Палату реанимации заливает холодный свет лампы дневного освещения. Рука привязана к краю кровати, чтобы, теряя сознание, я нечаянно не сдвинул иглу и не помешал лекарству стекать через трубку капельницы. Игла прикреплена пластырем к запястью, она – то, что держит мою жизнь в обессиленном теле. Врачи с трудом нашли здоровый участок вены, который еще хоть на что-то годится.
Не могу пошевелиться. Смотрю плывущим взглядом сквозь ресницы, чуть-чуть приоткрыв неподъемные веки. Вижу только свою руку, все вокруг теряет очертания и вспыхивает искрами в сине-голубом свете. Дышать трудно, легкие раздвигаются, как старые мехи, со свистом и хрипом. Боли нет, есть только тяжесть.
Кап-кап-кап - силы и сознание капают в меня из склянки на штативе. Кто его знает, может и оклемаюсь. Только зачем? Неужели, это и есть моя жизнь, вот так, на казенном белье в реанимационной? Если откачают, дальше - мрак. Без иглы уже не живу. С ней – сдыхаю.
Жизнь вздрагивает бабочкой на кончиках пальцев моей руки, привязанной бинтом к краю кровати в холодной голубой реанимационной…