начало http://www.proza.ru/2011/07/06/294
Пролетарский орден выступает против «институток».
Юля нарядилась сообразно случаю довольно консервативно, собрала рыжеватые локоны в конский хвост и направила свои стопы на завод. Девушка настроилась на торжественный лад. Она чувствовала волнение, как встретят её на заводе, как сложится её жизнь в этом городе.
Улица Киви была украшением города. Окна современных коттеджей из светлого кирпича поглядывали на гарную дивчину горделиво и заносчиво. Малышева с удовольствием шагала по зелёным улицам Мулгивере, любовалась буйно цветущими георгинами. Яркие вкрапления жёлто-бурых хризантем разбавляли однородную зелёнь стриженой травы. Заборы просвечивали, как кружевные комбинации на женском теле, и позволяли созерцать все приусадебные красоты. Ни один цветок или клумба не были скрыты от постороннего глаза, в отличие от родной Украины, где перед домами городили высокие заборы.
На полной скорости мимо неё пронёсся весёленький паровоз, поприветствовал девушку зычным гудком, и помчался дальше по своим паровозным делам.
Железная дорога, как ножом разрезала город Мулгивере на две части. Подальше от центра, на так называемых задворках, по соседству друг от друга расположились вагонное депо и экскаваторный завод. Это были самые крупные промышленные предприятия в округе, за высокими стенами которых трудилась добрая половина горожан.
Передовое предприятие «Красный ковш», куда были засланы гарные дивчины, находилось под пятой Москвы и выпускало машины для дорожного строительства, удовлетворяя нешуточные потребности всего Союза.
У главного заводского входа в чугунных урнах переливались всеми оттенками червонного золота ярко—рыжеватые бархатцы, немного поодаль насмешливо шелестела серёжками берёзка, а посреди скучного асфальта как оазис в пустыне зеленел весёлым малахитовым островком подстриженный под бокс газончик. В глубине территории завода в укромном местечке посреди высокой травы прятался настоящий ... бассейн. Выполнял самую примитивную функцию и служил средством против тушения пожара.
Штаб—квартира директора завода находилась на пресловутых «воротах». Так в народе называли здание «Белого дома», находящегося на проходной. Юлю встретила секретарша Ирма, первая помощница и правая рука шефа. В приёмной секретаря аппетитно попахивало кофе, стрекотала пишущая машина, и высоким тенором свежекастрированного евнуха периодически взвизгивал телетайп. Расторопная секретарша с исступлением барабанила по чёрно—белым клавишам электрической машинки, будто исполняя на бис третью симфонию Бетховена. Она поминутно принимала телеграммы, строчила ответы, без конца трещал телефон, жизнь в приёмной директора кипела, как в Смольном перед взятием Зимнего. После недолгой чисто символической «выдержки» в «предбаннике» посетительницу запустили к директору.
— Очень—очень рады молодым кадрам, — просиял директор, товарищ Мирвис Арвидс Каземирович, эстонец латышского происхождения, верховодивший заводом ни одну пятилетку.
Он, без всякой на то стратегической необходимости принялся привычно очаровывать гостью. Щедро пересыпал речь шутками, сверкал глазами, тряс седыми кудрями. Каждая женщина независимо от возраста, национальности, степени привлекательности была для него объектом обольщения. Так было легче править своим «королевством». Директору было важно чувствовать, что он неотразим и внушает симпатию своим подчинённым. Юля сразу почувствовала себя комфортно в обществе совершенно, казалось бы, незнакомого человека.
— Откуда вы прибыли?
— Из Киева.
—Как устроились?
—Прекрасно. Комната замечательная. Я, честно говоря, ожидала худшего.
—Надеюсь, вам понравится у нас. Мы ценим молодых специалистов.
Арвидс Каземирович, смерив взглядом юную деву, глубоко задумался. В направлении чёрным по белому была начертана резолюция министерства «...направить в цех мастером». Грациозная фигурка и озорные кудряшки девицы не вязались с обликом заводского мастера, смачно матерящего рабочих и успешно выполняющего план. Мирвис сомкнул в задумчивости брови, на лице отразились тяжкие думы. Надо вызывать помощь. Одна голова хорошо, а две лучше. Он поднял трубку, нажал кнопку аппарата, одновременно помешивая кофе, скороговоркой произнёс что-то невнятное в трубку.
Помощь подоспела в виде инспектора отдела кадров Хилды Весинурм. Полилась эстонская речь, диалект мульков. Директор с инспекторшей негромко лопотали между собой. Спонтанно возникший дуэт исполнял свою партию в единой тональности, не поднимаясь до высоких, и не опускаясь до низких нот. В эстонском говоре Юлии одновременно слышались монотонное жужжание трудяги—пчелы, собирающей нектар и мерное журчание лесного ручья в тиши деревьев.
От скуки Юля стала рассматривать длинный необъятный стол, вычурные занавески из грубой мешковины, тёмные стены кабинета, отделанные мистрой. Затем, переключившись, начала самым бессовестным образом разглядывать начальничка. Подсознательно она всех представителей противоположного пола всегда сравнивала со своим отцом, мужчиной видным, представительным и имеющим благородные черты лица и манеры. Мирвис не проигрывал от этого сравнения.
Это был уже изрядно потрёпанный жизнью и протёрший зубы, но сохранивший былую стать и прыть старый зубр. Умение подъезжать к любой кобыле делали его опасным соблазнителем и известным сердцеедом. Правильные, почти идеальные черты лица, седой кудрявый чуб ещё были способны вызвать отклик и произвести волнительные шевеление в груди у дамского населения. Он бессовестно пользовался своим оружием и для достижения личных целей, и для выполнения производственного плана.
Мерное лопотание прекратилось в самый неожиданный момент, когда Юля приступила к тщательному осмотру и диагностированию рук «сердцееда». Наблюдательному человеку руки могли рассказать о многом. У Мирвиса руки были к большому удивлению девушки знакомы с маслом и железом.
—Вас направили на работу мастером в механический цех, — беседа неожиданно перешла на знакомый Юле язык и, наконец—то, приобрела смысл.
— Но мы опасаемся вас туда посылать, — озвучила содержание их беседы инспекторша, отводя взгляд от собеседницы.
— Почему?!— удивилась Малышева. — Я работы не боюсь.
— Потому что вас там съедят за две недели, — скривила тонкие губы кадровичка.
— Кто это меня съест?! — заулыбалась Юля.
— Рабочие, — прожужжала недовольная инспекторша. — Одну бедняжку уже съели.
Юля живо представила, как её «рвут» на части неистовые пролетарии, картина была из серии её любимого Битструпа.
—Они у вас что каннибалы?? — пошутила Юля. — Не думаю, что моё мясо им придётся по вкусу.
Хильда многозначительно ухмыльнулась в ответ, но промолчала.
— Пошлём—ка, мы вас в технологическое бюро, — завершил дискуссию Мирвис. — Так будет надёжнее.
продолжение http://www.proza.ru/2011/07/18/529