Музыка. О разных разностях 3

               

                О разном.

   Прежде, чем говорить о фактуре, поговорим о восприятии музыки. Как слушают музыку профессионалы и любители? Профессионалы, имеющие большой багаж музыкальных впечатлений и знаний, могут точнее определить авторскую задумку. Они вслушаются в средства выразительности, подобранные композитором, проведут параллели с тем, как и для чего использовали подобные конструкции предшественники, оценят новизну, глубину, необычность, или традиционность, эклектизм, плагиат. Любители больше опираются на эмоциональные ощущения и или влюбляются или не принимают. Разные уровни восприятия.

   Профессионалы порой так критичны и самоуверенны, что за анализированием тонкостей музыкального письма не замечают эмоционального воздействия музыки на слушающих. Волшебство звуков подчас необъяснимо. Что-то выше понимания, знания, рассуждения. Возможно в этом секрет красоты. Она не подчиняется четко расписанным канонам. И для каждого оборачивается своим особым ликом. Кто ее нашел – счастлив. Приобрел богатство, не сравнимое с материальным.

                -----------------------

    Расскажу немного о композиторе Василии Сергеевиче Калинникове. Его многие современные музыканты и за композитора-то не считают: прост, примитивен.

    Конец XIX века в России – это целое созвездие ярчайших музыкальных звезд: Мусоргский, Римский-Корсаков, Бородин, Танеев. Чайковский. Созвездие титанов. Сказавших новое слово в музыке. Создавших шедевры. Среди них светится крохотная, еле заметная звездочка Калинникова, тихого ангела, посетившего нашу Землю на краткий миг, испившего сполна все тяготы земные, уснувшего с улыбкой на устах и отлетевшего в иные миры. Он не был бунтарем, первооткрывателем. Он просто безумно любил музыку.

   В Москве исполнялась его Первая симфония. Слушатели, избалованные красотой мелодий Шопена, роскошью гармоний Вагнера, темпераментом Листа, драматизмом Чайковского, вставали после каждой части симфонии, требуя ее повторения. Колдовство!

   Расскажу немного о себе. Купила я в молодости стереопроигрыватель. Открыла эту чудо-технику и поставила только что приобретенную пластинку – Первую симфонию Калинникова. Не заметила, что плачу от счастья. Отчего? Почему? Не знаю. То ли пронзительная чистота, свежесть, безыскусность так потрясли. Но это было потрясение.

                -------------------------

     Призываю – верьте своим эмоциям. Но… но не торопитесь оттолкнуть незнакомое. Обширное музыкальное полотно, будь то опера или симфония, может поначалу утомить. Особенно, если слушаешь в одиночестве, вдали от воздействия живых исполнителей, от ауры концертного зала. Не слушайте сразу много, не «объедайтесь». «Вкушайте» помаленьку, частями, как редкий деликатес. Наслаждайтесь, включайте ассоциативное мышление (хотя оно и без вашего приказа заработает).

   Кстати – вторая часть симфонии Калинникова одним видится картиной сверкающего росой утра, другим – мерцающей звездами ночью. Интересно, что услышите вы.

                ***

                Фактура.

    Немного информации о фактуре. Фактура – это способ изложения музыкального материала, оформления музыкальной ткани. Фактура бывает одноголосная и многоголосная. Многоголосная подразделяется на полифоническую и гомофонно-гармоническую. В полифонической фактуре все голоса равноправны. В гомофонно-гармонической существует разделение на ведущий голос и сопровождающие, аккомпанирующие голоса.

    Полифония в профессиональной музыке появилась первой. Она зародилась в церковных песнопениях. Венцом ее считается фуга.

   Гомофонно-гармоническая фактура образовалась позже, с развитием инструментального музицирования. Сформировалось аккордовое мышление, повлиявшее позднее и на «старушку» полифонию. А полифония, в свою очередь, повлияла на гомофонию, вплела в нее подголоски, переклички, диалоги.

   (Прошу помнить, что мы говорим о профессиональном искусстве. В народном творчестве одноголосие, пение под аккомпанемент, хоровое исполнение существовало издревле).

 Солирующий голос и аккомпанирующие ему аккорды – это простейший вид гомофонной фактуры. Вариантов же этой фактуры столько, сколько существует композиторов и различных драматургических замыслов.

  Есть, конечно, традиционные приемы. Подражая звучанию народных инструментов (особенно волынки), композиторы использовали в сопровождении многократно повторяющиеся «волыночные» квинты, звуки которых берутся или одновременно, или поочередно, или заключаются в октаву («Тамбурин» Рамо, «Шествие гномов», «В пещере горного короля» Грига).

   Аккорды сопровождения могут браться одновременно или последовательно – арпеджированно, как бы  перебором струн арфы (арфа и арпеджио – однокоренные слова, только в первом случае «ph» прочитано как «ф», в другом случае – как «п»). Тут нужно упомянуть еще один распространенный термин – фигурации. Рассыпался аккорд на «фигурки», превратился из вертикали в горизонталь – вот вам и фигурации. Один из видов фигурации – «альбертиевы басы» (любимая фактура композитора XVIII века Доменико Альберти) –  ритмически равномерное чередование звуков аккорда (начало до-мажорной фортепианной сонаты Моцарта). Широко раскинутые звуки аккорда с нередко вплетенными между ними неаккордовыми звуками – излюбленная фактура в жанре ноктюрна (Шопен, ноктюрн си-бемоль-минор). Существуют понятия: плотная фактура (звуки аккорда наслаиваются друг на друга плотной массой), прозрачная фактура (звуки «разбегаются» по далеким регистрам, или сворачиваются до двухголосия).

   Еще один вид фактуры – использование выдержанного на долгое время звука или звукосочетания при движении остальных голосов – ostinato  или педаль (не путайте с механическим приспособлением для ног в  музыкальных инструментах).

   Закончим на этом наш теоретический экскурс и перейдем к живой музыке.

                ***

                Рахманинов

  Обратимся к творчеству Сергея Васильевича Рахманинова, познакомимся с тремя его прелюдиями. Обращать внимание будем на то, что нам уже знакомо: фактуру, темпы, динамику, регистры, метро-ритм, мелодику. Вот только конкретных образов я навязывать не стану. Так хотел Сергей Васильевич. Он не раскрывал программными названиями своих замыслов, скрывал их.

   Внешний облик Рахманинова: худой, строгий, сдержанный до высокомерности, молчаливый. В музыке: страстный, могучий, полнокровный. Душа его то погружается в бурливые темные глубины, то вырывается на простор, поет гимн красоте земной. Прожив почти полжизни за границей, Рахманинов остался «самым русским композитором». Внутренний мир человека, думы о России, родные пейзажи – вот тот родник, из которого рождалась его музыка. Раскачиваются, гудят колокола вечевые, набатные, благовестные; дробятся, звенят бубенцы ямщицкой тройки; текут широкие реки прекрасных мелодий; кипит сердце в штормовых пассажах.

   Рахманинов любил фактуру плотную, «почвенную». Малые формы, по сути своей камерные, он наполнял концертным блеском, размашистостью горизонталей и вертикалей, мощным, почти оркестровым звучанием. Они и воспринимаются как симфонические поэмы.

                -----------------

                Прелюдия №6 соль-минор.

      Указание автора: Alla marcia  – в характере марша. Произведение, как и большинство рахманиновских прелюдий, написано в трехчастной форме с контрастной серединой и динамической (т.е. измененной) репризой, возвращающей тему первой части.

   Характерной особенностью первой части прелюдии является ритм  –  чеканный, энергичный. Он постоянно звучит в  первой части и репризе, проникает в мелодию, слившуюся в единое целое с аккордовыми вертикалями – носителями лейтритма.

   Мелодическая линия (октавы в низком регистре) сурова, жестка: разложенное тоническое трезвучие с волевым акцентированием каждого звука и решительная восходящая интонация, впитавшая лейтритм.

  Динамика волнообразна, создает впечатление приближения и удаления.

  Середина первой части врывается  бурным эпизодом, в котором  лейтритм-аккорды «схлестываются» с октавными пробежками, стремительно взлетающими над аккордовой массой (динамика – f, ff).

  Возвращение темы на фортиссимо (ff) звучит грозно и торжествующе.

   Наконец все постепенно затихает. Глухо порыкивают басы, эхом откликается лейтритм.

   Вторая часть распахивает перед нами царство светлой лирики. Темп замедляется (un poco meno mosso – немного медленнее). На фоне вздымающихся волн сопровождения спокойно, вольно разливается прекрасная мелодия. Выразительность этого образа удивительна. Очень большой разлет аккомпанемента, плотные аккорды «наряда» мелодии, незатейливое секундовое течение темы с терцовыми вздохами в конце фраз – все это исключает интимность трактовки. Широта и наполненность фактуры, простота мелодии поднимает образ на уровень обобщения.

  Издалека (ppp – пиано-пианиссимо) раздаются звуки лейтритм-аккордов. Приближается, выступает на арену первый образ. Динамизация репризы выражается не в очередном витке развития, а в добавлении новых красок, силы, яркости воинственной теме.

                ***

                Прелюдия №23 соль-диез-минор

  Форма – трехчастная.

   Первая часть. Верхний голос: высоко, легко  звучат прозрачные октавно-квинтовые фигурации. Их  переливы  усиливаются, приближаются, потом затихают, удаляются. На этом фоне возникает широкая лирическая тема в теплом виолончельном регистре. Она неторопливо, завороженно кружится вокруг верхнего звука, затем чуть устало, задумчиво соскальзывает вниз, расцвечиваясь в конце двумя арпеджированными аккордами, напоминающими  перебор струн, качнувших застылый воздух. Молчание, наполненное тихим звоном фигураций. Повторение темы (второе предложение). Снова тишина, наполненная отзвуками  темы. Им вторит эхо басов.

    Первая часть, при всем ее очарованном однообразии, наполнена живыми токами: волнами нарастающей и затихающей звучности, ускорениями и замедлениями темпа (указанными автором), ведущий голос то поет, то надолго замолкает, вслушиваясь в безмолвие.

  Вторая часть. Фактура здесь вроде такая же и другая. В отличие от первой части, картинки здесь сменяются как в калейдоскопе. Сначала в перезвоны фигураций включается «топоток» упругих созвучий, подстегиваемый «взмахами» широких аккордов. Затем фигурации оказываются внизу, прорастают восходящей звуковой дорожкой. На их фоне, в высоком флейтовом регистре, раздается пленительная подвижная мелодия. Внезапно песня обрывается стремительным аккордовым бегом, начавшимся издалека (рр) и разросшимся до ff.

   Реприза продолжает развитие действия, взрываясь динамическими перепадами, наполняясь более плотной фактурой и, наконец, медленно, постепенно затихает (perdendo – замирая, постепенно сводя звучность на нет).

                ***

                Прелюдия №1 до-диез-минор

   Форма трехчастная.

  В этом произведении композитор отказался от мелодических линий широкого дыхания. В основу положены три темы из трех, пяти и четырех звуков – предельная сжатость, сконцентрированность. Образы-символы. Они резко контрастны по смыслу и фактурному оформлению, но взаимосвязаны нисходящей секундовой интонацией.

  В первой части – противопоставление двух тем. Открывают действие три октавных звука на фортиссимо в низком регистре – медленных, изначальных, исполинских, грозно акцентированных. В ответ тихо звучит аккордовая тема в высоком регистре с мягкой интонацией опевания. Возникшая в басах первая тема безжалостно разрывает ее движение, отрубая два заключительных звука.

  На протяжении всей первой части  подвижные восьмушки аккордовой темы «натыкаются» на монотонно ровное ostinato басовой темы и замирают в паузах, прислушиваясь к гулу октав.

  Тема средней части, выросшая из хроматического хода аккордовой темы, трактует его по-своему, лишает тепла. Четыре звука новой темы, ровными четвертями, ровными полутонами шествуют вниз, настойчиво повторяя этот ход еще и еще раз.

   Фактура темы четырехголосная. Внизу – редко возникающий длинный низкий звук, как напоминание о «роковой» теме. Выше – подголосок, полностью повторяющий линию верхнего голоса отзвуком в темной глубине. Еще выше, оплетая каждый звук темы, тревожно бьются триольные фигурации.

   Если в первой части структура статична (два предложения по шесть тактов), то во второй части все приходит в движение. В первом предложении начальный четырехтакт подхватывается, наполняется активным развитием, растянувшимся на девять тактов. Во втором предложении четырехтакт звучит выше, громче, напряженнее. Следующие четырнадцать тактов доводят напряжение до крайней точки – двойной кульминации: шквал аккордов, низвергаясь лавиной с пика высоты (на форте-фортиссимо – fff), прерывается мерными, сильными раскачивающимися ударами, подчеркнутыми сфорцандо (сфорцандо – резкое динамическое усиление: sfff).

   Реприза (pesante – тяжело, увесисто) – генеральная кульминация произведения. Динамика – запредельной мощности. Затаенное звучание аккордового мотива на пиано-пианиссимо в первой части, здесь превратилось в грозовые всполохи:  fff (форте-фортиссимо), ffff (такой динамической силе даже названия нет, разве что двойное фортиссимо), sffff. Фактура в репризе уплотнилась и расширилась настолько, что нотный текст пришлось писать не на двух, а на четырех нотных станах. Сокрушительное, безмерное напряжение, вселенская стихия.

  Второе предложение растянулось возвращением заключительных аккордов средней части. Раскачиваясь, они звучат все тише и тише, пока не растворяются в полной тишине.

                ***

  Послушайте эту прелюдию, благо сохранились записи исполнения самим Рахманиновым. Определитесь в ассоциациях. Поразитесь: как такое смог написать двадцатилетний юноша. Написать так, что покорил своим произведением весь мир. Ни одного концерта Рахманинова-пианиста, в разных странах, на разных континентах, не проходило без исполнения на бис прелюда до-диез-минор.

  Не перечислить названий, данных этому произведению. Например, три уважаемых лондонских издательства назвали его всяк по-своему: «Пожар московский», «День гнева» и… «Московский вальс».