Кировский, 10

Вадим Яловецкий
Выпавший снег оставил дворникам обширное поле для деятельности. Но сегодня хозяева метлы и лопаты поленились, лишь расчистили неширокую дорожку для желающих попасть в здание на Каменноостровском, 10. Немолодой мужчина прытко шагал как раз туда. На нём была серая вязанная шапочка, теплая зимняя куртка и черные сапоги, стилизованные под швейцарские армейские ботинки. На небритом лице выделялась модная оправа с фотохромными линзами. Распахнув массивные двери, он попал в вестибюль киностудии Ленфильм. С левой стороны, между двух колон, просматривалось окно бюро пропусков, с противоположной – турникет и серьёзный охранник. В зале кучковалась пёстрая толпа статистов.

Мужчина направился к бюро пропусков.

- Доброе утро! Как мне попасть в отдел кадров?

- А вы по какому вопросу?

- Мне нужна справка для пенсионного фонда, что я здесь работал…

- Тогда, вам в архив. Вот городской телефон. Можете связаться по местному, наберите три последних цифры. Они перезвонят мне, тогда выпишу пропуск.

- Спасибо большое.

Седовласая дама по ту сторону окна внимательно посмотрела на посетителя. В подобных местах сканирование внешности норма: люди здесь попадаются непростые, известные и даже знаменитые, оттого распознать медийное лицо или внезапную вип-персону необходимо заранее, дабы не попасть впросак, случайно не обидеть и себе не навредить. По жесту вежливой сотрудницы мужчина двинулся к телефонному аппарату. Набрал номер. Гудок. Трубку сняли

- Алло!

- Здравствуйте! – И проситель бегло изложил свою просьбу.

- Понятно, ваша фамилия?

- Новицкий Глеб Николаевич.

- Когда и где работали?

- Поступал летом 1973 года, в ЦДТС, уволился в семьдесят пятом.

- Хорошо, ваша справка будет готова через неделю.

- Ой, - взмолился Новицкий, - а раньше никак? Мне в понедельник сдавать документы. Поверьте, моя благодарность не будет знать границ!

На другом конце провода хмыкнули, к высокопарным фразам здесь привыкли.

- Ну, хорошо, сегодня среда. Перезвоните через пару дней. Попробую вас найти в картотеке.

- Прекрасно, как вас, простите, зовут? Отлично, Галина Владимировна, в пятницу непременно вас побеспокою.

Глеб Николаевич, черкнул для себя имя неведомой сотрудницы архивного фонда и направился к выходу, при этом невольно всматривался в лица окружающих. Что тут скажешь - привычный обывательский интерес. Преодолевая снежные заносы и пряча лицо от порывов ледяного ветра, добрался до автомобиля и с облегчением нырнул в ещё хранившее остатки тепла железное нутро.

А тогда в июле 1973 года жарило солнце. Новицкий попал на Ленинградскую ордена Ленина киностудию «Ленфильм» с бокового входа, главный до поры не действовал. Цех декоративно-технических сооружений занимал целый корпус. Позже кто-то уверенно заявлял, что именно на этом месте стоял в конце ХIX века театр «Аквариум», в котором  состоялся первый публичный киносеанс в России. Мастер познакомил молодого Глеба с коллективом, определил персональный верстак и шкафчик для инструмента. Отдельного помещения под станочный парк не существовало. Фуганки, ленточная пила, фрезер, циркулярка и прочие, стояли прямо тут, у верстаков, что создавало, с одной строны, удобство – далеко ходить не надо, но дискомфорт от шума оборудования и вентиляции.

В новенькой спецовке коричневого цвета, столярных дел подмастерье втягивался в коллектив. На второй или третий день, незадолго до обеденного перерыва, к Глебу подрулил бригадир.

- Слушай, приятель, у нас принято проставляться, – без обиняков заявил работяга, - в коллектив влился, надо с народом поближе знакомиться!

- Да я всё понимаю. Как положено, сбегаю, вот только куда, подскажите?

- На, возьми мой чемоданчик и чеши на улицу Мира, в гастроном. Возьми водки, сколько не жалко, закусь у нас своя. На проходной, если остановят, скажешь, Николай попросил – мой чемоданчик там знают, пропустят. Ну, давай, трогай, у людей трубы горят…

Глеб подивился такой вольнице, но всё исполнил по инструкции. Когда, затих последний станок, и в цеху воцарилась тишина, на верстаке Николая уже стояло с десяток стаканов. На газете обильная закуска в складчину – всё домашнее, вкусное. Ударники столярного производства, кудесники рубанка и стамески, деловито подруливали к импровизированному столу, опрокидывали в себя соточку водки, закусывали. Пара подходов и оживившийся коллектив направился в курилку. Знакомство состоялось, жизнь прекрасна, работа подождёт.

Тут и потекла неторопливая беседа с новым работником. Под стакан люди сходятся быстро, через десять минут коллектив уже знал, что Глеб в прошлом году дембельнулся, закончил училище краснодеревщиков и осенью собирается жениться. Для себя же Новицкий узнал особенности деревянно-киношного производства, а также местные сплетни и мнение работяг о своём прямом начальстве. Начальства-то всего ничего: бугор, мастер, начальник цеха плюс кладовщик, да художники по картинам, контактирующие напрямую с мастером Сергеем Ивановичем. Сергей Иванович – главный работодатель. Сначала он запирается в своём кабинете с художником по картине, корректирует сделанные чертежи, прописывает размеры декорации или изделия. Затем вызывает к себе кого-нибудь из столярки и даёт персональное задание, по ходу обсуждая стыковочные узлы, материал для обшивки, угловые соединения или как говорят «вязку». Оговаривает количество, ставит сроки и отпускает работника; дальше тот сам, тут уже всё зависит от навыков и смекалки.

Когда изделие готово, его отдают, точнее, подымают на второй этаж в декоративные мастерские, где чудо деревянного зодчества превращается в киношные декорации или  реквизит, затем отправляется в павильон, а после съёмок на склад. В отдельных случаях, плоды труда ЦДТС разбираются или утилизируются. Вот такое составляющее звено в огромном и сложном кинохозяйстве «Ленфильма».

Новицкий плохо помнил свои первые шаги в ЦДТС, как это часто бывает однообразная обстановка не откладывается в памяти, а второстепенные события и вовсе вымываются. Зато давнишнее «крещение стаканом» отпечаталось прочно. Он стал своим в пролетарской коммуне – молодой, покладистый, руки растут из правильного места, курит и пьёт. Разве чужаки такими бывают? А раз свой, то и тайн для него не существует. И Глеб быстро узнал о списанных декорациях, которые на самом деле оказывались полноценными изделиями и уходили на дачи  киношного начальства. Слушал сплетни про тотальное воровство и, самое главное, с энтузиазмом воспринял рассказы о практикуемых левых заработках - халтурах. Например, токарь Семёныч за час выточит десятка полтора шариков диаметром тридцать миллиметров со сквозными отверстиями, опустит в красную нитроэмаль, а по просушке соединит рыболовной леской. Модные по тем временам бусы отдаёт своим по трёшке, а дальше кто подарит, кто перепродаст – махонький бизнес уже получается. Глеб же, под заказ, исполнял подставки под раковины. Тут всё просто: наклеил пластик на дюймовый лист фанеры и под пресс. Затем лобзиковая пила, торцы краской или пластиковой обкладкой, отдельно боковые стенки и передняя дверца. Три рубля бригадиру, тот договорится с охраной и шофёром, остаётся после смены в известном месте забрать изделие, отвезти заказчику, смонтировать и положить в карман четвертной билет. А тумбочки, табуретки, полочки и прочая маломерная дребедень? Сколько всего было.

Пьянки и левак никогда не являлись поводом для отлынивания от основной работы. У членов бригады были золотые руки. Из цеха выходило невообразимое количество изделий от огромных створчатых арок до чемоданов с двойным дном, фонтанов, пушек, невероятных интерьеров, эксклюзивной мебели. Бутафория, конечно, слеплена не под нагрузку, но выглядит  как настоящая, на экране вообще не отличишь. Немыслимое количество окон, дверей, подоконников было поставлено на поток. Да разве всё упомнишь. Новицкий усмехнулся воспоминаниям. За качественную работу и соблюдённые сроки, многое сходило искусным столярам с рук. Новички, прошедшие обкатку, со временем становились профессионалами, а то и виртуозами в своём ремесле. Глеб до виртуоза может и не дорос, но умел многое. Однажды он на заказ смастерил из 5-миллиметровой фанеры несколько чемоданчиков под виниловые пластинки, задекорировал плёнкой под палисандр, украсил хромированными уголками и замочком. Венчало изделие, красивая ручка из темно-коричневого эбонита, в тон цвету плёнки. Ветераны, посмотрели и одобрительно похлопали по плечу – молодец!

- Для себя или халтура?

- И то другое…

Кейсы он загнал по три червонца, а себе изготовил большой ящик под инструмент, где блеснул умением «вязать ласточкин хвост». Этот импровизированный чемодан с инструментом он предъявлял охране, когда увольнялся со студии спустя два года. Выкрашенный в черный цвет сундучок до сих пор храниться дома и изредка используется по назначению.

Глеб медленно ехал по Петроградской. Заснеженные, плохо убранные улицы тормозили поток машин и создавали бесконечные пробки. Автоматическая коробка передач помогала водителю не дёргаясь и раздражаясь двигаться по магистралям мегаполиса. Что тут поделаешь – зима нынче чересчур снежная, городские службы не успевают убирать. Зато думается хорошо. Новицкий вновь предался воспоминаниям.

Дружеские посиделки, то есть коллективные выпивки происходили регулярно. Частенько заканчиваясь борьбой в раздевалке. Глебу это неофициальное мероприятие очень пришлось по душе. Чаще всего он вступал в единоборство с бригадиром, периодически с равным успехом проигрывая или побеждая. Тут зависело он нормы принятого (обычно классический гранёный стакан), ассортимента (пролетариат не чурался любых совдеповских крепких напитков) и общего физического состояния. Изредка случались переборы и к большому неудовольствию мастера, доводилось видеть картину, когда запыхавшиеся бойцы, вырубались на поле битвы и крепко спали.

Во время авралов, алкоголь уходил на задний план. У бригады был свой кодекс чести. Шутки шутками, а когда горит производственный план, не до возлияний. Могла, к примеру, придти фура с фанерой, а это несколько сот листов. Её еще тёплую, с деревообрабатывающего завода разгружали и стар и млад. За это не доплачивали, но негласной компенсацией за фокусы с пьяной борьбой нанайских мальчиков, считалось. Или требуется срочно дополнительные декорации, мебель, вещи, реквизит. Оставались сверхурочно, в зарплату это зачитывалось. Изредка, самых опытных работников отправляли в командировку. Киноэкспедиции, конечно держали в штате монтировщиков, но зачастую столяр на месте был необходим. Страна исправно получала новые картины в прокат, шли премии, награды, звания. Зря, что ли на фасаде пылает орден Ленина (уже после увольнения Глеба, добавили вторую награду - орден Трудового Красного Знамени).

Когда работы было мало или вовсе выпадало несколько часов ничегонеделания, Глеб срывался в павильоны глазеть на съёмки или подымался на второй этаж поболтать с хорошенькими девчонками художниками-декораторами и прочими знакомыми, в числе которых был скульптор Юрка (ныне заслуженный деятель искусств, по телевизору даже показывали). Съёмки кино процесс сложный, утомительный, но захватывающий. Лицезреть вот тут рядом известных артистов, а изредка даже общаться с ними – разве не интересно?

Прошло два дня. Глеб исправно припарковался на улице Мира, аккурат напротив памятного дома, где находился когда-то гастроном, добросовестно поставлявший алкоголь местному населению и работягам с «Ленфильма». Набрал номер по мобильному, на том конце ответили и он по голосу узнал сотрудницу архива – справка готова, можно забирать. Глеб уверенно направился к главному входу. Преодолев  снежные заносы, запыхавшийся без двух минут пенсионер оказался перед окном бюро пропусков. Сотрудница его помнила (вот ведь старая школа) и передала временный пропуск.

- Паспорт не забудьте, молодой человек!

- За «молодого человека» отдельное спасибо. И вам не хворать. – Новицкий широко улыбнулся и подмигнул пожилой вахтёрше. – А что вы делаете сегодня вечером?

- Не смешно, идите гражданин, не задерживайте!

«А вот это уже по-нашему, маленький начальник себе цену знает - совковые привычки калёным железом не выжжешь. Сколько же старушка здесь работает?» - подумал Новицкий, но тут же забыл про принципиальную сотрудницу и двинулся к турникету. Через минуту Глеб шагал по ленфильмовским коридорам, ощущая давно забытый запах киностудии. Заблудиться тут нетрудно, пришлось по дороге спросить пару раз правильный маршрут. Вышел во двор, требовалось пересечь территорию и попасть в отдельный флигель, где на первом этаже располагался архив. Тут же прицепилась нахальная собачка, бесцеремонно обнюхивающая утепленные джинсы Глеба. Псина путалась в ногах и откровенно тормозила целеустремлённого Новицкого.

- Вы её не бойтесь, она не укусит, - сказал шедший навстречу пожилой мужчина. – Своих она всех помнит, а вы должно быть со стороны. Отстань, Чара! – Это уже любопытному животному.

- От меня собаками пахнет. Две персоны воспитываю и обе девки. Я уже привык к постоянному вниманию со стороны сородичей.

- Вот, как, - оживился местный, - и у меня кобель дома, а какие у вас породы?

И завязался разговор двух собачников. Чара присела рядом и внимательно прислушивалась беседе людей. Закончив главную тему, Глеб поинтересовался, правильно ли он идёт в архив.

- Почти пришли, вот это здание на первом этаже направо, там звонок рядом с табличкой. Пенсия?

- Она, тридцать шесть лет здесь не был и вот возникла необходимость подтвердить трудовой стаж в пенсионном фонде. Когда-то работал в ЦДТС, столярничал.

- А мастером не Зеленцов был?

- Вы знаете, фамилию забыл, а вот звали Сергеем Ивановичем.

- Нет, не тот, значит Зеленцов позже… Ну счастливо Вам в новой жизни.

- Да, жизнь-то старая, больше плохая, чем хорошая. Размер пенсии сами знаете, какой.

- Это точно, у жены около шести тысяч, не развернёшься, - вздохнул неожиданный знакомец, - успехов вам.

Они распрощались, Чара предпочла общество своего и забыла про Глеба. А вот и нужная дверь, звонок. На пороге возникла миловидная кадровичка и пригласила посетителя внутрь.

- Галина Владимировна? Здравствуйте ещё раз. Я вам звонил по поводу справки, Новицкий.

- Да, да, вот пожалуйста. - Она протянула два листка бумаги.

- Ух, ты, а почему так много, думал махонькая бумажка…

- Сама архивная справка и список переименований. На сегодняшний день мы называемся «Кинофонд «Ленфильм» и являемся филиалом Федерального государственного унитарного предприятия «Объединённая государственная киноколлекция». – С гордостью отбарабанила заведующая архива.

- О, как мудрёно, на казённом языке и не выговоришь сразу. Вот, спасибо за скорость. – Новицкий протянул женщине пятьсот рублей.

- Уберите, уберите, ничего не надо. - В голосе чувствовалась уверенность, но никак не возмущение.

- Я же обещал отблагодарить, - растерялся Глеб, - помните наш первый разговор?

- Нет, - повторила Галина Владимировна, - вы хоть и бывший, но свой.

Новицкий, поражённый таким бескорыстием, спрятал деньги и откланялся.
На обратном пути он крутил головой пытаясь взглядом отыскать родное здание ЦДТС, но так и не увидел, махнул рукой и двинулся на выход.

В 1974 году, старый знакомый предложил Новицкому подзаработать в стройотряде. Экспедиция была «дикая», то есть не официально от учебного заведения (в данном случае Ленинградский электротехнический институт Бонч-Бруевича), под его маркой. Командир отряда работал в деканате и выправил документы для легального оформления на месте работы. По сути, шабашка не предполагала формирования высоких нравственных качеств, чувства патриотизма и социально-трудовой адаптации учащейся молодёжи. Да и учащихся было раз-два и обчёлся. В основном все со стороны. Обещанные заработки захватили воображение Глеба Новицкого. Ехать надо было в начале июля на тридцать два дня. Но официальный отпуск намечался лишь в сентябре и всего двадцать четыре дня.

Глеб решил переговорить с мастером. Прямое начальство идею с отпуском восприняло без энтузиазма.

- Куда я тебя отпущу – у меня половина бригады в отпуске. Четыре картины в плане. Какой к черту стройотряд! Пойдёшь в отпуск по графику и не валяй дурака, Глеб.

- Сергей Иванович. Но мне очень нужно, поймите, я за месяц заработаю в десять раз больше, чем на Ленфильме. Такая возможность не часто появляется. У меня сын недавно родился, надо семью кормить.

Они стали спорить и каждый пытался доказать свою правду. Наконец, последовал такой веский аргумент:

- Один хрен, поеду. Вот заявление за свой счёт. Уволить по статье не сможете – я обязан отработать два года после училища!

Мастер скрепя душой сдался. Всё-таки хороший человек был дядя Сережа, правильный.

Собралось свыше тридцати человек. Двигались в мурманском направлении почти сутки. Наконец разгрузились на станции Чупа – Карелия, семьсот двадцать четыре километра на север. Первый день потратили на расселение в старом бараке, закупку продуктов (часть привезли с собой), определили дежурных, прошли инструктаж у начальника участка. И началась пахота: подъём в шесть утра, завтрак, приготовленный на кирпичной плите, затем грузились на дрезину и ехали на железнодорожный пикет. Мастер выделяет участок, где полностью или частично требуется менять пропитанные креозотом шпалы. Костыли вон, рельс на домкрат, шпалу хвать клещами и долой. На её место новую, затем упражнения по вбиванию костылей специальным длинным с обеих сторон железнодорожным молотком. Потом подтягивается дрезина, сбрасывается щебень (балласт), схватили двадцатикилограммовые шпалоподбойки, запустили генератор и пошла трясучка.

От ужасов ГУЛАГА молодых людей отличала добротная еда, которая готовилась на месте выделенными дежурными кашеварами. А так 12-14 часов выматывающей работы под плотной опекой местного гнуса именуемого мошкой (ударение на втором слоге). Мозоли, сбитые костяшки, синяки и прочие прелести рабского труда. Не удивительно, что на первых порах часть народа, не выдержав чудовищного напряжения, сдалась и покинула отряд. Глеб, был близок к дезертирству, когда открылось второе дыхание и он втянулся в напряжённый график.

Карельская природа по своему очаровывала. Новицкому врезались в память волшебные озерца, круглой формы, с плавающими берегами и удивительно вкусной водой.  Запомнилось изобилие грибов и ягод в не потревоженных человеком местах. Единственный за весь сезон выходной, работяги навестили посёлок и прочесали магазины. Заодно на людей посмотрели, да себя показали, а на более глубокие исследования и знакомства с женским полом, сил не осталось. На станции у проводников поезда Москва – Мурманск, купили по бешеной цене огурцы и помидоры – в местных условиях, подобные овощи не взращивали. Загадка, кто бы объяснил: то ли лень местного населения, то ли климат, где ощущалось влияние севера, не располагал.

Потом случилась беда. На одном из перегонов, линию железки пересекала небольшая река. Перед обедом ребята решили искупаться, вода оказалась ледяная, но все без исключения кинулись в воду. Во время трапезы вдруг спохватились одного человека – тревога. Тут гадать не надо: свело разгорячённое тело судорогой и захлебнулся любитель романтики и длинного рубля. Работы свернули, дрезина покатила на станцию докладывать в линейный отдел милиции о ЧП.

На следующий день с бригадой поехал сотрудник из Кандалакши. Обследовали место вдоль реки и высмотрели скрюченное тело сквозь толщу прозрачной воды. Следак начал раздеваться.

- Мужики, кто под водой хорошо плавает? Нужен доброволец в помощь, а?

Вызвался Новицкий, в детстве только под водой и плавал, тридцать метров преодолевал, вот и пригодилось. Глебу дали свитер, обвязали верёвкой от греха подальше и с третьей попытки вытащили утопленника. Мент нырял без свитера и озяб основательно.

- Водки бы?

- Только в отряде, потерпите.

Труп с откинутой рукой, завернули в простыню и принялись за основную работу. Чтобы согреться, милицейский чин взялся помогать ребятам, вошёл во вкус и наверное выполнил норму того парня, которому было уже всё равно. Вечером, в Чупе, погрузили тело в вагон-холодильник и повезли в Кандалакшу, ближе морга не оказалось. Позже из милиции прислали копию протокола и свидетельство о смерти. Сообщили родным погибшего, скинулись на похороны и перевозку тела в Ленинград. Одним словом печальная история. Но косвенно последствия коснулись Новицкого. Ночью у того подскочила температура. Глеб трясясь в ознобе разбудил старшего.

- Лечить будем классически способом. – Резюмировал командир. – Не поможет, придётся расстаться, нам больные не нужны.

Глебу вручили кружку со спиртом и приказали махом выпить содержимое. А-ах, Новицкий влил в себя огненную воду. Крякнул и выпучил глаза, не выдержал,  закашлялся. Отдышавшись, Глеб по указанию бывалого командира, укутался во всевозможные одёжки, которые были под рукой. Лёг в койку и вырубился.  Утром простуда ушла и слегка вялый Новицкий вернулся в бригаду.

В августе он вновь трудился за своим верстаком. Мастер, как и предполагалась шум подымать не стал. Чтобы не выглядеть свиньёй, Новицкий выбрал момент и всучил отнекивающемуся дяде Серёже бутылку армянского коньяка, подобные презенты быть невостребованными не могут. Часть вырученных за работу средств, Глеб привёз с собой, остальное выслали денежным переводом. Поездка состоялась!

Обалдеть, неужели это всё было со мной, подумал Глеб, возвращая пропуск на проходной. Он автоматически шёл к выходу, всё ещё находясь во власти событий тех лет, и осторожно сжимал скатанную в трубочку нужную ленфильмовскую бумагу. На пороге исторического здания, Новицкий повернулся и кинул прощальный взгляд, на место, где когда-то по-настоящему начиналась его трудовая деятельность. Прощай «Ленфильм», в этой жизни вряд ли доведётся встретиться вновь…