился.
ДМН отказался выдать Ли выписку из истории болезни, которую каждый лечащий врач просто обязан написать. Ли, ссылаясь на то, что она выписалась согласно всем, предложенным больницей правилам, и подписала все необходимые бумаги, хотела бы получить официальную выписку из истории болезни ... ну как обычно ... с указанием всех болезней, результатов последних анализов, проведенных мероприятий и рекомендаций ... можно даже с направлением в Кащенко. Она попросила ДМН, как своего бывшего лечащего врача, подготовить такую выписку, а она бы прислала за ней курьера, поскольку жила не в Мегаполисе и чувствовала себя не совсем еще хорошо.
В ответ она получила достаточно резкое сообщение, что выписка выдается ТОЛЬКО в руки больному, и брать ее нужно было в день выписки. Так что Адью, Мон Шер!
Интересно, как это Ли могла взять ее в день выписки, если ДМН почивал в свой выходной день у себя дома? И разве гений ума не знает о том, что ЛЮБОЙ документ может быть передан третьему лицу по доверенности, заверенной нотариусом? Забрать выписку больной может в любое удобное для него время, и больница не имеет никакого права ее не выдать ... если только мыши в архиве не съедят историю болезни этого пациента или она не сгорит в пламени пожара.
Забрал выписку лучший друг Ли … ДМН его очень боится! Отдал без всякой доверенности. Друг сосканировал и прислал ей выписку. Ли хохотала!
Цитаты:
- "Поступила самотеком". Интересно где, что и как текло само?!
- "Состояние тяжелое, сознание ясное". Так какого черта Ли грозили «вязками» и аминазином?!
- "В данный отчет не были включены данные исследований, отображенные в медицинской карте на бланках установленной формы". Что там установили эскулапы, Ли так и не узнала.
- Были вписаны лекарства, которые Ли купил ее лучший друг … и то не все, без указания на то, что это было за счет пациента, а у Ли есть официальный полис и ежемесячные выплаты в Медстрах.
- "Выписывается по категорическому требованию". Ага, с катетером в вене и с желанием жить!
- "На фоне проведенного лечения уменьшились отеки". Интересно, в каком месте они уменьшились?
Теперь Ли ждет своего старинного друга адвоката, чтобы решить, как действовать дальше. Ли всегда была миротворцем, но этот жестокий случай вызвал в ней несвойственные чувства агрессии и свойственные чувства справедливости. Наше равнодушие, слабость, трусость и пофигизм дают возможность таким вот врачам делать все, что они захотят. Ли была не из числа людей, которые боятся говорить правду. А что ей было бояться … она была смертельно больна. Проблема была только в одном … у нее не было свидетелей … весь персонал встанет как один на защиту врача, больные все невменяемые были. Но есть несколько факторов в пользу Ли:
- неоказание срочной медицинской помощи при возникшей аллергии (интересно, что доктор смог записать в ее историю болезни после той ночи?)
- выписка пациента с катетером в вене, что может быть смертельно опасным для жизни
- отказ в предоставлении выписки из истории болезни
- оскорбления и угрозы насильственного удержания в реанимации в ремнях без каких-либо на то причин
- незаконное лишение свободы и в первую очередь свободы передвижения
- нарушение права на достоинство личности – видеть перед собой голых мужчин даже в реанимации Ли не хотела
Положить бы таких врачей самих на "вязки" хотя бы на сутки, да еще и жрать эту дрянь заставить, катетер в х**, катетер в шею и памперс на жо** и аминазин в вену! Вот бы Ли посмотрела на ДМН в таком виде! Да, она могла быть злой, мерзкой и противной! Но она просто человек, и Бог дал ей и такие эмоции. Слава Ему за то, что трусости, жестокости и глупости не дал!
Завтра друг Ли привезет ей необходимые инструменты для капельниц, гепарин и растворы для инфузий (она все рассчитала по инструкциям), стойку она сделала из напольной вешалки. Ли сама прокапает себе все оставшиеся лекарства. А катетер вынут в поликлинике в Апрелевке и швы снимут. Ли уже нашла хорошую больницу.
Ли очень скучала по Коту! Друзья не отдавали его, потому что хотели, чтобы Ли пришла в себя. Кот все понимал, Ли все понимала. Так было лучше, но они очень скучали друг без друга, ведь по Дороге Солнца и по Лунной Дороге они привыкли идти вдвоем, что бы ни случилось! «Потерпи, Кот!» шептала Ли. «Потерпи, Ли!» мурчал Кот в ответ. ДМН с нетерпением ждал, когда Ли будет унижаться перед ним, будучи беспомощной и больной. Ли, показав средний палец правой руки, сказала «Х** тебе!» Кот, находящийся сейчас в Мегаполисе, промурчал «Прааааавильно! Одним придурком в твоей жизни, Ли, стало меньше. Радуйся! А здесь тоже хорошо. Спасибо, что запасла мне вкусняшек, да и друзья твои меня балуют. Но я все равно хочу домой … в бардачную недоделанную квартирку не то в Апрелевке, не то в Февралевке. Главное к тебе, Ли. Обещаю бамбуковые обои больше не драть … это я по глупости сделал! Каюсь! Я ж не знал, что они такие дорогущие. По мантрам соскучился ужасно и по маслинам. У тебя же есть в холодильнике баночка? Мурррррррр!» «Кот, я столько пережила!» заплакала Ли. « Я знаю. Но ты же сама всегда говорила – Все, что нас не убивает, делает только сильнее! Ты сильная, Ли, и я всегда буду с тобой … даже на расстоянии. Я хоть и мал ростом, но очень пользительный! Дорога Солнца, а может Лунный Путь ждут нас, мы счастливы, а Доктора медицинских наук пусть обосруться от зависти, алчности и злости. Пошли ДМН имодиум с курьером». Ли рассмеялась. Кот всегда мог насмешить Ли. А баночку маслин она действительно держала в холодильнике. Она ждала Кота домой, а ДМН еще раз послала на три буквы. А обосрется ДМН немножко позднее, когда приедет адвокат Ли из командировки. И даже имодиум и настой из гранатовых корочек не помогут. Не злите Ли, ведь она хочет всем только добра, любви и огромного счастья! Солнце заглянуло в окно маленькой квартирки Ли и коснулось ее лица, подтверждая слова Кота. Ли улыбнулась и уснула, уткнувшись носом в одеяло. Она убежала из тюрьмы! Она была дома! Она была жива! А как сказала добрейшая нянечка «Дома и стены лечат!»
P.S. Ли решила не подавать иск (ее старый друг адвокат не удивился, он знал Ли уже больше 20 лет). ДМН был жалок, жил со стервой женой, взбалмошной тещей и больной раком матерью, пил беспробудно, никогда не знал настоящей любви ... кроме любви Ли, которую предал. Бог рассудит всех! Но за два года он так ни разу ей не позвонил. Мешали гордыня, страх и жалость к самому себе! А Ли была счастлива и жива ... с Котом и друзьями, проверенными временем и вот такими ситуациями! Храни их Господь!
Апрелевка, 15 июля 2011