3.
Хлопнула дверь подъезда, и оттуда длинным прыжком бесшумно выскочило ниточное существо. Оно, пригнувшись, замерло всего в нескольких шагах от скамейки, где сидели Ксилу и Мэнэррик. Глаз у него по-прежнему не было, но всё-таки оно всматривалось в темноту под кустом сирени и, похоже, видело всё.
На Мэнэррика накатила новая волна безудержного ужаса. Кот, прижав уши, распушился и вонзил острые кривые когти Мэнэррику в колено. Из котовых недр исходило низкое переливчатое гудение.
Существо сжалось и бесшумными скачками унеслось прочь. Кот проводил его взглядом, замолчал, спокойно спрыгнул на землю, почесал задней лапой за ухом и с достоинством удалился по своим делам.
Мэнэррика потихоньку отпускало. Ксилу же отреагировал на происходящее без особых эмоций.
- Кто это? Или – что это? – начал дознаваться Мэнэррик.
- Хороший вопрос. Что было изображено на рисунке?
- Какие-то древние боги. Разные. Из разных религий, насколько я понял.
- Так. И этот – оттуда? Кроме богов, там никого не было?
- Нет. Коридор какой-то и стулья, на которых сидят эти самые боги. А ты знаешь, что это может быть за коридор?
Ксилу помолчал, что-то обдумывая, и начал говорить:
- Во времена самые что ни на есть древние у людей были веские основания поклоняться различным так называемым духам и божествам. Некоторые из объектов поклонения считались дружественными, другие – враждебными или нейтральными. Предания об одних выдержали испытание временем, остальные же боги растворились в тысячелетиях вместе с народами, поклонявшимися им. То, с чем ты столкнулся – из числа последних. Вряд ли о нём кто-то слышал в современности. Имя его состоит практически из одних согласных и вследствие этого абсолютно непроизносимо. Лично для себя – просто для определенности – по некоторому созвучию я нарёк его Балтазаром. Балтазар… Повелитель вещей. Ни о чём тебе не говорит, правда? Я не помню, какой из исчезнувших цивилизаций принадлежит предание о Повелителе вещей. Да и от самой легенды в памяти остались смутные обрывки. Не могу сказать, например, почему и для чего он весь в нитках, и по какой причине у ниток не один общий цвет, а вся палитра. Ну, было бы существенно – я бы не забыл. Суть в том, что Балтазар – не из дружественных божеств. Он, кстати, даже не дух. Так вот, в результате каких-то нешуточных столкновений ныне канувший в Лету народ изгнал Балтазара из мира вещей в несуществование, заперев за дверью в несуществующем коридоре. Надеялись, что навсегда. Долгое время спустя безвестный художник поселил в коридоре виденных тобой звероголовых богов. Больше свиток с рисунком никому не был интересен, пока до него не добрались твои уважаемые приятели. Они повесили его на дверь, правда?
- На дверцу шкафа, – уточнил Мэнэррик.
- Это несущественно. Дверь есть дверь. В принципе.
- А-а, значит, несуществующая дверь в несуществующем коридоре – это всего-навсего рисунок? Но как…
- Тебе не повторить, поэтому не спрашивай. Коридор остался нарисованным, а дверь, которую не было видно на рисунке, осталась невидимой, но приобрела реальные очертания. А раз уж дверь настоящая – через неё и выйти можно по-настоящему. Так и заимели проблемку.
- А чем опасен этот Балтазар? Он кто? Мумия ожившая?
- Он – не кто. Он – что. И не мумия. Ведь мумия – это мёртвое. А Балтазар – неживое.
Мэнэррик потряс головой:
- Не вижу разницы!
- Ну же, пораскинь мозгами! – терпеливо попросил Ксилу. – Смотри. Это что?
- Бетонное основание скамейки, - непонимающе пожал плечами Мэнэррик.
- Хорошо, – согласился Ксилу. – А это что?
- А это – доски, из которых сделана часть для сидения скамейки, - в тон ему подделался Мэнэррик. – Деревянные доски.
- Хорошо, – повторил Ксилу. – Теперь скажи: они какое? Живое или нет?
- Нет, конечно! – Мэнэррик начал сердиться.
- Идём дальше, - кивнул Ксилу. – Если нет – оно неживое или мёртвое?
- Опять же – какая разница?
- Слушай внимательно. Бетон был живым? Нет. Дерево было живым? Было. Бетон мог умереть, если он не жил? Тоже – нет. А дерево?
- Так. Подожди… Доски – мёртвое дерево, да? Ага, бетон просто неживой, а дерево – мёртвое. В смысле – мёртвые доски! Джинсы, значит, из мёртвого хлопка, а заклёпки на них – из неживого металла? Как-то невесело и жутковато, - до Мэнэррика что-то потихоньку начало доходить. Опять же – если он правильно понял цель объяснений Ксилу. Наверно, правильно, потому что Ксилу продолжил:
- Настоящие мумии мертвы. Если они восстанут, это будут всего лишь ожившие мертвецы…
("Всего лишь!.. Ого!.." - отметил про себя Мэнэррик.)
- …поскольку жизнь в какой-то мере может быть свойственна им. Балтазар – неживой. Несущество. И никогда живым не был.
- Но он же движется, причём быстро и с лёгкостью…
- Так он и не предмет. И не дух. Его принимали за божество. Хотя я лично его в эту когорту не отнёс бы. В общем, Повелитель вещей, добавить нечего.
- Ксилу, почему мне так страшно, когда я его вижу? Мне даже не стыдно за свой страх. И я повторю это ещё тысячу раз! И почему мне не стыдно?
- Всё нормально. Естественная реакция. Существуют на свете такие штуковины, которые ну никак не совмещаются с человеческим сознанием. Здравый разум их отвергает. Ему это или удаётся, или…
- Или?..
- Или он перестаёт быть здравым. Это как спасительная рвота при отравлении. Вырвешь яд – выживешь. Нет – погибнешь.
- Постой, Ксилу. Я же не чокнулся при виде Балтазара, а просто испугался!..
- Это потому, что Балтазар – не худший вариант несовмещения иного бытия. Ух ты, какая прелесть! – вдруг воскликнул Ксилу без всякого перехода и подобрал что-то с асфальта под ногами. Затем гордо продемонстрировал находку Мэнэррику. В его пальцах извивался дождевой червяк.
- Милое создание, правда? – продолжал восхищаться Оружейник, разглядывая червяка.
Мэнэррик его восторгов не разделял, поскольку к червякам в частности был в нейтральных отношениях, но на всякий случай кивнул в темноте.
- У некоторых человеческих особей он, конечно, может вызвать омерзение, - Ксилу тихо засмеялся сребристым смехом, - но они, глупые, просто многого не понимают. Главное достоинство этого животного – оно живое и понятное для разума, что само по себе замечательно! Давай-ка я тебя в травку положу, ползи себе, а то ещё кто-нибудь ненароком наступит, - Ксилу заботливо переселил червяка куда-то под куст и обратился уже к Мэнэррику:
- Ну, кто из них приятнее?
- Червячок, безусловно! – без промедления выбрал Мэнэррик. – Теперь я понимаю: животное действительно прекрасно и замечательно! Послушай, я, наверно, сбегаю к Владу и Ронке, просто чтоб убедиться, что у них всё в порядке…
- Оставь суету, - ответил Ксилу. – Балтазар не причинил им зла. Не успел и не сумел. Хотя – это случайность. Жизнь противна его природе. Всё вокруг должно быть неживым. В крайнем случае – мёртвым. Он сжигает на своём пути всё живое, как плазменный сгусток – не со зла и не из злобных побуждений. Просто так получается. Но если на его пути встаёт энергия сильнее его собственной – он отступит и обойдёт.
- Значит, людям он не причинит вреда?
- Избранным – не причинит. У кого энергетика достаточно сильная. А их не так много на свете. Для основной массы он опасен.
- Рона и Влад – сильные?
- Нет. Обыкновенные. Но, к счастью, они неосознанно хорошо себя защитили. Крысами. Отделались тем, что ночь вокруг стала неживой. Но ни они,ни животные не будут мёртвыми. Всё застыло. Это нестрашно. К утру пройдёт. Всё станет на свои места; они ничего не вспомнят, разве что ощутят некоторую слабость. Большинство людей лишено силы и способности видеть Балтазара. Твои друзья его не видели. А крысы – видели. И кот видел. Животные вообще видят и чувствуют не в пример больше людей. Потому что не умеют говорить.
- А это тут с какого боку? – Мэнэррик честно пытался сделать выводы путём логических умозаключений, но у него пока ничего не получалось. – Я-то его тоже видел, хотя языком вроде сносно владею…
- Ты немного другой. Только не возгордись. У тебя немножко детский разум. Только не начинай обижаться, сначала дослушай. Будь ты обычным, ты не дошёл бы до Города Лунного Сада. Ты готов, идя по знакомой улице и свернув за угол, увидеть там дракона и при этом не подумать, что это декорация для съёмок фильма. Как подумала бы основная масса населения.
- Ну… Пожалуй, - Мэнэррик призадумался. И правда, в такой ситуации он бы просто удивился, как дракон пробрался через весь город, и его никто не заметил и не остановил.
- А всё-таки, при чём тут умение говорить? – это оставалось непонятным.
Ксилу чему-то улыбался.
- Все могут видеть Иное. В раннем детстве. А животные – на протяжении всей жизни. Потом детей начинают учить говорить. И большинство перестаёт видеть мир в полном объёме.
- Из-за чего? – Мэнэррик всё ещё не понимал.
- Например, кто-то обучает тебя совершенно незнакомому языку, усердно повторяет определённые правила написания неизвестных тебе слов – бесконечно и постоянно, так что, в конце концов, ты всё прекрасно запоминаешь, и в любом тексте выученное просто в глаза бросается. Ты вообще как учился?
- Неплохо… Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду. И правда, учитель вдолбит в голову какое-то правило, ещё и слова-примеры заставит выучить, так оно всё из общего количества прямо выпирает!..
- Вот-вот. А если на чём-то не ставится акцент, если что-то совсем обойдено вниманием? Ты скользнёшь по нему взглядом и ничего не заметишь. Так вот. Ребёнок видит всё: и людей, и предметы, и животных, и… не совсем людей, предметы, животных. Это естественно. Потом его начинают учить говорить, указывая на предметы: ручки-ножки, столы-стулья, птички-рыбки, мама-папа, чашки-ложки… Десять раз. Сто раз. Ребёнок обращает внимание на указанное. Пока он видит всё, он ещё не умеет говорить и спрашивать обо всём. А когда он учится задавать вопросы, его внимание уже не может задержаться на том, что его не научили замечать и называть. Взгляд автоматически проскакивает мимо. Учат-то взрослые, которых в своё время тоже неправильно учили. Максимум, на что они способны – замечать радугу. Излучение собственного тела они, понятно, не воспринимают. Редкие личности «читают между строк» и пытаются проникнуть за выученные правила.
- Ага. И за это их называют ведьмами, колдунами, прорицателями, экстрасенсами… Или нет, прорицатели – из другой оперы? – Мэнэррик, кажется, ухватил суть сказанного. – Получается, если хорошо вдуматься и разобраться, совет Спасителя: «Будьте, как дети» - призыв не только к чистоте и невинности и всё в этом духе, но и… К изначальной мудрости и истине?..
- Если упрощённо – да. – Ксилу склонил голову. – Очень упрощённо. Но – оставим тему. Поразмыслишь на досуге. Без меня. Вернёмся к Балтазару. Маленькие дети его могут видеть и испугаться. Знаешь, бывает, малютки плачут или смеются без видимой причины? Они просто видят кого-то или что-то страшное, либо смешное. Дети постарше уже не видят – их не научили замечать подобное. И звери Балтазара видят. А взрослые с замыленным сознанием – нет.
- А как же я? Я ведь не совсем животное, и в младенчество не впал, и никто не учил меня видеть бабаев и домовых. Тем не менее, Балтазара я увидел очень даже хорошо!
- Прости, конечно, но из младенчества ты где-то так и не вышел.
- Н-да, с детского разума скатились в фазу младенчества! – но Мэнэррик не обиделся. Прав Ксилу, проходить сквозь нарисованные двери, есть нарисованную еду и выносить перстни из сна – сущее детство. Но это так… интересно!
- Ты пришёл из-за Балтазара? – спросил Мэнэррик. – Что мы должны делать? Убить его?
- Убить неживое – нереально, – терпеливо объяснил Ксилу. – Оно и так – неживое.
- Тогда – как-то уничтожить? – продолжал Мэнэррик.
- Думаешь, люди, тысячелетия назад загнавшие его в рисованную ловушку, были глупее или слабее? – ехидно поинтересовался Ксилу. – Оставлять его существовать – себе дороже. Любая тюрьма может быть разрушена. Зачем бы им рисковать? Если бы они могли победить, разве они бы оставили его на белом свете? Разумеется, нет. Какой следует вывод?
- Его нельзя уничтожить?
- Наконец-то дошло! Значит, что?
- Его необходимо вернуть туда, откуда он явился!
- Соображаешь.
Мэнэррик засомневался:
- А мы сможем? Я не то чтобы против, но… Я в состоянии?.. Я же ничего не знаю.
Ксилу устало вздохнул:
- Это хорошо, что ты ничего не знаешь. Ещё есть шанс научить тебя правильно смотреть в нужном направлении.
- Учи! – разрешил Мэнэррик.
- Это уж как-нибудь в процессе, - Ксилу встал и с удовольствием потянулся. – Я вообще-то не учитель. Не имею такого дара от природы. Могу советовать и подсказывать. Пойдём. Нужно не потерять Балтазара из вида.
- А почему…
- Потому что тебе необходимо было успокоиться и получить представление о том, с чем приходится иметь дело. Не беспокойся, мы найдём Балтазара по свежим следам. Уж их-то пропустить невозможно!
Как раз насчёт потери Балтазара Мэнэррик почему-то совсем не беспокоился. И даже совсем наоборот. Шёл бы себе этот нитчатый тип куда-то. Желательно – подальше.
- Если мы его найдём, что нам с ним конкретно делать? – Мэнэррик поплёлся за Ксилу, шагающим в темноту, без особого энтузиазма.
Ксилу в ответ молча пожал плечами. Хорошенькое дело! Если даже он не знает… Подойти сзади и тюкнуть по макушке тяжёленьким? В смысле – Балтазара? Или Ксилу. Чтоб впредь не вовлекал в сомнительные мероприятия, а сейчас попросту отстал? Мэнэррик отогнал мимолётные шальные мысли.
- Я только слышал о Балтазаре, сам не сталкивался, - сообщил через плечо Ксилу. – То, что мне известно, тебе оптимизма не прибавит.
- Отлично, - тихо буркнул Мэнэррик и уже громче попросил:
- Введи меня в курс дела, а то по сравнению со мной баран перед новыми воротами рядом не валялся. Чем старше становлюсь, тем тупее себя чувствую. Каждый день получаю каплю новой информации, за ней вижу безбрежный океан и ясно понимаю, что ещё и этот океан ко всем остальным впридачу я не знаю. Чем больше нового – тем больше неизвестного остаётся.
Ксилу хмыкнул, но оставил без комментариев. Мэнэррик, не дождавшись от Ксилу ни слова, продолжал рассуждать:
- Вот жил я себе тихо, никого не трогал. Не знал, что есть где-то место, где обиженные дети ждут своих родителей – шокирует, честно говоря!.. Не ведал ничего о Городе Лунного Сада, о Балтазаре… Жилось неинтересно, но – нормально. Увидел картинку у друзей – получил каплю информации об исчезнувшем в бездне времён народе, а за каплей – океан того, что я не знаю и, наверно, не узнаю ничего и никогда…
Ксилу ограничился кивком.
- Теперь – Балтазар. Новое божество – то есть хорошо забытое старое, о котором я снова в своём почтенном возрасте услышал впервые. И опять собираю информацию из неведомого океана по жалким каплям! Раз Балтазар неживой, что же он так шустро движется? Ему бы лежать каким-нибудь валуном…
- А ветер? – возразил Ксилу. – Волны? Им – тоже лежать, они ведь неживые?
Мэнэррик замялся.
- Куда ж тогда Балтазар движется? Чего он хочет? Вырвавшись из тысячелетнего плена, найти обидчиков и отомстить?
- Разве река хочет течь к морю, и знает ли она, куда струятся её воды? – Ксилу вновь хмыкнул. – По-моему, она течёт туда, куда ей течётся в этом физическом мире с его законами, не так ли? И желания тут не усматриваются.
- Балтазар, выходит, тоже течёт, так сказать, куда ему течётся? – спросил Мэнэррик. – Без желаний, а просто согласно своей неживой природе?
- Хорошо шевелишь мозгами, - похвалил Ксилу. – Куда-то его тянет с такой силой, что он даже не отвлекается на воссоздание привычной неживой обстановки.
- Как же мы его выследим?
- А ты прислушайся и оглядись вокруг.
Мэнэррик так и сделал, пытаясь обращать внимание на самые незначительные мелочи, и понял, что Ксилу имел в виду. Городская ночь жила своей тайной жизнью, полной особых звуков и движений; лишь там, куда скрылся Балтазар, всё замерло как на моментальной фотографии – подобно тому. Что уже видел Мэнэррик в квартире Влада и Вероны. Комарики и мошкара зависли под фонарём абсолютно неподвижно; ночной ветерок не потревожил ни единого листа на кустах и деревьях; умолкли все неутомимые неведомые стрекоталки, и где-то в конце тёмной аллеи застыл с занесённой для шага ногой хозяин-собачник, тянущий за поводок яростно рванувшегося куда-то и тоже замершего в прыжке пекинеса…
- Через пару часов они придут в себя, - успокоил Ксилу. – И даже ничего не заметят. Люди удивятся, как незаметно пролетело время – только и всего. К их счастью, Балтазар всего лишь пронёсся мимо. К тому же, здесь слишком много живых существ, которые мешают ему сосредоточиться и собрать достаточно сил для того, чтоб что-то изменить в достаточных для него масштабах. Хотя на близком расстоянии он даже животных с их сильной энергетикой может нейтрализовать.
- А он, как, - разумный? Можно его таким назвать?
- Примерно можно и так сказать. В его поступках и поведении есть определённая логика, только не стоит подгонять её под человеческие мерки. А также категорически запрещается забывать о том, что с ним нельзя договориться и навязывать дружеские отношения. Для них он слишком другой. Идём. Он уже достаточно далеко для того, чтоб не причинить нам неудобств, а след его не успел развеяться.