«В квартире газ», - вспомнились слова известного поэта? Нет, речь пойдет не о российском богатстве - голубом источнике тепла, благополучия и известном финансово-политическом манипуляторе. Любители общества охраны домашних животных тоже могут облегченно вздохнуть. С кошкой, родившей вчера котят, всё в норме и молока хватает.
Верочка зажигала в душевной компании до пяти утра. Можно было и дольше. Лето ласково плескалось у ног теплыми отпускными волнами Средиземного моря. Но уже в восемь часов ей предстояло стройной пальмой стоять у главной дороги отеля. День ожидался насыщенным и интересным. Экскурсионный автобус вез туристов к главной святыне острова, в знаменитый Царский Ставропигиальный Свято-Кикский монастырь, расположенный на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря, в горах Троодоса.
Царский, потому что был основан императором Константинополя. Ставропигиальный - независимый, подчиняющийся только архиепископу Кипрскому, правящему Хризостому. В названии, как столп, греческое слово «ставрос» - крест, который был положен при закладке монастыря.
И хотя зажигать было легко и весело, по отпускному непринужденно, но два часа живительного сна оказалось на удивление недостаточно. Ничего, в комфортабельном автобусе, в прохладе, сочащейся живительной струей из кондиционера, под мерный рассказ гида можно с лихвой наверстать упущенное.
Она усталой птичкой впорхнула в салон и, улыбнувшись пассажирам, поздоровалась по-гречески: «Калимера», добавив на родном языке: «Здравствуйте»! Ответом было угрюмое русское молчание, приправленное холодом "кондёра".
Вера уютно расположилась одна на двух креслах и, смежив веки, вскоре услышала прелюдию незатейливого дорожного сна. Как вдруг резкий толчок в плечо вернул ее в реальность. Она вздрогнула и открыла глаза. Сзади глухо слышалось раздраженное бормотание.
— Странно, — подумалось ей, — чего людям комфортно не отдыхается. Вокруг спокойствие, лазурное море, чистый воздух, радушное гостеприимство. Сорокоградусная жара не чувствуется в уютном и чистом салоне автобуса. А, главное, едем на встречу с Царицей Небесной, которая и Покров нам от бед и врагов, и Заступница, и Помощница в жизни! Умиротворение должно быть на душе, в крайнем случае, стыд, как у меня, прогулявшей весело и беззаботно всю ночь. Теперь вот, едущую с покаянными чувствами, просить Пресвятую Богородицу о помощи своим родным и любимым, близким людям.
Вера вспомнила, что знала об этом чудотворном образе Божией Матери.
По преданию, Кикская Милостивая, так называлась икона, была написана апостолом Лукой еще при жизни пречистой Девы Марии на доске стола, за которым трапезничало святое семейство. Византийский император Алексий I Комнин бережно хранил великую драгоценную реликвию в своем дворце.
Во время его правления на горе Киккос подвизался монах, ведущий уединенный, аскетический образ жизни. Как-то, в тех местах охотился наместник, правящий на Кипре, вспыльчивый и жестокий гордец. Увлекшись преследованием добычи, он заблудился в очень хорошо знакомых местах. Долго плутая по лесу, уже отчаявшись найти обратный путь, правитель увидел молящегося старца, который даже не обратил на него внимания и не ответил на вопросы, тем самым не оказав ему должных почестей при встрече. Разгневанный наместник решил наказать надменного отшельника - сильно избить. Монах принял жестокое избиение кротко и безмолвно, как должное.
Вскоре правитель острова тяжело заболел и после продолжительного и безрезультатного лечения понял, что болезнь послана за дерзкое обращение с отшельником. Обуздав гордыню, он решил примириться с монахом. И попросить его молитв к Господу о выздоровлении. Когда болезнь по усердной молитве аскета ушла в небытие, правитель решил щедро наградить Божьего посланника. Кроткий миролюбивый молитвенник, получивший откровение с небес, просит у правителя привезти из Константинополя на Кипр христианскую святыню, икону Девы Марии, написанную евангелистом. Такая монашеская просьба очень смутила его. Наместник понимал, что она практически невыполнима.
Но вскоре оказалось, что император с дочерью уложены в постель тем же недугом, который в свое время поразил и сатрапа. Представ перед Алексием I Комниным, ему удалось уговорить императора Византии выполнить просьбу отшельника. А монах, по горячей сердечной молитве, вылечил высочайшее семейство. Но даже таким чудесным образом освободившись от ненавистной изнуряющей болезни, император не хотел расставаться с сокровищем. И решил пойти на хитрость, заказав точную копию с благодатной иконы, и предложив просителю выбрать одну из двух, отличить которые друг от друга было невозможно. По милости Господней монаху был дан знак, и на оригинал села пчела. Император вынужден был смириться, но отдал икону с условием, чтобы никто и никогда не видел прекрасного лика, дабы случайно не осквернить его грешными чувствами и недобрыми взглядами. Так икона в двенадцатом веке оказалась в Кикском монастыре, который византийский властитель и построил специально для нее. А пчела стала известным знаменитым символом.
Святой Образ с тех пор всегда был прикрыт расшитым пологом. Монастырская летопись хранит много историй о вразумлении дерзнувших открыть лик Богородицы. Безумцы слепли или у них отнимались конечности… Чёрная длань в металле, размещённая рядом с чудотворной иконой, является напоминанием о святотатстве одного неверного, араба, который хотел дерзко сорвать покров и прикурить от зажжённой лампады. У безумца парализовало руку. И только после глубокого раскаяния и многодневного плача о содеянном, здоровье вернулось, иноверец крестился и стал православным христианином. А в назидание будущим потомкам изготовил скульптурное изображение руки. Кипрский народ питает большую любовь и почтение к иконе. По молитвам пред ней на острове прекращались жестокие засухи, шли дожди, собирались богатые урожаи. Бездетные женщины рожали, неизлечимые больные исцелялись.
Вот в какое историческое чудесное место, к христианской бесценной святыне вез отдыхающих россиян кипрский Mercedes-Benz Tourismo.
Верочкины воспоминания были прерваны, как и дрёма, новым толчком в плечо, сопровождающимся даже не просьбой, а безапелляционным требованием,
— Не слышишь что ли, сколько повторять, кондиционер давай убавляй. Нам в ноги сильно дует!
— Это вы мне? — искренне удивилась Вера такому беспардонному обращению.
— А кому же еще. Сидит одна на двух креслах, развалилась. Делает вид, что глухая. А тут страдай, простужайся. Что себе некоторые оборзевшие русские за границей позволяют! Форменное безобразие. Здесь не дома, нечего крутизну строить!
Отпускница, опешив от такого натиска, проснулась окончательно и, повернувшись, наконец-то разглядела двух затрапезных, необъятных размеров непричесанных матрон с невыразительными чертами лица, одетых в какие-то длинные, нищенского вида хламиды грязных цветов.
— Да, недолго длилась твое умиротворение. Выбрала себе местечко. Везёт на соседей, — с тоской подумала она про себя. Грубостью на грубость отвечать не хотелось. Конечно, Верочка могла и умела в жизни не дать себя в обиду, иногда одним только взглядом поставить на место зарвавшегося нахала или хама, но в данной ситуации...
— Смиряет меня Богородица за разгульную ночь, — укорила себя. А ещё польстила себялюбию, если обращаются на «ты», как к девчонке, то значит, выглядит она, "тип-топ", на все "сто". И, улыбнувшись, как можно мягко и миролюбиво ответила,
— Вы можете пересесть, если вам дует, места свободные есть. Мы все задохнемся от жары и духоты выключив кондиционеры, а путь долог... — но сразу же поняла, что дальше диалог будет бессмысленным и вызовет только негативные чувства. И поэтому переключила клавишу регулирования потока воздуха на минимум.
— Всё для вас, милые женщины, не болейте, отдыхайте на здоровье! — а про себя сказала,
— Смиряйся, Вера, смиряйся. Тётеньки, по большому счёту, правы. Можно простыть от этого воздушного морозильника, нашпигованного зловредными микробами, которые видно уже поселились в их раздражённых душах. И вообще, успокойся и радуйся жизни. С тобой мог бы сидеть кто-нибудь потно - пивообразный и храпеть перегаром. А ты к Богородице едешь, не на кастинг. Её любовь к людям, кротость, смирение – эталон для всего человечества.Потерпи, — так уговаривала она своё, начинавшее бунтовать и обижаться «эго».
На первой остановке, в небольшой уютной деревушке, где туристам показали старинный ручной пресс для отжима масла из оливок и разную другую утварь в местном доме - музее, им дали тридцать минут свободного времени для покупок и отдыха. Гид убедительно попросила не задерживаться, потому что путь предстоял долгий и сложный, по извилистому горному серпантину. Когда в назначенное время все собрались на своих местах, оказалось, что не хватает только её соседок. Десять минут дополнительного ожидания не дали результатов, и экскурсовод отправилась на поиски «сладкой парочки». А те спокойно стояли в тени дерева и не спеша, с удовольствием ели мороженое. На запястьях обеих поблескивали невозмутимые часы.
Нехотя, с недовольным видом поплелись женщины в автобус, из которого уже доносились возмущенные крики об их несознательном поведении. А, когда руководитель сказала, что с мороженым в салон нельзя, то досталось всем. И кипрским водителям, и устроителям экскурсии, и нерадивым пассажирам, не умеющим ждать, которые торопятся неизвестно куда. Началась словесная перепалка. Чувственная перебранка о вечных понятиях, таких, как долг, ответственность, уважение, коллективизм…
— Хоть бы Бога побоялись, нехристи злые! — возмущенно парировали соседки.
Вера вздохнула в очередной раз.
— Даже на отдыхе не могут расслабиться и сбросить свои грязные одежды, сотканные из неприязни друг к другу, раздражения, бестактности. Зачем с таким душевным устроением ехать на специальную тематическую экскурсию. Посетили бы поющие фонтаны или место рождения Афродиты в Петра ту Ромью, где, как гласит легенда, богиня вышла из морской пены на красивый берег. Или съездили в город–призрак Фамагусту, на турецкую территорию. Хотя, наверное, везде было бы с ними, «спокойно и дружелюбно», и... стыдно.
После продолжительного пути была еще одна остановка в горной деревеньке Ланья, где они дегустировали знаменитое вино «Командария», которое делают на Кипре со времен крестоносцев, а ещё кипрскую самогонку, как же без родимой, закусывая сочными и душистыми абрикосами. Любовались картинами местных художников, ставили свечи и молились в уютной церквушке.
Сколько любви и света в кипрских храмах. Явственно ощущается неподдельная доброта, внимание, улыбчивость служителей. И это, не смотря на непрекращающийся поток туристов. В изобилии изливается Божия Благодать, только поверь, только пожелай, только приди с чистым сердцем.
Кипр – колыбель православия. Основателями Кипрской церкви считаются апостолы Варнава и Павел, которые рукоположили в епископство святого Лазаря, воскрешенного Христом на четвертый день после смерти, когда тот уже смердел. Сама Богородица приезжала на остров навестить друга Её Сына. В Ларнаке, в красивой древней церкви Святого Лазаря находятся его гробница и часть мощей. Мелодичный перезвон колоколов оставляет радостный и светлый след в душе. И всё в храмах так, как завещал Христос. Нет торгующих, нет церковных лавочек, нет суеты, толкотни и раздражения. Лежат большие красивые восковые свечи, кусочки просфор с праздничной службы. Ты можешь брать, сколько душе угодно, писать записки о здравии и упокоении. А денежку клади в ящичек в виде пожертвования, как совесть подскажет. Царит атмосфера дружелюбия, понимания. Свечи ставятся в песок рядышком, без разделения за живых и мёртвых, потому что у Бога все живы. И можно сидеть, во время церковной службы, молиться, не думая о ногах, но в ответственные моменты все встают, воздавая почести Богу.
Даже, не зная греческого или английского, душой можно понять, о чем тебе говорит мирянин, прислуживающий в данный момент в церкви, из глаз которого просто лучится доброта и забота.
Наконец, налюбовавшись прекрасными, фантастическими пейзажными видами, после трудного преодоления извилистого серпантина, где не в каждый поворот, предварительно не дав задний ход, можно было вписаться автобусу, туристам предстал в древней красе знаменитый монастырь. Кикская святыня.
И вот, по пути в иконную лавку, своеобразный сувенирный магазин, находящийся, как и подобает торжищу, поодаль от монастыря, Вера невольно оказалась идущей рядом со своими неугомонными, громогласными, недовольными попутчицами и услышала их разговор между собой.
— Ой, Танька, а где у нас платки? Какой ужас! Вот, раззява, это ты во всем виновата. Где мы их забыли? Наверное, в той деревне, будь она не ладна. Как же мы теперь с непокрытой головой пойдём в храм. Не положено. Ведь говорила тебе, дуре непутёвой, чтоб смотрела в оба! Навязалась на мою душу! — а Танька в ответ злобно отнекивалась и сама переходила в контрнаступление.
— Накомандорилась вина, сама виновата, — шипела та на подружку. Вот ведь напасть, не иначе, как происки лукавого! Ведь мы оделись, как подобает православным христианкам, скромные платья в пол, рукава закрывают запястья. Не то, что у некоторых! Всё по правилам сделали, а платки... Где же мы их оставили? Может, в автобусе? Ведь нельзя без платков. Нельзя! А такие деньги уплочены! Надо что-то срочно придумать!
Столько отчаяния и жалобного причитания услышала Вера в перебранке женщин, что ей стало, по-человечески, жаль их суетливость, стремление к дутой манерности, никчёмное рвение соблюсти какие-то внешние условности. И она, забыв уже все их притязания и раздраженные грубые требования к ней, пытаясь ободрить и успокоить женщин, промолвила,
— Не переживайте, не расстраивайтесь! В кипрских храмах женщины, как и мужчины, молятся с непокрытой головой. Бог нас любит не за платки, не за длинные юбки, не за земные поклоны, а за кротость и смирение, за готовность наших душ любить и прощать безоглядно, бескорыстно. Ведь, недаром, сказано в святом Писании: «Нет ничего выше и лучше, чем за друга сердце отдать!» Кипр это остов Православия, кладезь святынь, остров наших братьев и сестёр, хранивших веру правую с первых веков христианства. И потом, в чужой монастырь со своим уставом...
Она говорила проникновенные слова из глубины души, которая была уже вся в умилении от предстоящей долгожданной встречи с Богородицей. Но, наверное, Господь, и здесь решил проверить Верино смирение.
Как ушат помоев вылилось на неё злобное ворчание.
— Нашла, кого учить. На себя сначала посмотри. Хоть бы оделась, как подобает православным, а то вырядилась. Юбку не могла ещё покороче нацепить, и локти голые видать за версту. Поди, еще и в церковь не знаешь с какого бока подойти, а туда же... учить взялась, вертихвостка! Как здесь, мы не знаем, и знать не желаем. Эти киприоты пусть ходят хоть без всего! У нас, настоящих православных, не положено без платка. Запомни навсегда! Это святое. У нас... Да мы... горой встанем за веру нашу русскую. Потому что наше православие правильное, не то, что у некоторых. И мы будем делать и поступать только так, как у нас! Нам так батюшка говорил на проповеди. Мы сами слышали, когда к кресту шли. Будут еще тут всякие лезть с советами.
Вера подавила в себе горестный всхлип души. Наши православные готовы были, ни на йоту не сомневаясь в своей правоте, прибить её, как надоевшего кипрского москита. Она умолкла и ускорила шаг.
Монастырь принял "вертихвостку" с голыми локтями в свои приветливые объятия, как и других многочисленных паломников всех вероисповеданий и неверующих ни во что и ни в кого, просто любопытных. Принял, как любящий отец своего блудного ребёнка, который растратил, прогулял бездумно все его наследство, и голодный, нищий, никому не нужный, как побитая собачонка, вернулся в отчий дом.
В многочисленной очереди к иконе слёзы полились покаянным потоком без всякого принуждения. Вера горячо и непрерывно молилась за родных и близких, друзей, любимых людей, перебирая в памяти всех поименно, кого помнила, знала. Молилась за всех православных христиан в России и на Украине, в Германии, Америке, Франции, на всей земле.
И ещё, сугубо, за тех двух женщин, попутчиц, толкающихся где-то в конце длинной очереди, с несуразными тряпками, похожими на носовые платки на головах, громко, до неприличия, споривших, сколько, куда и как поставить свечей, осуждая при этом кипрскую церковь, которую угораздило разрешить в одно и то же место ставить свечки за здравие и за упокой.
— Пресвятая Богородица, помогай нам! — жарко шептала она.
Казалось бы, что можно лицезреть, духовно почувствовать у иконы, которую не видишь? Но «Кикская Милостивая» сама всё решила – омывая всех целительными волнами благодати, устоять против которых не было сил. Только великое желание нырнуть с головой и раствориться в безбрежном море любви, понимания и всепрощения. А вокруг сияло великолепное убранство монастыря. Многочисленные лики и мощи святых, невидимо несущих свет, умиротворение, надежду в этот непростой, яростный и шумный мир, душевную поддержку, укрепление веры, исцеление души и тела молящимся.
А у нас в России настоящее православие в платках и длинных юбках. А у вас?
В продолжение темы для заинтересованного и вдумчивого читателя рекомендую достойную и полезную прозу:
http://www.proza.ru/2011/03/12/2132