... Как страшно дописывать свои вещи, если бы Вы знали, как страшно.
Хватаешь бумагу, словно последнюю соломинку спасающую, зовущую от страшной кары или последнюю надежду тайной исповеди.
Пишешь в радости, что получается, как думаешь и как хочешь это видеть.
Так может никогда и не чувствуешь облегчения, но ...
Улыбка наползает на лицо, мысль становиться рельефней, живущей уже независимо от тебя. Кажется объективной и выпуклой. Её уже можно потрогать руками. И ничего , что она пахнет бумагой и чернилами, что она имеет только два цвета, белый и чернильный.
Мысль становится проста, видно сразу, что белое это белое, а чёрное - черно. Это мысль. Но она удел философов и мыслителей.
Художник должен написать свет цветными красками. Если он хочет изобразить цветущий, радостный, ласковый и нежный мир.
Пусть он оставит бумагу нетронутой.
Такого места нет, что бы где то было все так прекрасно. Это сказки, северные сказки, это стерильные мечты.
Очень похоже на северный полюс, где есть ледянные белые поля, серая белёсая позёмка, вокруг величаво и всё бело.
Но нет там жизни.
Если хочешь описать кровавый, жестокий, ужасный с нравственными и физическими страданиями мiр.
Бери бумагу и сожги её безизвестной спичкой, своей ненависти к окружающему тебя.
И бумага превратится в чёрную золу. Чёрную, чёрную, чёрную ...
Сгорев бумага золой будет разлетаться по свету и даже прилипнет к твоим рукам.
Так скорее умой руки, что бы не запятнать кого и что нибудь.
Сядь на зелёную траву и пиши правду: то что видишь, то что чувствуешь, то что думаешь.
Это не ремесло, это жизнь и потребность души изображать правду о прошедшем и происходящем.
Но как страшно дописывать свои вещи, еслиб Вы знали.
Маленьким ребёнком смотрел я взрослый художественный фильм.
Первый фильм, первое впечетление... то что мне никогда не понять.
Непонятный и потому страшный, исскуственный и потому не законченный. А теперь вспоминая это (то состояние)боюсь признаться себе, что нехочу бросать своё малое, неразумное, выпестованное дитя. Оно незаконченно, отрывочно, некрасиво. Оно ещё моё. Есть шанс, что этот наскоро исписанный листок станет картиной или сонетом. И я его не отдаю, боюсь что над ним надругаются.
Как страшно довершать дело, созданное из клубка твоих страстей, желаний, логики, жизни.
Прошло 15 , а может более лет, перечитываю строки написаные в ночной тишине. Пишу:
... Как хорошо не оканчивать и не завершать и не дописывать. И нет страха, что это надо кому то предоставить на суд. Незавершенное прекрасно, ибо вечно. Будущее это сизифово неокончаемое, осмыслимо - бессмыслица. И мне надо просто построить план этого будущего и стремиться найти окончания числа Пи. Если наша цель достижима - мы конечны и кончены, если цель далека, то стоит бороться и стоит давать жизнь другим, что бы дальше бороться. Я слаб, но этим Я силён, потому что вселенская сила, не учитывает меня в борьбе, но если будет нас гуголион гуголионов, сделаем разом малый шаг и опрокинется мiр... И начнём заново идти по тороидальной мёбиусной ленте...