… Поработав на тренажерах, мастер посвежел, выпрямился, стал как будто больше и даже выше ростом.
– Сорэ дакэ дэс! – Достаточно!
Молодые японцы подхватили сумки с амуницией, и направились в небольшой спортивный зал.
В раздевалке сэнсэй с учениками переодеваются в традиционную одежду. Белые куртки, широкие синие штаны – хакама. Сэнсэй шутит, все улыбаются, Кохэй Накамура громко смеется…
Копылов не в первый раз тренировался с японцами, и всегда удивлялся, как по-разному они ведут себя в раздевалке и в зале. Казалось, они специально раскачивают беззаботно-веселое настроение, чтобы сильней была разница с суровой атмосферой додзё.
Вход в зал, поклон. Японцы преображаются. Замкнутость, сосредоточенность, отрешенность. Садятся, разложив вокруг себя учебные доспехи. Повязывают головы повязками-хатимаки, неторопливо одевают защитные пояса, нагрудники, шлемы. Копылов вечно путается во множестве шнуров, фиксирующих доспехи. Накамура находит момент помочь. Наконец все натягивают перчатки-кото, кладут мечи слева.
– Муксо! – Городзаэмон громовым голосом подает команду к медитации. Последний звук перестал метаться между стенами зала, наступила полная тишина. Время замедляется, замедляется, и наконец начинает терять свою привычную плавность. Городзаэмон любуется падающими песчинками времени. Одна, другая… Городзаэмон видит промежутки между частями времени, промежутки, не заполненные ничем. Совершенно ничем. Когда он пытается скользнуть в этот промежуток, настоящее исчезает, а прошлое сливается с будущим. Пятое измерение… Но сознание не может проникнуть туда полностью. Новая песчинка времени падает, всасывая в себя целиком все биополе Городзаэмона. Прошлое и будущее вновь разделяются, и остается только досада и смутное воспоминание.
Миллионы песчинок успевают просыпаться единым потоком, пока он снова достигает необходимой концентрации. Еще один выход за пределы реальности, затем еще и еще. Постепенно он устанавливает связь с ближайшим будущим, смутно видит возможности развития событий. Тянущий душу страх смерти не появляется, это уже хорошо. Знакомое предчувствие опасности – конечно, он будет настороже, главное – правильно скользнуть в сторону от нежелательных вариантов. Иногда достаточно сделать полшага назад, чтобы обреченная на успех серия атакующих ударов противника развалилась, а в конце его меч оказался в более выгодном положении.
– Ий дэс не! – Достаточно! – Городзаэмон предлагает Ёшинаке продолжить тренировку, сам отходит в сторону. Ему надо поработать одному. Тело и мысль – едины. Меч и тело – едины. Меч и мысль – одно целое. Плавные махи меча. Круговые движения. Мысль вычерчивает траектории в пространстве. Меч передвигается, ведя мысль за собой. Когда мысли исчезают, остается только меч, который сам движется в пространстве, увлекая за собой Городзаэмона…
Иван никогда не показывал этого, но в глубине души кэндо вызывало у него отвращение. Громкие крики, хлопанье друг другу по голове пластиковым мечом, тяжелый шлем, сужающий обзор, мешающий равновесию. “Вот откуда у японцев эта вколоченная осанка. Один неосторожный наклон головы – и равновесие потеряно, проигран бой”. Ивана злит обусловленность, сужение возможностей, ограниченность тремя каноническими ударами. “Этим японцы и отличаются от китайцев – дай им волю, все сведут к неподвижной медитации”. Копылов чувствует, что смотрится нелепо, ему нужно лет пять, чтобы овладеть всеми премудростями кэндо, а пока Ёшинака и другие постоянно лупят его по голове. ”Эх, разобраться бы без всей этой бутафории!” – Иван чувствует что голыми руками может со всеми работать на равных, старик конечно, в расчет не принимается.
В этот момент Городзаэмон резко разворачивается, и направляет меч на Ивана.
“Старик, похоже, смерти ищет” – подумал Иван, направляя, в свою очередь, меч. Японцы охнули.
… Иван сидел напротив Городзаэмона в нелепой церемониальной позе. Полный присед, колени в стороны, опора о землю кончиками стоп, руки направляют на противника меч. Городзаэмон поднимает и опускает меч, громко шипит. Иван следует его примеру, медленно встает, идиотскими шаркающими шагами приближается к противнику.
”Поднять меч и трахнуть по шлему. Сильно не бить,” – формулирует он свою задачу. Старик быстро приближается, – ”Пора!”
Савабэ неспешно разворачивается, мягко бьет Копылову по рукам.
“Промах? Не может быть!” – Иван отпрыгивает назад, – “Зачем назад-то! От кого убегаешь, дурья башка!”
Савабэ уже перед ним, обоюдный замах, удар…
“Старик опять наколол!” – удар довольно чувствительный, в голове слегка загудело, – “Атака!”
Иван отбивается, но неудачно. Снова обидный короткий удар в шлем, подлый, почти без размаха.
“В порошок сотру!” – Иван выставил вперед меч, попер всей массой, – “Свалить, сбить с ног!”
… Накамура почтительно сидит, созерцая работу мастера. Его друг Иван слишком торопится, он явно не владеет ситуацией.
“Ну нельзя же так опрометчиво!” – Накамура закрывает глаза, но прекрасно слышит характерный хлопок по шлему, и торжествующий рев сэнсэя.
“Ого, Копылов-сан рванул вперед! Интересно, сэнсэй не в затруднении ли?”
Савабэ хладнокровно прокручивается, защищаясь мечом, и подсекает Копылова под ногу. Русский летит вперед, не выпуская из рук меча.
– Твою мать! – доносится из-под маски. Тяжелый шлем перевесил, Копылов преобидно шлепнулся на пол. “Как краб в панцире!” – Иван восстанавливает вертикаль, поднимается на колени, затем встает на ноги. Сэнсэй вновь раскорячивается в церемониальной позе.
“Ничего не поделаешь, обычай есть обычай!” – Копылов садится на своей стороне зала, соблюдая издевательский этикет, машет своей бутафорией.
“А ведь настоящим мечом он бы мне враз голову снес” – умная мысль всегда приходит с опозданием, – “Надо бы как-то этому научиться, но чему и как?”
– И давно ты его тренируешь? – Савабэ снимает шлем, с сожалением глядит на понурого Ёшинаку.
– Ровно месяц, учитель! – Ёшинака весьма удручен неудачным выступлением своего воспитанника.
– Вижу, без меня вам не справится! – Савабэ жестами подзывает Копылова поближе.
– Переводи! – командует сэнсэй Ёшинаке.
Иван заметил жестикуляцию старого японца, понуро поплелся в его угол зала. Сато заставил его снять шлем, отложить сенай, взять в руки жесткий бокен. Старик со своим бокеном встал напротив Ивана.
– Держать центр – это главное! – переводил Ёшинака.
“Тук-тук” – старик постучал своим деревянным мечом по бокену Ивана, показал, как он отклоняет в сторону меч противника, постоянно нацеливая свой на центральную линию его тела.
– Центр, – повторил Иван.
Старик несколько раз ударил по мечу Копылова сверху вниз, сначала резко и легко, затем с продолжительным усилием.
– Держать верх – это тоже главное! – вновь перевел Ёшинака.
Старик постучал еще несколько раз, показывая, как он сбивает меч противника вниз, и держит свое оружие перед его незащищенной грудью.
– Можно бить в горло, можно по рукам! – переводил Сато.
– Понятно, одержать верх, – запоминал Иван.
Старик отошел на шаг, и что-то быстро затараторил, сопровождая свои слова легкими махами меча.
Сато засмеялся и перевел:
– Но самое главное – не бить в неподвижного противника. Бить надо в атакующего, бить в бьющего, охотится за охотником. Наносить удар в наносящего удар. Тогда противник не попадет в тебя, а ты попадешь в противника. Если противник не движется, нельзя его атаковать. Если он неподвижен, его надо провоцировать, но атаковать нельзя. Он может разгадать твою атаку, и поймать тебя, когда ты всей силой и мыслью вложился в удар.
– Отвечать ударом на удар. Все ясно, – Копылов отошел в сторону, и несколько раз рубанул воздух перед собой.
– Будет толк, – засмеялся Савабэ Городзаэмон, демонстрируя великолепный набор белых зубов.
“Или старик не так стар, как кажется, или нам до их стоматологии еще несколько тысяч лет развиваться”, – подумал Иван, ощупывая языком свои зубы. У него самого двух уже недоставало. Иван вздохнул, и пошел тренироваться с Накамурой.
Городзаэмон подозвал к себе Ёшинаку, сел лицом к стене, обернувшись спиной к пространству зала:
– Ты уверен, что в нем действительно находится дух чародея Вольги?
Сато сел рядом с мастером, почтительно наклонил туловище:
– А каково Ваше мнение, Савабэ-сэнсэй?
Городзаэмон, не оборачиваясь, прислушался к тренирующемуся русскому. Свист меча, вибрации от его разгона и почти мгновенной остановки, дыхание, сдержанный в груди крик. Звуки говорили о крепких руках, могучих грудных мускулах, хорошей координации. Мастер уловил колебания воздуха вокруг бойца, вошел в резонанс с ними, исследовал эти вибрации внутри себя, в своей грудной клетке, горле, животе. Да, эта энергия была ему знакома. Он выполнил очистительное дыхание, и произнес, доверительно приблизившись к Ёшинаке:
– Замечательные способности к боевым искусствам, огромное желание заниматься. Поражает другое. Фантастическая скорость усвоения. Такое впечатление, что он вспоминает то, что раньше хорошо знал. Похоже, что этот Иван дает нам шанс.
– Шанс на что? Я должен знать, для чего мы готовим этого человека. Иван мой друг. Я радуюсь, когда вижу его успехи. Но с кем ему предстоит бороться?
Сато говорил сбивчиво, слова рождались в его голове в последний момент, истина была где-то рядом, он не мог остановиться, потому что молчание убило бы в нем искру озарения:
– И что это будет, в конце концов? Поединок? Или жертвоприношение?
– Я не знаю, – прохрипел Савабэ Городзаэмон.
… Это поразительное открытие Иван сделал после поединка с Савабэ-сэнсэем: Накамура владел мечом гораздо хуже чахлого старика. В его огромных лапах меч казался маленькой легкой щепочкой. Кохэй явно не чувствовал его веса.
“Ему бы лом”, – прикинул Копылов, в очередной раз впечатав удар по рукавице своего друга.
Накамура явно чувствовал себя не в своей тарелке. Копылов предполагал, что японец хотел бы схватить его, и бросить на землю, но правила кэндо запрещают это, да и мешает пластиковый меч.
– “Все не так плохо, как казалось! Накамура все-таки японец, с детства кэндо занимается. А счет у нас с ним почти равный”.
Иван наконец нашел нужное соотношение силы и скорости, расслабился, сбросил напряжение с рук. Ноги легко контролировали дистанцию, позволяя в нужный момент сместится в сторону от атаки Кохэя.
Накамура заметно уступал в скорости, а сила не давала ему никаких преимуществ. Он вообще мало занимался с мечом, преимущественно тренируясь в дзюдо и немного – каратэ. Его наставники не особенно занимались с ним, справедливо опасаясь, что рано или поздно Накамура все равно уйдет в сумо. Ну вот и результат! Лишенный преимуществ силы, Кохей уже не может как следует сдерживать русского. Кохей практически не способен на злость, он спокойно проигрывает, понемногу теряя очки. Русский довольно часто попадает ему в кото, несколько раз дотронулся до маски. Если Накамура сейчас потеряет над собой контроль, то его оборона полностью развалится.
Копылов тоже понимает это, и едва удерживает себя от опрометчивой атаки. Его сердце поет. Наконец – то он соревнуется с японцами на равных!