В руках ветер не удержать.
Не уговаривай его остаться.
И создан он, чтобы бежать.
От судьбы своей удаляться.
(с)
«Дорогие бабушка и дедушка,
Давно я не писала рукой, давно не брала чистый лист бумаги, так же давно как видела вас в последний раз, обнимала на прощанье.
Вот так вот и живу теперь ожиданием, каждый день, вспоминая ваши наставления. Часто набирала заученный номер телефона и, не дожидаясь гудков, бросала трубку.
Кто я теперь? Чего я добивалась в этой жизни? Что теперь от нее получаю? Как вам сказать… я давно разучилась понимать смысл происходящего. Люди, как песок на пляже, их также много, они все одноцветные, тихие, мелкие. Их много, они везде и повсюду. Я умираю: умираю в этом кошмаре, теряю голову, рассудок.
Каждый день я рассыпаюсь на куски, не могу собраться. Слишком тяжело и сложно.
Я все так же доверяю людям, я все еще их люблю и готова идти и помогать им. Что мне делать? Девушке, моложе меня, знают в три, а может, в четыре раза больше. Куда мне податься? Как выжить?
Кто же это? Это совсем неважно, зачем этот человек пришел, что он сделал, только он забрал мою душу, отнял мою волю.… Куда мне теперь идти? К чему стремиться?
У меня очень много вопросов, на которые некому ответить. Я потеряла вас всех. Одна. Некуда пойти и выплакаться.
Ваши лица… Я их помню, помню, как вы меня провожали, старались не плакать, просто говорили мне «до свидания», а я в ответ сказала «прощайте». Через три года мои слова сбылись. Вы тогда ехали в машине, слушали новости, и диктор сообщил, что самолет, летевший в Италию(в нем были мои родители), разбился, неудачно приземлившись в аэропорту. Ваш водитель не справился с управлением и выехал на встречную полосу. Был гололед. Вся моя семья погибла в одночасье. Так за пять минут я лишилась всего.
Liberian girl. В тот момент я танцевала. Училась заново воспринимать мир, а потом я осознала, что никогда в жизни не смогу этого сделать. Время ушло сквозь пальцы, забыв спросить меня об этом.
Человек, которому я могла довериться, покинул этот мир раньше вас на месяц. Она ушла, ничего не сказав, лишь потрепала меня по щеке и легонько дернула за носик. После этого она закрыла глаза и уснула навсегда. Внезапно вдалеке мощными раскатами бежал к нам в гости гром. Стало совсем темно. Я поднялась с колен и подошла к окну. Ветер мутузил деревья, стараясь выдрать с корнем эти несчастные растения. Сколько же можно потерь? Сколько же можно разрушений?
Я не знала, что делаю, но все мои мысли были направлены на эти порывы ветра, я страстно желала их остановить, прекратить подобное насилие. Самоуничтожение. Где-то внутри меня зашевелился червячок недоверия к своим силам, но ветер прекратил, стих, решив оставить своих жертв на короткое время.
Я вышла на улицу и села на скамейку. Легкие звуки прошелестели где-то совсем рядом, пробежались по моим волосам и скрылись в зарослях крыжовника, росшего в больничном парке. Я повернула голову в том направлении, где прятались звуки мелких капель дождя вперемешку с песней бурлящей пеной горной реки. Вздрогнула. Я слышала то, что говорил мне ветер. Я слышала, я могла различать эти магнетические переливания. Зачем сейчас пытаться передать ту тишину с примесями необыкновенных сообщений из неведомого мира?
Но вот он ветер убежал, спрятался в зелено-золотистой кроне деревьев. И через минуту хлынул ливень, раздался гром, а я стояла, задрав голову к небу, и улыбалась.
Покажите мне поменьше, покажите мне побольше, добавьте табачного дыма и получится моя реальность. Если есть, что сказать, то вы знаете, где меня можно найти.
Верите ли вы в жизнь после любви? Внутренний голос подсказывает мне, что нам недостаточно сил для этого.
I just can`t stop loving you. Если мы с ней встретимся, то обязательно скажу, признаюсь во всем. Может, она сможет меня простить или снова исчезнет, растворившись в гуще пушистых облаков. И тогда я больше никогда не смогу дозваться до нее. Извините.
Если я перестану вас вспоминать, то, что мне останется?
Я продолжаю вести дневник: так намного легче переносить настоящее. Я до сих пор беру уроки вокала, иногда играю на гитаре, которая вторит моему настроению.
Я скучаю по вас. Бабушка, я до сих пор помню запах твоих пирогов. Дед – ты до сих пор для меня идеал во всем. Твои труды и старания. Ты далеко, а я вот близко.
Когда я, практически потеряв голову, шла по улицам, то мне хотелось дико завопить, заорать, чтобы услышали все в преисподней, но я лишь могла танцевать.
Я больше не могу писать: больно.
После этих потерь я пришла к Богу. Мне некуда было идти. Там я смогла почувствовать спокойствие и душевное умиротворение. Перестала роптать на Создателя, жизнь, происходящее, но все-таки иногда я еще просыпаюсь по ночам и думаю о том, как было бы хорошо, если все изменить.
Сколько лет пройдет, прежде чем море вынесет эту бутылку на берег?
Может быть, вы, мои дорогие, найдете его, и тогда все встанет на свои места.
Прощаюсь, но говорю всего лишь «до свидания».
ваша внучка
06.06.1991 год
***
Взяв мужа под руку, Эмили вгляделась в ночную даль, выискивая двух своих детей. Малышня резвилась около кромки воды, что-то задорно выкрикивая и безумно хохоча. Беззаботное детство. Ты слишком короткое, чтобы успеть тобой насладиться на полную катушку, но ты так нескончаемо для детей.
Тут паренек воскликнул:
-Ой, мам, пап! Идите сюда! Я наткнулся на какую-то странную штуковину.
Взрослые подошли, и сын торжественно передал бутылку отцу. Тот какое-то время ее разглядывал, а потом улыбнулся и с важным видом добавил:
-Поздравляю, ты нашел тайное послание. Дома мы его обязательно прочитаем.
Весь остаток прогулки сыну не терпелось поскорее добраться до дома и узнать важную вещь, которая находилась там, в загадочной стеклянной штуке из-под греческого розового вина.
***
Листок оказался грязным, немножко порванным с размытыми чернилами в отдельных местах. Мальчишка удивленно разглядывал письмо из ниоткуда и в никуда, пока папа сидел напротив и читал его сестренке сказку. Через минуту Леша окликнул маму. Женщина тихо подошла и заглянула в листок, перегнувшись через плечо сына.
-Тут написано на странном языке. Я такого не знаю.
-Невозможно же знать все на свете, - резонно заметил отец, поднимая глаза от текста.
-Так нечестно, - обиженно заявил мальчик и нахмурил брови.
Он разочарованно шмыгнул носом и, вскочив со стула, метнулся на кухню, чуть не сбив маму с ног. В руках он сжимал злополучный лист. Отец вскинул брови, но не прекратил своего чтения. Мама лишь только пожала плечами. Когда сын вернулся, Эмили спросила его:
-И что же ты сделал с письмом?
-Выкинул. Зачем ломать голову и тратить время на бессмыслицу?
Было видно, что он обижен на море, волны, которые вынесли бутылку на берег, свои ноги, наткнувшиеся на нее.
-Ерунда это все, - заявил он уже лежа в постели.
-Не расстраивайся, - ласково сказал отец и потрепал его по взлохмаченной голове. – Спи. Завтра будет новый день и новые приключения.
***
Тихая музыка доносилась из приоткрытого окна небольшого загородного домика, запрятавшегося в чаще фруктовых деревьев. Мягкий свет, нечеткие очертания экзотических цветочных горшков на подоконниках, медленное колыхание занавесок.
Эдуард вылез из машины и остановился, раздумывая: зайти или уехать обратно домой, к семье. Но все же он решился заглянуть в этот необыкновенный дом, где всегда пахнет корицей и свежевыжатым апельсиновым соком. В руках он бережно держал письмо, выкинутое его сыном накануне.
Огромный коридор, просторная гостиная. Все повторялось как во сне. Он проходил мимо знакомых комнат, но в то же время был тут в первый раз.
Сильный, целеустремленный, независимый мужчина. Для него нет и не было преград, но самый сокровенные мысли он рассказывал своей… матери. Она была для него всем: богиней, идеалом, хотя его жена ни капельки на нее не похожа.
Приоткрыв дверь танцевальной залы, он увидел свою по-прежнему молодую мать и усмехнулся: «Как она столько лет не теряет формы?» А потом прошептал:
-Мама, посмотри на меня.
Маленькое, простенькое заклинание, которое всегда действовало. Музыка стихла как по щелчку пальцев. Отдышавшись, женщина повернулась: элегантная, статная, властная снаружи, но мягкая внутри, глаза голубые: в них отражается небо.
-Здравствуй, сын. Ты как-то сегодня припозднился. Я тебя ждала.
-Ждала?
-Да. Я давно тебя не видела. Пойдем. Я напою тебя настоящим китайским чаем.
Они прошли на летнюю веранду, где все уже было давно приготовлено. Ночь нежно окутывала пространство за окнами, превращая все в тени и миражи. Тускло горели уличные фонари, выхватывая из мрака отдельные предметы.
-Почему ты такой серьезный? Раньше твои морщинки разглаживались, как только ты входил в мой дом. Что-то случилось? – услышал он бархатный голос, как когда-то в детстве. Он повернулся к ней и пристально заглянул в ее диковинные глаза.
-Да, мама. Случилось. Мой сын нашел вчера на берегу моря бутылку, а в ней было письмо.
Женщина вскинула брови и рассмеялась.
-Это не смешно.
Она остановилась и нахмурила свои идеальные брови.
-Я не могу понять одного, мой дорогой: при чем тут я?
-Это письмо написано на греческом языке.
-И?
Легкая усмешка пробежала по ее лицу.
-Ты знаешь его.
-Неправда.
-Я видел твои записи, когда был еще несмышленым мальчишкой, но я навсегда запомнил твой почерк и эти забавные буковки.
-Смекалистый. Давай сюда.
Он протянул ей смятую бумагу, сложил руки на груди и стал ждать, а она читала. Часы мирно тикали, где-то вдали заржала лошадь, в ответ промычала корова. Деревья шептались о чем-то близком, но земном, дальнем и родном, покачивая своей зеленой кроной.
Внезапно женщина вскинула голову, и маленькие крупицы слезинок были заметны в уголках ее глаз.
-Двадцать лет. Ровно. Ни днем раньше, ни днем позже.
-О чем ты, мама?
-Я молила о том, чтобы это письмо нашли чужие люди, а отыскал внук. Хотела, чтобы прочитали незнакомцы, а прочитала сама.
Минутное молчание.
-Подожди, ты же говорила, что твои родители бросили тебя в три года.
-Я врала, надеясь заглушить неправдой ту боль, что мне причиняло прошлое. Но все тайное всегда становится явным.
Они замолчали в раздумье.
Где-то далеко прогремел гром, оповещая всех о скором приближении грозы и безумного урагана, сносящего все на своем пути.
-В этот раз синоптики оказались правы, - задумчиво произнесла женщина. – Знаешь, я познакомилась с одним занимательным явлением природы. Показать?
Он медленно и нерешительно кивнул.
-Пойдем на улицу.
Выйдя на терраску, она оперлась на перила и легко перегнулась через них. Жестом подозвала сына к себе.
-А теперь слушай, только очень внимательно, - прошептала она, схватив мужчину за руку.
Необыкновенная мелодия лилась откуда-то издали. В ней слышалась арфа и флейта, гитара и пианино, скрипка и что-то совсем необыкновенное, но до боли знакомое и пронзительное. Звуки как будто бы переплетались между собой, танцуя и извиваясь, вибрируя и притягивая. Похоже на вальс в зимнюю ночь. В этой мелодии была вся природа, все ее широты участвовали в образовании такого причудливого танца.
-Это не танец, - загадочно сказала женщина, угадав мысли сына.
-А что же? – не открывая глаз, спросил сын.
Мама с ответом помедлила, как бы решая: раскрывать тайну или просто промолчать.
-Дыхание ветра. Его можно услышать только перед бурей. Сейчас ты слушал именно его.
-Дыхание ветра… - повторил Эдуард, словно пробуя это словосочетание на вкус.
-А теперь иди. Ты нужен своей семье в эту беспокойную ночь.
Он послушно кивнул и, спустившись с террасы, пошел в глубь фруктового сада, а женщина еще долго стояла и смотрела вслед удаляющемуся сыну, пока не раздалось рычание мотора и далекое шуршание гравия.
Непринужденно взмахнув рукой, будто прощаясь, она промолвила:
-Спокойной ночи, сынок.
И где-то совсем близко прогремел мощнейший удар раскатистого грома, и под конец заблистала ослепительная молния, пущенная рукой могучего Зевса, призванного элегантной женщиной, умеющей слышать дыхание ветра.
11.07.2011 год
Е.М.Р.