Много выдающихся людей дала Белорусская земля.
Здесь жили и творили Адам Мицкевич и Михаил Огинский, один из основоположников современного телевидения бригадный генерал армии США Давид Сарнов, два Президента Израиля Хаим Вельцман и Шимон Перес,певцы и композиторы - Юрий Антонов и Алёна Свиридова,актёры и режиссёры Ефим Копелян, Евгений Лазарев, Леонид Хейфец, Валерий Рубинчик и многие,многие другие.
Особое место среди этих имён занимает ЕФИМ ЕВЕЛЕВИЧ ДРАБКИН (ЭФРАИМ СЕВЕЛА)–писатель, сценарист и режиссёр.
К сожалению в Белоруссии его почти не вспоминают, да многие и не знают такого имени.
Своей статьёй я попытаюсь восполнить этот пробел.
ЭФРАИМ СЕВЕЛА ( ЕФИМ ДРАБКИН ) родился в небольшом белорусском городе Бобруйске 8 Марта 1928 года в спортивной семье.
Отец Ефима, был кадровым офицером, известным в Белоруссии мастером и тренером по классической борьбе.
Мать была призёром многих соревнований в беге на дистанции с барьерами.
Сильная и властная, она была крута на руку, и мальчику частенько доставалось от неё на «на орехи».
Бобруйск, Бобровск, Бобруевск, Бобрусек. Город прозвали так, ибо водились в изобилии в реке Березина бобры. Первые упоминания о нем как о волостном центре в составе Великого княжества Литовского относятся к середине XIV столетия. С 1569 года Бобруйск – в Речицком повете Минского воеводства Речи Посполитой. В те времена на берегу Березины был построен замок, сгоревший в 1649-м. В 1792 году Бобруйск был присоединен к России и через три года стал уездным городом Минской губернии.
Большинство населения довоенного Бобруйска составляли Евреи. Это было связано со
знаменитой «чертой оседлости», которая проходила в своё время по территориям Украины и Белоруссии.
И не удивительно, что на 100 тысяч населения города приходилось 65 тысяч евреев.
И евреи, и не евреи — все говорили на смешанном русском и идиш, что создавало городу определённый колорит.
Но вот наступает трагический 1941 год.
...Война стремительно приближалась к Бобруйску. Отца Ефима с первых дней войны мобилизовали на фронт, а мать с двумя детьми едва успела сесть на поезд везущий людей в эвакуацию.
Ехали под постоянными артобстрелами и налётам фашистской авиации.
В одну из ночей, во время очередного налёта, взрывная волна немецкой авиабомбы, разорвавшейся рядом с мчавшимся на восток поездом, смахнула Ефима Драбкина с открытой товарной платформы под откос и (по словам Ефима ) швырнула его в самостоятельную жизнь — суровую и беспощадную.
Тринадцатилетний подросток из благополучной семьи, он впервые остаётся один.
Будучи упрямым и своенравным, он пошел дорогой, которую выбрал сам.
Сбежал из детдома, из ремесленного училища, с завода, где рядом с такими же бездомными пацанами точил снаряды для фронта. Ушел «в никуда» из совхоза под Новосибирском, где таскал пудовые мешки с зерном и жил в многодетной семье вдовы фронтовика Полины Сергеевны, выходившей его, когда полуживой от голода он дополз и свалился у ее землянки.
Подросток вынужден был много бродяжничать, исколесив на товарняках Урал, пол-Сибири, и добывать хлеб насущный душещипательными песнями, которые пел в эшелонах солдатам, ехавшим на фронт, беженцам, возвращавшимся в родные места, в набитых до отказа вокзалах. Ночевал в товарных порожняках, на полу в вокзальном закутке, а в теплую пору и под случайным кустом.
Так впервые он ощутил вкус одиноких скитаний, которые впоследствии станут стилем его жизни.
Осенью 1943-го на железнодорожной станции Глотовка его подобрал командир бригады противотанковой артиллерии Резерва Главного командования полковник Евгений Павлович Крушельницкий.
Ефима постригли, одели в подогнанное на ходу солдатское обмундирование, и он становится «сыном полка», пройдёт с бригадой весь ее боевой путь — через Беларусь, Польшу, Германию — до Ной-Бранденбурга.
Как вспоминал впоследствии Севела:
- Полковник — ах, какой колоритный был мужик! — полюбил меня. Он был одинок (немцы расстреляли жену и единственную дочь), хотел усыновить меня и отвезти учиться в МГУ. Не довелось. За две недели до окончания войны его смертельно ранило осколком немецкого снаряда. Последние слова были обращены ко мне: «... Сынок, а в университет пойдешь без меня...».
Полковник Крушельницкий и другие армейские сослуживцы стали прототипами персонажей его книг о войне.
В их числе — «Моня Цацкес — знаменосец».
Судьба оказалась милостивой к Ефиму.
В Бобруйске, в уцелевшем родительском доме, его, невредимого, да еще с медалью «За отвагу» на груди, встречали мама с сестренкой.
А вскоре вернулся и отец. Он провел в немецком плену почти все четыре военных года и уцелел,благодаря тому, что при отступлении, по совету ординарца, переоделся в брошенную солдатскую шинель, в кармане которой оказалась солдатская книжкой с татарской фамилией.
Затем будет учёба на журфаке Белорусского государственного университета, (БГУ)после окончания которого состоялся его дебют на киностудии Беларусьфильм, где он дебютировал в качестве сценариста фильма «Наши соседи» (1957 год), однако большую известность он получил в конце 1960-х годов, в качестве автора сценариев к фильмам на военную тематику – «Крепкий орешек» и «Годен к нестроевой» (в это время ЕФИМ ДРАБКИН начал использовать творческий псевдоним ЭФРАИМ СЕВЕЛА).
24 февраля 1971 года в 11.00 в самом центре Москвы, напротив Кремля, сошлись в Приемной Президиума Верховного Совета СССР двадцать четыре советских диссидента в отчаянной решимости бросить вызов Голиафу.
Они поставили свои головы на кон, чтобы своими костьми пробить брешь в стене, отделявшей евреев СССР от остального мира, и, выдвинув ультиматум, — свободный выезд в Израиль, объявили сухую бессрочную голодовку. В этом акте отчаяния участвовал и он, уже известный советский журналист, киносценарист и режиссер.
СЕВЕЛА тогда жил в Москве, был женат на падчерице дочери Леонида Утёсова Эдит — Юлии Гендельштейн, у него росла очаровательная дочка Машенька, любимица Леонида Осиповича. Знаменитый артист любил и Эфраима. На экраны кинотеатров один за другим выходили художественные фильмы по его сценариям. Шутка ли, семь фильмов за шесть лет!..
И все же он решил уехать.
- Я долго был «российским империалистом» и любил свою «империю». Мне нравилась она. Но с некоторых пор, при Брежневе, я почти откровенно перестал воспринимать советскую власть. Власть можно уважать, даже бояться. Но когда смеешься над ней, жить под ее началом невозможно.
Он никогда не был ярым диссидентом, ни сионистом, но принял участие в акции за свободный выезд евреев в Израиль. И случилось, можно сказать, историческое событие: их акция закончилась победой. Им предписывалось покинуть страну немедленно.
- Едва я появился в ОВИРе, чтобы оформить документы на выезд, меня пригласили к начальнику антисионистского отдела КГБ СССР генерал-лейтенанту Георгию Минину. «Вот ваше личное дело, — и он открыл пухлую канцелярскую папку. — Честно сказать, будь моя воля, никогда б вас не отпустил. У нас таких людей по пальцам перечесть. — Минин достал из папки пачку благодарностей Верховного Главнокомандующего. — Ну, как отпустить такого воина?! — воскликнул генерал и продолжал наставительно. — Очень скоро вы окажетесь на войне... Не посрамите чести своих боевых учителей!»
Чего же не хватало в то время успешному и благополучному ЭФРАИМУ СЕВЕЛЕ?
- Свободы. Меня лишили свободы творчества. Мои сценарии интерпретировались по велению свыше. В них вписывались чужие слова, мысли, целые эпизоды, «соответствующие линии партии». А я не желал идти дорогой, которую мне навязывали, схватывался с VIPами самого высокого ранга. И они выработали по отношению ко мне тактику: «не принимать!». Оставаться дальше «высокооплачиваемой проституткой кино» не мог. К тому же, мне все чаще стали напоминать, что я еврей - со всеми вытекающими из этого неординарного факта последствиями. Как «ярого антисоветчика», выперли из Союза кинематографистов СССР. И я решил уехать. В Израиль. Хотел послужить государству своего народа, для которого не сделал ничего хорошего. Вспомнил (смеется): когда стюардесса объявила, что наш самолет пересек воздушную границу СССР, я вскочил с кресла и, раскинув руки, выкрикнул на весь салон: «О, слава Богу! Мы на свободе!». Моя мудрая двенадцатилетняя Машка одернула меня: «Папа, успокойся! Мы в самолете Аэрофлота, он может повернуть назад».
Кстати, в Шереметьево провожать их, первых легальных эмигрантов, пришла уйма народа. Пришел и известный русский писатель Виктор Некрасов с огромной шестиконечной звездой на груди, после чего многие зачислили его в евреи.
Пройдет много лет, и СЕВЕЛА, вернувшись в Москву, выступит на конференции по случаю организации Российского Еврейского Конгресса.
Рассказав с трибуны о напутствии генерала Минина и воспользовавшись присутствием в зале мэра Лужкова, обратится к нему с просьбой: «Юрий Михайлович, если вы когда-нибудь увидите генерала Минина, передайте ему: наказ — не посрамить боевых учителей — выполнен с честью. На второй же день Войны Судного дня (шестидневная война) я из советской «базуки», захваченной в бою с арабами, подбил два танка «Т-54» и противотанковую пушку».
... Выдворенный из СССР, Севела с семьей мог обосноваться в любой европейской стране, в Америке, но решил ехать в Израиль.
.... -Помнится, по дороге в Шереметьево висели трехметровые афиши с портретами Нади Румянцевой из «Крепкого орешка» и Ирины Скобцевой из «Аннушки» — моих фильмов. У Скобцевой на щеке слеза с кулак. На каждой афише черные полосы — мое имя вымарано. И дочка Маша сказала: «Папуля, Москва в трауре».
... С тремя сотнями долларов в кармане Севела с семьей объявился в Париже.
В Тель-Авив летали тогда с пересадкой в Париже. По словам Севелы его всегда берёг Бог.
- Куда бы я ни попадал, БОГ меня за волосы вытаскивает, хотя я и безбожник.
И потому, когда он прилетел в Париж, попал сразу же в объятия барона Эдмонда Ротшильда.
Встречали их, как папанинцев.
Портреты в газетах, на обложках журналов, интервью на радио, ТВ! Ведь они были первыми, кто прорвался.
С их лёгкой руки и началась легальная эмиграция из СССР.
Ротшильд поселил семью Севелы в фешенебельном районе, приглашал в свою загородную резиденцию и часами жадно слушал его истории. В общении им помогала дочь Севелы - Маша.
Окончив в Москве пять классов французской школы, она свободно, да еще с парижским акцентом, говорила по-французски.
Это он, барон Эдмонд, буквально силой засадил Эфраима за перо.
Так родилась первая книга ЭФРАИМА СЕВЕЛЫ «Легенды Инвалидной улицы».
Он написал ее буквально за две недели, рассказал истории о городе своего детства и его обитателях.
Первой, по просьбе Ротшильда, рукопись прочитала Ида Шагал — дочь Марка Шагала.
«Вы не знаете, что написали! — сказала она Севеле..
— Вы последний еврейский классик на земле!».
А сам Марк Шагал рукопись читал всю ночь и наутро вышел с красными глазами.
«Молодой человек, — сказал он Эфраиму, пригласив к себе, — я вам завидую: эта книга будет самым лучшим витамином для евреев, чтобы они не стыдились называться евреями».
«Легенды Инвалидной улицы» в том же году издадут в Америке, затем в Англии, Германии, Японии, три года спустя — в Израиле на иврите и русском. Став бестселлером после публикации крупнейшим издательством США Doubladay, «Легенды» принесут их автору, мировую известность и признание.
Он прожил в Париже почти полгода.
«Куда ты рвешься? Тебе надо хотя бы на год остаться в Париже, — уговаривал его Ротшильд. — Я дам тебе в Версале замечательную квартиру (он тогда финансировал реставрацию дворцового комплекса). Оставайся!». Но Севела хотел своими глазами увидеть Израиль.
Он так стремился на Землю Обетованную, а прожил там всего шесть лет.
Что же произошло? Возможно, в Израиле он искал Европу, а оказалось – это Восток.
- Мы с Израилем друг друга не поняли. И не приняли. Мне, например, не нравилось, что если в России я был евреем, то здесь считался русским. И там, и там меня не любили как чужака.
В Израиле у него в семье родился сын, а сам Севела рядовым солдатом участвовал в Войне Судного дня. Был ранен. После войны, в 1977 году, «Сохнут» направил его в Америку.
За полгода он объездил более трехсот городов и городишек, где жили евреи. На собраниях «доноров» рассказывал о народе Израиля, в одиночку победившем в войне и нуждавшемся в материальной помощи. Собрал 500 миллионов долларов.
Парадокс, что при всем неприятии Израиля ему там хорошо работалось... Написал книги: «Викинг», «Мраморные ступени», «Остановите самолет — я слезу!», неодобрительно встреченную израильской прессой, «Моня Цацкес — знаменосец», «Мужской разговор в русской бане», «Почему нет рая на земле», киноповесть «Мама» и рассказы, вошедшие в сборник «Попугай, говорящий на идиш». Видимо, солнце его исторической родины, ее воздух, природа благотворно влияли на него...
Избрав Нью-Йорк местом жительства — он получил гражданство США «по преимущественному праву» — поселился на Брайтон-Бич".
Жена с ним не поехала, а решила уехать с детьми в Англию.
Семья, которой он так дорожил, распалась.
К тому же, его плохой английский ограничивал его общение.
Да и в целом попытки Эфраима Севелы добиться признания в США в качестве сценариста и режиссера не увенчались успехом.
В 1991 году я по приглашению Союза кинематографистов СССР впервые за восемнадцать лет эмиграции Севела возвращается в Москву.
С восторгом наблюдал, как зарождается новая жизнь, с треском ломается старая.
Ему восстановили российское гражданство, мэр Москвы Юрий Лужков дал квартиру.
Позже,живя в России, он отразил свое отношение к этой болезненной для автора теме в автобиографическом фильме «Благотворительный бал» (1993).
В этой картине сценарист и режиссер Эфраим Севела также сыграл и небольшую роль - одного из организаторов «благотворительного бала» для неудачливого русскоязычного эмигранта-режиссера.
Он подолгу не задерживался ни в одной стране. Жил повсюду, где было интересно и хорошо. За 18 лет скитаний объехал полмира, черпая сюжеты для будущих книг, сценариев.
И родились: киносценарии «Ласточкино гнездо» — о советских разведчиках в Англии;
«Муж, как все мужья» — о жизни в Израиле; «Белый Мерседес» — о Мюнхенской олимпиаде 1972 года; «Сиамские кошечки» –- о Таиланде, повесть «Продай твою мать» — о еврейских иммигрантах в Германии.
Одна за другой издавались и переиздавались его книги. Но этого ему было мало. Хотелось снимать кино.
Собрав деньги в США и Германии и доложив 250 тысяч долларов, он приступил к постановке фильма «Колыбельная» — о Холокосте.
Снимал его в Польше, где до войны еврейское население было особенно многочисленным, а уцелели лишь немногие.
В «Колыбельной» почти нет профессиональных артистов. Обычные люди, подходящие по типажу. Порой найденные случайно.
Он впервые показал «Колыбельную» в Америке и газета «Чикаго сан Таймс» назвала этот фильм самым сильным о Катастрофе.
ЭФРАИМ СЕВЕЛА получил возможность делать кино.
По собственным сценариям один за другим снял:
«Попугай, говорящий на идиш», «Ноктюрн Шопена», «Благотворительный бал», «Ноев ковчег», «Господи, кто я?».
Огромными тиражами издаются его книги.
Наладилась и семейная жизнь. Он женился на прелестной женщине, талантливом архитекторе Зое Осиповой, ставшей его верным другом, умным помощником.
Издаётся шеститомник его сочинений.
Но вот из Америки приходит нерадостная весть, не дожив трех месяцев до ста лет, в Лос-Анджелесе умирает его отец. Невесёлые мысли одолевают Эфраима Севелу:
- Порой думаю: А где успокоюсь я в этом мире, исхоженном мною вдоль и поперек?
ЭФРАИМ СЕВЕЛА — писатель, кинорежиссер и сценарист с мировым именем, автор 15 романов и повестей, выдержавших почти 280 изданий на различных языках, создатель 13 художественных фильмов ушёл из жизни 19 Августа 2010 года на 83 году жизни.
Фильмография — Сценарии
1957 — Наши соседи, «Беларусьфильм»
1959 — Аннушка, «Мосфильм»
1961 — Чертова дюжина, Рижская киностудия
1965 — Нет неизвестных солдат, Киностудия им. А. Довженко
1967 — Крепкий орешек, «Мосфильм»
1968 — Годен к нестроевой, «Беларусьфильм»
1986 — Колыбельная, «Студио фильмове Зодиак» (Studio filmowe Zodiak), Польша — ФДФ С. А. (FDF S. A.), Швейцария
1990 — Попугай, говорящий на идиш, «Киносервис», СССР — «Примодесса-фильм», ФРГ
1992 — Ноев ковчег, Россия — США
1992 — Ноктюрн Шопена, Россия — США, при участии Рижской киностудии
1993 — Благотворительный бал, творческое объединение «Экран»
Фильмография — режиссура
В период жизни в США
1986 — Колыбельная, «Студио фильмове Зодиак» (Studio filmowe Zodiak), Польша — ФДФ С. А. (FDF S. A.), Швейцария
В СССР
1990 — Попугай, говорящий на идиш, «Киносервис», СССР — «Примодесса-фильм», ФРГ
В современной России
1992 — Ноев ковчег, Россия — США
1992 — Ноктюрн Шопена, Россия — США, при участии Рижской киностудии
1993 — Благотворительный бал, творческое объединение «Экран»
Произведения
Легенды Инвалидной улицы (рассказы), 1975
Fare well, Israel (на англ. языке, 1975)
Патриот с немытыми ушами (повесть)
Последние судороги неумирающего племени (единственная документальная книга, 1975)
Остановите самолет — я слезу (повесть, 1977)
Моня Цацкес — знаменосец (роман), 1977
Мужской разговор в русской бане (роман, 1980)
Зуб мудрости (роман, 1981)
Почему нет рая на Земле (повесть), 1981
Викинг (роман), 1982
Мама (повесть), 1982
I love New York (повесть)
Сиамские кошечки (повесть)
Попугай, говорящий на идиш (рассказы), 1982
Продай твою мать (повесть), 1982
Тойота Королла (роман), 1984
Всё не как у людей (автобиографическая повесть, 1984)
Возраст Христа (1985—2005)
Белые дюны (киносценарий, 1996)
Белый «мерседес» (киносценарий, 1996)
Земля жаждет чуда (киносценарий)
Клён ты мой опавший (киносценарий)
Одесса-мама (киносценарий)
Северное сияние (киносценарий)
Ласточкино гнездо (киносценарий)
Использовался материал из Инета.