Дома, уже лежа в постели, Иван прокручивал в голове события последних дней. Павла убили, он, Иван, оказался под подозрением. Хотя следователь играет с ним в какую-то непонятную игру, со всей очевидностью ясно, что сделать его козлом отпущения Ковалеву мешает лишь отсутствие улик. Придя к нему домой, своими разговорами он всего лишь искал повод пробраться к этому чертову динамику. В таких случаях обычно действуют проще – приносят ордер на обыск. Почему у него не было ордера? Возможно, это не такая простая штука, как кажется ему, человеку неискушенному. А время поджимало… А ведь тот, кто пробрался к нему вечером в квартиру, вполне мог быть из той же братии сыщиков.
Предположим, револьвер нашли именно они, но забрать его требовалось по всем правилам, в присутствии хозяина. Что получается? А то, что утром является Ковалев, чтобы взять его, Ивана, еще тепленьким. После осечки с Юлианой, Ковалев решил действовать хитростью. Это вполне похоже на правду. И если бы Лару не насторожило излишнее внимание Ковалева к его персоне, то… То все равно его бы взяли с поличным, потому что он, растяпа, ничего ровным счетом не предпринял, чтобы тут же избавиться от оружия. Хотя бы на ночь его можно было унести в соседскую квартиру. Спасение в данном случае пришло от Анжелы. Вот уж поистине ангел. Остаются еще две особы – Юлиана и Настя. Доверять им способен лишь безумец. Вытряхнуть из них всю правду может разве что гестапо, это даже не подлежит обсуждению. И обе эти птички весьма связно чирикают про свою невиновность, хотя клювики у каждой изрядно испачканы.
В одном он согласен с Юлианой, что будь у нее цель его подставить, это произошло бы в ту же ночь. И не верить Насте насчет того, что Павел от нее уехал живым и невредимым, никак нельзя. Здесь тоже куча свидетельств от разных людей.
Что полезного он узнал сегодня? Во-первых, то, что Павел действительно уезжал из дому дважды. И самое интересное здесь, почему в первый раз Лара отпустила его безропотно, а во второй раз со скандалом? А, во-вторых, кто-то звонил Павлу, выманивая его в ту ночь из дому. И человек этот был либо очень важный, либо малознакомый, потому как Павел редко общался на «вы». И, черт побери, за каким лешим он тогда возвращался домой? А, может, все, что рассказала ему Настя про этот загадочный звонок, всего лишь сказка про белого бычка? Вот если бы увидеть ту злополучную запись видеонаблюдения, то, возможно… Что он хотел там увидеть, Иван не мог объяснить, но почему-то он был уверен, что сыщики чего-то там не доглядели. Возможно, стоящую неподалеку фигуру незнакомого человека. Обзор захватывает не только машину, но и какое-то пространство неподалеку.
Конечно, глупо предполагать, что убийца стоял у ворот, поджидая выезда Павла. И все-таки. Возможно, что ему просто хотелось еще раз увидеть друга живым, хотя бы в записи на пленке. Надо будет попросить Андрея, охранника, чтобы тот помог ему как-то провернуть это дело.
С этой мыслью Иван заснул, с ней же и проснулся. Однако, когда он путем многократных перезваниваний, узнал-таки номер службы охраны поселка, его ждало разочарование – Андрей на дежурство выйдет только завтра. А он так рассчитывал…
Однако после обеда его ожидал другой сюрприз. Позвонил Семен Львович и сообщил, что сегодня вечером они идут в «Оникс».
- Имей в виду, что ужинать мы с тобой будем там же, - предупредил он Ивана.
- Что, кухня хорошая?
- Весьма приличная. Видишь ли, не люблю я ужинать один, с малознакомыми людьми – тоже. Поэтому и предупреждаю тебя, чтобы настраивался на трапезу со мной. Лады?
- Ясное дело, Семен Львович. Обещаю не прикасаться к пище до встречи с вами. Однако я не думаю, что там кормят колдовскими зельями. В чем, собственно, заморочка этого клуба?
- Само собой, Ванюша, не в том, чтобы набить брюхо. Дело в другом: ты увидишь потрясающее зрелище, называется «Сарабанда под луной».
- Красивое название, только весьма странное для клубного развлечения, - заметил Иван. – Насколько мне известно, этот жанр предполагает что-то печальное и скорбное.
- Не спеши, Ваня, будет тебе и скорбное и печальное. Только в таком исполнении… В общем не буду торопить события. Придешь и сам увидишь. За уши потом не оттянешь.
- Вы меня заинтриговали. Договориться с Брилевым, наверное, было нелегко?
- Да, кстати, о Брилеве, - голос Семена Львовича резко изменился. – Ты знаешь, договорился я на удивление быстро, но не сказал бы что легко, - он на минуту замолчал. – Когда он услышал за кого я прошу, то произошло совершенно невероятное.
Иван почувствовал неясное волнение.
- И в чем же это выражалось? – тихо спросил он.
- Такое впечатление, что ему, как быку на корриде, показали красную тряпку. Он изо всех сил старался держать себя в руках, но не будь я доктором Боковым, чтобы не увидеть, какой ураган эмоций вызвало твое имя.
- Бог мой, мы же с ним совершенно не знакомы, - удивился Иван, пытаясь унять предательскую дрожь в теле.
- Не в тебе лично дело, Ваня. Ты раньше времени не паникуй, - успокоил Семен Львович.
Вот, зараза, все видит даже через трубку, - невольно ругнулся про себя Иван.
- Понимаешь, скорее всего, на него произвело впечатление то, что ты из «Мегаса».
- Чем же ему «Мегас» не угодил?
- Для него это слово ассоциируется с Павлом.
- Так вот куда тропинка привела, - усмехнулся Иван. – К Павлу. А что, у «Оникса» и «Мегаса» какие-то дела были? Я, во всяком случае, не в курсе.
- А он, похоже, не в курсе, что ты не в курсе, - Семен Львович кашлянул. – Извини за нелепицу, но по-другому здесь не выразишься.
- Да уж… - Иван в растерянности не нашелся что сказать. – Что-то мне подсказывает, что я там получу двойную дозу адреналина.
- Ваня, ты приличный человек, у тебя прекрасная репутация, а Брилев, поверь, отнюдь не дурак. Я уверен, что он сейчас наводит о тебе все справки, включая о прививке от коклюша.
- И что это значит? – Иван почувствовал себя охотничьей собакой, которая после долгой беготни взяла, наконец, след.
- Это значит, что ему доложат о том, что вы с Павлом находитесь в разных категориях.
Слова Семена Львовича буквально обескуражили Ивана.
- Вы тоже так считаете? – спросил он.
Из трубки раздался тихий вздох.
- Кривить душой не стану, - Семен Львович немного замялся. – Я и сам не подарок, что там скрывать, но есть вещи, когда ты должен себе сказать «стоп». К сожалению, у Павла «стопы» не работали никогда. Мне кажется, что за это он и поплатился, как это ни печально. Милиция все еще продолжает поиски?
- По всей видимости, да. Мне они не докладывают обстановку, но что-то подсказывает мне, что они топчутся на месте.
- А знаешь, я их понимаю. Когда такое случается с людьми типа Павла, всегда появляется куча версий, и найти единственное правильное решение бывает действительно очень сложно.
- Сыщики были бы вам благодарны, услышав такие слова, - сказал Иван. – Обычно их разносят в пух и прах.
- Дело в том, что я с ними, по сути, коллега. Только ко мне больные сами приходят, а им приходится своих отлавливать, потому что те тщательно скрывают свои симптомы.
- Красиво говорите, Семен Львович, - Иван рассмеялся. – Недаром вас женщины любят, вы одними речами очаруете кого угодно.
- Шутник ты, Иван. Итак, не забудь – сегодня в девять.
- До встречи.
Иван подъехал ровно в девять к довольно неприметному на первый взгляд зданию с горящей мягким желто-зеленым неоновым светом вывеской «Оникс». Первое, что он заметил, выходя из машины – это стоящий на стоянке прямо напротив входа «Фантом». То, как за ним зорко присматривал охранник «Оникса», наводило на мысль, что это автомобиль самого Брилева. У Ивана громко запульсировала по всему телу кровь. Получается, что этот тип знаком не только с Павлом, но и с Ларой. И, по всей видимости, из-за этой встречи вчера Ивану было велено явиться не раньше восьми… Ага, вот оно что… Ивану показалось, что он уже схватил истину за кончик хвоста. Но спустя пару минут, хвост этот выскользнул из рук. И что из этого следует?
Ну, допустим, были у Брилева какие-то дела с Павлом, а теперь, так как Павла не стало, вполне естественно, что он обратился к Ларе. Вопрос в том, почему она скрывала, что была знакома с ним? Или не была? Ведь когда он спрашивал у нее про варьете и называл фамилию Брилева, Лара очень спокойно отреагировала на это. И потом, когда рассказывала, что Павел привозил ее сюда не то обедать, не то ужинать, все выглядело весьма правдоподобно и естественно… Но вчера они все-таки виделись, и потом у нее вдруг поднялось давление. Даже врача пришлось вызывать.
Иван стоял у входа в «Оникс» и думал. Входить в это здание, не прояснив хоть сколько - нибудь ситуацию, ему не хотелось. Принципиально не хотелось. Появилось чувство, что его водят за нос. И он принял решение.
- Лара, добрый вечер, - сказал он в трубку.
- Здравствуй, Иван, - раздался в трубке удивленный голос. – Что-то случилось?
- С чего ты решила? Разве я не могу позвонить просто так? – как можно спокойнее спросил он.
- Можешь, безусловно, можешь. Но я по голосу твоему слышу, что не просто так ты звонишь.
- Я хотел узнать, как твое самочувствие после вчерашнего.
- Спасибо, довольно терпимо. Сегодня с утра заезжал врач, дал каких-то таблеток… Иван, пожалуйста, не заставляй меня опять волноваться – что-то ведь произошло?
- Уверяю тебя, ничего не произошло. Просто я случайно сегодня встретил машину, которую вчера видел у твоего дома. Если я не ошибаюсь - это машина Брилева. Получается, что ты с ним знакома?
На другом конце трубки стало тихо.
- Алло, ты меня слышишь?
- Да, конечно, - в голосе Лары появилась знакомая хрипотца, которая выдавала плохое настроение.
- Нет, если ты не считаешь нужным говорить об этом, то мы просто сейчас пожелаем друг другу спокойной ночи…
- Иван, - она перебила его. – У меня от тебя нет секретов. Другое дело, что я сейчас не могу всего объяснить, но даю честное слово, что в самое ближайшее время ты обо всем узнаешь.
- Так ты знала Брилева? – Иван все же решил докопаться до истины.
- Нет, - решительно ответила она. – До вчерашнего дня я никогда не встречалась с ним. Он действительно приезжал ко мне, выражал соболезнование, интересовался, чем он может помочь.
- И чем же он объяснял свою внезапную чуткость к незнакомой ему женщине? – Иван уже начинал осязать, как становилось все горячее и горячее.
- Иван, я не верю в его чуткость, - Лара горестно усмехнулась. – Я, честно, не знаю, что у Павла с ним было, но, похоже, траектории их полетов где-то жестко пересеклись. Вряд ли я узнаю когда-нибудь правду, но, чует мое сердце, он намерен придти ко мне еще раз и уже совсем не для того, чтобы выражать сочувствие.
- Лара, что это значит? – Иван совсем растерялся. – Надо же что-то предпринимать, в конце концов?
Лара тихо засмеялась.
- Ничего не надо предпринимать. По-настоящему, это мне ничем не грозит, поверь.
- Нет, ты меня нисколько не успокоила. Я сегодня же с ним поговорю.
- Ты можешь выполнить мою единственную просьбу? Я ведь не так часто тебя о чем-либо прошу, согласись? – в ее голосе появились материнские нотки. Ивану стало неловко.
- Ты меня вообще никогда и ни о чем не просишь, - разочарованно сказал он.
- Тем более. Ни в коем случае не говори обо мне с Брилевым. Завтра ты, если сможешь, заедешь ко мне, и мы примем решение, что делать дальше. Милиция в таких делах плохой помощник. И по телефону серьезные вещи не решаются. Я буду одна, никакие подруги нам не помешают. Договорились?
- Как скажешь, завтра так завтра.
- Спокойной ночи.
- Иван, ты куда запропастился?
Семен Львович медленно потягивал из бокала красное вино. На столе стояло большое блюдо с заливной рыбой, в тарелке матово лоснился сыр, в вазе лежали фрукты.
- Как хочешь, а заказ я сделал сам. Вкус у меня, извини, консервативный, так что ничего из этих новомодных морских гадов, теплых салатов и прочей белиберды сегодня не будет. Не возражаешь?
- Доверяю вам всецело, - Иван сделал легкий поклон в знак благодарности и сел напротив Бокова.
- Тебе я заказал белое вино к стерляди, - кивнул он в сторону заливной рыбы. Сам я как-то лучше усваиваю только красные напитки. На горячее, между прочим, будет «седло барашка». Думаю, что ты давно не вкушал этого блюда.
Иван оторопело смотрел на доктора.
- И здесь такое подают?
Семен Львович сделал многозначительный жест головой.
- Для постоянных клиентов нет ничего невозможного, - ответил он.
Он налил Ивану в бокал белого вина.
- Ну что, за твое посвящение в клуб «Оникс», - произнес он тост и поднял свой бокал.
Они негромко чокнулись. Спустя несколько минут, Иван, оглядевшись по сторонам, спросил:
- Насколько я понял, здесь есть просто люди с улицы, которые зашли поужинать.
- Само собой, - кивнул Семен Львович. – Это никому не возбраняется.
- А как же представление для избранных?
Семен Львович показал глазами в сторону небольшой двери у сцены.
- Видишь ту дверь? Потом мы пойдем туда. Только перед этим, Ваня, с тобой подпишут своего рода небольшое соглашение.
- Небольшое соглашение?
Боков промокнул рот салфеткой и, понизив голос, пояснил:
- Да, небольшое соглашение на довольно большую сумму.
В глазах Ивана блеснул азартный огонек.
- Это что-то новенькое, Семен Львович. Про большие суммы я бы предпочел знать заранее, - изобразил он настороженность.
Боков беспечно махнул рукой.
- Можешь не волноваться. С тебя они не получат ни копейки. Я в этом уверен, - авторитетно заявил он.
- Как это? – спросил ничего не понимающий Иван.
- Как, впрочем, и с меня, - он рассмеялся тихим смехом, в котором, однако, звучали демонические нотки. – На мне они прокололись, сами того не ожидая.
Семен Львович оглянулся по сторонам и слегка приблизился к Ивану.
- Брилев задумал хитрую штуку. Ты подписываешь договор, в котором обязуешься ни под каким предлогом не вступать в какие-либо отношения с участницами танца. Даже простое знакомство под строгим запретом. В противном случае, ты выплачиваешь клубу такие штрафные, что у тебя пропадает не только желание, но, как мне кажется, и возможности.
Иван недоуменно пожал плечами.
- И что это так сложно?
Семен Львович, положив в рот изрядный кусок стерляди, лукаво посмотрел на Ивана.
- Сложно, Ваня, очень сложно. Девушки, хочу заметить, у него редкой красоты. И где он, паршивец, их берет – неизвестно. Мужики нет-нет, да и срываются.
- И как же в таком случае этот вопрос решается лично у вас? – Иван хитро прищурил глаза.
Семен Львович отхлебнул из бокала и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
- Они ведь как мыслят? Если мужчина замечен в многочисленных романах, то все – он их клиент. Глупцы! – выражение брезгливости, промелькнувшее на его лице, тут же сменилось непроницаемой маской. – Я люблю женщин, а не их тела, сколь бы совершенны они не были. Меня манит загадочность их натуры, непредсказуемость поведения, даже их стервозность, в конце концов. А тело… Оценить могу, но сделать это главным аргументом – нет, это не мой стиль. А эти типы, - Семен Львович повел бровями в сторону зала, - решительно ничего не понимают в женщинах.
Иван слушал Бокова с плохо скрытым недоверием. Однако, отметил он про себя, философия Семена Львовича выглядела весьма аккуратненько.
- Напрасно смеешься, - тут же раскусил он Ивана. – Плохо ты знаешь дядю Леву.
- В чем же тогда смысл посещения данных мероприятий? – не унимался Иван.
- Ах, Ваня, люблю я послушать красивую музыку, классическую, посмотреть неплохую хореографию. Да ты и сам убедишься.
Иван задумчиво смотрел в стекло бокала, покручивая его за тонкую ножку из стороны в сторону двумя пальцами.
- Я так понимаю, Павел данное условие нарушил, - сказал он и серьезно взглянул Семену Львовичу в глаза.
Доктор Боков тяжело вздохнул.
- Хуже, намного хуже, чем это можно себе представить. – Он опять едва заметно оглянулся и почти шепотом произнес: - ему взбрело в голову завести интрижку с женой самого Брилева. Он, якобы, сильно был заинтересован записями музыки, которые используются в этих шоу. А так как художественной частью здесь заведовала она, то он рассчитывал, что обведет вокруг пальца хозяина.
- Он что, с ума спятил?
- Не то слово, Ваня. Это почти что смертный приговор в данном случае.
Принесли горячее. Далее ужин проходил почти в полном молчании. Когда подошло время пройти в другой зал, Ивана, как ни странно, пригласили пройти вместе со всеми, без предварительного составления каких-либо бумаг. Что это могло означать, было неясно.
Небольшие столы были расставлены по залу в достаточном отдалении друг от друга. Из освещения – лишь настольные лампы, своим светом напоминавшие мерцание светлячков. То место, где предполагалась сцена, было непроницаемо черным. Хотя все столы были заняты, было ощущение, что зал полупустой. Сидящие за столами мужчины негромко переговаривались в ожидании начала сеанса.
Семен Львович подвел Ивана к одному из столиков, который находился недалеко от сцены.
- Это мой стол, - пояснил он. – Чем ближе стол, тем дороже, сам понимаешь.
Официанты, как тени, бесшумно скользили между столами, разнося напитки. Закуски в этом зале не предполагались.
Нежный звон треугольников возвестил о начале представления. Голоса затихли. В непроницаемой темноте сцены, высоко, где-то под потолком появился мутный расплывчатый круг бледно-желтого цвета. Свечение постепенно усиливалось и невнятное пятно, в конце концов, превратилось в огромную Луну, висящую в черном пространстве.
Очень тихо, откуда-то издалека, начала раздаваться музыка. Поначалу это был тихий шелест ударных инструментов, к которым постепенно присоединился рояль. Нежные минорные аккорды хрустальным звуком рассыпались в воздухе, а в это время вокруг Луны стали зажигаться звезды, мелкие, тусклые и какие-то очень далекие.
Ивану стало грустно и одиноко. Доктор Боков, прикрыв глаза, потягивал виски из широкого стакана. Ивану спиртного не хотелось.
Луна внезапно изменила свое положение, и ее свет упал широким конусом на сцену, где едва обозначились какие-то темные бугры, наподобие неровных сугробов из черного снега. И тут вступила скрипка. Негромко, но очень высоко и пронзительно чувственно, с первых звуков раня в самое сердце. А потом из черных сугробов поднялись женщины, тоже в черном. Их мертвенно бледные лица поплыли в неспешном траурном шествии по краю светящегося конуса под сарабанду Тартини.
Постепенно музыка усиливалась, развивалась, овладевая не только сердцем, но и душой и, как показалось Ивану, даже телом слушателя.
Взлетая вверх и обрушиваясь затем вниз с такой непостижимо отчаянной безнадежностью, что, казалось, это уже навсегда, это уже конец, она вдруг подхватывала тебя у самого дна. Подхватывала, но не давала надежды, продолжая держать душу в трепетном состоянии выбора – высь и бездна, надежда и отчаяние, жизнь и смерть…
Иван последовал примеру Бокова и прикрыл глаза, чтобы по-настоящему погрузиться в музыку. Мать не раз упрекала Ивана в том, что он слишком много времени отдает работе, бизнесу, и совсем не обращает внимания на другую сторону жизни – духовную. Сколько времени он уже не был в театре, в филармонии? Так чтобы по велению души, то, наверное, давно, точно и не вспомнить. А вот по необходимости был года полтора назад. Связано это с юбилеем у одной важной персоны. Банкет в ресторане предварял обязательный для всех гостей поход на «Спящую красавицу», так как там танцевала дочь юбиляра…
Иван чувствовал, что он вовсе не случайно попал сюда, что эта музыка каким-то непостижимым образом связана с Павлом, Ларой, со смертью… Ему даже показалось, что где-то в этой жизни подобная ситуация уже проигрывалась. А сейчас она повторяется специально для него, чтобы он начал соображать…
По залу пронесся восторженный ропот, и Иван открыл глаза. Справа и слева от сцены засветились два огромных монитора, на которых крупным планом показывали танцующих женщин. Все они уже были без одежд. Движения их были необычайно медленны и откровенны, что и вызывало у публики естественное нервное возбуждение. Это была потрясающая скорбная оргия. Камера преднамеренно задерживалась на лице каждой женщины, чтобы его можно было хорошо запомнить. Семен Львович оказался прав – девушки, в самом деле, были на редкость красивы. Однако красота тел и лиц находилась в явном диссонансе с красотой музыки. Ну не о том страдала скрипка, не про то писал Тартини свою музыку! - хотелось воскликнуть Ивану.
Он опустил глаза, настроение его резко испортилось. Появилось ощущение, что в воздухе запахло смертью, что для него, Ивана, этот спектакль будет иметь несколько иные последствия, нежели для остальной публики.
Когда в зале загорелся верхний свет, и все присутствующие начали подниматься со своих мест, к их столику подошел неприметного вида мужчина в сером костюме с гладко зачесанными назад волосами и негромко произнес:
- Иван Владимирович, вам следует пройти со мной.
Семен Львович насторожился. Иван с удивлением посмотрел на незнакомца. Тот едва заметно улыбнулся.
- Не волнуйтесь, это ненадолго. Хозяин заверил, что разговор не займет много времени.
Иван пожал плечами:
- Я не волнуюсь и времени у меня предостаточно.
- Вот и хорошо. Следуйте за мной, - бесцветным голосом произнес мужчина и, не оглядываясь, неспешно пошел по направлению к толстой кулисе.
- Тебя подождать? – спросил Боков.
Иван легким движением прикоснулся к его плечу.
- Не стоит, - быстро ответил он. – Все будет в порядке. – И он поспешил за мужчиной.
Комната, обставленная со вкусом, но без показной роскоши, походила, скорее, на небольшую гостиную, чем на кабинет. В то же время, небольшой стол с компьютером, стоявший в углу у окна, говорил о том, что иногда здесь работают. Кто? Возможно, сам хозяин. Хотя для такого дела, каким владел Брилев, у него, безусловно, должен быть настоящий, солидный кабинет.
- Это кабинет моей бывшей жены. Она так называла эту комнату, - пояснил Брилев.
Иван отметил про себя, что внешне хозяин «Оникса» выглядел несколько иначе, чем он себе его представлял. Виктор Сергеевич Брилев был невысокого роста, русые, уже изрядно поредевшие волосы, были гладко зачесаны назад. Мягко очерченный рот и пухлые щеки создавали впечатление о нем как о человеке добродушном, что никак не вязалось с образом крутого воротилы клубного бизнеса.
- Вы со своей женой расстались? – задал нескромный вопрос Иван, желая направить разговор в нужное русло.
- Я думаю, что вы достаточно хорошо осведомлены об этой стороне моей жизни, - криво усмехнулся хозяин «Оникса» и медленно опустился на стул у небольшого круглого стола, жестом пригласив Ивана последовать его примеру. – Иначе вы сюда вряд ли пришли бы сегодня.
- Не вижу связи, - решительно отверг предположения Брилева Иван, присев напротив.
- Однако же вы не спросили моего человека, зачем я вас вызвал к себе? – Брилев поднял на Ивана усталые глаза, колючий взгляд которых выдавал в нем человека жесткого и чрезвычайно неудовлетворенного жизнью. Во всяком случае, Ивану так показалось.
- Мне Семен Львович сказал, что со мной должны были заключить какой-то договор. Правда, еще до начала сеанса. Вот я и решил…
- Хотите кофе? – прервал тот его.
- С удовольствием.
Брилев сделал едва заметный жест рукой, и в комнату внесли небольшой кофейник и чашки.
- А, может, хотите что-нибудь покрепче? – его рука замерла над кофейником.
- Спасибо. Я, честно говоря, не большой любитель по этой части.
Брилев улыбнулся:
- Может вам покажется странным, но я тоже.
Иван принял из рук Брилева чашку ароматного кофе и глубоко вдохнул в себя запах арабики.
- Я понимаю, Виктор Сергеевич, что вы не договор заключать меня сюда позвали, – прямо спросил Иван. Он понимал, что против Брилева у него, по большому счету, ничего такого нет, чтобы говорить с ним экивоками. К тому же, таких людей, как Брилев, на мякине не проведешь. Так что выход здесь один – говорить прямо.
- Конечно нет, - Брилев, сделав глоток из чашки, прикрыл глаза, как будто смакуя напиток. – Вы ведь никогда сюда больше не придете, ведь так? – он слегка приподнял веки и, не моргая, уставился на Ивана.
У Ивана перехватило дыхание, он с трудом сделал глоток.
- С чего вы сделали такой вывод? Думаете, у меня были какие-то другие намерения, когда я сюда напросился? – едва сдерживая волнение, откровенно спросил Иван. На какой-то момент он даже почувствовал, что у него закружилась голова.
Брилев махнул на него рукой:
- Да будет вам, расслабьтесь. Может, намерения и были… Скорей всего, конечно же были. Но не в этом дело, - он потер рукой лоб. – Понимаешь, Иван Владимирович, тут ведь какая штука получается…
Брилев замолчал. Он смотрел куда-то в сторону. Чувствовалось, что ему трудно говорить.
- Какая? – тихо напомнил Иван.
Хозяин «Оникса» с удивлением посмотрел на Ивана и в недоумении пожал плечами.
- Так ведь не понравилось тебе, дорогой Иван Владимирович! – в сердцах воскликнул он.
- Вот как?
Иван чувствовал, что Брилев находится в состоянии крайнего раздражения.
Тот склонил голову набок и хитро прищурил глаза.
- Неужели я ошибся? – спросил он.
- Нет, врать не буду, - Иван грустно улыбнулся. – После этого спектакля у меня очень тягостное ощущение… Короче, настроение окончательно испортилось, я даже толком и объяснить не могу, почему это произошло.
Брилев, глядя куда-то в пол, несколько раз кивнул головой.
- Вот-вот, тягостное… Знаете, а я ведь был уверен, что придумал гениальный ход, что все будут в восторге.
- А что, собственно, Виктор Сергеевич, вас смущает? – Иван удивленно поднял брови. – По большому счету, так оно все и есть: и публика в восторге, и замысел еще тот…
- Вы видели когда-нибудь мою бывшую жену? – ни с того ни с сего спросил Брилев.
Иван остолбенел от такой прямоты.
- Вы это к чему? – осторожно спросил он.
Брилев молча ждал ответ.
- Нет, не имел чести ни видеть, ни что-либо слышать о ней, - ответил Иван. – Честное слово, - добавил он для верности.
Брилев еще некоторое время смотрел в упор на Ивана, словно проверяя его на детекторе лжи, затем отвел взгляд.
- Взгляните, - наконец произнес он и повернул к Ивану фотографию, стоявшую в рамочке на столе.
С портрета на него смотрела женщина средних лет, с коротко подстриженными темными волосами, скорее некрасивая, если судить по чертам лица – крупным и неправильным. Однако странным образом лицо это завораживало, то есть, на него хотелось смотреть и смотреть. Было в нем какое-то необъяснимое обаяние, возможно, исходившее от глаз, пытливых и насмешливых, необычайно женственных.
- Очень интересное лицо, - спустя некоторое время ответил Иван и вернул фото Брилеву. – Но, поверьте, я никогда с ней не встречался раньше.
Брилев ухмыльнулся и вновь повернул фотографию к Ивану.
- Вы, как мне кажется, плохо рассмотрели…
Иван осторожно взял портрет в руки и еще раз внимательно всмотрелся в лицо женщины, затем его взгляд скользнул ниже – на плечи, руки… черт! черт! У Ивана перехватило дыхание: жена Брилева сидела в инвалидной коляске, колесо которой слегка просматривалось под ее рукой. Он в полной растерянности поднял глаза на Брилева.
- Скажи мне, Иван Владимирович, зачем она ему понадобилась? – в полном отчаянии спросил тот, имея в виду, очевидно, Фадеева. – Я в этой жизни никого не любил, кроме нее.
- Вы хотите сказать, что Павел посмел… Ему что, мало было этих кукол из Сарабанды?
- Очевидно, его призвание – портить жизнь женщинам. Своей жене, как я понял, он тоже счастья не принес? – он посмотрел на Ивана, ожидая подтверждения своему выводу.
- И что же с вашей женой? – вместо ответа спросил Иван, ужаснувшись участи этой женщины. – Как она теперь без вашей помощи?
- Почему без помощи? Я с ней развелся, живет она в другом доме, но без помощи я ее не оставил и никогда не оставлю. Это вопрос уже другого порядка…
Иван почувствовал, как жар разливается по всему телу, как голова наливается свинцом. Собравшись с последними силами, он произнес едва работающим языком:
- И за это вы его убили?
Они молча смотрели друг на друга некоторое время. Затем Брилев, как ни в чем ни бывало, взял в руку кофейник и добавил в чашки кофе.
- Откуда такие дурацкие мысли у вас? – он передернул плечами и сделал глоток.
Почему дурацкие? – подумал Иван. – Я бы, наверное, убил, - неуверенно сказал он сам себе.
- Я бы, наверное, убил, - повторил его мысли Брилев, - но потом, после того, как уничтожил бы его в финансовом отношении.
Все-то вам финансы спать не дают, - с неприязнью подумал Иван о Брилеве и ему подобных.
- Тогда кто же его убил? – невольно вырвалось у Ивана.
Брилев поперхнулся, слегка откашлялся, а затем неожиданно громко расхохотался.
- Так вы сюда за этим пришли? – спросил он сквозь смех. – Вы решили, что это я прикончил Фадеева? Нет, кто-то умудрился меня опередить, вот в чем беда. А, может, этот урод сам застрелился, не приходило такое кому-нибудь в голову?
- А, кстати, - он неожиданно оборвал смех, - если вы ничего не знали про историю с моей женой, то за каким чертом приперлись сюда? – его злые глаза буравили Ивана.
- Вы, Виктор Сергеевич, оказались в списке посетителей «Мегаса». Довольно часто ваша фамилия мелькала в последнее время в этих списках. Поэтому, в связи с убийством Павла, меня этот момент и заинтересовал. Я просто хотел поговорить с вами, выяснить, что связывало вас с Фадеевым, точнее, с «Мегасом». Как вы понимаете, это и меня касается.
- Ну, затараторил, - Лицо Брилева вновь стало непроницаемым. – Нет у меня никаких дел с вашим «Мегасом». Пока нет, - как-то двусмысленно добавил он. – Как появятся – зайду, - поставил он точку в разговоре.
Выйдя на улицу, Иван жадно вдохнул в себя воздух. Единственным желанием сейчас было - попасть домой, в душ, чтобы смыть с себя, как грязь, всю тяжесть, возникшую на душе от посещения этого клуба. Что люди ищут, посещая подобные увеселения? Семен Львович вот покушать вкусно здесь любит, а еще, как он говорит, хорошую музыку послушать и приличную хореографию посмотреть. Лукавит, наверное. Еще как лукавит… хотя, вполне возможно, что он, Иван, все слишком преувеличивает. Не будь убийства, кто знает, не исключено, что он тоже бы с удовольствием посмотрел этот спектакль. Пусть во второй раз и не пошел бы, но один-то разок развлечься можно. А так… Из головы не выходил образ жены Брилева. Что она за женщина, чем зацепила так Фадеева? Он в очередной раз удивлялся Павлу, только теперь удивлялся по-другому. Сколько у Фадеева было никчемных, пустых женщин, и вот, как говорится – на тебе! – влюбился. Иван был уверен, что на этот раз Павел действительно влюбился. Об этом говорили глаза той женщины, глаза, которые сгубили Павла. И причина смерти кроется здесь же, как бы не уверял Брилев в обратном. Интересно, как ее зовут? И что с ней произошло, отчего она стала инвалидом?
Подъехав к дому, Иван, изменяя своей привычке, не стал ставить машину на охраняемую стоянку, а оставил у подъезда среди других машин. Ему вдруг чертовски надоело бояться. Он вошел в квартиру и, закрыв за собой дверь, спокойно прошел к выключателю. Когда прихожая озарилась светом, в глубине квартиры прозвенел звонок. Это могла быть только Лара. По непонятной Ивану причине, она никогда не звонила ему на мобильный.
- Да, слушаю.
- Извини, что так поздно, но раньше тебя не было дома, - раздался из трубки голос Лары.
- Я только вошел в квартиру. Что-то случилось? Почему не позвонила на мобильник?
- Да нет, ничего страшного не случилось. Все самое ужасное для меня уже произошло, ты же понимаешь…
- И все-таки?
- Мне нужно, чтобы завтра в три часа ты был у меня. Сможешь?
- Смогу, раз надо.
- Нет, ты не понял, мне надо знать – ты точно сможешь быть завтра у меня ровно в три часа? У тебя ничего важного не намечено на это время?
- Да нет же, повторяю: я завтра буду у тебя ровно в три часа. У меня ничего не намечено на это время, а если что-то и произойдет, то я займусь этим после визита к тебе. – Ивану хотелось поскорее покончить на сегодня со всеми разговорами и он, неожиданно для себя, проявил в разговоре с Ларой некоторую резкость.
- Спасибо… У тебя все в порядке?
- Извини, я просто устал сегодня. Нервы разболтались вконец.
- Я понимаю, - голос Лары был тихим и каким-то детским. – Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - ответил Иван и в задумчивости положил трубку. Что она опять придумала? Может, решила сама управляться с делами Павла? Да, плохо, что у Лары нет настоящей подруги, которая могла бы вывести ее из этого состояния. Про ее родных мне тоже ничего не известно. Меня, как друга, она не воспринимает в данной ситуации, хотя всегда казалось, что мы с ней близкие друзья. Но то было до смерти Павла, а теперь… Теперь же происходит что-то совершенно непонятное – она как будто стала сторониться его, раздражаться от проявления малейшего внимания. Неужели… – в голове у Ивана возникла страшная догадка, - неужели она считает меня виновным в смерти Павла, но не может об этом прямо сказать?
С этими мрачными мыслями Иван принял душ и отправился спать.
Похоже, что события в клубе отложили свой отпечаток на психику – всю ночь Ивану снились какие-то неприятные сны с абсурдными сюжетами. Единственное, что он отчетливо запомнил, так это то, что везде присутствовала Лара, она много танцевала и громко смеялась, и было это очень страшно, потому что на голове ее развевались клочья седых волос, а длинное красное платье она все время пыталась с себя сорвать, но подбегали какие-то люди и натягивали его обратно.
Утро было ясное и тихое. Тяжелый сон не принес должного облегчения Ивану, на душе было скверно. Он чувствовал, что разгадка убийства где-то рядом, что убийца ходит вокруг него, Ивана, и с азартом фаталиста наблюдает за ходом развивающихся вокруг событий. Сегодня, перед тем как пойти к Ларе, он встретится с Андреем, чтобы просмотреть пленку с записью видеонаблюдения.
Конечно, глупо рассчитывать на то, что сыщики ее плохо просмотрели и все-таки… Есть один маленький промежуток – дорога от ворот дома до охраняемого въезда в поселок – вот здесь могло произойти все что угодно, и рассчитывать на свидетелей бесполезно. Попасть же сюда мог любой – это проще простого, учитывая дыру в заборе, про которую рассказала Анна Григорьевна. К тому же, Павел явно собирался с кем-то встретиться. Точнее – его кто-то вынуждал на встречу, а он не хотел, если, конечно, верить Насте Стаценко. И Лара не хотела, чтобы он ехал на эту встречу. Она как чувствовала, что это плохо закончится. И если Лара знала про то, куда и к кому он собирался в ту ночь поехать, то, соответственно, она догадывается, кто убийца. Получается, что Лара в опасности? Не о том ли она сегодня хочет поговорить?
Затем был звонок от Ангелины.
- Иван, - спросила она, - помнишь ту квартиру, в которую ты водил меня?
- Соседскую что ли?
- Ну да…
- Странный вопрос. Чего мне ее забывать? Как стояла напротив моей, так и стоит.
- Да я не о том. Подумай, ты никогда не давал своим соседям ключ от своей квартиры?
- С чего вдруг? Они продают свою квартиру, а не я, если ты помнишь.
- Помнить то я помню, только сдается мне, что в тот вечер там кто-то был. Незадолго до нас.
- Кого ты имеешь в виду?
- Того же, кто навестил и тебя.
- Откуда такие выводы?
- Да что-то там было не так. Запах что ли, и коврик в прихожей накосую лежал, как будто его в спешке ногой зацепили, а поправить не успели.
- Ладно, мы с тобой обсудим это как-нибудь в другой раз. А сейчас я спешу.
- Позвони мне.
- Угу…
На работе он без конца смотрел на часы, но стрелки, казалось, замерли на месте. Около двенадцати позвонил Боков, интересовался, как прошла встреча с Брилевым.
- Все в порядке, Семен Львович. Поговорили немного…
- Ясно. Еще пойдешь в «Оникс»?
- Вряд ли.
- Я так и думал. Будь осторожнее с Брилевым. Не нравится мне этот тип.
- Да, Семен Львович, личность он темная, я согласен с вами.
- Ну, не забывай старика. Поклон Зое от меня.
- Обязательно передам.
Было начало третьего, когда Иван припарковал свой автомобиль у домика охраны поселка.
- Здравствуйте, Иван Владимирович! – вышел ему навстречу Андрей, вытирая вспотевшее лицо платком. – Ну и жара сегодня.
- Да, природа что-то явно напутала со временами года, - согласился Иван и протянул охраннику руку. - Ты один?
- Один, - кивнул тот и оглянулся по сторонам. – Сейчас такое время, можно сказать, мертвый час – людей ни туда, ни оттуда не наблюдается. А ближе к вечеру и ночью мы всегда в паре, работы хватает.
- Ну что там с расследованием слышно, есть что-нибудь новенькое? – спросил он у Ивана, когда они вошли в помещение охраны.
- Ничего. Глухо.
Андрей кивнул:
- Так я и думал. Таких людей убирают чисто, без следов и зацепок. Короче, у ментов нарисовался очередной глухарь.
Иван пожал плечами:
- Кто знает. Но пока, похоже, так.
- Иван Владимирович, я вам здесь все настрою, а сам выйду на улицу дежурить. Если что подозрительное, я вам дам знать, и вы быстренько нажмете эту кнопочку, - он протянул Ивану пульт от видика. – Сами понимаете, если узнают про это дело, плохо всем придется, а мне, само собой, больше всех.
- Не волнуйся, Андрей, не подведу.
Иван с нетерпением уставился на экран, едва за охранником закрылась дверь. Запись и в самом деле оказалась весьма плохого качества. Единственное, что хорошо просматривалось – это номерные знаки. Он быстро прокрутил начало вечера, когда съезжались гости к Фадеевым. Машин было много и не было никакого смысла их разглядывать – поселок большой, соответственно и машин будет много. А вот время после полуночи более спокойное. Так, вот, наконец, показалась машина Фадеева. У Ивана защемило сердце: хотя было темно, но светлая ветровка Павла хорошо просматривалась из салона. И куда тебя, Паша, понесло? – хотелось воскликнуть Ивану. А вот то, что и следовало ожидать – Павел вернулся в поселок. Так, так… А вот он вновь выезжает, в последний раз. Видно немного хуже, но все же и номер машины, и одежда…
Где-то вдалеке послышался вой сирены. Андрей громко постучал в окно, и Иван тут же отключил видеомагнитофон. К кому-то проехала скорая помощь.
- Ну что, - голосом заговорщика спросил охранник, - нашли что-нибудь новенькое?
Иван отрицательно помотал головой.
- Ни-че-го, - медленно по слогам произнес он и положил в карман охранника деньги.
- Да будет вам, Иван Владимирович! – изобразил тот смущение. – Неужто я не понимаю, это же ваш друг.
Иван похлопал его по плечу.
- Все нормально, Андрюха. Ты хороший парень. Пошел на риск из-за меня…
Издали в очередной раз послышался звук сирены.
- Странно, - тихо произнес Иван, увидев приближающуюся милицейскую машину.
Машина промчалась мимо. Иван с охранником проводили ее взглядом.
- Интересно, - возмутился Андрей, - даже не тормознули, чтобы объявить, куда это они направляются! Вот перекрою сейчас шлагбаум… Иван Владимирович, что с вами?
Какое-то мгновение Иван стоял, словно окаменелая статуя, затем медленно повернулся к Андрею и произнес, едва слышно:
- Бейсболка… Как же я сразу не сообразил! Осел…
Он быстро направился к своей машине.
Ничего не понимающий охранник крикнул ему вслед:
- Вы хоть мне объясните, что происходит, Иван Владимирович!
Но тот только махнул рукой.
Он мчался к дому Фадеева, цепляя обочины и поднимая пыль. Голова горела, а руки словно одеревенели.
- Идиот, кретин безмозглый! – сквозь зубы цедил он.- Как же ты сразу не догадался!
Ворота дома Фадеевых были широко распахнуты. Не заезжая во двор, Иван остановил машину и, не захлопнув дверцу, помчался по дорожке к дому.
- Иван Владимирович, Иван Владимирович! Какое горе! – услышал он голос Симы.
Со стороны дворика к нему быстрым шагом направлялась домработница.
- Где она? – резко оборвал ее Иван.
- Там, - указала она рукой на кустарник, за которым находился бассейн и стояли шезлонги. Это было то место, где ее застал Иван в день убийства Павла. Девушка хотела еще что-то добавить и даже попыталась остановить Ивана за рукав рубашки, но он вырвался и пошел дальше.
Он не слышал голосов людей, снующих вокруг нее. Какое-то месиво из белых халатов и милицейской формы мелькало у него перед глазами. Кто-то поздоровался с ним, похоже, Ковалев. Он что-то ответил. Щелкал фотоаппарат.
Она словно спала в шезлонге, только сон этот был беспробудным – это сразу бросалось в глаза, возможно потому, что кругом было так много людей и шума, а она совсем не хотела реагировать ни на что. На столике лежала пустая упаковка от каких-то таблеток. С плеча ее свисал плеер, который, очевидно, она слушала. Иван взял его и приставил к своему уху. Пела скрипка, беспредельно красиво и безысходно. Это была уже знакомая Ивану сарабанда Тартини, только не под луной, а под солнцем, которое нещадно пекло, выжигая в глубине души что-то очень дорогое…
Иван медленно возвращался по дорожке к своей машине. Его догнала Сима и всунула ему в руку письмо.
- Это вам. Она просила никому не показывать.
- Когда? – нахмурил он брови, силясь что-нибудь понять.
- Час назад, - ответила она и заплакала, пряча в ладошки слезы. – Если бы я знала, если бы я только знала…
Он засунул письмо в карман и пошел дальше. А что, если бы он просмотрел запись раньше, разве что-то изменилось бы? Возможно, только все равно все было бы плохо. На записи Павел выезжал в ветровке и бейсболке, в той самой, которая лежала тем утром в кресле, прикрывая собой телефон Павла. Это все поставило на свои места: Лара, вывозя труп Павла, оделась в его одежду, благо они были почти одного роста, затем ветровку она сняла в машине, а в бейсболке так и вернулась в дом. И никто, кроме него, этого не заметил.
Отъехав от поселка, Иван остановил машину и вытащил из кармана письмо.
« Иван! Пишу тебе это прощальное письмо и молю Бога только об одном, чтобы ты не приехал ко мне раньше времени. Тогда все сорвется, а я непременно должна это сделать, другого выхода у меня нет. Пойти в тюрьму не могу: я выросла в детском доме и заканчивать жизнь в злобном коллективе не хочу, я слишком хорошо знаю, что это такое.
В тот злополучный вечер Павел все испортил своими признаниями в любви. Он уже много лет этого не делал, а тут взял и разбередил старую рану. Зачем, почему? Ответа он уже никогда не даст. А потом, совершенно неожиданно, он вдруг заявил, что у него кончились сигареты. Это была такая откровенная ложь, что в первый момент я даже не знала, что и ответить ему. Я просто онемела, поняв, что он опять отправляется к другой женщине. К какой именно, меня уже давно не интересовало. Он уехал, а я так и осталась сидеть одна за тем же столом, где только что выслушивала его излияния. Столько слез, сколько их вылилось в тот вечер у меня, пожалуй, хватило бы на армию истеричек.
Однако не прошло и часа, а может, чуть больше, как он вернулся домой. Он промчался мимо меня в свой кабинет, затем вышел оттуда и направился вновь к машине. В мою сторону он даже не посмотрел. На тот момент я была для него неодушевленным предметом. Это оказалось последней каплей. Я до сих пор не могу вспомнить, как я оказалась рядом с ним на переднем сиденье. Мы кричали друг на друга, он пытался несколько раз высадить меня из машины, но я сказала, что он или поедет вместе со мной на свою, как он выразился, деловую встречу, или не поедет вообще. А он расхохотался мне в лицо и спросил, каким именно образом я собираюсь его остановить. Я сказала: «убью». Тогда он спокойно протянул мне свой револьвер. «Действуй, - говорит, - мне некогда ждать».
На свою встречу, как ты понимаешь, он не попал. На заднем сиденье лежали какие-то бумаги. Я забрала их из машины и вместе с револьвером отнесла в дом. Затем я стянула с Павла его куртку и бейсболку и надела все это на себя. Когда проезжала охрану, на мое счастье, никто из охранников не выходил и шлагбаум не перекрывал. Машину я оставила недалеко от поселка на обочине и вернулась домой в обход охраны через лаз, который проделали в заборе наши жители.
Если до этого моя жизнь была пыткой, то теперь она превратилась в кромешный ад. Я сразу поняла, что просто жить у меня уже не получится. Однако когда я встала утром с постели, сработал какой-то звериный инстинкт самосохранения. Ты не поверишь, но мне даже не пришлось играть роль убитой горем вдовы. На какой-то момент сознание просто отключило из памяти все, что произошло ночью. Ты спрашивал меня про Павла, и я искренне удивлялась, почему он не явился на работу. Я не могла поверить во все то, что произошло ночью. Когда милиция сказала, что произошла авария, я впала в состояние полного отупения – ведь, на самом деле, никакой аварии быть не могло. Кто же мог предположить, что автомобиль случайно столкнет в овраг проезжающая мимо другая машина? Только когда я увидела его в морге, до меня дошел весь ужас случившегося.
Я не могу передать тебе свои чувства в эти дни. Я тихо сходила с ума. Ты удивлялся, почему я отталкиваю тебя, почему отвергаю любую помощь? А я не могла остаться с тобой наедине ни на одну минуту, иначе бы я не выдержала и все рассказала. Только мне не хотелось видеть, как после этого ты начнешь меня жалеть и презирать одновременно.
Оружие было у меня в сумке, когда мы ездили на опознание, а потом и на допрос. И в машину Юлианы его подбросила я, когда проходила по двору милиции. Я сразу поняла, что ее тоже вызвали на допрос. Про то, что у нее была связь с Павлом, я узнала, когда они уже расстались. Но, по большому счету, какая разница? Почему бы и мне не испортить ей немного жизнь? Эта идиотка даже не удосужилась закрыть свое корыто на замок.
А потом, поздно вечером, я поехала к тебе. Мне было очень плохо, хотелось непременно увидеть тебя. Но ты забыл закрыть дверь на ключ, и я вошла в квартиру в тот момент, когда у тебя на груди искала успокоения Юлиана. Это потом я поняла, что она пришла к тебе из-за револьвера. Потом, когда по моему звонку обыскивали ее машину и ничего не нашли. А в тот момент я посчитала тебя таким же предателем, как и Павел. Смешно и глупо… Прости меня за это.
Прости меня еще за то, что ударила тебя по голове твоим же тяжелым металлическим фонарем, который лежал в прихожей. Ты еще называл его доисторическим. Не знаю, заметил ли ты его исчезновение? У меня, кстати, есть связка ключей от твоей квартиры и от соседской. Помнишь, когда ты отвозил Зою Игоревну в санаторий, один экземпляр ключей оставлял нам на тот случай, если появятся покупатели на соседскую квартиру, а заодно чтобы полить цветы в твоем доме. Ключи заберешь у Симы.
Я сразу обнаружила, где ты спрятал револьвер. Это было так по-детски… Я не рискнула тут же выбегать во двор, решила переждать некоторое время в квартире напротив. И, как оказалось, не напрасно: следом за тобой примчалась какая-то девица. Я и не знала, что ты так популярен у женщин, ведь к нам домой ты всегда являлся в гордом одиночестве.
Я была обижена на весь мир, и в тот же вечер я попросила мальчишку на улице, чтобы он сообщил Ковалеву по телефону-автомату про револьвер в колонке. И почти сразу же пожалела об этом. Поэтому звонила тебе ночью, несла всякую чушь, пытаясь предупредить.
Ты читаешь эти строки и ненавидишь меня… Да-да, не спорь! Мерзкая, загнанная в угол зверушка – именно так я себя и представляю. Неизвестно, сколько бы я еще так металась, но небезызвестный тебе Виктор Сергеевич Брилев поставил в этом вопросе точку. Угадай, что за бумаги лежали у Павла в машине в тот вечер? Не буду томить – передача прав на владение его, Павла, долей в «Мегасе». Осталось только заверить нотариально, что, кстати, они с Брилевым и собирались сделать в ту ночь. Представляю себе этого нотариуса. Мой адвокат говорит, что подобную сделку можно было бы признать недействительной без твоего, Иван, согласия, но… Но вопрос в другом – в том, что Брилев оказался свидетелем того, как я оставила машину с телом Павла на дороге. Он, оказывается, поджидал его там же, метрах в тридцати от того места, где я остановилась.
Неизвестно, за какие заслуги он должен был получить столь щедрый подарок от Павла – Брилев не хвастался - но, к счастью, я сумела это предотвратить. Отныне право на ведение бизнеса в «Мегасе» принадлежит полностью тебе, а доход, полученный от прибыли, будет направляться в тот самый детский дом, где я росла.
Не знаю, как будет правильнее сказать: прощай или до свидания? Говорят, что все мы «там» когда-нибудь встретимся, но мне бы не хотелось. Стыдно.
Лара».
Иван вышел из машины, достал зажигалку. Пламя, подхваченное горячим ветром, тут же охватило бумагу…
июль 2010.